глава III
День начался как обычно. После завтрака семья разошлась по своим делам: Шарлотта отправилась проверять, как служанки расставляют фарфор в новой кладовой, Александра ушла в сад собирать цветы для гостиной, а Николас, сославшись на дела, исчез в направлении конюшни.
Мишель устроилась в библиотеке с книгой по садоводству, надеясь найти упоминание о той странной черной розе. Солнечный свет мягко лился через высокие окна, а за стеной слышался мерный стук молотка — рабочие чинили ступеньки у парадного входа.
Блад заглянул ненадолго, чтобы взять счеты для разговора с управляющим:
— Нашла что-нибудь интересное про нашу беседку? — поинтересовался он, задерживаясь у двери.
— Пока только то, что архитектор Вантрис проектировал подобные сооружения для полудюжины поместий в этом графстве, — ответила Мишель, перелистывая страницу. — Ничего особенного.
Он кивнул и удалился, а в доме снова воцарилась спокойная рабочая атмосфера.
Все изменилось ближе к полудню, когда Кристиан вернулся из деревни. Его обычно невозмутимое лицо было напряжено, когда он прошел прямо в кабинет, резко позвав Блада.
Любопытство заставило Мишель отложить книгу. Она вышла в коридор как раз в тот момент, когда из кабинета донеслись отрывки разговора:
"...нашли у реки...", "...странные пятна...", "...констебль просит не распространяться..."
В столовой Шарлотта и Александра уже сидели за послеобеденным чаем, когда появились Кристиан и Блад.
— Что случилось? — сразу спросила Шарлотта, заметив их озабоченные лица.
Кристиан тяжело опустился в кресло:
— В деревне произошло... неприятное происшествие. Утром нашли тело местного рыбака.
— Боже мой! — Александра побледнела.
— Как он погиб? — спросила Мишель.
— Это пока неясно, — ответил Блад, избегая ее взгляда. — Констебль ведет расследование.
Кристиан добавил сухо:
— Нас просили пока не распространять слухи. Покойный был известным пьяницей, возможно, несчастный случай.
Но по тому, как переглянулись Блад и Кристиан, Мишель поняла — они что-то не договаривают.
После чая, когда другие разошлись, она нагнала Блада в коридоре:
— Что на самом деле произошло?
Он колебался мгновение, затем тихо сказал:
— Старика нашли в канаве у старой мельницы. Говорят... на его лице были странные черные отметины. Как ожоги.
— Ожоги?
— Или что-то в этом роде. — Блад нервно провел рукой по волосам. — Констебль в замешательстве, деревенские шепчутся о проклятиях.
Мишель хотела расспросить подробнее, но в этот момент из сада донесся крик. Они бросились к окну — одна из служанок стояла посреди розового куста, дрожащими руками указывая на что-то в листве.
Когда они выбежали в сад, картина стала ясной: на том самом месте, где вчера цвела черная роза, теперь торчал голый стебель.
Кто-то сорвал цветок.
И судя по смятым следам на земле, сделал это в большой спешке.
Следы были не совсем свежи, сделанные, возможно, ночью.
Тишина в саду повисла тяжёлым покрывалом, нарушаемая лишь тревожным шёпотом собравшейся прислуги. Мишель медленно опустилась на колени перед повреждённым кустом, пальцы осторожно исследуя оборванный стебель.
— Смотри, — её голос звучал глухо, — его не срезали. Стебель будто... перекрутили.
Блад нахмурился, наклоняясь ближе. В утреннем свете было отчётливо видно — волокна стебля неестественно вывернуты, а по срезу стекал липкий, почти чёрный сок.
Шарлотта, подошедшая вместе с Александрой, содрогнулась:
— Господи помилуй! Мишель, отойди немедленно!
Но Мишель уже изучала землю вокруг. Следы были странными — не от сапог, а скорее...
— Блад, посмотри.
Он последовал за её взглядом. На влажной после росы земле отпечатались глубокие вмятины — нечёткие, растянутые, будто кто-то тяжело падал здесь на колени.
В этот момент к ним подошёл Кристиан в сопровождении садовника Томаса.
— Что здесь происходит? — его голос звучал резко, но в глазах читалось напряжение.
— Чёрную розу сорвали, — Блад встал, отряхивая руки. — И судя по следам, сделал это кто-то не в себе.
Кристиан бросил взгляд на перепуганных слуг, затем резко кивнул:
— Томас, оцепи это место. Никого не подпускать. Блад, проводи женщин в дом.
Когда они вернулись в гостиную, Александра дрожала, как осиновый лист.
— Это просто... хулиганство, — пробормитала она, — кто-то из деревни...
Мишель и Блад переглянулись. Оба понимали — никакой деревенский парень не стал бы так стараться скрыть следы.
— Дядя вызвал полицию? — тихо спросила Мишель.
Блад отрицательно покачал головой:
— Сначала послали за доктором Локвудом.
Это заставило Мишель насторожиться. Зачем доктор, если просто сорвали цветок?
Её мысли прервал громкий стук в дверь. В гостиную вошёл констебль Харди — краснолицый, запыхавшийся, с потными ладонями, которые он нервно вытирал о брюки.
— Мистер Уокер, — он шаркнул ногой, — прибыл по вашему вызову. О... происшествии.
Кристиан тяжело вздохнул:
— Констебль, в нашем саду сорвали редкий цветок. В связи с событиями в деревне...
— О! — Харди закивал так энергично, что его подбородок затрясся. — Да-да, я уже... то есть мы уже... — он запутался в собственных словах.
Мишель сжала кулаки. Этот человек не сможет найти и потерянную перчатку, не то что убийцу.
— Констебль, — неожиданно сказал Блад, — а что известно о том рыбаке?
Харди заморгал:
— Э-э... несчастный случай, конечно! Пьяница, упал, ударился...
— А чёрные пятна на лице?
Констебль побледнел:
— Кто вам... то есть... это просто... грязь!
Мишель не выдержала:
— Грязь? Вы действительно считаете, что...
— Мишель! — резко оборвал её Кристиан. — Констебль знает своё дело.
Когда Харди удалился, пообещав «усилить патрули», Блад тихо сказал:
— Отец, может, стоит...
— Нет, — Кристиан был непреклонен. — Мы не будем вмешиваться в официальное расследование.
Но когда все разошлись, Мишель заметила, как её дядя долго стоял у окна, глядя в сторону сада. А его пальцы нервно барабанили по подоконнику.
Все это так странно: сначала силуэт в саду, убийство а затем и сорванная роза.
Семья ведь только переехала и не успев хорошенько освоиться, они уже поднялись на уши.
Девушка, застыв на месте ещё на пару секунд и погрузившись в свои мысли, вскоре покинула первый этаж. Книги-лучшее лекарство от всех бед. Когда Мишель была младше, она зависала в библиотеке часами, начиная читать от различных исторических жанров и заканчивая детективами.
Прислуга тем временем нервно перешептывалась где-то в углу дома.
Вечерний ужин в Скортбейн-Холле проходил в неестественной, гнетущей тишине. Даже стук ножей о фарфор казался слишком громким, а взгляды всех присутствующих были устремлены куда угодно, только не друг на друга.
Стол, украшенный серебряными подсвечниками и хрустальными бокалами, казался теперь чужим, словно накрытым для призраков. Пламя свечей колебалось от сквозняка, отбрасывая тревожные тени на бледные лица собравшихся.
Шарлотта сидела с опущенными глазами, её пальцы нервно перебирали складки скатерти. Она не притронулась к еде, лишь изредка подносила бокал к губам, но вино, казалось, не приносило ей облегчения.
Кристиан, напротив, ел медленно и методично, словно каждое движение было продуманным жестом, призванным показать, что всё в порядке. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалось напряжение.
— Надеюсь, все понимают, — наконец нарушил он молчание, — что происшествие в деревне не имеет к нашей семье никакого отношения.
Голос его звучал ровно, но в нём чувствовалась стальная твёрдость.
— Лучше вообще не упоминать об этом. Пока нас это не касается — нечего и обсуждать.
Блад, сидевший напротив Мишель, лишь слегка кивнул, не поднимая глаз от тарелки. Его обычно спокойное лицо сегодня было слегка напряжённым, но он не подавал виду, что обеспокоен.
Александра, бледная как полотно, лишь крепче сжала в руках салфетку. Она не произнесла ни слова, но её испуганный взгляд скользил по лицам родных, будто ища у них подтверждения, что всё действительно в порядке. Она всегда была пугливой, тихой, вежливой-все, как подобает воспитанным молодым дамам в этом веке.
Мишель сохраняла внешнее спокойствие. Она не стала спорить, не задавала лишних вопросов — лишь наблюдала, слушала, запоминала. В её глазах не было ни страха, ни протеста — только тихая, холодная внимательность.
После ужина она вернулась в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Комната, еще не обжитая, казалась чужой - тяжелые гардины незнакомые тени на стенах, зеркало в резной раме, отражающее ее усталое лицо. Она медленно провела пальцами по подоконнику, оставляя следы на тонком слое пыли.
Вечерние события — убийство в деревне, сорванная роза, перепуганные слуги — тяжелым грузом давили на сознание. Она сбросила туфли, плюхнулась на кровать и уставилась в потолок, где узорчатая лепнина образовывала причудливые завитки, напоминавшие то ли цветы, то ли змей. За окном тихо постукивали ветки старого вяза, а где-то в доме скрипели половицы — Скортбейн-Холл жил своей ночной жизнью, не обращая внимания на тревоги новых хозяев.
"Всего три дня в этом доме, а кажется, будто мы здесь вечность", - подумала она, расстегивая корсет
Внизу, в кабинете, Шарлотта Уокер стояла перед картой поместья, подаренной агентом по недвижимости Желтоватый пергамент был испещрен пометками, но ни слова — о прежних хозяевах.
— Может быть, нам стоило лучше узнать об этом доме, прежде чем покупать его, — тихо проговорила она, не отрывая взгляда от огня камина.
Кристиан, сидевший в кресле с бокалом бренди, резко поднял голову:
— Опять об этом?
— Мы даже не спросили, почему дом продали почти за бесценок. Почему в деревне шепчутся о проклятиях.
— Потому что деревенщинам больше нечем заняться, кроме как сочинять сказки! — Кристиан хлопнул ладонью по подлокотнику, заставив бокал звякнуть. — Дом — это камни и дерево, Шарлотта. В них нет ни душ, ни призраков.
Шарлотта обернулась к нему. В глазах её стояли непролитые слезы, но голос оставался твердым:
— А черные пятна на лице того рыбака? А роза, которая исчезла из нашего сада в ту же ночь? Ты сам был перепуган, сам видел, и что теперь?
— Совпадения! — Кристиан встал, раздраженно зашагав по комнате. — Розу сорвал какой-то сумасшедший, а рыбака, вероятно, ударили по лицу украденным куском угля.
Тем временем в коридоре Александра прижалась ухом к двери кабинета ее голубые глаза расширились от услышанного. За спиной хрустнула половица — она обернулась и встретилась взглядом с Бладом
— Подслушивать нехорошо,— шепотом сказал он, но сам не отошел
– Они... они ссорятся, — прошептала Александра. — Никогда не видела тетю такой..
Блад положил руку ей на плечо чувствуя, как дрожит сестра. Где-то в глубине дома скрипнула дверь - будто Скортбейн-Холл вздохнул
— Ты действительно в это веришь? –продолжался разговор за дверью
— Я верю в то, что вижу! — он резко остановился перед Шарлоттой. — И вижу я лишь то, что ты накручиваешь себя и детей этими глупостями.
Он сделал глоток бренди, стараясь унять дрожь в руках.
— Займись лучше подготовкой к приему на следующей неделе. Баркли будут в гостях, и им не нужно видеть нашу семью в таком... состоянии.
Шарлотта вздохнула, опуская глаза.
— Как скажешь.
Но когда Кристиан вышел, хлопнув дверью, она еще долго стояла у камина и картой, глядя, как тени от пламени пляшут на стенах.
~
С того инцидента прошло пару дней. Семья почти забыла об убийстве, о цветке, но что то было не так.. Утро понедельника началось с неприятной суеты. Ещё до завтрака в передней раздался резкий звонок, заставивший горничных броситься к дверям. Мишель, выглянув из своей комнаты увидела, как по мраморным плитам парадного входа разливается вода из опрокинутого кувшина, а перепуганная Френсис пытается вытереть лужу тряпкой.
— Кто это так рано? — спросила Мишель, спускаясь по лестнице
— Доктор Локвуд, мисс, — прошептала горничная. — Для миледи Шарлотты.
По лестнице следом за дочерью уже спускалась сама Шарлотта, неестественно бледная, но собранная. Её утренний капот был застёгнут на все пуговицы, словно броня.
— Доброе утро, мама, — Мишель сделала шаг навстречу. — Ты плохо спала?
— Пустяки, — Шарлотта махнула рукой, но её пальцы дрожали, поправляя кружевной воротничок. — Просто мигрень. Доктор Локвуд уже здесь?
В дверях появился мужчина лет пятидесяти с аккуратно подстриженной седой бородкой и проницательными голубыми глазами. Его чёрный медицинский сак выглядел неуместно мрачным среди светлых стен холла.
— Миледи Уокер, — он склонил голову. — Приношу извинения за столь ранний визит. Ваш муж настаивал...
— Я прекрасно понимаю, — Шарлотта кивнула. — Пройдёмте в малую гостиную.
Мишель хотела последовать за ними, но в дверях неожиданно возник Блад.
— Не стоит, — тихо сказал он. — Тётя ведь не любит, когда её видят больной.
Из-за полузакрытых дверей доносились обрывки разговора:
— ...учащённое сердцебиение...
— ...бессонница продолжается?
— ...возможно, нервное истощение...
Неожиданно голос доктора изменился, стал резче:
— Вы принимали что-то кроме капель валерианы? Эти симптомы...
Шарлотта что-то ответила шёпотом. Мишель и Блад переглянулись — в голосе Локвуда прозвучала тревога, нехарактерная для обычного осмотра.
Через полчаса доктор вышел, протирая очки. Его лицо было непроницаемо, но когда он заметил Мишель, в глазах мелькнуло что-то — то ли беспокойство, то ли вопрос.
— Мисс Уокер, — он поклонился. — Ваша мать нуждается в покое. Я оставил рецепт.
— Что с ней? — прямо спросила Мишель.
Локвуд задержал взгляд на её лице, будто оценивая, сколько можно сказать.
— Нервное переутомление от переезда. Но... — он понизил голос, — если заметите у неё странности в поведении — срочно сообщите. Особенно касательно... снов.
Прежде чем Мишель успела спросить, что он имеет в виду, в коридоре появился Кристиан. Его появление словно поставило точку в разговоре — доктор вежливо попрощался.
Но когда Локвуд выходил, Мишель заметила, как он на мгновение остановился у двери в сад, глядя туда, где росла чёрная роза. Его пальцы сжали ручку сака так, что костяшки побелели.
– Что с мамой? –вновь повторила девушка, подходя к Кристиану –немедленно скажите мне, дядя!!
Кристиан медленно повернулся к Мишель. Его лицо, обычно такое невозмутимое, сейчас выглядело усталым. Тени под глазами стали заметнее, а в уголках губ залегли глубокие морщины.
— Твоя мать переживает не лучшие времена, — произнёс он наконец, тщательно подбирая слова. — Переезд, новые заботы... Доктор считает, ей нужен покой.
— Но что именно сказал Локвуд? — настаивала Мишель, замечая, как дядя избегает её взгляда. — Он упомянул какие-то сны
Кристиан резко поднял голову, и в его глазах вспыхнуло что-то тревожное.
— Локвуд хороший врач, но слишком впечатлителен. Не стоит придавать значения каждому его слову.
За спиной у Мишель раздались шаги. Блад, молча наблюдавший за разговором, теперь подошёл ближе.
— Отец, — он говорил тихо, но твёрдо, — если тётя Шарлотта больна, мы должны знать.
Кристиан вздохнул и провёл рукой по лицу. На мгновение он выглядел не как строгий глава семейства, а как обычный уставший человек.
— Она... видит кошмары. С самого переезда. — Он сделал паузу, словно не решаясь продолжать. — Говорит о какой-то женщине в чёрном, которая будто бы ходит по дому.
В коридоре стало тихо. Даже привычные скрипы старого дома будто затихли, затаив дыхание.
— Это просто сны, — резко добавил Кристиан, словно пытаясь убедить самого себя. — Ничего более. Я запретил слугам болтать об этом.
Мишель хотела возразить, но в этот момент сверху донёсся слабый стук — будто что-то упало в комнате Шарлотты. Все трое невольно подняли глаза к потолку.
— Я пойду к ней, — сказал Кристиан и, не дожидаясь ответа, направился к лестнице.
Когда его шаги затихли, Блад тихо произнёс:
— Странно, что отец так нервничает. Он обычно не придаёт значения "женским истерикам", как он это называет.
Мишель не ответила. Её внимание привлекло движение за окном — в саду, возле того места, где росла чёрная роза, стояла Френсис. Служанка что-то держала в руках, внимательно рассматривая.
— Подожди здесь, — шепнула Мишель Бладу и быстрым шагом направилась к выходу в сад.
Холодный утренний воздух обжёг лицо. Френсис вздрогнула, услышав шаги, и поспешно спрятала что-то в складках фартука.
— Что у тебя там? — спросила Мишель.
Служанка покачала головой, но Мишель уже видела — в её руках был лепесток. Чёрный, как ночь. И совершенно свежий.
–Френсис...От куда у тебя это?! - Удивилась Мишель, смотря на служанку глазами полными растерянности
Френсис резко сжала лепесток в ладони, её пальцы дрожали. Она отступила на шаг, глаза округлились от страха.
–Я... я просто подметала дорожки, мисс, - её голос звучал неестественно высоко. – Он лежал у самого края... возле беседки...
Мишель протянула руку:
–Покажи мне.
Служанка неохотно разжала ладонь. На её шершавой коже лежал бархатистый чёрный лепесток, странно контрастируя с бледностью её руки. Но что-то было не так...
– Он... он влажный, - прошептала Френсис. – Как будто его только что сорвали. Но ведь куст уже три дня как засох...
Мишель осторожно взяла лепесток. Он действительно был холодным и слегка влажным, будто покрыт утренней росой. Но самое странное - при ближайшем рассмотрении на его поверхности виднелись тонкие прожилки, напоминающие... вены.
–Господи помилуй, - перекрестилась Френсис. –Мисс, может выбросить его? Марта говорит, эти розы не к добру...
Из дома донёсся голос Блада:
–Мишель! Где ты?
Френсис воспользовалась моментом и, бросив испуганный взгляд на лепесток, поспешно ретировалась. Мишель же осталась стоять, разглядывая странную находку. Лепесток будто пульсировал в её пальцах, хотя это могло быть просто игрой света.
Что твориться в этом доме...Одному Богу лишь известно, какая тайна здесь скрываеться.
Мишель вернулась в дом, сжимая в руке странный лепесток. Блад ждал её в холле, прислонившись к каминной полке. Его брови поднялись в немом вопросе, когда он увидел её бледное лицо.
— Посмотри на это, — прошептала она, разжимая пальцы. — Френсис нашла его у беседки.
Блад осторожно взял лепесток, и его лицо сразу стало серьёзным.
— Он холодный... как лёд. И эти прожилки... — Он резко поднял глаза. — Где Френсис?
— Убежала. Боюсь, мы её напугали. — Мишель вздохнула, потирая виски. — Мне нужно выбраться отсюда, Блад. Хотя бы на пару часов. Этот дом... эта атмосфера... Я сойду с ума
Он кивнул, задумчиво переворачивая лепесток в пальцах:
— Поезжай в город. Купи себе что-нибудь приятное. Только будь осторожна.
Через час Мишель уже скакала на своей гнедой кобыле по дороге в Уэстклифф. Ветер бил в лицо, развивая ее распущенные локоны, но ей было плевать — она наслаждалась свободой. В городе она купила новую книгу (роман миссис Брэддон, который мать сочла бы неподобающим чтением), коробку шоколадных конфет для Александры(она обожала шоколад) и небольшой флакон духов с ароматом ванили и мяты.
Возвращаясь ближе к вечеру, она уже издали заметила необычное оживление у ворот поместья. Три верховые лошади стояли у парадного входа, а рядом толпились несколько человек в униформе. Сердце Мишель ёкнуло — один из них был констебль Харди, его красное лицо выделялось среди остальных.
Она спешилась и поспешила к дому. В холле её встретила перепуганная
Александра, которая сразу схватила её за руку:
— Слава Богу, ты вернулась! Николас... он пропал!
— Что? — Мишель почувствовала, как у неё похолодели пальцы. — Когда?
— После обеда. Он сказал, что идёт в конюшню, но так и не вернулся. — Александра дрожала, как осиновый лист. — Его нашли... Вернее, не нашли, но...
В этот момент из кабинета донеслись голоса. Кристиан говорил резко и громко, что для него было нехарактерно:
— ...и вы утверждаете, что это исчезновение связано с тем рыбаком?
Чей-то незнакомый голос ответил:
— Мы не утверждаем, мистер Уокер. Но два странных происшествия за три дня... Это требует расследования.
Мишель шагнула к двери, но Александра удержала её:
— Не надо! Отец сказал, чтобы все оставались в своих комнатах. Полиция обыскивает сад и конюшни.
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Блад. Увидев Мишель, он быстро подошёл:
— Ты в порядке?
Она кивнула, сжимая покупки в дрожащих руках:
— Что происходит на самом деле? Где Николас?
Блад отвел её в сторону, подальше от любопытных ушей Александры:
— Его шляпу нашли у беседки. Рядом... — он понизил голос, — рядом валялись несколько чёрных лепестков. Свежих.
Мишель почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она вспомнила тот лепесток, что нашла Френсис... его странную, пульсирующую текстуру...
— А полиция? Они что-то знают?
— Ничего вразумительного. — Блад провёл рукой по лицу. — Констебль твердит о "несчастном случае" и "пьяных выходках", но эти офицеры из Лондона... Они что-то подозревают.
Из кабинета вышел Кристиан в сопровождении двух незнакомцев в строгих костюмах. Один из них — высокий мужчина с пронзительными серыми глазами — внимательно посмотрел на Мишель, будто оценивая её реакцию.
— Мы продолжим завтра, мистер Уокер, — сказал он вежливо, но твёрдо. — И прошу, чтобы все члены семьи оставались в поместье.
Когда полицейские ушли, в доме воцарилась тяжёлая тишина. Даже привычные скрипы половиц казались теперь зловещими. Мишель вдруг осознала — что-то незримое и страшное вошло в их дом. И Николас стал первой жертвой...
На протяжении этой недели Николаса так и не нашли. В воскресенье Марта и Френсис убежали в церковь, испуганные, измотанные, с желанием сбежать куда угодно, но не быть в этом доме. Бедняжки, казалось, были напуганы больше всех.
– Я молюсь Господу Богу каждый вечер, госпожа!! –дрожащим голосом выговаривала Марта, натягивая на голову потрепанную шляпу
Тот мужчина с пронзительными серыми глазми-Инспектор Мортис, распотрошил весь дом, а особенно досталось прислуге. Ему хватило смелости обвинить бедняжку Френсис во всех этих затеях, ссылаясь на её странное перепуганное поведение.
А вечером того же дня, когда в доме Уокеров царила гнетущая атмосфера, а поиски Николаса не приносили результатов, к воротам
Скортбейн-Холла подъехал элегантный экипаж. Из него вышел высокий мужчина в тёмном дорожном костюме. Его длинные чёрные волосы были собраны в аккуратный хвост, а глубокие черные глаза холодно оглядели фасад дома, будто уже искали улики.
Блад, стоявший у окна в гостиной, резко выпрямился.
— Северус...
Мишель, сидевшая рядом с Александрой, подняла взгляд:
— Кто?
— Мой друг. Тот самый детектив, о котором я говорил.
Она нахмурилась.
— Ты вызвал его без разрешения дяди?
— Я написал ему письмо в тот же день, как пропал Николас, — спокойно ответил Блад. — И я не прошу разрешения, когда речь идёт о жизни семьи.
Дверь в гостиную распахнулась, и в комнату вошёл Северус Браун. Его взгляд сразу же остановился на Мишель — оценивающий, холодный, слегка насмешливый, но его глаза не задержались на ней - будто она была всего лишь ещё одной деталью интерьера. Мишель, замечая его высокомерие, фыркнула и отвернулась обратно к Александре.
— Как добрался, мой друг —Блад,нарушая натянутую тишину, сделал шаг вперед к другу, обнимая его
— Вполне нормально, Блад, спасибо.
Кристиан, услышав голоса, вошёл в гостиную. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах мелькнуло недовольство.
— Мистер Браун, — произнёс он сухо. — Не ожидал вас увидеть.
— Я приехал помочь, — ответил Северус, не смущаясь. — Пропажа Ника.... необычна.
— Полиция уже занимается этим.
— Полиция ищет пьяного гуляку, — резко сказал Северус. — Но мы с Бладом знаем Николаса лучше. Он мог напиться, но исчезнуть без следа? Нет.
Мишель наблюдала за этим обменом репликами, всё больше раздражаясь. Этот человек вёл себя так, будто уже всё знал.
— А вы не думали, — вмешалась она, — что Николас мог просто сбежать? Может, ему надоела эта семья?
Северус медленно повернулся к ней.
— Без денег? Без вещей? Оставив шляпу у той самой беседки, о которой все шепчутся? — Он поднял бровь. — Нет, мисс Уокер. Это не побег.
Тишина повисла в комнате. Даже Шарлотта, обычно такая разговорчивая, молчала за спиной Кристиана,сжимая в руках платок.
Наконец Кристиан вздохнул.
— Хорошо. Вы можете остаться. Но никаких скандалов, никаких допросов прислуги без моего разрешения.
Северус кивнул.
— Благодарю.
Когда Кристиан ушёл, а Шарлотта увела Александру, в гостиной остались только Мишель, Блад и Северус.
— Ну что, — сказал Блад, ломая неловкое молчание, — с чего начнём?
Северус достал из кармана блокнот.
— С беседки.
Мишель нахмурилась.
— Полиция уже всё обыскала.
— Полиция искала следы пьяного человека, — повторил Северус. — А я буду искать следы преступления.
Он повернулся к выходу, но Мишель резко встала.
— Я пойду с вами.
Северус остановился и медленно обернулся.
— Это не экскурсия, мисс Уокер.
— Это мой дом— парировала она, делая акцент на слове "мой" — и мой пропавший кузен. Я имею на это права, мистер...
— Северус Вильям Браун –полностью представился он, натянув улыбку
Они измерили друг друга взглядами — она, полная решимости и недовольства, он — холодный и непреклонный.
Наконец Северус усмехнулся.
— Как хотите. Но если вы замедлите расследование, я не стану вас ждать.