глава седьмая. «у нас было полно мгновений...»
Мой сон длиною в десять жизней,
он длился словно без конца.
Один я был в потоке мыслей,
предвидящий поток Дождя.
И даже день темнее ночи,
здесь света нет, одна лишь тьма.
И словно кукла без лица, я ждал конец.
Конец без света, без тепла.
Конец, где есть одна лишь тьма.
Но вот однажды, когда темнее стало вновь,
сквозь тьму проникся лучик света,
и словно тысячи огней
зажглись красивые планеты.
И звёзды, поделившись добротой,
мне освещали путь ночной.
Луна, как верная подруга,
рассказывала о морях, лесах.
Я сам увидел Мир!
Река, трава, и чьё-то нежное прикосновение
родной ладони на моей.
Мир стал сиять! Ушла вся тьма,
оставив свет и силуэт.
Я рад любить и быть любимым,
с тобой мне горе ㅡ не беда.
С тобой любая ночь светлее дня.
У нас ещё полно мгновений,
где будем только ты и я.
Я полюбил тебя в апреле,
не разлюбив уж никогда.
«Мой сон длиною в десять жизней» — Cypress Leaves.
Глава седьмая. «У нас было полно мгновений...»
Сегодня тринадцатое декабря. Минхо остался ночевать у Джисона, потому что завтра выходные. Эти два дня парни решили провести вместе. В принципе так и проходили их каждые совместные выходные.
После занятий Джисон уехал домой готовиться к приходу Минхо. Хоть он и был в этом доме частым гостем, всё же хотелось немного прибраться и приготовить вкусной еды. Они в отношениях семь недель, а ощущение, что десять лет. Настолько хорошо им было вместе, что и не нужно объяснять насколько. Иметь рядом человека, который тебя понимает — настоящая награда. И Хан каждый раз говорил насколько благодарен за то, что познакомился с Минхо, за то, что разрешил ему быть рядом. Хоть это и было чуждо для Джисона, всему приходит конец. И страху, и одиночеству, и боли, и даже любви. Хан верил в то, что вся эта грязь прошлого ушла. Утекла с проливным дождём, растаяла во время снегопада. Он перевернул блокнот и стал писать свою новую главу жизни, но жаль, что и она уже подходит к концу.
Парни выбрали фильм и приступили к просмотру. Был он весьма скучноват, от этого Минхо часто возился на коленях у Джисона. То так ляжет, то сяк. Неудобно ему было — это ясно. Хан стал аккуратно гладить его по голове, отчего Хо замер. Лежал уже как вкопанный, лишь изредка дрожал от мягких прикосновений и будто бы мурлыкал. Правда, на мгновение Джисон так и подумал! Даже немного посмеялся. Хотел с волос на шею перебраться, но это было опасным местом Минхо. Хан не раз трогал его шею и обычными поцелуями дела не заканчивались. Поэтому продолжил зарывать руки в его волосах цвета ржи.
Моменты так скоротечны. Джисон так держится за них, боясь всё потерять. Совсем недавно, буквально, утром он думал над их отношениями и впервые для себя понял, что он любит Минхо. Это то самое чувство, которого он хотел коснуться кончиками пальцев. И он счастлив, что спустя двадцать восемь лет он чувствует любовь. Хан очень хочет завести кота, но боялся, что, если он умрёт, то и животное тоже. А это пережить сложнее, чем собственную смерть, но с Минхо хотелось так сделать. Джисон понимал, что для совместного проживания ещё рано. Он предложит с ним съехаться, когда стукнет полгода, вот тогда-то больше не надо будет звонить и предлагать встретиться. Они всегда будут вместе. Ну, по крайней мере, так думал Джисон.
— Хани, знаешь, — шептал Минхо, — у меня такое ощущение, что меня скоро не станет.Джисон резко сел, посмотрев в глаза своего любимого.
— Ты что такое говоришь, Хо? — голос дрожал, а во рту пересохло. — Не говори так, я планирую остаться с тобой навсегда. На всю жизнь, вечно быть с тобой, даже за чертой.
— Я не знаю, как это объяснить... просто есть такое чувство и всё, — Минхо взял Джисона за пальцы, что с каждой минутой их последнего разговора становились всё холоднее.
— Если есть что-то, что тебя беспокоит, мы можем это обсудить. Знаешь, определённо можем! Я всегда рядом с тобой, мой любимый Хо, — в руках начался тремор.
— Нет, меня ничего не беспокоит, ты ведь рядом. Я не знаю откуда взялось это чувство. Просто теперь мне хочется ещё больше времени проводить с тобой, словно его не хватит.
— У нас ещё полно мгновений! — пододвигаясь ближе, говорил Хан.— Где будем только ты и я.
— Ты помнишь?
— Конечно! Ты же на лекции читал это.
— Пока я рядом с тобой, всё будет хорошо, потому что я люблю тебя, — на одном дыхании протараторил Джисон.
— Что? — Минхо стал пристально смотреть на Хана, от этого стало даже неловко, в темноте его глаза становились ещё глубже, он вновь тонул в них.
— Я люблю вас, мой студент Ли Минхо, — опуская голову к полу, говорил Джисон, — я люблю тебя, мой Хо.
В комнате стало ярче. Нет, не из-за того, что наступал рассвет, вовсе нет. Просто Минхо улыбнулся, даря своё тепло и любовь Хану. Он крепко-крепко обнял Джисона. И Хан, вдыхая его аромат, растворился. Он стал таким слабым, чувствуя счастье в этом простом жесте. Хан устал описывать, что он чувствует. Он рядом с ним и большего не нужно.
— Зацелую до смерти! — крикнул Минхо.
И, упав на Джисона, Минхо стал целовать его. Лицо, шея, уши, ключицы — всё! Хан так искренне смеялся, чувствуя внутри безмятежность и ещё большую влюблённость в этого заботливого парнишку. Руки его были горячими, а пальцы такими быстрыми, что щекотали лучше любого пёрышка. Джисон чувствовал, как с каждой минутой становиться всё краснее и краснее, заливаясь малиновым закатом. Он в безопасности, тут, рядом с ним. Минхо — его дом, его душа и сердце, его глаза. Жаль, что дорога эта ведёт в никуда.
Спустя три минуты яркого смеха и вкусных поцелуев Минхо просто висел над Джисоном. Хан закрывал руками живот. Боялся, что его снова начнут щекотать. В уголках глаз выступили слёзы радости. Открывая их, Хан стал загадочно рассматривать Минхо. Чёлка его свисала, так необычно от этого было. Он тоже был вишнёвого цвета, а вкус его был похож на вишнёвые сигареты Джисона. В их квартире была весна, они медленно сходили с ума друг от друга, от любви друг к другу. И плевать они хотели на то, что за окном давно декабрь, плевать они хотели, что там сплошной мороз и вечно идущий снег. У них в квартире, в их сердцах цветёт сирень. Впечатляющий аромат с нотками грусти.
— Хо, — очень тихо шептал Джисон, оглаживая его щёку большим пальцем, — никогда, слышишь! Никогда не уходи от меня. Останься со мной навсегда.
Минхо ластился от прикосновений Хана.
— Я никогда от тебя не уйду, я всегда буду рядом, даже если интересы наши поменяются или мы разлюбим друг друга. Я всё равно всегда буду рядом. Как друг.
— Ты не сможешь стать моим другом.
— Почему?
— Потому что ты — моя любовь.
Джисон видел как искренне улыбался Минхо, поправляя свои взъерошенные волосы. Как он сел и, закрыв лицо руками, сказал, что счастлив. Хан обнял его, ощущая некую тревогу, но сладость прикосновений перекрыла её.
В «комнате Минхо» скоро начнётся их последний рассвет. Солнце уже чуть-чуть прокрадывается сквозь прозрачные окна, освещая пространство любви. Стены становятся ярко-оранжевого оттенка, и даже мебель окрашивается. А волосы Минхо вновь начинают блестеть от этого прекрасного света. Джисон утопает в его глазах и мягких объятиях. Он тонет в доверительной нежности к своему любимому человеку. Любить — так необычно. Сравнить это чувство невозможно ни с чем. И как бы ты не пытался, ни старался, ты всё равно желаешь ощутить этот морозный холодок чужих рук.
В «комнате Минхо» ещё тепло, но в среду всё покроется льдом. И стены, и окна, и пол. Всё. Они горели, но сгореть никогда бы не смогли. Лишь только посторонний кто-то сможет их остановить. Снег давно задумал лукавое. Прощенья ему — нет. Джисон никогда не простит его за то, что он совершит. Как и не сможет простить себя.