Глава 21
По ту сторону панорамного окна звезды, что сошлись в бесшумном вальсе, зажгли собой небосвод. В первые годы жизни Север вызывал у Феба только положительные из всех существующих эмоций: радость, лёгкость, восторг и слепое обожание. Первый снег, холодный мороз, что, не щадя, покусывал пухлые красные щеки — они были одними из самых тёплых воспоминаний детства, которое закончилось для него слишком быстро. Теперь Север стал казаться бесцветной иллюстрацией в книге никчемной жизни одного орденца. Именно из-за него случилось то, что случилось…
Оплот тёплых детских лет стерся с карты, оставляя вместо мягких снежных ковров лишь промозглые ветра, продолжавшие сторожить господом забытые камни и земли. Обжигающий холодом воздух бил увесистыми пощечинами по его лицу. Лезвие, что отражало от своей поверхности лунный свет, продолжало сверкать в его руке, не перекрывая сияния мириады звезд.
Закрыв глаза, он надавил им на кожу.
Холод. Нахлынувшая слабость на мгновение парализовала итак замерзшее тело. Жгучая боль в правой руке не смогла перекричать внутреннюю смуту.
Безмолвный крик.
Алые капли крови распластались на грязном полу, как и несколько кусков отрезанного пальца. Свет кольца померк во мгле комнаты. Взяв заранее подготовленные иголку с ниткой, Феб полил спиртом место, где пару секунд назад еще шевелил безымянным пальцем, и принялся зашивать рану. Стихия ветра сдержала кровотечение, создав воздушную заслонку между разорвавшимися сосудами и окружающей средой.
Почти не больно. Нужно было пережать нерв немного выше. Кто знал, что ветер и здесь будет полезен.
С пустотой во взгляде Темпеста осмотрел работу. Как будто ничего не изменилось. Словно у него никогда и не было этого пальца, как и, собственно, тех счастливых мгновений, что наполнили его существование хоть каким-то смыслом. Жизнь угасала со всем, что было раньше. Тлела, как угли в камине к утру. Нехотя, он вернулся к кровати и впал в объятья бессилия.
Феб заплакал вновь. Он сполз с постели на пол, спрятал влажное лицо в коленях и с силой впился пальцами в голову, словно желал выкорчевать червя, что своими движениями вскрывал один за другим гнойники его совести.
Он рыдал так долго, что закончились слезы. Голос осип, и всхлипы теперь казались кошачьими подвываниями. Засохшая с правой руки кровь размазалась по щекам. Краснота в глазах стала почти светящейся.
Горящие огнем веки смежились. Вновь Феб, засыпая, загадал не проснуться.
Эта ночь прошла без сновидений.
Попытавшись разлепить глаза после пробуждения, Феб понял, что у него нет на это сил. Несмотря на назойливый солнечный луч, что слепил ему лицо, мужчина никак не мог проснуться. Головная боль после удара сдавливала его затылок металлическим обручем, мешая подняться с постели.
Но был ли в этом смысл?
Отчаяние совсем поглотило его. Тоска залезла глубоко под кожу, рождая ненавязчивые мысли истерзать ее ножом.
Фебу прям хотелось выблевать органы от собственного бессилия. Хотелось со всей силы удариться головой об стену и прекратить мучения.
Память — столь интересная и загадочная штука. Всего несколько лет тьмы легко перекрыли дорогие сердцу воспоминания. В этом, наверное, ничего удивительного и не было: если пролить на стихотворение чернила, чёрное холодное пятно с лёгкостью навек упрячет тёплые строки. Потратив последние силы, Феб поднял правую руку и коснулся ею лица.
Перевязана? И перешита. Аккуратные стежки.
Кончики пальцев прошлись по его скуле. Щеки совсем впали, и теперь их напополам разрезают кости. Щетина всего недельная, но у Темпесты не уходила из головы мысль, что сейчас он похож на обросшего бродягу.
Сначала отчаяние противно разгрызало грудную клетку, переламывало все кости и выкручивало все органы наизнанку. Тревога агонией всю ночь заставляла гореть его изнутри. Но к самому утру, через большое сопротивление, наступило долгожданное смирение. Феб знал, что ему осталось закончить в этой жизни.
Месть свершится. И он заплатит за неё достойную цену.
— Уже проснулся? — раздался грубый голос за гранью его подсознания.
Понадобились силы, чтобы разлепить глаза. Три нечётких силуэта стояли возле его кровати, перешептываясь между собой. Заметив пробуждение, шершавая мужская ладонь легла на его лоб и с некой заботой проверила температуру. Затем раздался противный скрип: силуэт пододвинул деревянный стул ближе к кровати и сел напротив Феба. Лицо Бергхана становилось с каждой секундой все чётче. Позади Феб узнал в тёмных силуэтах Аттуала и Рея, что стояли мрачнее туч.
— Ты в состоянии говорить? — тихо спросил Лоцман.
— Да, — хрипло ответил Феб.
— Тогда не буду ходить вокруг. Ты осознавал, что делал все эти годы и мог ли оказывать этому сопротивление? — не церемонясь, затронул важный вопрос капитан. — Если ты скажешь правду, я оценю этот жест, да и тебе же будет проще от этого в дальнейшем.
— Нет, не мог ничего сделать, — покачал головой Феб. — Я словно сидел в черном кубе, связанный по рукам и ногам. Ничего не видел, ничего не слышал. Только на эмоциональном фоне частично понимал, что происходило вокруг и что творило мое тело. Фелличе... Я...
Феб прикрыл рот рукой, стараясь унять нарастающую дрожь. В чувство привёл лёгкий хлопок по плечу. Бергхан насыпал небрежным движением табак в трубку и поднес ко рту.
— Если сказанные слова — правда, то твоей вины в его смерти нет, — прошептал он, выдыхая дым. — Думаю, парни такого же мнения.
Темпеста упрямо потряс головой.
— Не согласен. Моя вина есть, — дрожащим голосом продолжил спорить Феб. — Я целенаправленно отплыл в столицу. Целенаправленно пришёл к Магистру. Моими руками было убито множество невинных людей, дорогой сердцу друг и товарищ...
И Фиамма.
Аттуал, не выдержав, подошёл к окну и понурил голову. Рей же остался стоять у стены, нервно перебирая пальцами непослушные выбившиеся из хвоста прядки. Бергхан все сверлил Темпесту взглядом, покуривая трубку.
— Из-за меня возникла угроза исчезновения Сторонников Моря, — спустя долгие минуты молчания продолжил он. — И доставил всем множество бед и страданий. Я не имею права просить у вас прощения. Только прошу выслушать мою просьбу. Если позволите стать возле вас и совершить месть, я предстану по окончанию перед судом и отвечу за каждое свое преступление. Я понимаю, после произошедшего просить что-то дико, но... Просто позвольте хотя бы частично искупить мои грехи.
— Вечером совет, — сразу ответил на его просьбу Бергхан. — В первой части заседания мы проголосуем и решим, будешь ли ты биться с нами рука о руку. А пока лучше полежи и подумай, что ты скажешь всем нам. Если позволят силы, можешь под присмотром перемещаться по замку и общаться с кем угодно, если, конечно, они захотят говорить с тобой. Что касается меня, я тебе верю. И я проголосую за то, чтобы ты продолжил с нами борьбу. Но, если не наберётся и половина голосов в твою пользу, я не смогу тебе помочь.
Ещё раз кинув тяжёлый взгляд на мужчину, хромая, Бергхан поковылял к выходу из комнаты.
— Да, сильно оглушил его выстрел пушки. До сих пор отходит, — нахмурился Райхольд.
— Рей, Аттуал, — раздался осипший голос с постели.
Медленно, они подошли к кровати и окинули его тяжелым взглядом.
Он ждал презрения, обвинения, взывания к собственной совести. Морально Темпеста уже был готов к этому диалогу. Феб, спустя долгие годы заточения в собственном сознании, и не мог даже мечтать, что вновь окажется в кругу дорогих для него друзей. Даже если это мгновение для него быстро закончится.
И даже если они больше не считают его своим другом.
— Ты идиот, Темпеста! — прошипел Рей.
— Да как ты смеешь так говорить с капитаном!— возмутился Аттуал и легко толкнул Рея. — Ой, точно. Он больше не под юбкой Магистра. Больше не наш капиташка.
И комната заполнилась громким роготанием. Вслед за ним засмеялся и Рей. Феб растерянно продолжил смотреть на парней, и, встретившись снова с его ошарашенным взглядом, они словили очередной приступ смеха.
— Видел бы ты свое лицо, — давясь слезами сказал Аттуал, вытирая пальцем глаз.
— Я очень виноват перед всеми вами, — сглотнул Темпеста. — Я...
— Смерть Фелличе на совести Ордена, — перебил его Рей. — Я согласен с Бергханом. Ты не виноват.
— Совесть и Орден... — задумчиво протянул Аттуал. — Немного несовместимо.
— Короче, у нас мало времени. Быстро одевайся, мы выдвигаемся. Разделимся по одному и втроём постараемся убедить как можно больше людей отдать за тебя голос.
Темпеста замер. Бесконечное чувство благодарности к его товарищам сдавило ему лёгкие, заставляя ловить ртом воздух. Опустошенный, он не мог понять, почему эти двое так хотят помочь ему.
— Только не заплачь, — улыбнулся облегчённо Аттуал. — И ещё. Если услышу хоть одно слово благодарности или извинений, я выверну свой желудок тебе на ботинки.
— Но за повязку могу хоть сказать спасибо? — спросил Феб.
— Кстати об этом. ТЫ В СВОЁМ УМЕ БЫЛ В ЭТО ВРЕМЯ? ОТРЕЗАТЬ ПАЛЕЦ, ДА ТЫ...
— Оставь нотации на вечер, — перебил его Райхольд. — Нет на них время.
— Хорошо, мамочка Рей, — съязвил Аттуал. — И да, повязку наложила Фиамма.
— Фиамма? — шокированно переспросил Темпеста. — Она была здесь?
— Да, ее наказал Бергхан, за то, что она вырубила тебя на двое суток и мы отстали от плана, — почесал голову блондин. — Я тоже между прочим попал под горячую руку. Тяжело иметь красивую мордашку, знаете ли.
— Ты выгораживал ее около часа, вот и попал, — усмехнулся Рей.
— ЗА. КРАСИВУЮ. МОРДАШКУ.
— Значит вы вдвоём тут были?
— Не совсем, — промурлыкал Аттуал. —Только она всю ночь сидела у твоей постели. А я нет, я же не дурак.
— Если вы закончили, лучше поспешить. Одежда на стуле.
— Мамочка Рей любит тебя, Феб.
— Ты точно будешь приемником Дейви Джонса, Аттуал.
Страх неизбежного сковал тело Феба. Небрежными движениями, он накинул на себя чёрный плащ и подошёл к двери, за которыми ему предстояла встреча с лицами прошлого, судьбы которых он разделил на до и после.
***
Несмотря на быстрый уход снега, холодные ветра, что кусали своим морозом до самых костей, не покидали Север. Идя по восточному коридору замка, Феб каждый раз морщился, как только мимо них, сквозь каменные щели пробегал сквозной ветер. Ноги Темпеста словно налились свинцом и, казалось, совсем прилипли к полу. Едва волочась, он вздрагивал всякий раз, как слышал глухие звуки по ту сторону коридора. Феб боялся признаться самому себе, что все же опасается этих встреч, где главным судьем будет его совесть.
В маленькой, на удивление, тёплой комнате, в которую они заглянули первым делом, он сразу узнал в раненом парне Дэмиэно. Пересекаясь пару раз в обществе Альды, они так и не перешли грань поверхностных отношений, остановившись на уровне светских разговоров. Его товарища, Ремо, Феб не видел лично, хотя много раз высылал ему письма с приглашением в Корпус. И каждый раз получал отказ.
Девушку близ Дэмиэно он не знал. Она стояла спиной к нему и перевязывала раны. Обезьянка нетерпеливо висела на ее плече, явно переживая за своего хозяина. Вторая девушка взяла бережно Аюто на руки и успокаивающе погладила вдоль спинки, не спуская с Темпесты взгляда, полного презрения.
Та девушка. С семнадцатой. Я конечно не мог ее видеть, но интуитивно понимаю, что это она.
— Какая картина. Она бережно лечит ему раны, ну а он, тяжело дыша, ловит каждый робкий взгляд, — промурлыкал блондин, тихо закрывая за собой дверь.
— ЗАТКНИСЬ АТТУАЛ, — раздались одновременно четыре голоса.
Годы идут, а этот все издевается. Что он задумал?
— Не отрицайте очевидного, мои дорогие, — продолжил квакать Аттуал и подошёл ближе к кровати. — Там у Конджиламенты свадьба на носу. Может вы тоже не будете отставать?
Свадьба? Признаться честно, я очень рад за неё и Серхио. Она слишком много вытерпела за все эти годы. Если бы я имел право, лично поздравил их.
Аттуал знал, что сейчас Нереа не сможет его ударить. Поэтому шкала его наглости взлетела на максимум.
— После похорон Элэра у Дэмиэно разошлись швы, — зло прошипела девушка, не отвлекаясь от перевязки ран.
Похорон Элэра? Что вообще произошло за все эти годы?
— Хотите чтобы я от вас отстал на неделю другую? — усмехнулся блондин. — Ремо, пока я до вас с Ли не дошёл, советую прислушаться.
У Нер от ступора перехватило дыхание и бинт с рук покатился на постель. Рей едва сдерживал свой смех, наблюдая, как злость с лиц четвёрки плавно перерастало в удивлённое недоумение.
— Какую цену хочешь за это благословение Господа? — цокнул Протеционе. — Жертвоприношение?
— Отдайте голос за Феба вечером. Все просто, не правда ли?
Повисло молчание. Дэмиэно поднялся на локти, игнорируя шиканье Нереа, и осмотрел холодным взглядом Темпесту. Затем, переводя взгляд то на Ремо, то на Либерту с Нереа, парень кивнул и мягко обнял Аюто.
— Месяц молчания, — заключил он.
— Неделя, — заупрямился Аттуал.
— Две недели, — зло закончила за всех девушка. — Тебе повезло, что ты меня настолько достал.
— Я тоже люблю тебя, Нер, — рассмеялся Аттуал. — Кстати... А где Эрба? Разве не она должна смотреть за раненым? Или ты...
— Занят человек, чего ты прикопался! — оскалился Дэмиэно, лицо которого за пару секунд приобрело оттенок тертой свеклы.
Либерта наклонила голову и заправила прядь своих волос за ухо.
— Ты как хочешь, но моего голоса не жди, — заключила она. — Я понимаю, что наша стычка на лестнице была под гипнозом. Но я не знаю тебя как человека, поэтому не могу довериться. Без обид.
Девушка ещё раз посмотрела на Феба и вышла из комнаты. По спине Темпесты пробежал неприятный холодок.
— Вы постойте, я с ней поговорю, — оклемался Рей и развернулся к двери.
— Это бесполезно, — усмехнулся Ремо. — Она упряма, как ослица. Ты должен был понять это ещё в Пустоши.
Они и в Пустоши уже делов наворотили? Спрошу у Рея после всего. Если представится возможность.
Едва сдержав острый комментарий, Аттуал улыбнулся на прощание:
— До встречи через две недели, Нер. Я выскажу тебе все, что накопится.
— И настанут у Севера чёрные дни.
Попрощавшись, они вновь оказались в стенах холодного коридора. Не успев перейти в другое крыло замка, троица пересеклась на лестнице с двумя братьями.
— О, ребята, — тепло улыбнулись мужчины и сжали друзей в крепкие объятья.
Стоя в стороне, Феб внимательно осматривал братьев, вспоминая, видел ли он их прежде.
Точно, Бене.
— Давно не виделись, — улыбнулся Рей.
— Рад, что вы живы, — кивнул Фаро.
— А мы то как рады. Кстати, Аттуал торчит нам бутылку, — усмехнулся Райхольд.
— Это спор насчёт Терра или Фиаммы?
— Фиаммы.
Фиаммы? Спор? Не понимаю.
— После совета обговорим, — усмехнулся Аттуал. — С патруля?
— Да. Устали как собаки. Надо выспаться перед советом.
— Кстати насчёт него. Что думаете? За что голосовать решили?
— Сложно сказать, — наклонил голову Бене и перевёл взгляд на Феба. — Послушаем, что доложит нам Темпеста.
В его взгляде он не заметил неприязни или обид. Только сомнения и... жалость?
— К Иримэ вам нет смысла заглядывать, — задумался Фаро. —Как и к Каскате. Тут однозначно голоса против.
— Я возьму на себя свою девочку, — улыбнулся бодро Аттуал. — Не переживайте.
— Айканара, Такары и Гатто нет в замке. Они приплывут к вечеру. Можете их не искать, — дополнил Бене. — А к Эстелю все же можете заглянуть.
— Ну а вы? Может все таки дадите ему шанс?
—Не смотри так на меня Аттуал, — раздражённо фыркнул Фаро и под напором блондина сдался. — Ладно, убедил, я буду внимательно его слушать. Догоняй Бене.
Хмуро посмотрев на Темпесту, брат догнал Фаро и скрылся с ним за поворотом.
— Перспективы пока неплохие, — задумался Рей. — Сомневаюсь, что главы северных кланов будут к тебе благосклоны, но среди наших можно ещё уравнять шансы. Так, теперь на верхний этаж.
Прогуливаясь по коридору, мимо них проплыли две женские фигуры. Сердце Темпесты ушло в пятки. Фиамма шла близ Конджиламенты, шепча ей что-то на ухо, вызывая этим улыбку у Калинон. Услышав, как их окликнул Рей, девушки обернулись, с интересом осматривая троицу.
Сердце Феба остановилось окончательно.
— Конджиламента, мы можем поговорить? — наклонил голову Рей. — Наедине.
Смекнув что к чему, Конджиламента что-то шепнула Фиамме на ухо и пошла за Райхольдом, оставив ее наедине с двумя Темпестами.
— Как наказание, Фи? — усмехнулся блондин.
Ее кулаки издали глухой хруст.
— Ты засранец, Аттуал.
— Ой, да брось. Я был занят более важными делами, — улыбнулся Аттуал и наклонился к девушке. — Кстати о них, не видела Терра?
Злость сошла с ее лица, уступая место для хитрой улыбки. Глаза брюнетки засверкали.
— Не поверишь, — заговорщески начала она. — На балконе. С Эрбой. Одни.
Аттуал хищно улыбнулся в ответ:
— А вот и моя работа. Ладно пойду я. Обговорю с ними наше дело, Феб.
— Врешь и не краснеешь, — засмеялась брюнетка и помахала рукой, собираясь уходить.
— Фиамма постой, — твёрдо окликнул ее Феб.
Напряжение повисло в воздухе. Она развернулась к нему, скрестив руки на груди. Как бы не хотелось остаться блондину, Аттуал все же предпочёл доставать Дея, оставив ребят наедине. Они остановились друг напротив друга в пустом холодном коридоре, тишину которого нарушал лишь свист ветра, что умудрялся просочиться сквозь тонкие щели каменных стен.
— Я знаю, что не достоин просить у тебя прощение, — начал он и не смело сделал шаг вперёд. — Просто хочу, чтобы ты знала. Мне правда очень жаль, что все так вышло.
Все наши встречи всегда заканчивались слишком болезненно для обоих. При знакомстве я повредил себе руку и заставил ее спрыгнуть с высокой каменной стены. На переговорах она из-за стихии потеряла глаз, пытаясь спасти мою никчёмную жизнь. На острове я сломал стену ее неприступности к окружающему миру и растоптал собственную гордость. Затем, после всех сказанных слов и сделанных поступков, разбил итак хрупкое сердце на множество осколков. И завершил все это кровавым убийством. Я знаю, что никогда не получу прощения. Но я должен ей сказать, как мне жаль, что все так вышло.
— Ладно, проехали.
Услышанное не сразу дошло до него. Но, как только пришло понимание ее слов, Феб а ж подавился воздухом. Его глаз нервно задергался, не веря в услышанное.
— Ты прощаешь меня? — недоверчиво переспросил он.
— Забыли, — лениво махнула рукой Фиамма. — Даже предлагаю вернуть наши взаимоотношения на уровень до твоего отплытия.
— Ты уверена? — дрожащим голосом продолжил Феб. — Я... Я конечно согласен! Даже не знаю, что и сказать.
— А говорить ничего и не нужно, — холодно отчеканила брюнетка. — Мы теперь друг другу никто и необходимость в общении вообще отпала.
Феб замолчал. Нервный смех раздался в его голове. Конечно, как до него сразу не дошло, что они расстались перед отплытием. За все эти годы он и забыл, насколько она упряма и злопамятна.
И это я заслужил. Любовь это не только симфония счастливых моментов. Я видел, как ты все прошлые годы боролась за нашу связь, и теперь пришла моя очередь.
— Поэтому, можешь оставаться здесь, мне все равно, но не подходи без надобности.
И она ушла в конец коридора, где возле колонны ее терпеливо ждал Андриан. Мужчина был одет во все тот же чёрный камзол, только теперь вместо бинтов его половину лица прятала белая бездушная маска. Мягко взяв девушку под руку, он увёл ее за поворот.
Я был безразличен ко всему, пока не узнал ее. Я думал о ней, пытался забыть эти сны. И я забывал, но все равно помнил. И, видимо, Господ послал мне самое суровое из всех возможных наказаний: смотреть со стороны на дорогих людей, понимая, что сегодня нас связывает только прошлое.
Опустошенным взглядом, Феб провел пару, пока они не исчезли из поля зрения. И он знал, что Гранзо наблюдал за ними весь диалог. И нахально улыбался из под своей холодной маски.