Глава 4
Она отступила, позволяя ему пройти. В комнате вдруг стало тесно. Словно его фигура вытеснила воздух. Он поставил пакет на стол и осмотрелся.
— Тебе плохо? — спросил он, не поворачиваясь к ней.
Аделин стояла у кровати и чувствовала, как в висках нарастает пульс. Голова стала тяжелой, будто наполненной камнями. Она кивнула и выдавила:
— Немного утомилась. Много читала.
Он кинул посмотрел на раскрытую книгу и вдруг усмехнулся. Затем перевёл взгляд на её сумку у кровати.
— Я купила пирожное, — сказала она, чтобы хоть что-то сказать. — Думала, ты...
— Как мило, — перебил он. — Но ты не хочешь посмотреть, что я принёс тебе?
Она сглотнула. Белый пакет стоял на столе, и на его боку — алые узоры. Не слишком яркие, будто выцвели. Но... будто бы и не узоры вовсе.
«Что делать, когда придёт Гейб? — промелькнуло в голове. — Что она скажет? Что сделает Кристофер»
— Тебе не интересно? — его голос вырвал её из мыслей.
Она подошла ближе. Сердце бешено колотилось, а ладони вспотели. Аделина взялась за ручки пакета, и пальцы наткнулись на что-то липкое.
Она заглянула внутрь — и закричала.
Это не было похоже на сон. Картон промок насквозь, и в нём — окровавленные волосы, развернувшиеся глаза. Губы, искажённые в последнем судороге ужаса.
Это была голова.
Она не сразу поняла, что снова закричала — не узнала собственный голос. Ноги подкосились, и она рухнула на пол, пытаясь отползти, спиной к стене.
Кристофер подошёл медленно. Словно просто хотел убедиться, что она увидела.
Он заглянул в пакет с ленивым интересом, как будто в нём могло оказаться что угодно. Как будто не знал, что сам туда положил.
— Надо же, — произнёс он. — голова.
Она зажала уши ладонями, словно могла не слышать того, что только что произнёс Кристофер. Будто если звук не проникнет внутрь, всё исчезнет
Но голос не смолкал. Он разносился изнутри, как эхо, от которого невозможно было спрятаться.
Кто-то кричал — то ли она, то ли этот крик жил отдельно, рядом, чужой и родной одновременно. Пространство плыло перед глазами, воздух сжался, как перед бурей.
— Ты странно себя ведёшь, Аделин, — крикнул он спокойно, почти лениво. — Если уж кричишь, открой уши. Не сжимай их ладонями. У меня сейчас самого голова лопнет от твоего воя.
Он переступил через неё так, будто она была мебелью, случайной преградой на пути к столу. Сел напротив, расправил манжеты — всё так буднично, что её затрясло от ужаса.
— Ты убила человека, видишь? — проговорил он, как будто объясняя что-то глупому ребёнку. — Это всё твоих рук дело.
Она замотала головой. Слёзы потекли по щекам. В ней не осталось сил — ни на слова, ни на оправдания.
— Зачем ты это сделала, Аделин? — продолжал он, всё тем же ровным, почти усталым голосом. — У тебя были самые простые инструкции. Просто подождать. Просто слушаться. Разве это сложно?
«Это не моя жизнь. Это не я»
Он встал. Тяжело. Медленно. Обошёл стол, и она почувствовала, как его тень легла на её лицо.
— А как ты отплатила мне за заботу? Стоило мне уехать — и ты уже готова прыгнуть в постель к первому встречному.
— Он не первый встречный! — выкрикнула она срывающимся голосом. — Он не...
Кристофер хмыкнул. В этом звуке было всё — презрение, обида, насмешка.
— Я в тебе разочарован.
Он приоткрыл входную дверь и осмотрел парадную, выглянув наружу.
Аделин успела сделать лишь один шаг назад, как пальцы сомкнулись на её шее.
— Ты, чёртова сука, — выдохнул он ей в лицо.
Она судорожно вцепилась в его руку ногтями, но захват лишь усилился. Воздух закончился сразу, как будто её горло пережали ремнём.
— Ты решила сбежать? После полугода, которые я на тебя потратил? — прошипел он у самого уха. — Ты думаешь, это игра? Думаешь, я шучу?
Волосы небрежно упали на лицо и Кристофер, закрывая обзор
Он швырнул её в стену. Глухой удар затылком. В глазах потемнело. Шум в ушах. Его губы были рядом.
— Если ты не поймёшь правила этой игры, — выдохнул он, — тогда будут два висельника.
Она пыталась отдышаться, но не могла. Руки дрожали. Одна — всё ещё пыталась оттолкнуть его. Другая — судорожно рыскала по его телу в поисках какого нибудь средства защиты: ключи, нож, пистолет....
Она нащупала за поясом. Под пальцами — металл. Склонила голову, резко дёрнула руку, и...
— Давай, — сказал он, перехватывая её запястье с оружием, — стреляй, тварь.
Он сжал её руку так, что кости затрещали, и одним движением вырвал пистолет. Затем выстрелил в потолок — грохот отозвался внутри неё, будто кто-то врезал кулаком в грудную клетку.
Аделин закричала, инстинктивно вжимаясь в пол, накрывая голову руками. Уши звенели. Пол казался теперь спасением.
Но он не остановился.
— Встань, — процедил он, выдернув её из-под себя за запястье. — Забыла, что я говорил тебе?
Он прижал горячее дуло к её ладони. Металл обжёг кожу. Она взвизгнула и замотала головой, но он не отпускал.
— Теперь будешь помнить. — Его голос был почти ласковым. — Потому что голову ты в карман не положишь. А это — всегда с тобой.
Когда он наконец отпустил, она упала на колени, сжимая обожжённую ладонь.
— Беги, если хочешь, — сказал он. — Только знай: я всегда найду. Всегда.
И вышел, хлопнув дверью.
Через какое-то время она поднялась с пола.
Ладонь всё ещё пульсировала, как живая — казалось, жар от ожога пробирается по венам до плеча. Она прижимала руку к груди, осторожно, как что-то сломанное. Её губы были пересохшими, дыхание неровным. Мысль пульсировала в голове:
«Нужно похоронить его. Нужно поблагодарить. Он хотя бы пытался меня спасти. Я могу сделать хоть это — последнее, малое, но доброе дело.»
Аделин медленно направилась к пакету. Шаги были неловкими, как у ребёнка, только научившегося ходить. Колени дрожали. Картонный пакет по-прежнему стоял посреди комнаты, и красные, изысканные узоры на его поверхности больше не казались декоративными — теперь они выглядели как тонкие алые крики, застывшие в бумаге.
«Соберись, Аделин. Соберись.»
Она взяла пакет обеими руками.. Сердце застучало в горле. Медленно приподняла край и заглянула внутрь. Её вырвало. Она упала на колени, ухватилась за край тумбочки и зарыдала. Это был не просто страх — это был ужас, вплетённый в каждую клетку тела.
Попытка номер два.
«Будь сильной, Аделин. Боевая, как он говорил.»
Она снова поднялась. Подняла пакет и прижала к себе. Она решила, что просто похоронит его в этом пакете.
Она осторожно развернула бумагу и коснулась кожи — холодной, странной на ощупь. Слишком гладкой. Слишком искусственной. Её пальцы застыли. Она опустила пакет на пол и, дрожа, вытащила содержимое.
Манекен
Голова — всего лишь искусственная, тренировочная, с размазанной настоящей кровью. Настоящей. Липкой. Пропитавшей ткань и картон. Она закусила губу до боли. Челюсть затряслась.
«Зачем?»
Он сидел на лавочке за под окном. Привычно, буднично кормил голубей, бросая им крошки от отломанной булочки. Его спина была ровной, расслабленной. На секунду он показался ей безмятежным.
Она подошла, села рядом. Он не обернулся.
— Что это было за представление? — спросила она, с показной невозмутимостью, хотя голос дрожал.
Кристофер протянул ей булочку. Она не взяла.
— У него даже не было никаких знакомых в суде, — начал он. — Всё это... всё — лишь способ забрать тебя с собой. Он повернул к ней лицо. На губах появилась едва заметная усмешка.— Бедная, маленькая Аделин,каждый прохожий может тебя обмануть.
— Где Гейб? выдохнула она, внезапно, почти беззвучно. - Ты убил его?
Он покачал головой. Его взгляд скользнул в сторону. Она проследила за ним глазами. Двое мужчин, прислонившись к киоску, не скрывали, что наблюдают. Она не была одна. Никогда.
На его лице снова появилась эта кривая, почти ласковая усмешка.
— Там же, где всегда. Прячется на чердаке от плохих парней.
К ним подошёл ещё один человек. В руках у него были бинт и баночка с мазью.
— Спасибо, Филипп, — произнёс Кристофер спокойно.
Аделин взглянула в лицо подошедшему. Он был в том кафе. Он загел за ней следом, сидел за соседним столиком. Как же она могла не заметить...
Глупая. Наивная. Как Мария, верящая каждому, кто обещает унести её в лучшую жизнь.
— Ты ранил меня, — прошептала она.
Кристофер пожал плечами.
— У нас это было обоюдно, Аделин.