Укрощение строптивых

Два всадника на резвых лошадях покидают измученную дневным солнцем страну гор. Совершенно неожиданно перед ними открылись степные просторы, в которых до одного ориентира можно было ехать весь день, а он оставался таким же далёким и недосягаемым. За несколько дней солнце выжгло краски на их плащах, одежда огрубела от пыли и пота, лица покрылись горячим, неровным загаром. Молодой альфа и совсем юный мальчик за трое суток преодолели расстояния, которые многие не смогли бы насчитать за всю жизнь!

Кроме бескрайних дорог им на пути встречалось множество препятствий: работорговцы, посчитавшие их лёгкой добычей, но едва сумевшие унести ноги; разбойники, решившие, что за их коней можно выручить немного монет, но сами в итоге потерявшие несколько товарищей; просто торговцы, пожелавшие принять в свои ряды юного альфу, сумевшего развеселить их, но его старший брат не позволил даже рассмотреть лица паренька. А ещё были звери, от которых приходилось отбиваться все ночи напролёт, ядовитые насекомые, ослабляющие и без того уставшие тела, пересохшие колодцы и солевые озёра, когда в глиняных фляжках оставалось по паре глотков прогорклой воды.

Старший брат хмуро молчал, лишь иногда приговаривая:

— Зря я тебя взял с собой! Ещё неизвестно, что меня ожидает там?

На что младший беззаботно отвечал:

— Что бы ни ждало, всё лучше, чем неизвестность! — и снова пришпоривал уставшего коня, подгоняя свистом и вскриками.

Они стремились перейти степь, потому что, если верить указаниям в книге, этот путь должен привести их в небольшое государство, когда-то считавшееся достаточно сильным, чтобы с ним заключали договоры о взаимной поддержке и ханы, и ваны и другие правители. Народ в этой стране занимался, в основном, изготовлением посуды из тонкой, но крепкой керамики. Расписывали её тоже изящными, ни с чем несравнимыми узорами. Многие правящие дворы гордились, приобретая в этой стране тарелки и чашки к своему столу. А ещё из этой же керамики умельцы изготавливали прекрасные украшения, как для женщин, так и для мужчин: лёгкие, крепкие, блестящие, необычно разрисованные, долгие годы не теряющие своей привлекательности — их тоже с удовольствием дарили своим омегам даже короли.

Вскоре горизонт начал вибрировать, и старший наездник предположил:

— Костры. Если даже это не город, то какое-то довольно большое становище, в котором мы сможем разжиться водой, едой и подсказками, куда нам двигаться дальше. Ты как?

— И был хорошо, а теперь, когда есть возможность встретить кого-то живого и говорящего — вообще отлично! Может, мы скоро приедем? По времени уже должны бы, — с надеждой посмотрел младший вдаль, прикрыв ладонью глаза от света склоняющегося к земле солнца.

Это был город. Последний большой город погибающей страны, которая практически исчезла с карт многих стран, так как в ней больше не хватало людей, чтобы изготавливать товары на продажу. Торговые пути больше не проходили через степи, предпочитая держаться рядом с полноводными реками и лесами, полными зверей. Послы давным-давно покинули их пределы, а разбойники знали, что поживиться тут нечем. Именно поэтому путники спокойно вошли в город, который больше никто не охранял, прошли по улицам, лишь иногда замечая вдали пугливые тени, добрались до дворца, который отличался от других обветшалых домов надписью на покосившихся воротах. Со скрипом столкнули одну воротину с места, вошли в пустынный двор, привязали коней к перилам крыльца, прошли к залу приёмов. Никто не остановил их, не преградил им путь, даже не окликнул. Видимо, для таких вот незваных гостей у самого входа висел гонг, а рядом лежала колотушка. Старший альфа взял деревянный молоток, размахнулся им посильнее и врезал хорошенько по бронзовой тарелке! Звук, разнёсшийся по двору, достиг, наверное, каждого закоулка умирающего городка! Младший в ужасе прикрыл ладонями уши, а старший зажмурился и открыл пошире рот.

Прошло немало времени, когда в зале появился престарелый омега, сопровождаемый ещё более старым слугой. Хозяин дома был одет в когда-то дорогую, но теперь уже обветшавшую одежду, в истончавших серебристых волосах торчали потускневшие заколки, наверняка, в былые дни стоившие целое состояние. Омега прошёл к большому креслу, выставленному напротив входной двери, грузно уселся и, наконец, посмотрел на вновь прибывших. Можно было сразу сказать, что зрение у этого старца было слабым, потому что взгляд блуждал, словно не в состоянии сфокусироваться. Тогда старший из гостей приблизился, отделил от своей причёски тонкую косичку, расплёл её, выпутал верёвочку с небольшим медальоном, склонился и так преподнёс престарелому омеге. Тот протянул дрожащую скрюченную руку, взял безделушку и поднёс близко к глазам. Лицо его начало меняться, когда пальцы нащупали знакомые символы, а глаза рассмотрели их: кажется, морщины стали глубже, а губы затряслись, словно старик пытался удержаться от рыданий.

— Кто ты? — прохрипел он, протягивая руку к гостю. — Откуда у тебя этот медальон?

— Это всё, что осталось мне от моего папы, — ответил альфа. — Он был любимым наложником моего отца. К сожалению, он был куплен, как иностранный раб, поэтому не смог стать ему мужем. Но, поверьте, мой отец и сейчас любит его и скорбит об утрате.

— Утрате, — проскрипел старик. — Значит, мой сынок всё же умер... Мы искали его так долго! А он затерялся в гареме какого-то альфы. Знал ли твой отец, что купил, как вещь, принца нашей страны? Почему он не позволил ему вернуться к нам? Что было с моим сыном в гареме твоего отца?

Альфа стоял, склонив голову. Он сам знал лишь то, что рассказал ему отец. В двадцать восемь лет наследник дворянского имения нашел на рынке юношу пятнадцати лет, которого уже перепродавали несколько раз, потому что омега не желал учиться, не хотел работать, не давался в постели. Его продавали дёшево, несмотря на красоту. Может, даже благодаря этой красоте, потому что в стране, где почитались чёрные волосы и тёмные глаза, этот голубоглазый блондин не считался привлекательным. Когда отец привёз мальчика домой, отмыл его, накормил и оставил в покое, позволив отоспаться и успокоиться, оказалось, что юноша вполне сносно говорит на нескольких языках, умеет сам себя обслужить, поёт и танцует. Почти три года альфа не проявлял к иностранному омеге сексуального интереса, позволяя его телу окрепнуть и созреть, а душе смириться и привыкнуть. Почти три года они практически каждый вечер ужинали за одним столом, делились новостями прошедшего дня, вспоминали что-то, вместе пережитое.

Когда юноша достиг восемнадцатилетия, альфа сделал его своим наложником. По словам мужчины, омега сам уже желал подобных отношений. И вскоре у них появился сын. К сожалению, по законам их страны мальчик не считался наследником, хотя, если судить по отношению к остальным детям, этот светловолосый ребёнок был баловнем отца. И омега был обласкан, имел всё, чего желала его душа. Однако он всё просил господина отвезти его на родину, хотя бы посмотреть на неё единственный раз! Вот только юноша сам не помнил, откуда именно он начал свой путь раба? В его смутных воспоминаниях сохранился прекрасный сад с высокими, крупными ароматными цветами, которых альфа не сумел отыскать для него ни на одном рынке. И тогда они вместе решили, что, наверное, мальчику когда-то этот сад приснился.

Всё это гость рассказывал тихим голосом, пока зал наполнялся теми, кто услышал гонг и поспешил во дворец. Король сидел на троне, прикрыв лицо рукой, а сквозь его пальцы то и дело просачивались слёзы. Когда парень обмолвился про цветы, старик вдруг встал и махнул ему рукой, требуя следовать за ним. Он спросил:

— Как описывал цветы твой папа?

— Высокие, белые, но не как снег. Такие крупные соцветия, что не помещались в ладони. Такие ароматные, что кружилась голова. И такие высокие, что приходилось наклонять их, чтобы понюхать.

Старик внезапно остановился и сказал:

— Это они — любимые пионы моего Люина.

Альфа с удивлением смотрел на невысокий куст, чуть выше его колен, действительно усыпанный белыми цветами, источающими сладкий аромат, но всё было не таким большим, как описывал папа и искал отец. Он посмотрел на старца и сказал:

— Он такой маленький. Точно ли про эти цветы говорил мой папа Лиен?

— Вот, значит, как его звали на чужбине, — вздыхает старик. — Это точно тот самый куст. За ним я лично присматриваю. И ты смотришь на него, как взрослый альфа, поэтому тебе не верится. А если смотреть на эти цветы глазами трёхлетнего омеги, то всё сразу встаёт на свои места.

— Трёхлетний! — охает спутник альфы. — Но как он попал в рабство?

Старик прищуривается, пытаясь рассмотреть говорившего, но качает головой, понимая, что затея пустая. Проводит ладонью над цветами, словно оглаживая головку малыша, и с тоской говорит:

— В те дни мы уже теряли свои силы. Войны увели из наших домов сильных и способных защитить нас альф. Мой сын взошёл на престол в возрасте четырнадцати лет, потому что муж умудрился погибнуть. Естественно, без сильного главы государство стало умирать, люди покидали наши города целыми родами, ремесленники бежали туда, где их искусство ценилось, а мы оставались, дожидаясь, пока последний камень упадёт... Я много сил положил на то, чтобы сохранить страну, но что мог сделать слабый омега с двумя маленькими детьми на руках? А вскоре я потерял и их. Вначале похитили Люина прямо из дворца, но я иногда думаю, что это сделал один из стражников, который исчез примерно в то же время. А потом в страну пришло бедствие, выкосившее половину нашего молодого населения. В их числе был и мой сын, последний правитель моего государства. У нас больше не осталось надежд, министры, почти все, предпочли покинуть страну и быть на побегушках у других правителей. А я остался почти один в огромном дворце, и меня лишь иногда навещали жители, которым не с чем переезжать в другие земли. Я долго не терял надежд, искал своего сыночка, расспрашивал торговцев, которые постоянно говорили, что видели подобного невольника то тут, то там. Но мои люди всегда опаздывали — его выкупали, и след снова терялся. А теперь приходишь ты, незнакомец с тёмными волосами и кожей, и говоришь, что ты — сын моего мальчика?

Альфа молча достаёт фляжку с остатками воды, выливает их на волосы и трёт ими лицо. Старик снова протягивает руку и цепляет пальцами посветлевшую прядь. Внимательно глядит в глаза альфе, и тот, склонившись, чтобы его могли получше рассмотреть, говорит:

— Естественно, я — полукровка. Но, получается, что у этого государства нет больше никого, кто мог бы дать ему надежду. Меня зовут Мин Юнги, я приехал просто для того, чтобы найти свою семью. Был уверен, что я из дворян, но никогда не подумал бы, что мой папа был принцем. Теперь я хочу попросить: позвольте нам остаться, искупаться, отдохнуть, а потом будем решать насущные вопросы. Или мы прямо сейчас покинем вашу страну.

***

Ван рассматривает два реестра. Стоящие перед ним друзья даже не представляют, через что пришлось пройти их повелителю, чтобы им, между прочим, вполне заслуженно, дали дворянские титулы! На общем собрании Высший Совет единогласно решил, что эти двое достойны того, чтобы их признать. Но стоило всем разойтись, как все представители Совета по одному наведали вана и пригрозили, что найдут предлог, чтобы не позволить чунъинам занять столь высокое положение! И пришлось королю кого-то подкупать, потому что власть семьи пришедшего была сильной, кого-то припугнуть, если его семья стала достаточно слабой. Пришлось даже взять в гарем четверых омег, хотя сыновей альф вану уже хватало, и в дополнительных наложниках особой нужды уже не было, но не портить же прекрасные отношения с важными людьми! Ни Чонгук, ни Намджун об этом даже не подозревают!

Военачальники стоят, понурив головы и ссутулив плечи. За эти несколько дней они, кажется, даже постарели на несколько лет. И король прекрасно знал, почему. Имя и их, и его печали было одно — Ким Тэхён. Ван не забыл своего бесстрашного омегу, поэтому утром, в полдень и вечером каждого дня посылал гонцов за известиями об этом человеке, однако посланцы возвращались с пустыми руками, и повелитель терял терпение и надежду. Ему уже не казалось, что эта идея была отличной. Ван уже считал договор проигрышным! Он часто думал о том, что придётся, видимо, призвать армию и пойти войной на монголов, потому что не нужна ему такая жизнь, в которой он не может наслаждаться присутствием Тэхёна!

Однако здравый смысл не покидал его окончательно, и, страдая в глубине души, король продолжал укреплять свои позиции в государстве и саму страну. Сейчас эти двое пришли не только за реестрами, но ещё и с просьбой — отпустить их на поиски Кима Тэхёна. И у государя нет видимых причин для того, чтобы удерживать их, поэтому ван молчит, не желая отпускать их от себя так же сильно, как найти и увидеть Тэ ещё хотя бы один раз! Словно спасение, в зал для приёмов входит министр Ли со своим Чимэем. Омега сразу замечает Чона, и глаза его загораются азартом, что даже король отводит взгляд, наблюдая такой неприкрытый интерес. Однако сам Чонгук ничего не замечает, он ждёт, что ему скажет ван на его просьбу об отставке и желании покинуть страну. Но в этот момент начинает говорить министр Ли, и альфы невольно прислушиваются.

— Ваше величество, позвольте напомнить Вам о моём сыне Чимэе, которого Вы не так давно отметили. Он согласен на все Ваши предложения, и я считаю, что в данной ситуации нет причин откладывать выполнение Ваших указаний, тем более, что все кого оно касается, прямо сейчас находятся тут.

Король немного виновато смотрит на Чона, но тот выглядит так, словно ему ни до чего нет дела. Ван движением руки останавливает министра и говорит:

— Военачальник Чон, не согласишься ли ты принять в своём поместье гостя — Ли Чимэя? В его поместье большая сезонная уборка, и юноше в такой обстановке тяжело находиться.

Чонгук кивает, даже не повернувшись, чтобы посмотреть на омегу. В его поместье имеются пустые гостевые покои, с запасами еды так же нет проблем, поэтому он не задумывается над тем, почему этого юношу не отправили к многочисленным родственникам, а решили пристроить именно к нему? И он всё ещё ждёт ответа от короля. И получает его:

— Пока у Вас будет гостить этот юноша, я так понимаю, что Вы не можете покинуть свой дом? Давайте отложим этот разговор на время. А теперь будьте добры, возвращайтесь к себе, у меня много дел. Кстати, поздравляю вас с тем, что вы теперь — полноценные дворяне-герои. Это более почётно, чем получить звание дворянина по наследству.

Зал пустеет, но не надолго, потому что почти сразу входит Чжумин, бывший наложник его отца, подаривший королю двух братишек-омег, и ставший для него настоящим советчиком и утешителем с тех пор, как умерли родители. Между королём и бывшим наложником устоялись тёплые отношения, и альфа спускается, чтобы встретить мужчину, поклониться ему и, взяв за руку, помочь подняться к своему месту. Там они садятся рядом и какое-то время всматриваются в уже родные лица. Король замечает явные признаки увядания и болезни, и сердце его горько сжимается, потому что терять ещё одного близкого человека ему совсем не хочется! Он склоняется к рукам омеги и целует их, потом прижимается щекой к ладоням и говорит:

— Я могу уделить тебе так мало времени. И ты не упрекаешь меня, приходишь, как только позову. Откуда в тебе столько терпения и любви?

Последний вопрос не стоило задавать, ответ на него король прекрасно знает: Чжумин действительно любил его отца, и всех его детей воспринимает, как собственных. Жаль, что не у всех бывших наложников такое же мировоззрение. Но сегодня Чжумин пришёл не по просьбе короля, а это значит, что у него какие-то дела к правителю. И он не заставляет себя ждать:

— Мой король, я слышал, что ты тоскуешь по омеге, которого отправил к монголам. Это чувство вины плохо влияет на тебя, поэтому я принял решение помочь тебе. Мои слуги не так умны и не обладают столькими полномочиями, как твои. Но от этого они — более эффективны. Мне принесли весть, что в гареме хана появился голубоглазый омега из Корё, однако он живёт не со всеми наложниками, а в каком-то отдельном месте. Хан часто, практически каждый вечер навещает его, однако пока не считает его своим наложником, и жалование этому омеге до сих пор выдаётся, как послу из Корё. Кроме того, Ваше Величество, кого именно Вы послали с послами — своего кузена или дядю?

Король, окрылённый известиями о Тэхёне, не сразу понимает последнего вопроса. Поэтому какое-то время молчит, собирая мысли в кучу. Он смущённо говорит:

— Это — тайна.

— Уже нет, — отметает его заявление Чжумин. — По крайней мере, для меня. Так вот, я не знаю, какие Вы преследовали цели, посылая этих двоих вместе, но теперь они оба ежедневно приходят к хану и предлагают ему свергнуть Вас, поставить одного из них на Ваше место и присоединить Корё к монгольскому ханству. Как Вам такие известия?

Король даже не нахмурился. Эти двое давно недопустимо сблизились между собой, старательно демонстрируя всем, что они — враги, потому что один из них поддерживал вана, что бы он ни творил, а второй постоянно критиковал своего повелителя, даже если его предложение было отличным, а иногда — единственным решением! О том, что это — игра, король узнал, когда вплотную занялся расследованием покушений на себя, а так же к подобным выводам его привели мысли о похищении омег. Может, это и не были звенья одной цепи, но то, что они пересекались, было очевидно. Всё это он рассказывает своему приёмному папе, и тот, морщась, предполагает:

— Ты отослал обоих от двора, чтобы...

— Понять, они сами действуют, или у них имеется идейный вдохновитель? У меня пока нет доказательств, но я всё больше убеждаюсь, что убийца находится рядом со мной. А дядя и кузен... Они теперь, как два паука в одной банке. Чего-то подобного я ожидал. Теперь, да простят меня предки, я жду, когда один из них уберёт другого, чтобы занять моё место. Но, конечно, есть опасность, что второй может меня свергнуть с помощью хана. Именно поэтому у меня есть один человек, который, в случае опасности, решит и эту проблему...

Говоря последние слова, король виновато опустил глаза. Омега нахмурился и спросил:

— И, чтобы избавиться от чувства вины, Вы обласкали его и выполнили все его желания?

— Почти, — кивает король. — Благо, он не выбрал в мужья сына какого-нибудь министра — не будет возмущений со стороны родни.

— Будут, — уверяет Чжумин. — Я имею ввиду, возмущения уже имеются. Герои теперь — самые желанные женихи, и министры уже плетут для них сети. Если они не переженятся, как можно скорее, проблем Вам не избежать! Что там с Чоном?

— Я уже отправил к нему в поместье потенциального жениха, надеюсь, вскоре мы услышим о свадьбе, — тяжело вздыхает король.

Но омегу сложно провести. Он наклоняется к лицу короля и прямо спрашивает:

— Ваше Величество, Вы уверены, что так будет для всех лучше? Скажете ли Вы Чону, что его возлюбленный жив и даже пока не стал наложником хана?

— Не стоит обнадёживать парня раньше времени, — прячет глаза альфа. — Я постараюсь выручить Тэхёна сам, а потом... будет видно.

Омега недовольно качает головой, потом требует:

— Пообещайте мне, что это «потом» будет зависеть от желания Кима Тэхёна, а не от Вашего.

Король прикусывает губу, трёт ладони о ткань на бёдрах, приподнимается и снова падает в кресло, однако приёмный папа не отводит от него глаз, и ван вынужден ответить:

— Да, я спрошу его мнения. И оно будет определяющим. Но сначала я должен поговорить с ним!

Омега успокаивающе прижимает руку короля своей тонкой ладонью и говорит:

— Не плодите вокруг себя обиженных омег, не повторяйте ошибку своего отца. У Вас под боком кто-то жаждет Вашей смерти, но, видимо, он не в состоянии приблизиться к Вам лично настолько, чтобы убить, поэтому идёт обходными путями. Тот омега, который ради спасения близких пожертвовал собой, в случае принуждения не будет ходить кругами, а просто придушит Вас подушкой во сне, а потом спокойно примет казнь! На радость тем, кто метит на Ваше место. И помните, Ваше Величество, в некоторых моментах нашей истории можно найти эпизоды, когда, приходя к власти, альфы уничтожали всех, кто мог бы претендовать на престол. В каких-то странах это — законное право правителя. В нашем государстве подобного нет, однако тайные интриги работают иногда не хуже закона. Поэтому Вам сейчас нужно найти и наказать того, кто покушается на Вас, чтобы защитить и своих детей. И если Вам придётся ещё и воевать с омегой, я уверен, что Вы проиграете.

Омега ушёл, а король задумался: у него три брата, двое из которых представляют его власть на дальних рубежах страны. Но есть третий, который долгое время был вторым по очереди на престол. Он сейчас находится в Китае, как гарантия того, что ван не вступит в союз ни с кем, кто пожелает воевать против Китая. И его папа живёт рядом с королём — тихо и никак не проявляя к нему ни особой вражды, ни привязанности. Однако именно это равнодушие заставляет повелителя морщиться: в тихом омуте, как правило, полным-полно чертей!

***

Намджун хмуро смотрит на приказ короля — немедленно вступить в брак! В глубине души генерал всё понимает, потому что по поместью совершенно неоднозначно ходит сынок министра Ли и, кажется, уже примеряет на себя роль хозяина, покрикивая на вышколенную прислугу Чона. Да, они всё ещё живут у младшего, потому что Джин совсем растерян, не желает уходить оттуда, где в последний раз были его сын и Чимин. Этот паршивец тоже исчез, никому не сказав ни слова! Однако за него у генерала душа не так болит, ведь с ним вместе исчез так же Юнги, а этот альфа своё будет сторожить, лучше любого пса! Но сказать-то можно было! Только на третий день до Нама доходит, что нужно проверить поместье Мина, он мчится туда, но прислуга уверяет, что их господин покинул дом сразу, как только у него закончился гон. И омегу с собой забрал. А вот куда они отправились — никто не знает. Ну, хоть живы-здоровы, раз сами уехали.

Намджун уже не знает, как подступиться к Джину, который обвиняет его в исчезновении сына. И ведь не поспоришь! Но сейчас, с приказом короля на руках, он уверенно идёт к омеге. Тот снова сидит за письменным столом, держит кисть над листом бумаги, но даже в чернила её не обмакнул. Уже неделю он пишет свои невидимые письма, неизвестно, кому! Намджун слышал, что, прописав свои страхи, можно от них избавиться. Но сколько же страхов у его омеги! Он подходит, решительно поднимает жениха и почти вытаскивает на себе, потому что от долгого сиденья ноги омеги отказываются идти. Некоторое время Нам просто водит Джина по дорожкам, потом, заметив румянец на его щеках, тихо говорит:

— Король прислал мне приказ срочно жениться.

— Мне это не интересно, — тихо говорит омега, отворачиваясь.

Но генерал и не такие крепости брал. Не выходит взять штурмом и осадой, всегда можно пойти на хитрость:

— Мы сегодня были у короля, и он не позволил нам покинуть страну, чтобы искать какого-то постороннего нам омегу. Я вот подумал: может, это был намёк на то, что если бы Тэхён был мне пасынком, я бы имел право требовать отпуска, чтобы найти сына? Как ты считаешь?

Кажется, впервые за всё это время Джин оживился и, наконец, посмотрел на альфу:

— Тогда я согласен! Но у меня есть условие: если ты не вернёшь мне сына, я никогда не стану по-настоящему твоим мужем!

— Справедливо! Если я не найду твоего сына, то я не буду достоин того, чтобы самому стать отцом! Я думаю, что нам нужно заключить союз, чтобы король успокоился, а праздник в честь этого события устроим, когда вернём нашего Тэ.

— Я согласен! Нам, только верни мне сына!

В это время по поместью началась какая-то суета, и во двор въехала карета, и Джин вцепился в руку Нама, другой рукой прикрывая рот. Потом резко отпускает альфу, подходит к карете, встаёт около неё на колени и тихо говорит:

— Прости меня, Хо, я не сберёг ни твоего сына, ни своего.

Наконец из кареты выходит омега в чанъоте, ему помогает выйти мастер Бонсо, а Намджун подбегает к жениху, поднимает его с колен и говорит:

— Он не виноват! Чимин и мой друг покинули поместье, когда Джин был в беспамятстве. Если хотите кого-то винить, то меня — это я оставил их в таком состоянии. Но я знаю, что они провели три дня в поместье Мина, а потом вместе куда-то уехали. Прошу Вас, не вините моего мужа.

— Мужа? — поражается Хосок.

— Будущего мужа, господин Чон. Мы как раз сегодня решили совершить три поклона, я хочу пригласить короля, чтобы он стал нашим свидетелем.

Старший омега приближается к Джину, снимает покров. Его лицо похоже на маску, но ни одной слезинки нет в глазах. Однако он порывисто прижимает к себе Джина и говорит:

— Наши мальчики живы, это — главное. Мы должны верить в лучшее. Я приехал, как только получил твоё послание, чтобы пережить это вместе. А сейчас давай сосредоточимся на твоей свадьбе. Ты будешь в этом? — показывает он на простую одежду, которую Джин носил всё это время, не особо задумываясь над своим внешним видом.

Как ни странно, переживания сделали его ещё красивее: кожа на лице стала тонкой и бледной, резче проступили черты, а глаза ввалились и стали просто огромными. Это заметили и Намджун, и Хосок. Но Джин считал всё это лишь формальностью, после которой Нам, наконец, поедет за его Тэ! Поэтому он без особого энтузиазма отдаётся в руки другу, и тот готовит его к свадьбе.

Король прибыл меньше, чем через час. Он не стал брать с собой большую свиту, его сопровождал министр порядка и два телохранителя. Когда все собрались, король, наконец, увидел того, кто покорил сердце его генерала и понял, что ни дворянство, ни земли для Нама не имели особого значения. Будь этот омега крестьянином, генерал Ким и в этом случае взял бы его в мужья! Однако сам Ким Сокджин выглядел растерянным, и король едва смог сопоставить в своей голове два факта: жених Намджуна молод и прекрасен, но он — папа пропавшего Тэхёна, поэтому, естественно, ему не до смеха. Ради свадьбы Чон украсил своё поместье в красные цвета, наверняка заказав устроителей свадеб. На женихах были роскошные алые одеяния, а когда они совершили три поклона, король со смущением заметил, как сглотнул его генерал — мечта этого мужчины сбылась, хоть и его коснулось волнение за Тэхёна.

Сразу после поклонов короля пригласили разделить с новобрачными трапезу, и он не смог отказаться. Во время обеда к нему приблизился Намджун, встал перед его столом на колени и попросил:

— Ваше Величество, теперь, когда я стал Тэхёну законно отцом, прошу Вас — дайте мне отпуск, чтобы я мог поехать и найти его, вернуть домой и успокоить моего мужа.

Ван снова молчал и старался не смотреть в прекрасные синие глаза. Но одно дело — держать в неведении просто влюблённого мужчину, и совсем другое — ничего не говорить папе пропавшего. Он вздыхает и тихо говорит:

— Нам, мне поступили сведения о том, что похожий на Тэхёна омега сейчас находится в гареме хана, однако к наложникам его пока не причислили. Я собираю выкуп, который точно покорит сердце хана, и он согласится вернуть нам нашего Тэхёна. Ты ведь знаешь, как я к нему отношусь, поэтому, поверь, я ни дня не сидел и не ждал, каждый день искал хоть какие-то сведения о нём. Через день мои люди поедут в стан хана, чтобы выкупить голубоглазого омегу из Корё. Беда в том, что Тэхёна никто из них не знает в лицо, поэтому я буду даже рад, если с ними поедешь ты, а то подсунут моим послам какого-нибудь раба из дальних стран, а Тэхёна спрячут ещё глубже. Так тебя устроит? Я снова отправлю тебя с миссией, только теперь это будет моё личное поручение.

Джин ловит каждое слово короля и глаза его, наконец, начинают сиять. Чонгук так же, кажется, оживает надеждой. Король чувствует себя предателем, но видит, как сын министра Ли льнёт к Чону, ухаживает за ним, намекает, что можно бы и им узаконить отношения, но их всегда весёлый и жадный до внимания омег Гук не проявляет к сидящему сбоку от него юноше никакого интереса.

Словно судьба решила вдоволь похохотать над Чоном, в этот момент в залу вбегает омега в одежде прислуги и бросается на колени перед королём, вопя и стеная, хватая себя за волосы и причитая:

— Прошу у Вас защиты, о Великий ван! Я — Рундже, крепостной крестьянин в поместье Кима Сондона. Этот альфа, — ткнул он в Чонгука, — соблазнил меня, и я зачал. Вначале он пообещал мне, что выкупит меня и моих детей, но когда мы приехали сюда, он перестал замечать меня, а его прислуга так плохо относились ко мне, что я... я... потерял... — и слёзы непрерываемым потоком хлынули из его глаз.

Король не мог отказать просящему у него лично, но он не понимал, какой именно защиты просит этот омега? Министр порядка быстро прикрыл собой вана и спросил:

— Дитя, чего именно ты желаешь?

— Хочу, чтобы господин Чон взял меня в наложники, господин. Мы так и договаривались ещё в поместье Кима Сондона.

Тут уж встал Ким Намджун и сказал:

— Ваше Величество, я сомневаюсь, что этот омега носил ребёнка военачальника Чона, потому что их связь была слишком короткой, чтобы этот крестьянин успел понять, что у него будет дитя. В чём обман этого омеги, я не знаю, но точно могу сказать — если даже у этого мужчины была беременность, то мой друг не имеет к ней никакого отношения.

— Я... У меня не было течки...

— Рундже, не позорься! — вдруг резко сказал Хосок, до этого сидящий молча. — Мы можем решить этот вопрос, пригласив доктора. Если ты недавно потерял дитя, он это подтвердит. Генерал Ким, можете Вы послать за врачом?

Через полчаса пожилой альфа прибыл в поместье и прошёл в комнату, которую Рундже делил с управляющим поместья. Сам омега выглядел, как загнанный зверёк, хотя вначале хорохорился и говорил, что скрывать ему нечего! Но когда пришёл доктор, он вдруг упал перед ним на колени и начал умолять не проверять его, обещая сделать для него всё, что только угодно душе альфы! Он ползал перед растерянным старичком на коленях, цеплялся за пояс его штанов, норовя стянуть их и добраться до того, что давно перестало приносить альфе какие-то радости! Но тут в комнату вошёл управляющий и велел:

— Ложись! Или я позову повара, он тебе скалкой ноги сломает!

Рундже обречённо лёг.

В обеденном зале все сидели молча, пока Ли Чимэй не сказал:

— А я не осуждаю господина Чона. Он — альфа, а у Высшего пола в крови — иметь много омег. Поэтому я даже не буду против наложников, ведь и у нас в крови — иметь сильного защитника, даже если он — один для нескольких. Поэтому не вижу в этой ситуации ничего скандального и стыдного.

Однако после его слов Чонгук словно просыпается:

— Ли, я... Я не желаю жениться на тебе. Прости, я подумал, что тебе нужна помощь, и предоставил тебе жильё по старой дружбе, но это на время. На самом деле, в моей жизни больше нет места ни одному омеге, кроме Кима Тэхёна. Я не желаю ни аристократа, ни крестьянина. Если я не смогу отыскать и вернуть своего омегу, то я лучше уйду в монастырь, но ни за что не буду держать рядом с собой постороннего и нелюбимого человека. Прости ещё раз, Чимэй, но ты и в прошлый раз должен был понять, что мне не интересен брак с тобой, иначе я просто сделал бы тебе ребёнка, и твой отец поженил бы нас. Однако мы не переступили с тобой этой границы, чтобы ты потом не проклинал меня.

— Но я же... Мы же... Чонгук! Как ты можешь говорить, что мы не...

Чон опустил голову и покачал ей:

— Чимэй, я не вступил с тобой в полноценную связь, что бы ты ни думал! То, что было между нами, не нарушило твоего целомудрия. Можешь попросить доктора осмотреть тебя, если желаешь.

Омега, вдруг поняв, насколько интимны эти разговоры и сколько у них оказалось свидетелей, вскочил и бросился к двери с криками:

— Запрягайте мою коляску, я больше ни на час тут не останусь! Мой отец ещё объяснит вам, что со мной так нельзя!

Чонгук снова вздохнул и продолжил сидеть с поникшей головой. Намджун вдруг сжалился над ним и подошёл, положил руку на плечо и сказал:

— Чонгук, если и был ребёнок, то точно не твой, успокойся!

— Какая разница, мой он был или нет? Понимаешь, я ведь ни разу за то время, как исчез Тэ, даже не вспомнил о нём, и мои слуги решили, что он — такой же слуга, и из-за этого погибло невинное дитя. Я не могу не винить себя, Нам... Пусть я никогда не собирался на нём жениться, но как я допустил такое, что в моём поместье погиб неродившийся ребёнок? Что я за хозяин? — корил себя альфа.

В этот момент в залу входит доктор и говорит:

— Не думайте об этом, господин! Этот омега никогда не был беременным. Он в принципе не может принести никакого плода, потому что его детородные органы остались детскими. Что-то помешало им развиться.

— Причиной могут быть ранние сексуальные отношения? — интересуется вдруг Хосок.

— Хо! — с мольбой в голосе говорит Джин.

Но старший омега не желает больше молчать:

— Этот мальчишка с ранних лет мечтал стать наложником господина! Он знал, что Сондон взял Джина в мужья двенадцатилетним мальчишкой, и с десяти лет старался соблазнить хозяина. До своих одиннадцати лет он уже впрыгнул в койку к этому старому хрычу! Я не знаю, чем он очаровал Сона, но тот даже обещал ему, что если он родит ему сына альфу, то Ким выгонит из поместья Джина «с его щенком», а этого Рундже сделает мужем! И этот бесстыдник стал вести себя так, словно он уже хозяин этого дома! Когда Сондон отдыхал от войны в поместье, он, бывало, даже руку поднимал на Джина и Тэхёна, потому что альфе было на них плевать. Благо, этот идиот Ким не часто был дома, поэтому в целом мы держали Рундже в узде. Но ребёночка он так альфе и не родил, а вскоре Ким погиб. Я предлагал продать его, но наш Тэ в тот момент подписал с крестьянами соглашение, что мы не будем продавать крепостных. Дать вольную несовершеннолетнему мы не могли, а чем дольше он жил в поместье, тем, естественно, больше знал. Мы не решились отпустить Рундже, уверенные, что он может нам навредить. Даже выдали его замуж, но и там не было детей. Вскоре у нас случилось несчастье, двое мальчиков альф остались без родителей, и Рундже слёзно умолял нас отдать ему их на воспитание. Мы решили, что он исправился и хочет заботиться о детях. Но буквально год назад мы узнали, что этот мерзавец растлил малышей: им и сейчас-то всего по тринадцать и пятнадцать лет, но они за этого Рундже держатся, как за родного, потому что он приучил их к... неправильным отношениям. В общем, как рассказал нам младший, они все друг для друга были и альфами, и омегами! И сейчас мальчишки ждут, когда их Рундже приедет за ними, заберёт их, и они продолжат свои оргии.

— Это всё знал Тэхён, поэтому он так среагировал на твою с ним связь, — тихо сказал Джин. — Я даже не знаю, сможет ли он простить тебе именно этого омегу?

Чонгук уронил голову на ладони и застонал:

— Он не простил... Ему просто нужен был ребёнок. Ребёнок... А ведь он уже собирался куда-то уезжать, и я не думаю, что он сделал не то, что хотел. Говорите, его не причислили к гарему? А на каком сроке становится понятно, что омега беременный? — оборачивается он к доктору.

— Точно можно сказать только когда не приходит следующая течка, через полтора месяца примерно. Но если омегу постоянно наблюдает один доктор, то он может понять, что уже есть дитя на второй неделе по пульсу. Однако для этого нужно знать, как омега реагирует на разные ситуации и заболевания. В остальных случаях только после задержки течки.

— Хан ждёт его течку! — вскакивает Чонгук. — Тэхён ехал к хану, при этом желал забеременеть, чтобы не попасть в гарем, потому что у монголов беременный омега неприкосновенен. Но даже если дитя уже есть, когда Тэ родит, моего ребёнка убьют, а омега всё равно станет наложником хана. Ваше Величество, прошу Вас, пошлите и меня в эту миссию!

Король медленно поднимается, и Чонгук, поняв, что перешёл границы, падает перед ним ниц. Ван говорит, обращаясь к Намджуну:

— Генерал Ким, поздравляю тебя с законным браком. Надеюсь, у тебя в нём появятся сыновья-альфы, чтобы было, кому продолжить твой героический род. Завтра отдыхай, а потом будь готов к походу. Военачальник Чон, ты в течение следующей недели будешь охранять мои покои, — и покинул поместье Чона, не поблагодарив его за гостеприимство.

Домой он ехал, прикрыв лицо пыльником, и снял его только у самых ворот дворца. Как только охрана признала вана, один из стражей поклонился и сказал:

— Ваше Величество, Вас ожидает король соседнего государства. Примите его или отправить его в гостиницу?

— Приму, — вздыхает король. — Негоже главам государства заставлять друг друга ждать.

Он проходит в зал приёмов, садится в кресло и недовольно вспоминает, как Чонгук смотрел на него, когда говорил, что омега специально забеременел от него, чтобы прикрыться ребёнком от похотливого правителя. Говорил-то про хана, но ведь точно намекал на вана! Паразит такой, и не оженить его теперь, потому что он во всеуслышание заявил, что кроме Тэхёна ему никто не нужен!

Однако, заслышав шаги, король придал своему лицу спокойное выражение и уставился на вход. Но чем ближе подходил посетитель, тем шире становилась улыбка на его лице. В итоге он вскочил с кресла и бросился навстречу идущему.

— Юнги! Где ты был? Мы все так переживали за тебя!

— Ваше Величество, — смеясь, обнимает Мин короля в ответ. — А я ведь к Вам с политическим предложением.

— Что? — поражается ван. — Ты — тот самый король, что ли?

— Вроде того, Ваше Величество. Оказывается, мой папа был принцем, и я теперь, можно сказать, последний отпрыск королевской семьи. Меня там приняли не очень...

... Те, кто пришли на бой гонга, поняли одно: у них теперь может появиться самый настоящий король! А что самое важное для короля? Правильно, обзавестись потомством! После войн и потерь альф, город был полон одиноких омег разных возрастов, поэтому ничего удивительного, что отцы семейств наперебой стали предлагать своему новому повелителю сыновей в мужья. Однако он вывел из-за спины маленького альфу и сказал:

— Вот — мой муж. И на самом деле он — омега. Мы с ним совершили три поклона и пометили друг друга, но если вы желаете, мы повторим это при вас!

И новый король совершает три поклона с чужаком, не желая принять местных омег. Недовольный ропот поднимается над толпой, однако Мин сбрасывает плащ, и под ним у него форма военачальника армии Корё. Он сразу говорит:

— Я могу защитить и себя и своего мужа. И мы можем покинуть вас, и вы продолжите вымирать. А могу стать вашим королём и возродить эту страну, если ван возьмёт нас под своё крыло...

— Так вот и стал королём и приехал к Вашему Величеству, чтобы попросить поддержки. Думаю, те города можно будет заселить вторыми-третьими сыновьями дворян. Как Вы на это смотрите?

Король видит, что Мин, хоть и хорохорится, но едва стоит на ногах, а его омега просто прислонился к колонне и умудрился уснуть.

— Идите домой, завтра я созову министров, и мы обязательно подпишем соглашение, Ваше Величество! — говорит король, с интересом поглядывая на омегу Юнги. Что там за местность, что взрастила таких красивых омег? Даже дедушка этого юноши, хоть и был уже в возрасте, однако оставался привлекательным, а каким тогда он был в юности? Надо как-нибудь туда наведаться!

***

Чимин и Юнги решают сначала зайти к Чонгуку и узнать у него, что происходит с остальными? Каково же было их удивление, когда все оказались там же! Чон сурово подошёл к другу и сказал:

— Неужели трудно было оставить хотя бы записку? Пропали, никому ничего не сказали!

Мин скрипит зубами, и вперёд выходит Чимин:

— Не ори на него! Во-первых, он теперь — король! Что вы за друзья, если ни один из вас не поинтересовался, что за амулет он носит? А на нём был изображён герб его государства, это есть в любой книге о государствах, соседствующих с нами! Наверняка, и у тебя в поместье где-нибудь такая валяется. Но во-вторых, мы не сами ушли, нас выгнал твой беременный омега! Он так орал, что я побоялся, что у него случится выкидыш, поэтому мы ушли.

Чимин никому не скажет, что спровоцировал у любимого гон, во время которого едва не погиб! Если бы Мин не пометил и себя, то вряд ли Чимин выжил бы. Но когда Рундже пришёл к ним в покои и начал на них орать, они оба были ещё настолько слабы, что предпочли молча уйти. Но вот прямо сейчас ему захотелось отпинать этого поганого Рундже! Хотя беременных бить нельзя... К тому же, оглядываясь, он не видит своего мужа.

— Папа Джин, где Тэхён?

Джин, прикрыв лицо руками, наконец разрыдался, глядя на мужа своего сына: вот и он вернулся, а Тэхёна так и нет! Чимин чувствует неладное, и смотрит на дедушку. Тот отвечает:

— Тэхён жив, это — главное. Надеюсь, скоро мы и его увидим...

***

Король в ужасе смотрит на гонца. Как только Мин и его омега покинули зал, в него влетел посланник и передал донесение:

— Ваше Величество, наши шпионы доложили, что хан безутешен и грозится вырезать весь свой гарем, потому что кто-то отравил голубоглазого омегу из Корё...