Укрощение строптивых

Поместье Чона оказалось небольшим, но довольно уютным. Сразу чувствовалось, что раньше тут жил омега с утончённым вкусом: павильоны со скамейками, беседки около прудов, в которых плескались декоративные рыбки и росли изящные лотосы, белые цветы и несколько десятков деревьев, дающих тень и прохладу. Строения находились достаточно близко друг к другу, были небольшими, однако уютными и вполне удобными. Чонгук быстро распорядился, чтобы приготовили пять гостевых покоев и домик для него. Слуги засуетились, и до того, как основная часть гостей прибыла, для всех уже были готовы бочки с тёплой водой. Как распределить прибывших, он так же распорядился, и стоило гостям въехать во двор, к стременам омег и Юнги подбежали слуги, помогли спешиться и проводили всех по покоям. Тэхён нахмурился, когда Чимина увели в домик, который находился через два дома от него! В соседях у его мужа — какая неожиданность! — поселили Мина, а между ним и Тэ оказался дом хозяина. Однако воевать и возмущаться у Тэхёна не было никаких сил! Он только проследил глазами за Рундже, которого увели куда-то внутрь поместья, при этом Чонгука не было видно нигде.

Войдя в свои покои, Тэхён с радостью сбросил с себя пыльную одежду и прошёл к бочке. Она была небольшая, рассчитанная всего на одного человека, и омега решил, что, скорее всего, в комнате Чимина такая же купель. Усмехнулся, погружаясь в тёплую воду. Однако стоило ему намочить волосы, как он услышал, что дверь отворилась. Без стука! Тэхён напрягся, но вскоре услышал, как она снова затворилась, и по комнате поплыл приятный запах жаренного мяса в специях. Это было лучшим, что могло с ним сейчас случиться: он так устал, что снова надевать одежду и идти в общий зал, чтобы просто поесть, было для него практически пыткой! Ополоснувшись, омега взял длинное хлопковое полотнище, вытер тело, потом волосы, а на футоне обнаружил длинную рубаху из того же хлопка. С удовольствием надел её, распустил волосы и присел возле столика. Кроме мяса в миске лежал отборный белый рис, рядом на тарелках стояли жаренные овощи, а на большом блюде лежали фрукты.

Тэхён с удовольствием поел, думая, что жить в столице довольно удобно, потому что, конечно, приготовить всё это слуги не успели бы, наверняка для «дорогих» гостей Чонгук заказал еду в ресторане. Да и приготовлено было как-то особенно вкусно, мясо таяло во рту, а всевозможные соусы придавали ему разные вкусы. Рис был рассыпчатым, но мягким и тоже пропитан какими-то специями, от которых омега хотел его есть и есть, хотя живот был уже полон. Оставив некоторое количество еды на утро, Тэхён накрыл все блюда крышками и, наконец, внимательно огляделся. Покои, в которые его привели, наверняка прежде принадлежали мужу хозяина, потому что были убраны с таким же вкусом, как и двор поместья: высокие вазы стояли на полу под окнами, и цветы, находящиеся в них, источали приятный, ненавязчивый аромат. Между окнами стояли стеллажи, на одном из которых лежало несколько книг, на другом письменные принадлежности и предметы для рисования. Вдоль глухой стены стояли два треножника, объединённые длинной палкой, на которой висели несколько прекрасных нарядов, явно когда-то принадлежащие омеге. А ещё на стене висело большое, отлично отполированное бронзовое зеркало.

Комната прекрасно освещалась, и Тэхён подумал, сколько будет сожжено за сегодня жира, если в каждой комнате по столько ламп! Он прошёл по покоям, поджёг благовония и погасил почти все лампы, оставив всего одну. Принюхался — горел не жир, а масло! Этот Чон, видимо, был богаче него... Но привыкший думать об экономии Тэхён прикрутил лампу на минимум и ложится. Спать в одиночестве он не привык, как и его Чимин. Именно об этом он думает: может, его муж как-то дал знак Чонгуку, что желает провести и эту ночь с Юнги? Сегодня у них последний день течки, и Тэ уверял сам себя, что не обидится на Чимина, если он решил провести эту ночь с альфой. Однако горькие слёзы обильно смачивали наволочку.

Вдруг до Тэхёна доносится голос, который он мечтал больше никогда не слышать! Но пронзительный вопль разрывает его спокойную атмосферу:

— Почему я должен жить где-то на задворках? Разве моё место не рядом с отцом моего будущего ребёнка?

Тэхён прикусил губу, услышав голос альфы:

— Рундже, не вынуждай меня быть с тобой грубым! Я думал, мы всё с тобой обсудили, и ты понял, что тебе в моей жизни и постели места нет и не будет! От ребёнка я не отказываюсь, но ты мне не нужен! Пойми это, или я отошлю тебя в поместье моих родителей! Иди в свои покои. Они достаточно удобны, к тому же ты будешь делить жильё с управляющим, который сам трижды был в твоём положении и всегда поможет тебе, если возникнет необходимость. Вернись в свои покои.

— Неужели тебе было со мной плохо? — не унимается проклятый.

— Было хорошо, но больше не будет! Ты хотя бы знаешь, как хорошо может быть с тем, кого любишь? Уходи, — с усилием говорит альфа, видимо, отталкивая от себя Рундже.

Тэ замер, слушая, что будет дальше. Однако тут же он услышал любимый голос:

— Ты для этого расселил нас по разным покоям, Чон? Неужели мой Тэ-Тэ должен вот это слушать? Ты сказал мне, что собираешься вымаливать у него прощения, поэтому я согласился оставить его одного в чужом месте, а ты! — с презрением бросает Чимин.

— Постой, — видимо удерживает омегу Чон, — дай мне шанс! Я уже шёл к нему, как припёрся этот... Чимин, прошу тебя, не ходи к нему сейчас. Если у меня не получится вымолить у него прощения, я сам приду к тебе и скажу, чтобы ты пошёл и успокоил его.

Чимин что-то пробормотал, и его лёгкие шаги заглушила тяжёлая поступь альфы. Тэхён вскочил с футона и в растерянности остановился посреди комнаты, не зная, чего ему больше хочется — запереться или повторить ту ночь, после которой он понял, что больше не желает своего Чимина? Пока он думал, дверь отворилась, и в проёме возник мощный силуэт Чонгука. Он тихо спросил:

— Могу я войти, Тэхён? — дождавшись, когда омега неуверенно кивнул ему, Чон прошёл к столику и сел на подушку. Тэхён подошёл и опустился напротив. Альфа, наконец, заговорил: — Извини, что не даю тебе отдохнуть, но мне нужно тебе кое-что рассказать, объяснить.

И он, сбиваясь и смущаясь, рассказал о своём смятении, когда до него дошло, что он начал вожделеть альфу, и все свои мысли и поступки, которыми он не гордился, но сотворил, увы. И теперь он не просто не знает, как всё исправить, но и просит Тэхёна принять его вот таким, какой он есть: чунъин, бывший распутник, отец незаконного ребёнка. Он согласен быть слугой в поместье Тэхёна, лишь бы быть рядом.

Вдруг омега порывисто встал, шагнул к нему, протянул руку. Чонгук вскочил и схватил Тэхёна в свои объятия, погружаясь в прохладно-сладкий запах возлюбленного. Словно в бреду он шарил по телу омеги, скрытое от него тонкой тканью рубахи, которую он вскоре сбросил и понял, что Тэхён жаждет его ничуть не меньше! Подхватив омегу под спину и колени, он отнёс его к футону, уложил, быстро сбросил с себя одежду и лёг так, чтобы Тэхён оказался между его руками, а ноги юноши раскинулись, обнимая бёдра альфы. Член Тэхёна подёргивался и сочился смазкой, пачкая живот Чона, который из последних сил держал себя в руках, чтобы не ворваться в это податливое тело. Он шепчет в губы омеги:

— Ты меня простил? Ты желаешь оставить меня рядом с собой? Тэхён, почему ты молчишь?

— Сейчас я не в состоянии принимать адекватные решения, не требуй от меня таких ответов, — чуть слышно шепчет Ким, всё теснее прижимаясь к любовнику. — Если хочешь, можешь просто переспать со мной. Если для тебя важнее ответы на вопросы, то уходи. Завтра я буду адекватным, тогда и поговорим.

Такой хладнокровный ответ чуть не обломал Чонгука. Однако он решил, что прямо сейчас он должен остаться, ведь Тэ так хочет этого, да ему это просто необходимо! Поэтому, наплевав на боль в сердце, Чонгук закидывает одну ногу омеги себе на плечо, приставляет член ко входу и начинает проникать, чувствуя, что пока они не были вместе, Тэхён снова закрылся, поэтому он не спешит, осторожно продвигаясь вперёд, расширяя проход, заполняя собой нежное пространство. Тэхён смотрел на него глазами, в которых почти исчезла голубая радужка. Он снова молчал, но Чонгук уже понял, что его омега скрытный и сдержанный. Именно эту стену ему предстояло разрушить, и Чонгук принялся за осуществление своего плана. Он покинул тело омеги, перевернул его на живот, приподнял за бёдра, просунул под него подушку и огладил полушария ягодиц, с удовольствием отмечая, как сочится и подрагивает раскрытая дырочка. Наклонился и слегка прикусил ягодицу, однако Тэхён недовольно заворчал и едва не перевернулся на спину. Сделав себе заметку, что этот юноша ещё не созрел для дерзких ласк, он быстро зализал свой укус и прижал омегу к футону. Прислонился губами к тонким стеночкам входа, лизнул растянутый краешек, нырнул внутрь и потянулся языком к самому центру естества омеги, а потом вылизывающим движением втянул язык в рот. Снова пихнул внутрь, пытаясь нежно растянуть краешки, задвигал им по кругу, прижимаясь губами и заливая попку слюнями. Вдруг Тэхён сжался, и Чонгук с удовольствием понял, что он довёл мальчика до оргазма, от чего тот задёргался и тихо застонал где-то там, наверху. Чон продолжил ласкать омегу, то прибавляя темп, то растягивая, проходился изнутри языком по стенкам, то всасывал в рот краешки, то максимально заполнял его. И вскоре Тэхён снова принялся сжиматься и извиваться, а стон был чуть громче и протяжнее. Тогда Чонгук поднялся над ним и, наконец, снова приставил член к разгорячённой дырочке. Вдруг Тэхён, словно сорвавшись с цепи, принялся резко и размашисто насаживаться на огромный член, который, наверняка, причинял ему не только удовольствие, но и боль. Чонгук схватил его за талию и начал аккуратно двигаться в направлении простаты, от чего Тэхён опять забился в его руках через несколько толчков! Сжав зубы, Чонгук думал про себя, сколько будет стоить — купить Тэхёну более удобное седло? Это помогло ему отвлечься и продлить удовольствие омеге. Однако он не учёл, что помимо стимуляций внутренними сокращениями, омега застонет, и этот звук просто снесёт альфе голову! Он резко вдолбился в него, абсолютно точно причиняя боль, заполнил вначале спермой, а потом, теперь уже намеренно, узлом, который почти час изводил омегу, заставляя стонать и изливаться, пачкая себя и простыни, а Чонгук прижимал его к себе и всё шептал:

— Я никогда не отпущу тебя и не отдам никому! Ты будешь стонать только для меня, мой мальчик!

***

Как только Тэхён застонал в первый раз, Чимин поднялся со ступеньки и побрёл в свои покои. Он ощущал себя немного предателем, сильно преданным, а ещё ему тоже хотелось стонать под альфой, однако Юнги вёл себя учтиво, но как-то совсем холодно. Омега всхлипнул и лёг на холодный футон. Он, как и Тэхён, погасил почти все лампы, оставив только одну, да и ту прикрутил на максимум, а теперь и вовсе потушил. Он вспомнил, как предал Тэхёна.

Им всё же пришлось оставить своих лошадей в одном из придорожных трактиров, и Тэхён настойчиво просил хозяина никому не отдавать их, заплатив приличную сумму, чтобы их скакунов содержали достойно. А потом схватил своего коня за морду и принялся целовать, что-то шепча ему на ухо, похлопывая по шее, словно прощался с ним! За этим внимательно следил Чон. Альфа хмурился, тёр губы, а потом подошёл к Чимину и попросил:

— Позволь мне вымолить у него прощения. Я поселю вас отдельно, пожалуйста, не рвись к нему, иначе я точно потеряю его. А он, возможно, носит моего сына.

И Чимин согласился, сам не особо веря, что Тэ простит его после Рундже. И вот теперь он слышит, что, по крайней мере сегодня, его суровый Тэхён решил забыть про всё, за что он не смог бы простить альфу в другое время. Чимин чувствует себя разбитым, потому что природа всё ещё требует альфу, но тот, кто ему нужен, ушёл в свои покои и больше не показывался. А ведь он предупреждал Чимина, что если он вернётся к мужу, то может забыть про Мина... Но он не согласен! Поэтому встаёт и идёт к Юнги, стучит в дверь, заходит до ответа, проходит к футону, садится рядом и начинает говорить всё, как есть, потому что, кажется, Тэхён уже поделился с Чонгуком их решением, так неужели Мин этого не заслуживает? Чимин говорит тихо, но и альфа слушает, затаив дыхание. Потом протягивает руку и тянет на себя Чимина, обнимает, подминает под себя, говорит так же тихо, как и омега:

— Мне так жаль, что я — простой раб и не могу дать тебе и своему сыну свою фамилию, что мне придётся мириться с тем, что он продолжит род Кима, а не мой. Но я тебя понял. Если ты останешься рядом с ним только ради сына, я согласен. Я и так хотел остаться рядом, но теперь... У меня всего одна просьба: не спи больше с Тэхёном! Я могу заменить его для тебя, ты ведь уже знаешь, что я не хуже Тэ...

Чимин целует его, пока альфа не наговорил лишнего. Он отрывается от размягчившихся губ и говорит:

— Не сравнивай себя с ним, пожалуйста. Он долгие годы был для меня смыслом жизни: другом, братом, супругом. Рядом с ним я жил полной жизнью. Ты — зов моей природы. Я не могу ему противиться, но что я знаю о тебе? Что я получу, оставив Тэхёна ради тебя? Юнги, мне страшно. Мы с Тэ много путешествовали и видели сотни альф. Однако ни один из них не внёс между мной и ним ни капли раздора, потому что наши тела оставались преданными друг другу. Теперь же мне приходится разрываться на части, потому что моё сердце до сих пор принадлежит мужу, но ни он, ни я больше не можем быть близки телесно! Я уверен, что и он ревнует меня к тебе. И мы оба понимаем, что даже если вы решите уйти, то между нами больше ничего не будет, как прежде. Мой Тэ-Тэ всегда защищает меня и всю нашу семью, я давал ему чувство уверенности в том, что его любят. Он продолжает защищать нас, а я... Я больше не могу дать ему ничего! — всхлипывает Чимин.

Юнги обнимает его и нежно баюкает, тоже переходя на шёпот:

— Чимин, Тэхён сейчас не один. И, если ты пришёл ко мне, значит, у него сейчас всё хорошо. Если говорить честно, то я никогда не думал, что Чон может вот так сразу и насовсем кем-то увлечься. Но, судя по тому, что я вижу, это происходит прямо сейчас. Может, пора вам уже понять и принять тот факт, что вы друг с другом спали по необходимости? Никто не посмеет помешать вам остаться друзьями, братьями, даже мужьями, если так будет необходимо, но любить вас позвольте нам...

Чимин тянется к губам Юнги за успокаивающим поцелуем, однако пульсирующая боль внутри живота заставляет его снова прижать альфу спиной к футону, перекинуть через него ногу и опуститься обнажённой попкой на вздыбленный член альфы, прикрытый ночными одеждами. Шустрые пальчики юноши быстро достают твёрдый горячий орган и пихают себе внутрь. С тихим блаженным стоном Чимин опускается, наполняя себя до краёв, до боли, до искр под зажмуренными веками! Взлёт-падение! Вверх-вниз! О, Небеса! Омега внутри яростно требует своего, подчиняя разум, заставляя забыть сомнения. Это длится, пока альфа, рыкнув, не опрокидывает его на спину, задирает его ногу себе на плечо, проникая всё глубже, заставляет скулить от удовольствия! Затем переворачивает на живот и продолжает биться об выпачканные в смазке бёдра, пока Чимин рычит в подушку, всякий раз выгибаясь в судороге удовольствия!

А потом Юнги делает такое, чего сам от себя не ожидал — выдвигает зубы и впивается в лопатку омеги, помечая его временно, однако на юноше уже стоит метка, и боль скручивает Чимина, от чего его мышцы резко сократились, и у альфы сформировался узел. Мин потерял голову: он кусал спину Чимина, рычал, толкал его на себя, требуя ответной реакции, однако юноша потерял сознание от боли и больше не реагировал на безумства альфы! Долгие полчаса зверь истязал мальчика, а когда Юнги пришёл в себя, то в ужасе шарахнулся в сторону: кровь пропитала простыни и его одежду. Всюду, куда мог дотянуться альфа, стояли метки, до сих пор сочась кровью. Длинные светлые волосы были так же перепачканы и слиплись, прикрывая нежное истерзанное тело. Руки безжизненно лежали над головой, а на запястьях расцветали синяки — видимо, Мин, сам того не осознавая, удерживал их наверху. Бледное личико с полуприкрытыми глазами выглядело совсем безжизненным, и лишь слабое дыхание выдавало, что жизнь ещё теплится в несчастном омеге.

Мин Не знал, как ему быть? Ночью в чужом поместье его омеге никто не сможет помочь! Однако он вспомнил, как однажды после боя принесли в лечебницу одного бойца, а омега-медик, увидев его, заплакал, а потом стал просить всех оставить его возлюбленного с ним наедине. Никто не верил, что воин выживет, ведь он был ранен и мечом, и стрелами, и копьём! Однако через пару дней парень уже ходил по лагерю, источая запах омеги-медика. Все узнали, что между парой была любовь, и они уже договорились, что, закончив поход, омега оставит свой монастырь, они поедут на родину к парню и поженятся. Памятуя об этом договоре, омега проявил дерзкую инициативу: он пометил альфу и заставил его укусить себя! А потом, благодаря до конца не изученной магии любви и общей крови, альфа почти на глазах пошёл на поправку! Но омега всем говорил, что сильно рисковал в тот момент: если бы альфа не любил его так же сильно, как он сам, то, скорее всего, они оба погибли бы!

Юнги уверенно подполз к Чимину, надавил ему на щёки пальцами, расцепляя зубы, подставил шею и давил на нижнюю челюсть до тех пор, пока боль не скрутила всё его тело! Едва осознавая себя, Мин прижал к себе юношу и затих.

***

Намджун прибыл в поместье Чонгука ночью. Его встретили слуги и попытались предложить Джину и генералу разные комнаты. Однако омега так вцепился в мужчину, что слуги смущённо отступили, приглашая их спутников проследовать за ними. Нам внёс потерявшегося Джина в покои, быстро раздел его, разделся сам, усадил омегу в бочку, искупал, обернул в полотно и отнёс на футон, завернув его, как можно крепче. Сам быстро искупался и вернулся к жениху, который тихо скулил от одиночества и пытался выпутаться из кокона. Увидев Намджуна, Джин радостно улыбнулся и потянулся к нему всем телом, стараясь приподняться.

Генерал был смелым воином, расчётливым стратегом, сильным лидером, однако вот прямо сейчас, глядя на растерянное личико Джина, он не знал, что ему предпринять? С одной стороны омега несколько раз за их недолгий поход показал всем, в том числе и генералу, что желает быть под его защитой. Но когда Нам заговаривал о том, стоит ли ему рассчитывать на свадьбу, Джин прятал глаза, краснел, растерянно смотрел в сторону Тэхёна и ничего не отвечал. И теперь альфа не уверен, что имеет право пользоваться тем, что омега почти ничего не соображает, поддавшись инстинктам!

И всё же долгие годы подготовки к возможному браку не прошли даром. Десятки трактатов о любви, прочитанных генералом Кимом, помогли ему прямо сейчас. В одной из книг было пособие по тому, как сохранить девственность для омег, предназначенных стать служителями при храмах. И Намджун, как монах-отшельник, который должен был помогать омегам-служителям, сложил полотно вдвое, крепко повязал его себе на бёдрах, затем пропустил ткань между ног, сильно прижимая член к животу, и так же туго закрутил края вокруг талии. С омегой он поступил иначе: распеленал его, сложил ему руки на груди и снова замотал так, чтобы его тело осталось оголено ниже пояса. Постаравшись усмирить свои мысли, Намджун вспомнил все техники, прочитанные им в книгах. Вначале он испробовал технику «Шёлковая лента»: хорошенько смазав ладони смазкой омеги, обильно пачкающей его простыни, он сложил их лодочкой, накрыл сверху член омеги и принялся двигать ими, скользя по члену так, словно моет руки. Вскоре Джин забился в экстазе, пачкая его. Тогда Намджун, вытерев его, стал ждать следующей волны вожделения омеги. Сам он захлёбывался запахом лаванды, а его член протестовал и топорщил ткань, грозя сорвать с него полотно! Но Нам держал себя в руках.

Когда Джин снова принялся скулить, Нам решился на «Волну любви». Этой сложной технике он обучился у одного замужнего омеги, который уверял его, что муж прощает ему все его похождения только ради этого. Нужно встать на колени между ног альфы... то есть, Джина, наклониться, взять его член в рот и принимать так глубоко, как сможет проникнуть его член в глотку. На теории всё было ясно-понятно, однако вот прямо сейчас генерал давится членом омеги, кашляет и пытается сдержать рвотные позывы! Но упорно двигает головой вниз, расширяя собственное горло членом омеги. И когда тот замирает, Намджун вспоминает, что в этот момент он должен признаться в любви своему возлюбленному. И он пытается сказать, пуская горлом голосовые волны по члену Джина, от чего тот быстро теряется и задыхается, не в силах пережить восторга! В этот момент Намджун понял, что и сам кончил, несмотря на то, что его несчастный член был буквально придушен простынёй! Он с удовольствием облизал член омеги и снова принялся ждать.

Однако Джин задремал, потому что долгие годы он подавлял в себе сущность омеги, и теперь, когда ему дали волю, его уставший зверь просто вырубился, давая передышку и Намджуну. Альфа обнял мужчину и тоже заснул.

Кажется, он только прикрыл глаза, как сразу открыл их и настороженно прислушался: за окном говорили тихо, но сердито, и это был Тэхён! Осторожно уложив Джина на подушку, Нам выскочил во двор, как был, в одной перепачканной набедренной повязке, потому что чувствовал, что медлить нельзя! Так и было: Тэхён, одетый, как альфа, уже вскочил в седло чалого жеребца и готов был покинуть двор, однако альфа повис на шее коня, останавливая его и рыча на кузена:

— Куда собрался, Тэхён?

— К королю, генерал! Нам ведь велено прибыть, как можно скорее! — пытается отъехать младший, чтобы генерал отстал от него.

Но Намджун хватает поводья и ведёт коня за собой, бормоча:

— Поедем вместе, или я сейчас разбужу Чона, и он вообще тебя никуда не пустит!

Тэхён замер и тихо ждал, пока Намджун наденет свою форму и вернётся. За это время его оруженосец подвёл его коня, и, вспрыгивая в седло, альфа что-то шепнул ему, но Тэ расслышал только «ничего» и «подавители». Однако младший Ким решил, что у него сейчас есть дела важнее, чем отношения между папой и этим альфой. Он понёсся во весь опор, словно от его скорости зависели сотни жизней! Хотя, если честно, так и было. Нам думал, что во время этой поездки он сможет поговорить с кузеном, но тот не давал ему ни единого шанса.

***

Ван вышел из храма, и ему тут же доложили, что прибыли генерал Ким и его кузен Ким Тэхён, и по отданному ранее приказу короля, обоих прибывших арестовали и отправили в разные темницы. Вздохнув, ван идёт к своему другу. Самое страшное для него — это разочарование в том, кого он ценил, уважал, можно сказать даже — любил долгие годы! Встречает его генерал, стоя на коленях, что давно отменено в их отношениях. Однако король не спешит поднимать мужчину с колен, стараясь совладать с эмоциями. Поэтому он какое-то время молчит, потом поворачивается спиной к арестованному и говорит:

— Генерал Ким, есть ли у Вас сведения о Киме Тэхёне, которыми Вы готовы со мной поделиться?

Намджун не спешит подниматься с колен. Он думает, как не подвести кузена и не особо врать королю? И начинает говорить:

— Ваше Величество, я готов ответить на любой Ваш вопрос. Что именно интересует Вас о моём кузене?

Король горько усмехается — он сам учил Намджуна тактике и дипломатии, и теперь его же оружие применили против него. Он снова говорит, глядя в стену:

— Ким Тэхён — омега?

Намджун вздыхает и говорит:

— Ваше Величество, у меня нет точного ответа. Я был уверен, что мой кузен — омега, но прибыв в поместье я там встретил молодого женатого альфу, который сумел подчинить себе альф поместья, вёл дела со всеми местными представителями власти, и никто не усомнился в его принадлежности к высшему полу. Мы встретились в его поместье с моим дядей, и он тоже утверждал, что Тэхён — омега. Однако когда на поместье напали монголы, Тэхён проявил себя настоящим воином. И потом я несколько раз подверг его испытаниям: у него очень быстрый аналитический ум, хорошо развита физическая сила и внутренний зверь прекрасно противостоит атакам посторонних. Естественно, подвергать его принудительному медицинскому осмотру я полномочий не имел, а визуально определить этого так и не смог. Он красив, что даже Чон увлёкся им. Но он женат и хранит верность своему омеге. И его любовь не имеет ничего общего с нежностью омег.

Король, наконец, обернулся и посмотрел на друга. Тот смотрел в пол, а на лице было виноватое, но вполне искреннее выражение. Обойдя арестованного, ван снова спрашивает:

— А как насчёт незаконной деятельности дворянина?

Намджун, кажется, задумался. Он потёр подбородок и спросил:

— Вам доложили, в чём именно я должен был его уличить? Потому что, если судить по тому, что я видел, максимум, что он мог сделать незаконно — это как-то откупить пару здоровых альф для работы в поле, потому что даже поместье защищают в основном омеги или совсем юные и пожилые альфы, непригодные для службы. Убранство их поместья не поражает роскошью, скорее уж скромностью, потому что, к примеру, мой отец и его брат живут куда богаче. Думаю, что мой жених не смог поднять своё поместье на высокий уровень, — намеренно отвлекает короля генерал, напоминая, что Тэхён в поместье даже не хозяин!

Король снова прошёл мимо друга и теперь его взгляд устремился на маленькое окошко под потолком. Он строго говорит:

— Ким Намджун, сейчас ты должен сказать мне всю правду, от этого будет зависеть и твоя жизнь тоже! Связан ли Ким Тэхён незаконными отношениями с монголами?

Нам старается не сглотнуть, хотя инстинктивное желание захватить излишний воздух даже слегка мутит его сознание. Он отвечает как можно спокойнее, даже задумчиво:

— Я пробыл в поместье недолго, и за это время оно подверглось нападению. Сам Тэхён объяснил это тем, что рыбакам видно всё, что происходит в поместье. И стоит там появиться чему-то хоть немного ценному, к примеру, лишней паре лошадей или даже альф, которых можно угнать и заставить служить себе, как монголы тут же нападают. В тот раз он защищал моего дядю, его сына и слуг, которые, видимо, и спровоцировали монголов к нападению. Но те лишились коней, про них кузен не подумал. А скорее, посчитал, что получив хоть что-то, монголы быстрее покинут поместье.

Король снова поворачивается к генералу и внимательно смотрит на него, стараясь понять — не обманывается ли он, слушая его? Но генерал Ким умудрялся держать спину ровно, опустив голову. Что ж, стоит отметить, что его друг за всё время их дружбы не считался большим знатоком омег. Может, он ошибался? Но Чон Чонгук, скорее всего, ошибиться не мог. Хотя, если бы Ким Тэхён оказался омегой, то Чон уже оприходовал бы его или топтался бы рядом, соблазняя и искушая юношу. Но Тэхён прибыл только с кузеном. Что ж, королю придётся лично разбираться с этим омегой/альфой, потому что если юноша выдаёт себя за представителя высшего пола, то его могут осудить и приговорить к казни за незаконную деятельность. Ван говорит сухо:

— Я разберусь. А ты пока останешься тут. Намджун, я от всей души надеюсь, что обманывая меня, ты уверен сам, что говоришь мне только правду!

— Мой повелитель, я ни на минуту не сомневаюсь в своих словах, — твёрдо говорит генерал.

Ван спешит в другое крыло темницы. Там его встречают, уткнувшись лицом в пол. Король долго смотрит на стройное тело парня. Он не воин, ему всего двадцать, поэтому, может быть, его плечи немного узкие? Присев на корточки, король берёт арестованного за волосы и поднимает его лицо от пола. То, что он видит, заставляет его голову закружиться: прекрасные небесно-голубые глаза ожидающе смотрят на него. Высокий с лёгкой горбинкой нос венчается крошечной родинкой. На нижнем веке правого глаза так же сияет чёрная точка, как и на пухлой, чётко очерченной губке снизу. Всё лицо этого молодого человека буквально источает красоту, однако суровость, с которой он рассматривает короля в ответ, заставляет взрослого альфу поёжиться. Ван поднимается, оставляя мальчишку лежать перед ним лицом вниз. Тут ему не стоит притворяться, ведь этот омега, в этом король уверен, достоин быть украшением Небесного гарема! А если он всё же альфа, то Небеса допустили самую большую оплошность за все времена своего существования. Поэтому король говорит:

— Встань. Ким Тэхён, отвечай мне честно и без утайки: ты — омега?

— Да, Ваше Величество. Я знаю, что по закону меня могут казнить, но я готов принести себя в жертву: пошлите меня послом к монголам! Я слышал, что они собираются уничтожить все приграничные поселения! Мои земли тоже стоят под угрозой. Ваше Величество, это дело не моё, но не стоит ли нам поступить, как многие государства — платить дань этим захватчикам и жить, не опасаясь набегов, грабежей и убийств? Разве лучше будет, если наших людей убьют, на наши земли придут их крестьяне, а наше государство станет ещё меньше? Я готов защищать интересы своей страны, Ваше Величество, потому что у меня имеются перед другими дворянами преимущество: как-то пару лет назад я приютил десятки семей рыбаков, и они смогут свидетельствовать перед своими вождями о том, что я для них — не опасен!

После этих слов король нахмурился. Его подозрения о предательстве этого Кима Тэхёна начали подтверждаться, и он сильно разозлился. Скрипнув зубами, Великий альфа спросил:

— Как ты узнал о том, что хан принял решение уничтожить наше приграничье?

Тэхён, быстро почувствовав перемену в настроении монарха, снова упал ниц и начал рассказывать:

— Ваше Величество, мои крестьяне и рыбаки с того берега часто обмениваются своими продуктами, а между делом и новостями. Я мало, чем могу помочь своим крестьянам, поэтому просто не мешаю им жить. Дела монархов и дела простого народа — совсем не одно и то же. Мои люди живут у реки, но не имеют права рыбачить. Рыбаки имеют доступ к рыбе, но не могут заниматься зерновыми, вот у них и завязались отношения. И мои крестьяне сказали мне про то, что рыбаки намекнули им, что скоро они будут жить в домах крестьян. Я подумал, что вряд ли моё поместье чем-то особенно привлекло внимание монголов, скорее, они сделают так, как делали и раньше: просто пойдут по границе, уничтожая местных и заселяя в их дома своих людей! А ещё я слышал, что наши враги с радостью принимают омег-посланников и считают, что таким образом страны проявляют к ним больше доверия. Ваше Величество, прошу Вас, пошлите меня послом! Притворяясь альфой, я понял, как именно нужно общаться с высшим полом. Простите меня, Ваше Величество, но мне пришлось вытаскивать своё поместье из долгов и нищеты, кроме того нужно было исправно платить налоги, а семья никак и ничем нам не помогала, поэтому мне пришлось притворяться крестьянином, чтобы помогать им продавать излишки по более выгодным ценам, а за это они делились прибылью со мной.

Тэхён замолчал. Не нарушал тишины и ван. Он пытался переварить то, что только что услышал и сделал вывод, что стоит ему почаще интересоваться у своих подданных, сколько в их семьях омег, и в каких условиях они живут? По словам того же Намджуна семья его отца и дяди ни в чём не нуждались, а этот мальчик шёл на страшный риск — вступать в незаконные отношения с крестьянами и купцами, чтобы оплатить налоги и не умереть с голоду! Ван снова наклонился, взял юношу за плечо и потянул его наверх. Тэхён поднялся и прямо посмотрел в лицо своему Повелителю. Король так же прямо спросил:

— Пойдёшь в мой гарем? Никто не посмеет угрожать наложнику короля.

Однако омега вдруг покраснел и совершенно по-омежьи смущённо ответил:

— Ваше Величество, я не могу. Скорее всего, я ношу чужое дитя. Мы с моим другом, которого все считают моим мужем, решили родить по малышу, чтобы для нас и наших предков было кому совершать обряды.

Тэхён откровенно рассказывает королю о своих планах на жизнь и о том, что он давно хотел завести свой реестр, чтобы его сын и сын Чимина остались дворянами, ведь отцы их детей — не настоящие дворяне...

— Отец твоего ребёнка — Чон Чонгук? — резко спрашивает король.

И Тэхён, опять услышав нотки опасности в словах монарха, падает на колени и твердит:

— Простите, Ваше Величество! Мы опоили Ваших военачальников, вряд ли они помнят, что спали с омегами! Простите нас! Мы просто хотели, чтобы наше поместье осталось нашим, чтобы наши дети продолжили жить, как и мы — тихо и спокойно, служа Вам, Ваше Величество! Простите нас!

Король снова поднимает омегу и прижимает к себе. Как же ему жаль этого испуганного мальчика! Но как же ему помочь? Где это видано — давать реестр омегам? Если об этом станет известно, основы его государства рухнут! Поэтому он говорит:

— Я пошлю тебя и Чона послами. И если вы договоритесь с монголами, то я скажу всем, что это — заслуга Чона и потребую от Высшего Совета дать дворянство Чону, и ты сможешь выйти за него замуж и спокойно рожать детей-дворян. Как ты на это смотришь?

Тэхён хмурит лоб и тихо спрашивает:

— А как же мой... то есть, Пак Чимин? Он ведь тоже...

— Я так понимаю, что твой муж возлегал с Мином Юнги? — усмехается король. — Тут я ничем не могу помочь, прости. Мин — отличный воин, но он — сын иностранного раба. И ему никто никогда не позволит стать дворянином. Но они с Чоном — друзья, может, эти альфы договорятся, и детей Юнги Чонгук тоже запишет в свой реестр?

Тэхён расстроенно смотрит в пол. Договорятся ли альфы? А он обещал Чимину... Но спорить с королём он не может, ведь на кону сотни жизней невинных людей, поэтому Тэ только кивает, и ван выводит своего нового посла из темницы.

***

Министры собрались в зале заседаний, поделились на фракции и внимательно следят друг за другом, потому что король срочно собрал их, а сам не спешит выходить, прекрасно зная, что несколько раз такие собрания завершались грандиозной дракой, если некому было вовремя остановить министров. Вскоре головы всех повернулись ко входу, потому что там неожиданно появился молодой горделивый военачальник. Судя по дорогим доспехам, ван постоянно награждал его, и многие министры со злостью говорили тем, кто не узнавал этого выскочку: «Это военачальник Чон. Чунъин, но умудрился вовремя угадать, чего не хватает нашему вану. И вот он имеет право так запросто приходить на наши заседания. Прежний король не пустил бы его даже во дворец! Какой позор!» При этом никто даже не пытался снизить голос, словно нарочно старались, чтобы мужчина, про которого тут говорили, услышал, какого о нём мнения остальные!

Чон держится из последних сил, чтобы не выпустить своего зверя! Мало того, что утро застало его связанным с кляпом во рту, так в таком виде его обнаружил гонец от вана, который бегал следом за слугой, разыскивающим хозяина. Его развязали и сообщили, что генерал Ким и его кузен отбыли во дворец короля, а теперь прибыл гонец и срочно вызывает и его туда же! Чон собрался за несколько минут, нацепив все знаки отличия, которыми наградил его когда-то король. Он знал, что во дворце его не любят. Хотя ему было на это плевать, но иногда цепляло, когда какой-нибудь дворянин, которого усыновил высокородный отец, хвастался своим дворянством, а сам был всего лишь выкупленным сыном-альфой у другого, более нищего, а то и вовсе безродного родственника. Как жаль, что ни у Нама, ни у него не нашлось таких высокопоставленных бездетных дядей! Но делать нечего, Чонгук решил, что он достоин больших почестей, чем половина всего этого собрания, и будет гордиться не тем, что ему могли бы дать, а тем, чего он сумел достичь сам! И теперь, чуть оскалив клыки, он улыбается, глядя прямо в глаза тем, кто только что осуждал его, и эти «Великие мужи» отступали, опустив глаза, а их звери поджимали хвосты и только не скулили от страха.

Наконец вошёл король, ведя за собой омегу в чанъоте. Следом чуть склонив голову, шествует младший дядя короля, его кузен и завершает эту небольшую вереницу генерал Ким — ещё один человек, которого ненавидят почти все в этом собрании, потому что этому наглецу была дана власть предлагать свои решения проблем, и чаще всего именно их выбирал король. Ван занял своё место, дядя и кузен встали справа от него, генерал и неизвестный омега — слева.

— Я собрал вас, — заговорил король, не повышая голоса, и в зале воцарилась гробовая тишина, — чтобы сделать заявление. Сегодня от нашего государства в посольство монголов отправится делегация, чтобы подписать с ними договор о мире. Сразу скажу, что мне пришлось выбирать между истреблением населения по всей приграничной зоне или, наконец, уступить и начать платить дань захватчикам, которые превосходят нас численностью в десятки раз! Послами по этому делу я назначил генерала Кима и его подчинённого военачальника Чона. В качестве миротворца с ними поедет этот омега. Так как я надеюсь, что обстоятельства сложатся благополучно и после этого задания я смогу забрать его в свой гарем, никто никогда не узнает его имени и не увидит лица. В залог того, что я имею очень серьёзные намерения, я посылаю одного из своих родственников. Если все пункты договора с монголами будут подписаны на выгодных для нашего государства условиях, я передам в Высший Совет требование присвоить дворянские титулы генералу Киму Намджуну и военачальнику Чону Чонгуку. У кого-то есть возражения?

По залу разнеслось недовольное ворчание, и вперёд выступил младший дядя вана:

— Я считаю, что наш король принял верное решение. Возможно, он ошибается только в одном — посылает в стан врагов одного из своих родственников. Можно просто взять кого-то из глав правящих фракций. Они не менее ценны, а от того, что кто-то из них останется в заложниках, в государстве мало, что изменится. Есть желающие?

Тишина была ему ответом, и король удовлетворённо кивнул. Он встал, взял скрытого омегу за руку и повёл мимо министров во двор, позволив им увидеть только бледную кисть с тонкими изящными пальцами. Министры с подозрением стали смотреть друг на друга: кто из них, обойдя остальных, представил государю своего сына-омегу? Но ни один не посмотрел на других с превосходством. А король уже подвёл омегу к карете с плотно закрытыми окнами. Открыл заднюю дверцу и даже придержал его за руку, пока тот поднимался по ступеням. Затем по бокам от кареты встали на своих боевых конях генерал Ким и его военачальник Чон. За каретой с омегой выехала повозка, которая должна была повезти одного из родственников короля. Никто не понял, кто занял место будущего заложника, потому что исчезли оба родственника. Министры недоуменно потёрли свои прореженные бородки — что задумал их король? Кто из его ближайших родственников должен будет остаться у врагов?

Чонгук тем временем никак не мог понять, что на самом деле происходит? Он только мечтал поскорее покинуть дворец, чтобы спросить об этом Нама. И совсем потерял дар речи, когда Намджун вдруг наклонился к карете и спросил:

— Ты как там?

— Нормально, — ответили ему изнутри глубоким бархатистым голосом.

— Тэхён? — рванулся к карете Чонгук, но Намджун тут же его одёрнул:

— У этого омеги нет ни лица, ни имени! Держи себя в руках, военачальник Чон!

Всё ещё ничего не понимая, Чонгук вынужден был заткнуться. А Намджун погрузился в свои размышления. Когда его привели из темницы к королю, тот сидел в кресле и любовался сидящим у его ног Тэхёном. Юноша тихо наигрывал на каягыме, перебирая тонкими пальцами звонкие струны. Как только генерал вошёл, ему показалось, что он вторгся в семейную идиллию. Однако когда кузен посмотрел на него, эта иллюзия развеялась, потому что в его глазах не было ни капли наслаждения подобным положением. Генерал нахмурился, но король махнул рукой, к Тэ подбежали два омеги, помогли подняться и увели его из зала. Ван смотрел им в след, пока они не скрылись за боковой дверью. И только тогда он обратился к другу:

— Прости меня, Намджун. Я усомнился в тебе, но этот мальчик и вправду настоящее сокровище. Он может быть строгим и суровым, как альфа, и в то же время мягким и нежным, как омега. Я готов принять его в свой гарем, если ты не будешь против. Если у тебя получится уговорить его стать частью моего гарема, я найду повод, чтобы заставить снобов из Высшего Совета присвоить тебе звание дворянина. Как ты на это смотришь?

Намджун крепко задумался. Он испугался такого предложения, потому что часто видел, как рушатся долгосрочные союзы просто из-за того, что альфы не смогли поделить омегу. И теперь он оказался на краю. Но что он может сделать? Тэхён не разменная монета, тем более, что у них, вроде, что-то с Чоном было... Поэтому генерал снова встаёт на колени и твёрдо говорит:

— Государь, ты можешь потребовать от меня даже мою жизнь, я с радостью отдам её за тебя. Но Тэхён — мой кузен. И для меня нет разницы, омега он или альфа, я считаю, что он имеет право выбора спутника жизни, и он у него уже есть... Как я могу просить его бросить своего омегу, чтобы... Простите, государь, но я не смогу давить на своего кузена только ради титула. К тому же Высшему Совету нужно представить какое-то существенное дело, а пополнение гарема Вашего Величества — это не та заслуга, которая может сподвигнуть Высший Совет дать добро на присвоение мне титула.

Король криво усмехнулся и сказал:

— Честное слово, Намджун, иногда мне очень хочется, чтобы ты был более покладистым! Но не в этот раз. Ты снова доказал мне, что не предашь и не продашь ни за какие прерогативы. Но как насчёт твоего кузена? Может он пойти на предательство ради своих интересов?

Генерал снова задумался. Он был уверен, что ради своей семьи этот омега пойдёт на многое, но был ли он преданным государю? Его замешательство тот час считывает король и хмурится:

— Генерал Ким Намджун, мой приказ: любого, кто окажется в этой миссии предателем, ты должен убить так, чтобы это увидели враги! Вот мой тебе приказ, — протягивает ван альфе спрятанный в чёрный конверт тонкий лист бумаги с собственной печатью.

Намджун принимает конверт с приказом, прячет его на груди, понимая, что если ему придётся исполнить этот приказ, то он, можно сказать, подпишет тем самым смертный приговор себе. И поэтому он спешит сказать, как ему кажется, нечто важное:

— Ваше Величество, если я не вернусь, прошу Вас проверить одну мою версию: кто-то на землях Вашего дяди ворует проезжих омег. Пока мы ехали от границы во дворец, наших спутников едва не похитили, мы успели вовремя, но что-то подсказывает мне, что задержанных преступников отпустили, как только мы покинули город. В последнее время я часто слышу истории, что омеги покинули дом родителей или мужа, но в пункт назначения так и не прибыли. Кто-то считает, что они сбегают с возлюбленными. Но мне кажется, что их похищают, а потом продают за границы, ведь наши омеги не просто красивы, но ещё и послушны, а некоторые даже образованные. В то же время во многих реестрах ведут учёты только альф, а омег даже не записывают. И частенько глава семьи даже не подозревает, сколько точно омег живёт в его поместье? Если их около десятка, то не сразу можно заметить, что один или парочка пропали. Но для кого-то эти мальчики ценны и важны. Ваше Величество, попросите Мина расследовать это дело и накажите виновных, прошу Вас!

Король благосклонно кивает, и вскоре омеги вводят Тэхёна, укутанного в чанъот. Лишь голубые глаза сияли на генерала, не позволяя сомневаться, что это — именно Тэ. А потом пришли кузен и младший дядя короля. Нам так и не понял, почему ван выбрал именно этих двоих? Всё же их государь не так прост, как кажется многим.

***

Тэхён постарался устроиться поудобнее. Кто-то сердобольный постелил внутри кареты футон из нескольких шкур, и это значительно смягчило доски, но при этом было не таким мягким, чтобы начала болеть спина. И Тэ, закинув руки за голову, лежал и скрипел зубами — слишком медленно! Его спина ещё не перестала болеть, но он готов был снова вскочить на коня и гнать, пришпоривать его сутки напролёт, чтобы успеть. Ведь прошло уже почти семь дней с тех пор, как он переплыл реку с ночным гостем, лёжа на дне лодки. Конечно, ему завязали глаза, но он примерно знал, где пристала лодка, смог понять и приблизительно накидать в своей голове карту, куда его вели, специально кружа, путая и проверяя, не видит ли он чего-то из-за повязки, останавливая его за доли секунд до столкновения с чем-то. А потом был суровый голос, который говорил на чужом языке. Тэ почти хорошо знал язык, на котором разговаривали монголы, обитавшие на другой стороне реки. Однако именно этот человек говорил, пересыпая привычные слова незнакомыми. Тэхён покачал головой и сказал:

— Я не понимаю.

Тогда заговорил другой голос, более знакомый, а именно — того самого военачальника, чью семью Тэхён случайно спас. Он начал с того, что напомнил всем об этом случае, и только потом сказал то, ради чего Тэхён и прибыл в стан потенциальных врагов посреди ночи:

— Наш хан готов сравнять с землёй ваши границы и города с поместьями, которые ему попадутся, потому что ваш ван не просто не желает подчиняться, но ещё готовится выстроить по границам свои башни и стены, словно это должно нас остановить! Да мы просто не позволим этим преградам вырасти на нашем пути! Поэтому, молодой господин Ким, беги со своей земли. Есть, куда тебе уйти?

— Нет, — качает головой Тэхён. — Кроме того, на моей земле живут люди... Да и в других местах тоже... Чего хочет ваш хан взамен?

— Дань, молодой господин Ким. Просто пусть ваш ван примет тот факт, что ваше государство меньше, и чтобы не исчезнуть совсем, вы должны платить.

— А если я смогу уговорить вана пойти вам на уступки? — вскидывает голову омега, стараясь определить по звукам, какое впечатление произвели на окружающих его слова.

Кто-то цыкнул, кто-то вздохнул, кто-то потер ладони. Наконец снова заговорил тот, кто часто использовал незнакомые слова:

— Ваша страна не ценит свой народ. Неужели ты сможешь уговорить своего вана сделать то, чего не смогли сделать десятки моих послов?

Тэхён внезапно срывает с себя повязку и оказывается в хорошо освещённом шатре. Присутствующие альфы ахают, увидев его лицо. Тот, кто говорил с Тэхёном, оказался взрослым альфой с огромной меховой шапкой на голове. Он внимательно смотрит на омегу, всё больше сужая глаза. Затем требует:

— Заставь меня отпустить себя!

Омега прикрывает глаза пушистыми ресницами, а потом взмахивает ими, чуть наклоняет голову и смотрит на военачальника слегка исподлобья, и говорит тихо, на грани слышимости:

— Я вернусь. С разрешением подписать с вами договор об оплате дани.

Его вернули домой, но с того момента на острове рыбаков появился альфа, который стоял и внимательно смотрел на другой берег, как напоминание того, что Тэхён пообещал.

Королю же пришлось соврать на грани правды, иначе его просто казнили бы, а его имение монголы потом сравняли бы с землёй! Поэтому он обещает королю вести миротворческую линию, позволяя альфам вести переговоры. Но сам точно знает, что стоит ему вернуться в стан врага омегой, как его, скорее всего, просто спрячут в одном из гаремов военачальников, и больше никто и никогда его не увидит. Но даже в таком случае он будет торговаться и требовать уступок для своего маленького, но такого любимого государства! А дальше будет видно.

Омега прислушался к себе, однако ничто не говорило о том, что проведённая с альфой течка дала какие-то результаты. Он прикусил губу и попросил Небеса: «Пошлите мне защитника!»

***

Ван смотрел с балкона на удаляющийся караванчик. К нему, почтительно кланяясь, вошёл один из глав Министерства правопорядка. Он протянул государю свиток, и тот внимательно изучил его. Речь шла о том, какие яды были использованы при отравлении наложника, где их можно было приобрести, и кто в последнее время так или иначе интересовался ядами? Никого из приближённых к королю не было в списках тех, кто покупал или заказывал такие яды. Были проверены портные, пошившие одежды для наложников. Были допрошены евнухи, готовившие наложников для представления. Были опрошены стражники, сопровождавшие наложников, но нигде ни разу не промелькнуло даже намёка на то, что кто-то мог отравить одежды наложника в голубом.

Король снова отвернулся к окну, из которого уже не было видно каравана. Этот Ким Тэхён за пару часов настолько очаровал своего государя, что он и сейчас не в состоянии сосредоточиться и понять, как он добился того, чтобы послом ван отправил именно его, простого дворянина-омегу? Но стоило королю вспомнить робкий взгляд омеги чуть исподлобья, как сердце альфы заходилось от желания помочь этому юноше! К тому же этот удивительный мальчик ничего не попросил лично для себя!

— Ким Тэхён, ты обязан вернуться, — одними губами приказывает ван пустой дороге.