Укрощение строптивых

Как и предсказал генерал Ким, приказы от вана были переданы с небольшим пробелом во времени и несли почти идентичный характер: в обоих приказах было велено вернуться генералу со свитой в столицу, но в первом имелся чёткий приказ для Кима Тэхёна — немедленно прибыть во дворец для расследования в связи с открывшимися фактами о его нелегальной деятельности. Генерал поднялся с колен и принял оба приказа. Он посмотрел на поднявшегося Тэхёна, но ничего не смог прочитать по его лицу — юноша сурово смотрел прямо перед собой, был бледен больше обыкновенного, но, кажется, в его глазах светилась даже какая-то надежда. Генерал оглянулся на Джина. Кажется, тот до сих пор до конца не пришёл в себя, потому что его взгляд бегал от гонцов к сыну, от стягов к генералу, ни на чём надолго не задерживаясь. Намджун сжал кулаки и пообещал себе, что собственными кулаками вобьёт в землю дядю и его ненормального сына! Но чуть позже. Сейчас нужно решать проблемы, которые катят на эту семью. Его семью! Он говорит, не особо повышая голоса, но годы службы научили его отдавать распоряжения так, что его слушались даже посторонние люди:

— Мы принимаем приказ вана и исполним в кратчайшие сроки! Тэхён, распорядись, чтобы гонцов накормили, позволь им отдохнуть, я могу уступить им... комнату Мина, — быстро решает он, вспомнив, как отблагодарили его омеги за молчание. — И начинай собираться в дорогу, сегодня мы с тобой отбываем в столицу.

Тэхён поклонился, понимая, что кузен переживает, что он сделает что-то не так, и гонцы потом передадут вану нелестный отзыв о нём. Поэтому он буквально лёгкими поворотами головы, взмахом ресниц, почти незаметными для постороннего глаза движениями ладоней координирует слуг, и в поместье начинается суета. Вскоре гонцов покормили, предложили искупаться и уложили спать, лошадей почистили, покормили, одежду постирали и забыли про них на пару часов, после чего гонцы сказали, что им надо возвращаться, и покинули гостеприимное поместье. Махать им вслед никто не стал, потому что теперь настала пора позаботиться о себе. Тэхён снова просто прикрыл глаза, и, словно по мановению волшебной палочки, во дворе появились три осёдланных жеребца, к лукам которых были приторочены несколько поклаж.

Нам хмуро следил за приготовлениями омег. Похоже, они собирались ехать все трое и верхом. Даже они, солдаты, привыкшие к военным походам и длительным скоростным переходам считали этот путь долгим и трудным. Кроме всего прочего, омеги всегда считались существами слабыми, плохо переносящими дорогу даже в повозках и на небольшой скорости, а тут придётся скакать много часов подряд. Генерал снова смотрит на Джина. Тот всё ещё бледен и рассредоточен, однако уже отдаёт какие-то распоряжения своим слугам, и те быстро и слаженно... поджигают поместье! Какого чёрта? Он кинулся в ближайшее помещение, которое чисто случайно оказалось покоями Джина, и увидел удивительную картину: к нескольким треножникам были прикреплены огромные букеты из трав, источающих невероятный смрад. Зажжён был всего один букет, и тлел он на удивление медленно, зато производил дыма, как копна сырого сена! При этом незажжённый край травы упирался свободными веточками в край следующего букета, и так по кругу. Пол был засыпан толстым слоем песка, и альфа понял, что так слуги постарались защитить сами дома от пожара. Намджун постоял какое-то время, глядя на это устройство, и решил, что подобное приспособление может тлеть несколько месяцев без поддержки человека. Но воняло-то как! Словно в этом ещё совсем недавно чистом доме несколько лет опорожнялись и люди, и кони, и свиньи!

Зажав нос, генерал выбежал на улицу. За те несколько минут, пока он осмыслял, как работает этот мини-пожар, его лёгкие словно опалило изнутри, не говоря уже про глаза и носоглотку. Организм всеми силами старался избавиться от отравы, поэтому Нам чихал, кашлял, размазывал по лицу слёзы и сопли, надеясь, что хотя бы штаны у него останутся сухими! Переборов приступ тошноты, он кое-как собрался и побрёл к Джину, который, прикрыв лицо лёгким шарфом, отдавал последние распоряжения:

— Собирайте всё, что нужно. Вы успеете спокойно перебраться на новое место, не переживайте, Пак Юнгом не оставит вас до нашего возвращения!

— Папа, может, ты всё же поедешь с ними? — как-то нервно спрашивает его быстро приближающийся Тэхён.

Намджун тоже считает, что если где-то для крестьян есть убежище, то и для одного дворянина его можно найти. Однако вдруг взгляд омеги падает прямо на него, и Намджун буквально тает от радости — кажется, он и есть та самая причина, по которой этот прекрасный и нежный мужчина готов претерпеть все трудности их пути в столицу!

— Я поеду с вами, Тэхён, — спокойно, но очень твёрдо говорит Джин, и Тэ, слегка поклонившись, отступается, хотя ещё мгновение назад на его лице было написано, что он готов отстаивать своё мнение с пеной у рта!

Для себя генерал сделал вывод, что когда его жених говорит подобным тоном, то спорить с ним дальше просто бесполезно! Несмотря на неприятный повод, из-за которого им придётся проделать сложный путь, генерал начинает чувствовать себя баловнем Небес!

***

Чонгук ходил по поместью злой и хмурый, не понимая, как теперь заставить Тэ стать его мужем? Как он вообще не смог понять того, что эти два омеги тупо соблазнили альф, чтобы разжиться детьми и продолжить свои моногамные отношения? Чёртов Тэхён, самоуверенный сопляк, высокомерный мерзавец! Если у Тэ родится малыш, Чонгук до вана дойдёт, но не позволит сыну воспитываться без отца!

Его ненависть к этому хладнокровному омеге вдруг накалила его до предела, и он врезался в Мина, который стоял около дерева и внимательно наблюдал за тем, как Чимин собирает, упаковывает и передаёт узлы слугам, а те раскладывают их по двору в каком-то только им понятном порядке. Юноша, как всегда, улыбался, говорил мягко, почти ласково. Однако когда что-то застопорилось, Чимин, не теряя улыбки, слегка поднял бровь, и всё немедленно стабилизировалось. Кажется, слуги что-то знают, и за этой поднятой бровью кроется нечто ужасное! Например, он может расплакаться? Или ударить? Или что? Стоящий рядом Чонгук тихо сказал:

— Мин, забери своего Чимина от моего Тэхёна, а? Я уже не могу спокойно на них смотреть. Это же как они нас с тобой развели! И что нам делать? Ты как отнесёшься к тому, что где-то будет бегать твой сын?

Юнги перевёл на друга равнодушный взгляд и сказал:

— Буду жить рядом и сделаю всё, чтобы мой сын знал, что я — его отец и ценил это. И я не буду лезть в жизнь омег, потому что им решать, с кем быть. Просто пойми, Чонгук, не всегда мы нужны тем, кто нужен нам. И это — нормально. Ты можешь биться головой об стену и настраивать человека против себя всё сильнее, а можешь просто жить своими принципами, не вмешиваясь в чужие отношения.

Ещё раз бросив равнодушный взгляд на миниатюрного омегу, Мин пошёл в сторону их временного жилища. Он собрал уже все вещи, но сейчас для него лучше смотреть на воду, чем на того, кто в упор не желает видеть его!

А Чимин желал, просто боялся! Сильно, до дрожи в коленях! Хорошо, что все заняты сборами, и никому нет дела до его переживаний. А он и впрямь переживает, потому что сегодняшняя ночь показала, что их отношения с Тэхёном можно назвать как угодно, только не страстными! Вот с Юнги — дело совсем другое! И размеры там имеют не особо важную роль. Просто Чимин вдруг понял, что именно этого ему всю жизнь и хотелось: дерзкого, тяжеловатого запаха мандаринового дерева, грубости пальцев, шероховатости ладоней, дикости на грани трансформации! А его Тэхён, хоть и старался быть с ним сильным, но его натура омеги постоянно проявлялась в аккуратности, робости на грани с нежностью! И теперь Чимин понимает, что не сможет вернуться к мужу, потому что посторонний, чужой альфа его... поломал или починил?

Все эти размышления привели к тому, что Чимин растерялся, когда к нему подошёл Тэхён и тихо сказал:

— Ты пахнешь, Чимин. Но я больше не буду тебя метить. И не потому, что я не люблю тебя. Просто больше моя метка не сработает, ведь ты отдался этому альфе полностью. Уж прости, но у нас с тобой нет пути назад и больше нет совместного будущего. Я еду к вану и сделаю всё, чтобы он признал меня альфой и позволил завести собственный реестр. Мы дождёмся появления твоего сына на свет, я запишу его, как своего, а потом... Ты можешь выбирать, как и с кем быть дальше. Чимин, от тебя я прошу того же: если эта ночь для меня не прошла напрасно, не оставляй меня, пока не появится мой сын...

Чимин бросился на грудь другу и застыл. Он отчаянно зашептал:

— Прости, что так получилось, Тэ! Я клянусь тебе, что не брошу тебя, поддержу и всегда буду рядом, ведь нам не помешает один тихий и смирный альфа? Он будет рядом, но я могу сделать так, что ты его даже не увидишь!

Тэхён тихо рассмеялся в макушку мужу и прошептал:

— Я обязательно выслежу вас и убью обоих в постели, ведь именно так и должен поступить настоящий альфа, которого мне предстоит ещё долго играть!

— Как славно, что ты — не альфа, — усмехается Чимин, ещё уютнее устраиваясь в объятиях Тэ. Он тоже принюхивается и говорит: — Нужно набрать отвара. От тебя тоже начинает пахнуть.

Тэхён хмурится и достаёт уже знакомый флакончик. Однако Чимин перехватывает его руку и строго говорит:

— Раз в сутки, Тэхён! И сегодня ты уже это пил, я видел! Поэтому это я забираю, и не смей мне тут рычать! Я налью тебе отвар, который немного приглушит гормоны. Конечно, эта срочная поездка нам совсем не в тему!

— Я надеялся, что у нас есть время, — глухо говорит Тэхён.

— Ничего, мы переживём и это, — уверяет Чимин, глядя через плечо Тэхёну.

Ему в глаза со злостью смотрит Чонгук. Чимин готов поклясться, что этот альфа готов его уничтожить! Будь его на то воля, порвал бы! Как жаль, что их избранники — просто чунъины! Прикрыв глаза, Чимин приподнимается на цыпочки и нежно целует Тэхёна, который так удивился, что даже не сразу ему ответил. А после этого приподнял его за бёдра и отнёс в ближайшую беседку, потому что все покои уже дымились смрадным дымом от специальной болотной травы, которую Хосок дополнительно чем-то пропитал, чтобы она тлела дольше. В беседке Тэ уложил мужа на кушетку, улегся сверху и принялся ласкать, пытаясь найти в себе хоть каплю возбуждения. В то же время, Чимин, хоть и намокал у него в руках, но с эрекцией и у него была беда.

— Чёртовы подавители! — рыкнул Тэхён и упал на спину, не в состоянии смотреть в глаза партнёру.

— Я бы сказал — чёртовы альфы! — погладил его по щеке Чимин, устраиваясь у мужа под боком. — Тэ, нам нужно смириться, что мы больше ничем не сможем помочь друг другу. Нас обоих подвело наше естество. Что бы кто ни говорил, ни ты, ни я так и не смогли привыкнуть к своим ролям в этом неправильном браке.

— Мы ведь сможем остаться друзьями? — тревожится младший.

— Это будет сложно, — с серьёзным видом говорит Чимин. — Друзья не трахают друг друга, так что ты мне не друг! Ты навсегда останешься моим любимым омегой, Малыш!

Тэхён, сильно напрягшийся от его первых слов, в конце концов прижался лицом к светлым волосам старшего и прошептал:

— А ты — моим, Жемчужина! И если ты решишь изменить Мину с омегой, то знаешь, где тебя всегда ждут! — смеётся уже и Тэхён, потому что Чимин заливисто хохочет над предположениями мужа.

Когда друзья выходят из беседки, они видят странную картину: Чонгук серьёзно разговаривает с их Рундже. Чимин быстро говорит:

— Тэ, давай поторопимся, потому что у нас так много ещё дел! А выехать нужно до темноты, чтобы проскакать хотя бы до следующего города.

Он уводит младшего от неприятного зрелища, и Тэ, сразу напяливший на себя личину альфы, переключается на тотальный контроль всех и вся. Чимин же качает головой, обернувшись к Чонгуку, на которого Рундже почти залез. Не хватает ещё, чтобы Тэ такое увидел!

Меж тем у Чонгука происходит очень серьёзный разговор, который затеял подошедший совсем не вовремя омега. Пока альфа крошил зубы, глядя, как его Тэ снова уносит мужа в укромный уголок, кто-то прикрыл ему глаза руками. Это оказался Рундже, и Чонгук едва не схватился за голову, понимая, о чём хочет поговорить омега! Он угрюмо посмотрел на любовника и спросил:

— Значит, муж уехал?

— Ага, — счастливо говорит мужчина. — И у меня для тебя отличная новость: вчера у меня должна была начаться течка, но её нет, как видишь!

Чонгук не знает, как реагировать на подобное заявление, потому что всего минуту назад думал, как с помощью ребёнка притянуть к себе совсем другого омегу? А тут, получается, нужно что-то делать с этим! И он уже пообещал Рундже, что выкупит и его, и детей. Что теперь делать?

— Ты уверен? — не может смириться Чонгук. — Ты точно не был с мужем?

Рундже покачал головой:

— Он каждый день был пьян и приходил домой только под утро, так что, можешь не сомневаться, малыш абсолютно точно — твой! Ты счастлив?

— Нет, если честно, — всё сильнее хмуриться Чонгук. — Я не хотел от тебя ребёнка. Но если он уже есть, то я от него не откажусь. Однако у меня несколько условий, потому что теперь обстоятельства изменились. Во-первых, пока никому не говори, что твой ребёнок от меня. Мне нужно подготовить к этому одного человека. Во-вторых, я выкуплю и тебя, и детей, но жить и спать я с тобой больше не буду. И жить ты будешь в другом от меня месте. Можешь остаться у меня, можешь уйти, оставив мне сына. Выбор за тобой, ты будешь совершенно свободен. Согласен?

Ненадолго задумавшись, омега кивает, потом встревоженно говорит:

— А когда ты за нами вернёшься?

— Вместе с хозяевами, я же не смогу купить тебя без них, ты же понимаешь?

— Это что, ты только через год за нами приедешь? — ужасается омега.

— Почему — через год? — настораживается Чонгук.

— Потому что мы покидаем поместье минимум на год! Разве ты не видишь, что происходит? Да и сам Тэхён нам об этом сегодня сказал. Мы все уходим на болота, в поместье Паков. И оттуда никто не знает дороги, как и туда! Поэтому, пожалуйста, не оставляй меня тут, забери с собой сразу!

Чонгук не понимает:

— Как я это сделаю? Ведь хозяева никого из прислуги не берут с собой...

— Умоляю... — прижимается к нему омега всем телом, а в глазах — боль и тоска, от которой сердце парня начинает испуганно ухать: он не помнил точно, но, кажется, такие эмоции нерождённым детям не полезны!

Поэтому альфа кивает и бежит к своему командиру. Тот красными глазами следит за кутерьмой, творящейся вокруг. Младший понимает, что сейчас огребёт по полной, но долг — превыше страха. Он с мольбой смотрит на генерала и просит:

— Намджун, не спрашивай, зачем мне это, просто уговори Джина взять с собой в поход некоего омегу-прачку по имени Рундже.

Как и ожидал Чонгук, Нам смотрит на него таким матом, что у него колени подгибаются. Однако разбираться нет времени, и генерал тихо говорит:

— К Тэ больше не смей приближаться!

— Ты не так понял, Джун! Этот омега — в прошлом... Но с последствиями, понимаешь? Мне нужно его выкупить, потому что он носит моего ребёнка...

Намджун с удивлением смотрит на друга и интересуется:

— Как давно вы с ним знакомы?

— Как только приехали сюда, — кается Чонгук.

Нам хотел что-то сказать, но решил не упрощать этому придурку жизнь — пусть хлебнёт собственного дерьма полной ложкой! Жаль Тэ, но и ему будет полезно понять, с кем он хочет строить отношения! Поэтому Намджун идёт к Джину, который уже одет по-дорожному, однако в костюм альфы: на нём кожаные штаны, высокие сапоги из войлока, рубаха, а поверх неё кожаная безрукавка. В руках он крутит войлочную шапку с завязками под подбородком, к которой пришит кусок ткани, наверняка имеющим назначение защиты для лица. Генерал хмыкнул — снаряжение омег, как у опытных путешественников, а ему говорили, что жители поместья Кима Сондона — отшельники и домоседы. Однако он приближается к Джину и говорит, словно в этом нет ничего страшного:

— Джин, один из моих воинов закрутил тут у вас роман с одним прачкой. Кажется, парень решил выкупить омегу, потому что тот успел забеременеть, — продолжает он, глядя, как всё шире раскрываются глаза у омеги. — Он просит взять юношу с собой в столицу, чтобы там, в спокойной обстановке, обсудить его выкуп. Если даже вы не сойдётесь в цене, слуги ведь вам не помешают?

— Но... Как?.. — начал было Джин, но Нам, показательно ухмыльнувшись, перебил его:

— Пожалуйста, позволь ему пройти через это! Надеюсь, он запомнит этот случай и в будущим начнёт думать верхней головой чаще, чем висячей!

Джин растерянно кивнул, затем удручённо сказал:

— Мы не можем позволить себе взять с собой ещё одного человека, ведь у нас больше нет лошадей. К тому же, его тоже нужно собрать, а мы... Тут уже ничего нет...

— Отлично! — заулыбался Намджун. — Пусть он прочувствует, как это — заботиться об омеге!

***

Чонгук уверен, что если всё внятно объяснить, то и понять несложно! В своей голове он тщательно подбирает слова, но стоит ему зацепиться взглядом за высокую стройную фигуру, как она тут же исчезает с его горизонта! Он решил дождаться обеда, но, оказалось, что повар просто прошёлся между отъезжающими, разложил им рис с овощами, и они ели, сидя прямо на земле. Чонгук ходил между своими солдатами и слугами поместья. Тэхёна он обнаружил в окружении альф, которые внимательно его слушали. Подойдя поближе, Чонгук тормознул и подумал, что ему это кажется, потому что, похоже, Тэхён включил режим «подавления»! Он что, доминант? Да блять! Час от часу не легче! Как лягушка перед ужом, альфа двинулся к омеге, ни слова не воспринимая, хотя говорил Тэ на родном для Чонгука языке, просто приказ касался не его, вот он ничего и не понимал!

Когда Тэхён закончил отдавать указания своим, он встал, посмотрел на Чонгука, как на столб, выросший у него на пути, спокойно обошёл препятствие стороной и двинулся к лошадям. Чон проморгался, посмотрел в след омеге и снова рванул за ним, однако его перехватил генерал и сказал:

— Можешь взять в поход своего прачку, но отвечаешь за него ты, потому что Кимы не могут тратиться на ещё одного спутника, который им не нужен. И собрать его они в принципе уже не успеют, так что, вези его сам.

Чонгук расстроенно посмотрел на глядящего на него с надеждой Рундже и пошёл, по пути примечая, как Тэхён объединил его с прачкой равнодушным взглядом. Он велел омеге собрать с собой всё самое необходимое, но Рундже растерянно сказал:

— У меня нет с собой никаких вещей, мы уже дня два, как всё собираем, грузим и перевозим в поместье Паков.

Чонгук остолбенел: Тэхён собрался покинуть поместье до того, как король прислал приказ? Куда он хотел свалить? И при этом думал переспать с ним, Чонгуком! Чтобы украсть его семя и где-то втихую родить? А потом сказать всем, что это — сын Чимина? Очень похоже на этого бессовестного омегу! Чон прорычал на Рундже:

— Держись около генерала, мне нужно срочно кое с чем разобраться! — и бросился за Тэхёном, который неспеша шёл по двору, затянутому едким вонючим дымом, валящим из всех помещений.

Юноша шествовал впереди уверенно и медленно, а вокруг творился хаос. Чонгук только на секунду отвлёкся на двоих слуг, затеявших какой-то спор, и снова потерял Тэ из виду! Однако возле покоев молодых хозяев суетился Чимин, что-то пиная под крыльцо. Альфа приблизился и понял, что юноша накидывает земли на доски, скрывающие полое пространство под ступенями, видимо, что-то запрятав в этот бесхитростный тайник.

— Что там? — поинтересовался Чонгук, помогая ему маскировать тайничок.

— Да, ничего особо ценного, — краснеет Чимин. — Безделушка одна. Ты чего около Рундже трёшься? Телебонькался с ним, что ли?

Чонгук слегка прифигел от такой откровенности. С другой стороны, Рундже говорил, да он и сам пару раз видел, что Чимин, не стесняясь, отдавался Тэхёну. Так-то они, конечно, мужья. Но и это должно их призывать хоть к каким-то правилам поведения! Однако сейчас альфа, находясь под прицелом зелёных глаз вынужден сам, заикаясь, отвечать на его вопросы:

— Я... Это... Я ж тогда не знал...

— Ясно... Какой ты... шустрый: не успел приехать, и в публичном доме успел побывать, и среди местных омегу нашёл...

— Чимин, мне надо поговорить с Тэ, но он... всё время исчезает...

— Странность какая, — усмехается Чимин. — Может, он тебя избегает из-за того, что случилось этой ночью?

— Наверное, — глухо соглашается Чонгук. — Но мне правда нужно с ним поговорить. До отъезда.

Чимин без особого интереса посмотрел на альфу и сказал:

— Не получится. Мы выезжаем через пятнадцать минут, и Тэ не станет тратить время, чтобы тебя выслушать. Я могу передать ему твои слова.

Чонгук расстроенно смотрит на свои сапоги и говорит:

— Я обязательно отобью его у тебя, Чимин! Он — омега, нормальный и очень страстный именно, как омега, и ты никогда не сможешь дать ему того, что могу предложить я! С этим смирись! К сожалению, до встречи с ним я не думал, что мне нужно как-то остепениться, ведь я хотел создать семью, как мой генерал, годам к тридцати пяти, не раньше. И считал, что молодость на то и дана, чтобы нагуляться, а потом достойно жить в браке, рожать детей. А когда познакомился с Тэ, был уверен, что... ну, ты понимаешь, что он не сможет подарить мне ребёнка. И когда Рундже...

— Так, остановись-ка! Ты хотел трахнуть моего Тэ, зная, что он — альфа?

Чонгук виновато кивнул:

— Не просто трахнуть, но прожить с ним долгую счастливую жизнь. Даже готов был... Ну, понимаешь, я же считал его альфой, к тому же женатым...

Глаза Чимина распахнулись на максимум, и ресницы зацепились за брови. Чонгук краснел и бледнел, понимая, что сейчас о нём думает этот юноша! С другой стороны — а сам-то! Жил с омегой, как с альфой! Чон вздёргивает подбородок и с вызовом смотрит на соперника:

— Плевать, что ты думаешь! Я влюбился впервые в жизни и решил остаться тут и завоевать его. Но считал, что он не сможет мне родить... Или я ему... Короче, Рундже сделал то же, что и вы с нами, только немного раньше, и теперь он носит моего ребёнка. Я пообещал ему ещё тогда, что выкуплю и его, и его детей, да и всё равно сделал бы это, мой сын тут ни при чём, но я ему уже сказал, что больше между нами ничего не будет! Клянусь тебе, что я говорю то же, что думаю и чувствую! Пожалуйста, помоги нам с Тэ решить этот вопрос так, чтобы... он не оттолкнул меня...

Чимин прикрыл ладонью рот и молчал. Потом тихо сказал:

— Я не позволю тебе приближаться к моему Тэ-Тэ, ты его недостоин! И я ему расскажу всё, что ты мне тут наговорил. Если у Тэ родится сын, он будет только его и моим, ты понял? Не нужен малышу такой отец, который клепает по двое детей на неделе!

Развернувшись, Чимин убежал в сторону собирающихся, и Чонгук, глядя ему в след, думал, что это была тупая идея — рассказать всё Чимину, ведь он — его соперник. Наговорит сейчас Тэхёну, и Чон точно останется ни с чем и ни с кем! С другой стороны что подумает Тэхён, когда ему придётся усадить перед собой Рундже и везти в одном с собой седле до ближайшего города? Обхватив ствол ближайшего дерева руками, Чонгук подумал, что единственным для него выходом сейчас будет — замахнуться и со всей дури врезаться лбом в ствол, чтобы память вылетела из его головы! Но он не может так поступить с одним гордым и прекрасным омегой и двумя малышами...

Генерал зычно крикнул:

— К стременам!

Чон метнулся к своему коню, отвязал его от коновязи, перекинул уздечку ему за голову, вложил в рот удила, ухватился за луку и стал ждать команды, выискивая глазами Тэхёна. А тот был почти рядом: через Юнги и Чимина от него. Вдруг кто-то обвил его за талию. Рундже заискивающе посмотрел ему в глаза. Чон кивнул:

— До города поедешь со мной, там я куплю тебе лошадь.

— По сёдлам! — ухнул Намджун.

Тэхён взлетел на своего коня, словно для него не существовало гравитации. Чимин тоже довольно легко вспорхнул в седло. Но больше всего Чонгук удивился, когда Джин так же легко и грациозно разместился на спине норовистого жеребца, который, почувствовав силу хозяина, сразу встал смирно. Альфа едва не прошляпил приказ: «В галоп!» Он быстро вскочил в седло, подтянул Рундже, усадил его перед собой и пришпорил коня, сразу срываясь в галоп, потому что ему нужно было раньше всех добраться до города, чтобы приобрести лошадь. Пролетая мимо Тэхёна он посмотрел на юношу. Тот равнодушно бросил взгляд ему в ответ, и Чонгук подумал, что Чимин успел-таки рассказать мужу всё, потому что омега совсем не удивился, увидев рядом с ним Рундже. Что ж, если раньше у него был всего один шанс на миллион добиться этого юношу, то теперь количество нулей в последней цифре значительно увеличилось! И Тэ даже не расстроился, кажется...

Однако вдруг Тэхён выбивается из общего строя и, не сходя с лошади, блюёт, уперевшись рукой в ствол дерева и нагнувшись так, чтобы не испачкать ни себя, ни верного коня! Джин тормозит, Нам даёт сигнал всем остановиться, Чон возвращается и видит, как Тэхёна тошнит желчью: от волнения он, похоже, ничего не ел. Чонгук соскакивает с коня и бросается к нему, но омега поднимает на дыбы коня и буквально рычит:

— Вон! Прочь с дороги! Генерал, простите, это с непривычки, такого больше не повторится!

Вскоре движение возобновляется, Тэхён держится около Джина, рядом едет Чимин, придерживая его ледяную руку, с обеих сторон от омег едут Джун и Юнги. Чонгук снова ускакал вперёд, и альфы думают: «Неужели так сразу проявляется беременность?» Джин переживает, что его мальчик отравился смрадным дымом от поганых трав с болота, и только Чимин знает точную причину.

— Он трахал меня тем же членом, что и Рундже? Я был с... этим... на одном члене! Бу-э! — начал Тэхён удобрять ещё кусты жасмина около беседки, в которой Чимин рассказал ему всё, что вывалил на него Чон.

Потом Чимин уговаривал мужа просто забыть про ту ночь, а если будет ребёнок, то представить, что это Чимин сделал ему маленького в тот раз, когда... Супруги тогда обнялись, и тут прозвучал сигнал к отбытию. Но, увидев Чонгука и Рундже на одном коне, Тэ не смог долго сдерживаться, и так позорно остановил кавалькаду! Теперь он смотрел строго перед собой и вспоминал слова доктора: «Не всегда первая в жизни сцепка заканчивается беременностью, обычно природа щадит омегу, и до следующей течки альфа должен подготовить партнёра, тогда всё получится!» Доктор говорил про Чимина, но ведь Тэхён — тоже омега! И ему хотелось надеяться, что эта ночь прошла без последствий, потому что он мог простить альфе даже кисэна, но не Рундже!

***

Ближе к ночи они добрались до соседнего города. Генерал разослал солдат по постоялым домам, чтобы они узнали, где им лучше остановиться. Однако все удручённо съехались и сказали, что почти нет свободных комнат. Только в одном трактире наверху была всего одна комната и место в сарае для повозок. Намджун велел рассёдлывать коней и готовить еду на всех, а сам пошёл в комнату, чтобы посмотреть, что там могут предложить путникам? Долго разглядывал полупустые футоны. Подумав, дал две серебряных пластинки хозяину и велел:

— Наполните футоны хотя бы сеном. Эти омеги не привыкли спать на голом полу!

Хозяин побежал выполнять приказание, а Намджун остался и всё никак не мог понять, что так не нравится ему в этой комнате? Он вышел в коридор гостиницы, спустился вниз и снова посмотрел на фасад здания. Вскоре омег пригласили в комнату, и Намджун напрягся ещё сильнее. Он сказал своим спутникам:

— Никому не спать!

Долго смотрел на одинокое окно, освещённое лампой изнутри. Он представлял, как хозяева игнорируют прислугу, увязавшегося с ними, потому что, когда Рундже и Чонгук нагнали их, каждый на своей лошади, омеги пришпорили коней так, чтобы эти двое снова оказались позади. И Намджун только холодно посмотрел на своего молодого друга, словно интересуясь: «Ну, а чего ты ждал?» — и тоже прижал пятки к бокам скакуна. Всю дорогу омеги ехали молча, не ноя и не жалуясь, терпеливо преодолевали большие расстояния, лишь иногда доставая небольшие плоские керамические фляжки и что-то пили из них, после чего снова сцепляли зубы и пригибались к холкам лошадей, чтобы не сбивать скакуна с ритма. За полдня они сделали всего два привала, во время которых омеги отходили в кусты, а когда возвращались, то у кого-нибудь обязательно были глаза на мокром месте. Почему они плакали, Нам не понимал. Он смотрел на кузена, и тот казался ему самым равнодушным. Однако он уже понял, сколько чувств и эмоций кипит под этой маской. В один из привалов он присел рядом и спросил:

— Хочешь, я первый схожу к вану и попробую тебя оправдать перед ним? Может, тебе и не понадобится идти к нему.

Тэхён посмотрел на него с таким презрением, что Нам поперхнулся — это ещё что такое? Однако этот юноша не привык рассказывать свои мысли вслух. Он только говорит:

— Мне нужно попасть на аудиенцию к вану. Это хорошо, что он сам вызвал меня, а то пришлось бы долго ждать. Я обязательно пойду к нему на встречу.

Намджун вздохнул, желая спросить, понимает ли Тэхён, что если сам король вызвал его к себе, то дело совсем плохо, иначе он просто передал бы приказ местным властям? Вместо этого он интересуется:

— Что у нас с тобой опять приключилось? Мне показалось, что после того, как мы вместе спасли твоего папу, между нами что-то наладилось. Но ты снова смотришь на меня, как на предателя, как минимум!

Тэхён достал флягу, отсалютовал альфе и отпил из горлышка. Поморщился, потом поинтересовался:

— Знаешь, что это?

— Могу предположить. Например, подавитель?

— Правильно мыслишь, — кивнул омега. — А ты понимаешь, почему мы его пьём?

— Конечно, у вас с Чимином — призыв пары. А вы едете в толпе альф. Это очень опасно, если учесть, что ни у одного из вас нет даже временной метки!

— Ты — лох, — грустно говорит Тэхён. — Подавители пьём не только мы.

Намджун напряжённо вспоминает, как, чуть реже, чем ребята, Джин тоже прикладывался к подобной фляжке. А он почему-то решил, что у его жениха там — обычная вода! Удивлённо смотрит на Тэхёна, тот злорадно улыбается.

— Джин — тоже?

— Пока нет, — отрицательно качает головой Тэхён, — но очень скоро с ним это случится, а ему ещё не время, понимаешь? Он сорвался с нами из-за тебя! Сейчас лежал бы спокойно в поместье Паков под присмотром Хосока. Так нет, попёрся с нами! А он не мальчик молоденький, ему тяжело! Но он считает, что обязан тебе, понимаешь? Скорее всего...

— Почему ты мне не сказал об этом раньше? — возмутился Намджун. — Я отговорил бы его ехать в таком состоянии.

Тэхён снова усмехнулся и пробормотал:

— Самоуверенность двухсотого ранга! Отговорил бы он его, ага! Я и сам это понял, когда он второй раз попил — запах до меня донёсся. Но уже поздно было что-то переиначивать. Остаётся надеяться, что эта поездка не скажется на его здоровье совсем плохо...

Теперь генерал переживает не только за своих воинов, но и за других спутников, которые с каждым словом становятся ему всё дороже и роднее. Ну, кроме этого наглого прачки, который так и вешался на Чонгука всю дорогу, выпрашивая внимания, особенно, когда Тэхён оказывался в зоне слышимости их разговоров. Чон, тупица, всё старался угодить «беременному папе своего будущего сына», не понимая, что с каждым словом всё сильнее опускается в глазах его кузена.

Наконец, свет в окне омег погас, и Нам скомандовал:

— Мин, Чон, Ли, Со и До — за мной и тихо!

Бывалые воины практически бесшумно последовали за командиром. Тот подбежал к зданию гостиницы, стараясь как можно меньше быть на открытом пространстве. Потом принялся карабкаться по стене к окну на втором этаже, где только что погас свет. Сорвав бумажные завесы, он ввалился в комнату и сразу вступил с кем-то в бой. Вслед за ним в комнату ворвались Мин, Чон и остальные солдаты. Ли бросился к лампе и выкрутил свет на максимум. Перед ними на полу лежали связанные омеги и четверо похитителей уже трепыхались в руках воинов. А в стене чернел прогал, который раньше прикрывала картина от потолка до пола, изображающая цветение лотосов. Сейчас оказалось, что она была приклеена к обычной двери, которая прикрывала собой лестницу вниз. Ли подбежал с лампой и посветил, желая обнаружить, куда ведёт лестница или возможных сообщников, но больше никого не было — самонадеянные похитители не позвали помощь, уверенные, что охрана, утомлённая тяжёлым переездом, будет спать, выставив парочку телохранителей, которые в итоге просто напьются и уснут там, где пили.

Среди похитителей был и сам хозяин таверны, которому Намджун заплатил за то, чтобы он уплотнил футоны для омег. Он яростно сверкал глазами, бормоча:

— Не лезьте не в своё дело! Вы не представляете, с кем связываетесь! Забирайте своих омег и уезжайте с миром!

Однако Намджун быстро связывает своего, остальные воины делают то же самое, усаживают похитителей спина к спине и, наконец, развязывают омег. Юноши находились в бессознательном состоянии, а на столике стояли четыре чашки с остатками чая. Генерал Ким потребовал от Со сгонять в город и привести представителя министерства порядка. Со побежал, но, кажется, это не особо напугало похитителей. Они просто смотрели на раскомандовавшегося военного и, кажется, усмехались про себя. Городовой пханса прибыл достаточно быстро, громко возмущался, щедро раздавая подзатыльники своим согражданам и с огорчением поглядывая на спящих омег, которых не удалось похитить преступникам. Он добросовестно написал рапорт в главное министерство, достал верёвки, связал разбойников за руки, установил их цепью друг за другом и отправил с прибывшими с ним солдатами. Сам долго распинался о том, что никогда бы не подумал, что столь благородные граждане его города могут быть замешаны в подобных ужасных делах! Наверняка, им просто понравились омеги, и они решили забрать их в свои гаремы. В любом случае, он знает этих людей с самого детства, они точно не преступники, нет-нет, такое просто невозможно!

Намджун сурово смотрел на представителя власти, вспоминая, кому принадлежат эти земли? И по всему выходило, что кто-то ворует людей прямо под носом у дяди самого вана! Но этого просто не может быть, потому что этот альфа, немного старше короля, имел нрав добрый и спокойный, своим положением в мире был доволен. Да и умён был достаточно, чтобы не творить разбоя на собственной земле! Скорее уж Намджун заподозрил бы другого человека, который не раз вступал в споры с королём и всегда имел мнение, противоречащее вану. И земли его были рядом, и граница в китайские провинции тоже была гораздо ближе. А все знают, как ценны их воспитанные, молчаливые и терпеливые омеги, которые, в отличие от китайских юношей не имели даже собственного имени.

Альфа гладил Джина по голове и понимал, что, потеряв сознание, омеги потеряли и контроль, и теперь по комнате распространяются запахи трёх течных омег: лаванда, подснежник и яблоневый цвет. И, чёрт возьми, им тут делать нечего! Укрыв спящих, генерал велел:

— Мин, ты сторожишь дверь снаружи! Чон, ты иди вниз, стой под окном. Я буду охранять эту лестницу.

Солдаты, понимая, что командиры решили сами охранять «своих» омег, быстро покинули комнату. Намджун строго спросил Мина:

— У тебя скоро гон?

— Есть такое... — признался Юнги.

— Выходи, я за тобой запрусь.

Чонгук вышел вместе с другом и сразу бросился вниз, наблюдая, как генерал снова занавешивает окна, чтобы манящие запахи не распространялись слишком быстро. Вздохнув, Чон вспомнил, как весь путь его донимал Рундже, оттягивая на себя всё внимание. А он хотел поговорить с Тэхёном, который игнорировал его и в пути, и на перевалах. А когда он попытался поговорить с Чимином, тот презрительно плюнул ему под ноги и прорычал:

— Иди, продолжай облизывать своего прачку, большего ты не достоин!

Сейчас он снова увидел Тэхёна, который мирно спал, прижав голову к плечу Джина. И такая нежность разлилась по душе Чона, что он снова поклялся себе, что вымолит прощения у Тэ и сделает омегу своим. Ему в голову пришла гениальная идея: хотят омеги, чтобы их считали семейной парой — пусть так и будет! А они с Мином будут жить рядом, делать им детей и плевать на весь мир с его условностями! Разве так уж важно, что Тэхён — муж Чимина, если он пришёл к нему сам? Главное — быть счастливыми и растить здоровое потомство!

Так, мечтая о будущем счастье, Чонгук не заметил, как наступило утро. Намджун спустился вниз по потайной лестнице и Юнги вскоре тоже к ним присоединился. Генерал потребовал от воинов ничего не говорить омегам, уверенным, что они просто прекрасно выспались этой ночью. Мин однако поинтересовался:

— Генерал, как ты понял, что им грозит опасность?

Намджун вздохнул и сказал:

— Понимаете, во дворе трактира всего четыре повозки, а комнат в гостинице — не меньше тридцати. К тому же, лошадей тоже не особенно много, а беднякам такой ночлег просто не по карману, значит, нас обманули, что нет свободных мест. Я специально сходил в комнату и обнаружил, что единственное окно выходит во двор, а остальные комнаты расположены так, что их окна выходят на улицу. Дальше можно увидеть, что тут вообще глухая стена, но по коридору я не нашёл ни одной двери, которая вела бы в такие же комнаты, а значит, там — потайное помещение. Можно было бы подумать, что там — место для хранения продуктов или вещей, но это — северная сторона, а значит, что туда ни положи, оно вскоре начнёт плесневеть и портиться. Зайдя в комнату я внимательно оглядел её и обнаружил картину, которая не слишком соответствует простому интерьеру этого постоялого двора. А это значит, что она явно от чего-то отвлекает. Потом я стал наблюдать за их окном. Кто-то зажёг им лампу и поставил слишком близко к окну. Вроде, ничего такого, но из-за этого я не смог отследить ни одного движения в окне. А это, скорее всего, означало вот что: хозяин принёс лампу, которую установил на окне, как условный сигнал, и предложил им выпить с ним чаю, может, поговорить, рассказать что-то. Наши бедолаги слишком хорошо воспитаны, чтобы это могло их смутить, поэтому они попили чай и даже сами успели лечь в постели, потому что, если вы заметили, они были в нижних рубашках. Скорее всего, хозяин проворачивает такой трюк не в первый раз, он знал, когда подействует снотворное, спокойно вошёл в комнату омег и убавил свет до минимума, подавая знак своим подельникам. Я прошёлся по потайной лестнице, она выводит за тот забор, в соседний двор. Мы пришли чуть позже, потому что нам пришлось карабкаться по стене. Но мы всё же успели. Я действительно очень рад, что следующая остановка будет в твоём поместье, Чон. Там мы сможем выспаться.

Младший кивнул и посмотрел на небо:

— Но если мы хотим добраться до него засветло, то стоит выехать, как можно скорее.

И снова всю дорогу омеги молчали, не подозревая, от какой опасности были спасены! Они только хотели перед отъездом поблагодарить гостеприимного и добродушного хозяина, но генерал велел поторопиться, намекнув, что тот, наверное, отсыпается после того, как проработал всю ночь! И вот они спешат к следующему месту отдыха, делая более короткие привалы, дважды заменив коней. Тэхён расставался со своим жеребцом, целуя его морду и обещая:

— Я очень постараюсь вернуться и забрать тебя! Но, если что — слушайся папу и Чимина, не бунтуй и не брыкайся! Будь им хорошим помощником!

Эти слова сильно походили на прощание, и стоящий рядом Чонгук так и не решился заговорить с омегой, подозревая, что для него это — не самый лучший момент, чтобы выяснять отношения. Он решил отложить все разговоры на утро завтрашнего дня, потому что надеялся, что отдых в небольшом, но комфортном поместье, которым одарил его ван, сможет размягчить каменное сердце омеги.

И опять всю дорогу Рундже настойчиво просился к нему в седло, уверяя, что его спина не выдержит таких нагрузок! Однако Чонгук опять говорил ему, что тогда его конь будет быстрее уставать и отставать, а он не имеет права задерживать всех. Брал под уздцы лошадь надоедливого прачки и скакал с ним бок о бок, а мечтал сделать так же, как его друзья: скакать рядом с возлюбленным, придерживая его коня или за талию самого омегу.

Вдруг Джин ткнулся лицом в гриву коня, и начал сползать с широкой спины жеребца. Тэхён крикнул:

— Папа! — и перескочил к нему, обхватив его за талию и прижав к себе.

Намджун скомандовал:

— Привал! — хотя до поместья Чонгука оставалось пара часов езды.

Генерал соскочил с коня, принял жениха на руки и посмотрел в его бледное лицо, покрытое крупными каплями пота. То, чего они с Тэхёном так опасались, настигло его в такое неудачное время! Да и вообще, как можно назвать этот поход удачным? Все омеги, по сути, в данной ситуации не просто не пригодны для таких переездов, но ещё и находятся в страшной опасности, окружённые альфами, среди которых, наверняка, не только Юнги на грани гона. И тогда придётся ему лично ломать своих бойцов, защищая свою семью. Кроме этого противного Рундже. Теперь Намджуну идея прихватить и его не казалась такой уж удачной! Слишком много нервов он мотает не только Чонгуку, но и Тэхёну, и Джину с Чимином, да чего уж скрывать, буквально все во главе с самим генералом мечтают, чтобы он где-нибудь свалился с лошади и сломал себе шею!

Между делом Намджун окутывает Джина своими феромонами, и тот постепенно приходит в себя. Солнце неумолимо заваливается за горизонт, и генерал отдаёт распоряжение:

— Чон, дуй вперёд, приготовь всё к нашему прибытию. Ли и До, останьтесь с нами, остальные пусть охраняют омег, двигайтесь к поместью Чона и размещайтесь. Мы постараемся не сильно задерживаться.

Во время его речи Джин пришёл в себя. Ну, как пришёл? Омега учуял самца и принялся завлекать его, сузив мужчине глаза и заострив клыки. Намджун снова окутал его запахом кедра, подавляя оставшихся альф, и помчался вперёд, ведя в поводу скакуна Джина, потому что при таких темпах и нагрузках его конь скоро сдаст, а встретить ночь на лесной дороге с всего двумя солдатами в охране совсем не хотелось!

***

Ван стоял на балконе и провожал этот день. Гонцы уже вернулись и сообщили, что в поместье Кима Сондона ничего подозрительного не увидели. Много слуг, которые оказались их рабами. Всего три ездовых лошади да старенькая кибитка, которую, наверняка, покупали ещё предыдущие хозяева. Еда максимально простая, даже солдат кормил генерал, так как для их поместья такая орава — дело накладное. Может, зря он так распсиховался и поверил россказням стареющего чиновника? А эти два его родственника, которые оказались отцом и сыном, между собой не смогли договориться, отослали ему два почти одинаковых письма!

С одной стороны король понимал желание семьи захватить как можно больше земель, к тому же строительство государственных проектов — это всегда шанс обогатиться. Какое-то количество в строительство должен вложить тот, кто живёт на этой земле, но большая часть пойдёт на стройку из государственной казны, а это — огромные деньги для скромных поместных дворянчиков. Но почему они все трое пишут не про Кима Сокджина, настоящего хозяина этого поместья, а про Кима Тэхёна, который может и не стать наследником, если у Намджуна и его папы родится ребёнок? Что за странности с этим омегой? Почему все уверяют, что он — омега? А кто же ещё?

Отвернувшись от видов на город, ван посмотрел на танцовщиков и улыбнулся: совсем недавно его кузен прислал ему несколько десятков омег, которые были просто великолепны, ни одного из них он не пожелал отправить на тяжёлые работы, заставив придворных учителей обучить юношей услаждать его слух и взор. И вот они предстали перед ним: кто-то играет на инструментах, другие поют, третьи танцуют, четвёртые устанавливают на его стол изысканнейшие яства. Нужно будет наградить учителей, за столь короткое время обучивших омег таким премудростям.

Ван смотрит на своего дегустатора, и он начинает пробовать блюда, приготовленные наложниками. Конечно, для тех, кто недавно прибыл во дворец, найти приличный яд — дело непростое, однако следовать правилам отец учил его с розовых ногтей! А папа потом доучивал, когда предыдущий ван, не выждав нужного времени, съел блюдо, а потом умирал четверо суток, выкашливая внутренности на руки папы и наследника. Но и сам папа не сумел уберечься от врагов, уснув в постели, в которую пробралась ядовитая змея и среди ночи укусила его. Так юный ван остался совсем один и долгое время никому не доверял, опасаясь, что и его убьют те, кому так хочется править! Примерно в это время к нему на службу пришёл Намджун, который в последствии стал для него другом, и генералом, и доверенным лицом. Со временем к ним присоединились Мин и Чон, которые так же не по разу прикрывали его от стрел, раскрывали заговоры, договаривались с врагами о перемирии.

Вдруг один из танцовщиков схватился за горло и начал хрипеть.

— Лекаря! — крикнул ван.

Тут же в комнату вбежал доктор с чемоданчиком и велел:

— Никому к нему не приближаться! Наверняка на его одеждах — яд! Вы хотели на эту ночь выбрать его, Ваше Величество?

Ван кивнул, потому что этот омега в невероятном ярко-голубом костюме выделялся не только красотой, но и гибкостью, и плавностью движений. И тот, кто нарядил его, знал, что голубой — любимый цвет короля!