Укрощение строптивых

Ближе к ночи покои господ были починены, отмыты и подготовлены к проживанию. Посланники короля старались помочь, чем можно, но Намджун заметил, что в работе слуг и хозяев уже имеется своя система, по которой всё делалось, вроде, само собой, но при этом было понятно, что всем заправляет Тэхён. Генерал присматривался и к своим спутникам: Юнги и Чонгук охотно помогали в починке покоев, однако Чон никак не унимался и не позволял Юнги сблизиться с Тэхёном, влезая в их разговоры, стараясь отвлечь внимание Мина от его кузена! Сам Юнги, видимо, услышав дважды, что Тэхён не альфа, заинтересовался им, пытаясь у его «мужа» выведать подробности о нём. Чимин при этом скромно опускал глазки, видимо так требовало воспитание, но говорил сладким голосом, а Намджун улыбался, вспоминая предпочтения Мина: не получится у тебя, мелкий, искусить королевского военачальника, который всегда предпочитал «породистых» омег. Таких, как его Джин или Тэхён. И Нам уже представлял, какие красивые у него будут... племянники? Внуки?

Сокджин почти весь день провёл с детьми крестьян, и генерал понял, что подобное в этом поместье — не редкость. Дети понимали своего хозяина с полуслова, выполняли все требования, соблюдали правила: они играли, потом все вместе сидели и чинили одежду. Затем Чимин читал им даосские притчи, а Джин объяснял их смысл. После скромного обеда омеги с детьми пошли на берег и принесли оттуда ракушки, камушки и какой-то откровенный мусор, из которого в итоге создали очень милое панно, и Джин разыграл его, загадывая детям математические задачки. Невостребованная энергия папы вылилась в любовь к чужим детям. Намджун снова залип на своего жениха, представляя его с маленьким аккуратненьким животиком с омежкой внутри или большим, из которого появится альфа. И эти мысли заставили Намджуна улыбнуться, потому что эти гипотетические дети, конечно, будут у омеги от него...

Не выдержав, Намджун приблизился к Джину, помог ему подняться с земли и не спешил отпускать руку, потому что вот так, вблизи, его омега казался ему просто совершенством, рядом с которым меркли все краски этого мира. Генерал поинтересовался, не нужна ли Джину его помощь? Омега смущённо ответил, что лично ему в данный момент — нет, не нужна. Намджун улыбнулся своей обворожительной улыбкой и мягко сказал:

— Не стесняйся, мы ведь скоро станем супругами, и все твои проблемы буду решать я. Только ты не молчи, говори мне, чтобы я знал, что именно нужно делать. Я же — простой вояка, у меня своей семьи никогда не было, а из-под крыла отца я ушел в пятнадцать лет. И с тех пор в моей жизни были только походы, служба, приказы... Со временем я во всём разберусь, но вначале ты должен мне помочь узнать тебя поближе.

Генерал ловил взгляд омеги, но тот смущённо смотрел куда угодно, только не на него! За это время Нама дважды отвлекли слуги, прося помочь перенести какие-то узлы, и он соглашался, смеясь, что его, альфу, используют в качестве горничного, заставляя расставлять в покоях хозяев необходимые предметы: треножники для благовоний, умывальник, столик для письма. Упрямый военачальник снова и снова возвращался к Джину, а тот продолжал смущаться и отвечать односложно, от чего Намджун уже начал терять надежду.

Во время очередного подката руку военачальника обожгла резкая боль! Он посмотрел вниз и увидел, как какой-то мальчик отводит от его пострадавшей конечности свои грязные пальчики, в которых трепыхалась оса!

— Господин, она укусила Вас! Я её снял и сейчас убью! Будьте осторожны, осы в наших краях такие ядовитые, — озадаченно качал головой паренёк, топча несчастное насекомое.

И Намджун был готов поклясться, что если бы оса подлетела к нему и какое-то время вилась около, он это точно заметил бы! Потому что от яда именно этого насекомого его укушенная часть тела на три дня превращалась в распухшую одеревеневшую болванку, что на войне обычно приносит крайние неудобства. Но в этот раз он не расслышал опасного жужжания, а это могло значить лишь одно: мальчишка где-то поймал насекомое и отвлёк генерала от своего хозяина подобным варварским способом! Намджун утопал в свои покои, чтобы вытащить жало, подержать руку в холодной воде, а потом смазать ранку специальной мазью, а то потом ещё и температура может подняться!

Сделав всё необходимое, Намджун улёгся на футон, погрузившись в раздумья. Всё, что он сегодня увидел, наводило его на мысли, что слуги и крестьяне обожают своих хозяев! И это не удивляло, потому что, судя по документам, Джин не имел привычки поправлять свои дела, продавая крестьян. Кроме того в поместье было больше половины свободных людей, которые могли бы уйти в другие, более спокойные места, чтобы заниматься там своим тяжёлым трудом. Но они предпочитали оставаться тут, под постоянной угрозой набегов со стороны монголов. Потому что были какие-то преимущества перед другими местами!

Намджун пару раз перевернулся и почесался: кто-то однозначно его кусал! И это были не комары и мошки, потому что теперь его окна были занавешены бумагой, и в треножнике тлел букетик из ароматических трав, отпугивающих кровососов. Намджун прислушался к ощущениям. В походах они чего только не пережили: и вшей, и блох, и клопов, и уховёрток. И то, что беспокоило его прямо сейчас, очень походило на блох! Намджун посмеялся, вспомнив, что по поместью бегали несколько кошек, которые, видимо, не без участия слуг, и поделились с ними этими паразитами! Что ж, лучший способ избавиться от этих тварей — вернуть их на родину. Нам встал, вышел из покоев, прошёл к их походной кухне и быстро обнаружил там парочку мурлыкающих попрошаек. Приманив их остатками ужина, генерал отнёс котов в свои покои, и там отпустил на свою постель. Он был уверен, что и Чон, и Мин вскоре тоже обзаведутся подобными грелками на ночь!

Уже почти засыпая, он услышал характерные звуки из покоев Чонгука. Мальчишка снова нашёл себе омегу! Надо будет с ним завтра поговорить. Всё же тут не публичный дом, почти все омеги замужем, и это может привести к скандалам. Пусть берёт пример с Мина — тот, не переставая, машет мечом. И зная своего друга, он подобным образом борется с вожделением. Генерал улыбается: приятно будет иметь в зятьях такого надёжного друга, как Юнги.

***

Сам Юнги тем временем бился с врагами внутренними, потому что сегодняшний день показал ему, что омега, овладевший его вниманием, совершенно неадекватный! Красивый, наверное умный, добрый, внимательный. Ко всем, кроме него. Стоило Мину к нему приблизиться, как омега распахивал на него свои нефритовые глаза, приоткрывал ротик и замирал, лишь иногда пробегаясь по губам розовым язычком. На вопросы отвечал, но только дважды переспросив. Достаточно откровенно смотрел ему в область паха, и Юнги смущался, надеясь, что его одежды достаточно широкие, чтобы скрыть все непотребства!

Однако стоило Тэхёну приблизиться к ним, как Чимин принимался льнуть к мужу, совершенно откровенно искушая его своим хрупким и нежным телом! И Юнги видел ответную реакцию, хотя Нам и его дядя говорили, что были уверены, будто этот парень родился омегой. Для Мина подобные отношения между омегами новостью не были, в столицах и не такое случалось. Он отлично помнил, как те нежно относились друг к другу. Тут же Тэхён едва мог скрыть свою страсть, буквально пожирая мужа глазами! Может, Кимы всё-таки ошибаются? Иначе как объяснить то, насколько грамотно подготовлены люди поместья к нападениям? Как человек военный, Юнги понимает, какой ценой можно такого добиться. И вряд ли альфы, пусть их тут и немного, будут вот так подчиняться какому-то омеге!

К тому же он тоже увидел, насколько по-разному крестьяне отнеслись сегодня к Тэхёну, его мужу и папе: для омег постарались создать условия, где они будут пусть и с пользой, но приятно проводить время. В то время, как Тэхён впахивал наравне с крестьянами, и никому в голову не пришло сказать ему, что надо бы и молодому хозяину тоже отдохнуть и поберечь себя. Нет, он наравне со всеми таскал брёвна, поднимал их на крышу, махал топором и приносил для всех воду. Вряд ли слуги за столько лет не поняли, что живут под началом омеги.

Для Чонгука такое потрясение — влюбиться в альфу! Хуже, чем ему, Мину. Как бы ни были вольны нравы в столицах, но и там подобные отношения не афишировали, стараясь прикрыться дружескими или даже родственными связями. Мин и Чон, собираясь в этот поход, приняли решение остаться рядом со своим командиром, по крайней мере до тех пор, пока не будет отстроена крепость. Чонгук хоть и был любимым сыном и у папы, и у отца, но возвращаться домой не спешил, потому что там уже почти всем заправлял его старший брат. И хоть всех своих друзей, в число которых вошли и Юнги с Чонгуком, король наградил небольшими поместьями близ столицы, но и туда их особо не тянуло: небольшие поселения прекрасно существовали и без них, а управляющие исправно пересылали им доходы с поместий.

Сам Юнги тоже был особенно любим отцом и презираем всеми остальными, потому что его папа был иностранным рабом, которого отец купил на рынке, влюбился в него и постарался дать омеге всё, что мог. Однако его папа мечтал о свободе и хотел вернуться на родину. Эта тоска вскоре привела его к болезни, и в двенадцать лет Юнги потерял папу. Вскоре отец отдал его в армию, чтобы сын не терзал его душу своим видом. С тех пор Мин ни разу не был приглашён в поместье отца, хотя деньги оттуда получал исправно.

И вот, в этой глуши, когда ему уже казалось, что его душа похожа на истлевшее кострище, где-то внутри у него вначале вспыхнул маленький уголёк, когда капля пота обнажила белую кожу на теле коробейника, а потом уже в поместье, когда, познакомившись поближе с Чимином, Юнги обнаружил, что в груди полыхает костёр! К замужнему омеге, влюблённому в своего мужа. И поведение юноши можно объяснить: мальчик вырос в глуши, редко общался с посторонними альфами, вот и не знает, как ему себя с ними вести.

При этом каждую ночь, начиная с той, ещё в гостинице, Мин с удовольствием во сне наслаждался хрупким и изящным телом маленького омеги. Мин уже начал себя подозревать в том, что его потянуло на детей! Никогда не понимал этих извращенцев, гордился тем, что в его постели всегда бывали юноши, готовые к деторождению. А теперь мечтал нежить хрупкого мальчика! Ради эксперимента он сегодня присмотрелся к крестьянским детям, но ничего, кроме желания похвалить за старания, потрепать по волосам и одарить сладостями за отлично выполненную работу, он в себе не обнаружил. Зато стоило ему посмотреть в зелёные глаза Чимина, как дракон сладострастия поднимался во весь рост и требовал отбить этого омегу у мужа, завоевать и утащить в свои покои, чтобы наслаждаться нежными стонами и запретными ласками ночи напролёт!

Зная о том, как Намджун относится к романам с замужними омегами (бубнит и осуждает!) Юнги не решался при нём особо распушать хвост перед мужем его кузена и будущего пасынка. При этом Нам ясно дал ему понять, что ждёт от Мина, что он, как старший, подружится с его кузеном! Наверное, чтобы научить юного дворянина хорошим манерам. Юнги бы с радостью! Вот только между ними уже встал омега, а как показывает практика, в подобных случаях между альфами дружбы не случается...

***

Для Чонгука день выдался долгим и слишком насыщенным событиями, поэтому он, сцепившись взглядом со знакомым уже омегой, намекнул ему, как мог, что сегодня хочет видеть его у себя в постели. Юноша оказался догадливым, и когда Тэхён, зыркнув на Чонгука, поклонился в другую от него сторону и поблагодарил всех за помощь, предлагая на сегодня закончить, альфа вначале пошёл на реку и там искупался под луной, а вернувшись в комнату, обнаружил своего прачку, который тоже ждал его, благоухая личи и сразу накинулся на парня, одаривая его такими смелыми ласками, что Чонгук подумал: «То ли слуги так бесстыдны, что подглядывают за своими молодыми хозяевами, то ли Тэхён никого не стыдится и позволяет себе такое с мужем у всех на виду!»

А позволял себе Тэхён, к примеру, закинуть ноги на плечи омеги и, выставив себя на его обозрение, позволять губам и пальцам обласкать вначале свой член, потом спуститься ниже и, прямо как будто он и не альфа, разрешал вылизать себе то самое отверстие, которое Чон никому не позволял трогать! Но сейчас он почему-то лежал и только постанывал, пытаясь понять, насколько распутный этот Тэхён? Вот так, значит, ощущается проникновение языка внутрь! Не особо приятно, потому что он же не омега! Однако когда язык прачки вернулся к его члену, внутрь нырнул палец юноши, и тут уже Чонгук попытался отодвинуться, но омега зашептал:

— Господин, я никому не скажу, что мы сегодня друг другу позволили. Ведь если мой муж узнает, что я переспал с альфой, он просто выгонит меня, но если я расскажу, как именно ласкал Вас, то мне ни в одном борделе места не найдётся! Прошу Вас, не отталкивайте меня! Вы такой красивый, я хочу посмотреть на Вас, когда доставлю Вам такое удовольствие. Просто расслабьтесь. Нашему молодому хозяину такое по нраву.

Последний аргумент сломил сопротивление Чонгука, и он, откинувшись на подушку, расслабился, представляя, что однажды ему самому придётся вот такое сделать с Тэхёном. В принципе, ничего нового, у Тэ желания, как у омеги. Вот так и он делает для своих любовников: пока губы и язык старательно массируют член, он пальцем ищет то место, от которого юношей выгибает дугой!

— Да! Вот так! — вдруг завопил он, сам не ожидая, насколько приятными окажутся подобные манипуляции с его телом.

— Господин, можно мне... попробовать тебя?

Чонгук только кивнул и прикрыл глаза, отдаваясь самоуверенному омеге. Наконец его ноги поджались, поясница выгнулась, и похоть толчками начала выходить из него. Вдруг омега резко поднялся и насадился на член парня. Природа взяла своё, и Чонгук понял, что его тупо раскрутили на самую настоящую сцепку! Остановить процесс было невозможно, и альфа, зарычав, набросился на юношу, подмял под себя и сильнее вдавился в него, чувствуя, как тот сжимает его член внутренними мышцами. Почти час Чон не мог понять, где он и что с ним, то и дело накрываемый волнами оргазма! А потом лежал на омеге и размышлял: и что ему теперь делать? Сцепка — это тебе не потрахушки с окончанием на спину или живот омеги, тут детьми попахивает. С другой стороны, Тэхён ведь ему не сможет родить сына, а значит, ничего страшного, если папой для его малыша станет этот милый омега. Он точно не бросит его, хоть и замуж, конечно, не возьмёт. Погладив юношу по голове, он уточнил:

— Решил родить от меня?

— Да, господин. Завтра приедет мой муж в отпуск. У меня от него только омеги родятся. Может, ты подаришь мне сына? Он будет красивым альфой, прямо как ты...

Такой расклад Чона не устроил: своего сына он хотел воспитывать сам. Конечно, у его сына никогда не будет положения в обществе, но облегчить жизнь своему мальчику он однозначно желает. Поэтому говорит:

— Если у тебя родится от меня ребёнок, я заберу его, будь он омегой или альфой. Могу забрать и тебя с детьми, ты мне не помешаешь. Но моего сына никогда не будет воспитывать чужой альфа! Однако как нам понять, мой это будет сын или его?

Прачка приподнимается и говорит:

— Да проще простого. Он приедет на три дня, потом снова уедет на полгода. А он у меня, знаете ли, любитель выпить. Любитель, да не умелец — пьёт, пока память не потеряет! Уверен, что он будет пить все три дня, так было в прошлые разы. А я потом скажу ему, что у нас с ним всё было, просто он ничего не помнит. А сам не позволю ему прикоснуться к себе. Вот и получится, что если будет детка, то точно — Ваша!

Эйфория после множественных оргазмов стала ослабевать, и Чонгук вдруг понял, что ввязывается в очень нехорошую историю! Во-первых, он — сын дворянина, хоть и незаконный, однако этот юноша — крестьянин, к тому же с двумя чужими детьми. Во-вторых, в его мыслях он собирался стать отцом годам к тридцати пяти, как все альфы, причисленные к армии короля. Не так, чтобы стояли какие-то запреты, но он, можно сказать, только пошёл вверх по карьерной лестнице, а семья — это всегда проблемы, которыми он не имеет права пренебрегать.

А ещё в его голове прочно расположился Тэхён со своими ледянющими глазами, с придуманным лично для него запахом весны и тайнами, которые так хотелось разгадать! А если Чон заберёт омегу с детьми в своё поместье, то, естественно, потеряет Тэ из виду, и больше никогда не попробует его губы на вкус! Чонгук снова вздохнул и попытался успокоить себя мыслями о том, что наверняка не всякая сцепка даёт приплод. И если его в этот раз обойдёт стороной, то он больше никогда не позволит ни одному омеге так с собой поступить!

Слегка успокоившись, Чонгук решил прояснить для себя некоторые вопросы, которые бились в его голове с утра:

— А куда вся прислуга исчезла вчера? Кстати, как тебя зовут, милый?

— Вот так и зови, — хихикнул омега. — Моё имя некрасивое — Рундже. А Милый — такое... милое.

— Хорошо, — согласился Чонгук. — Так где вы вчера все были?

Омега поудобнее улёгся на плечо альфе, укрыл их обоих одеялом и заговорил:

— Здесь мы были, господин. Просто не хотели этим прислуживать. Хозяин велел нам вести себя тихо и осмотрительно. Вот мы и решили, что будет лучше, если нас вообще не будет видно! Но я присматривал за тобой, мой господин. Видел, как ты купался в реке, слышал, как тебя звали к себе рыбаки, но ты их не замечал! Перекусил, а потом пошёл к домику молодых хозяев. Бродил там рядом, пока не пришёл второй молодой господин Ким. Что было потом, помнишь?

Как такое забудешь? Он прекрасно видел, как этот молодой господин Ким принялся в наглую клеиться к Тэхёну, несмотря на то, что тот — альфа, вообще-то! И родственник ему... Как старый сплетник стоял Чонгук у дверей и подслушивал их разговор, вот только особенно расслышать чего-то не получилось. И когда кузены притихли, он решил обозначить своё присутствие и вошёл в зал приёмов. То, что он увидел, перевернуло его душу: Тэхён стоял перед старшим кузеном на коленях, а тот развязывал штаны, и Чон был уверен, что наглец постарается принудить младшего к греху! Этого он стерпеть не смог и устроил драку!

Рундже внимательно смотрел на своего любовника и тихо поинтересовался:

— Господин, я видел, как ты целовал нашего Тэхёна. Я сказал бы тебе, что это — плохо, но ты и сам это понимаешь, я думаю. Он ведь женат.

Чонгук всё время упускал этот факт: не просто женат, а счастлив в браке! Есть от чего погрустить... Однако что-то насторожило Чонгука:

— Разве самое страшное то, что он — женат? Больше тебя ничто не смущает?

Омега усмехнулся:

— Ты про то, что он — альфа? Ни для кого уже не секрет, что на него альфы тоже западают. Такой уж наш Тэ. Мой отец как-то говорил мне, что все вначале считали его омегой. Но после одного случая убедились, что это не так. Однако что-то омежье в нём осталось. Запах его этот... странный.

— Какой? — замирает Чонгук.

— Мы не особо его чуем, он же с пятнадцати лет помеченный. Но альфы иногда говорят про цветок какой-то. Весенний, словно прямо в снегу растёт.

— Подснежник, — подсказывает хриплым голосом альфа.

— Вот-вот, он самый. У нас-то таких нет, никто объяснить не может, только говорят, что цветёт он, словно посреди снега... Для альфы странный запах, да?

Чон растерянно кивает. Значит, не померещилось ему. А вот метку он так и не смог рассмотреть... Удивление и лёгкая злость начинают всё сильнее одолевать Чонгука — как такое могло случиться? Был омегой и вдруг стал альфой? И генерал ведь был уверен, что его кузен — омега. А нашли они тут альфу, от которого у Гука крышу снесло напрочь! Он просит:

— Раз уж ты обо всём догадался, расскажи мне про этого Тэхёна.

Омега немного посопел и заговорил:

— Что тут рассказывать? Папа-то у него хороший: красивый, добрый. И красотой сын в него пошёл. А вот характером, наверное, в отца своего. Я его уже почти не помню, папа только рассказывал...

... Ким Сондон был вторым сыном в семье местного дворянина. Отец на него особых надежд не возлагал, потому что, обиженный на весь свет, альфа почти с детства научился пить алкоголь и проматывать деньги семьи по местным кибанам. А денег было и так не особенно много, поэтому, когда парню исполнилось шестнадцать, отец решил не отмазывать его и отдать в армию. Не на совсем, но до двадцати пяти лет Сондон безотрывно находился на службе короля: попеременно то на военной, то на рабочей. Вскоре отец призвал его и велел вступить в наследство, которое оставил ему один из дядей, умерший и оставшийся без детей. Сондон нашёл поместье неприглядным и сказал, что его нужно поднимать, а для этого необходимы деньги. Как дворянин, он не имеет права заниматься делами, но может пойти на службу и там заработать. Ещё почти десять лет он то уходил на службу, нахватав долгов, то возвращался и почти сразу прогуливал все деньги, снова набирал долги и уходил на службу!

Старший Ким, понимая, что его сын пропадает, решает найти ему супруга, чтобы тот остепенился и завёл себе детей. И принялся искать сыну жениха. Однако кто же не знал потерявшего стыд Кима Сондона? Тем более, с поместьем, которое и поместьем назвать трудно — развалины посреди лесов, на самом берегу реки! Ещё почти десять лет престарелый альфа старался пристроить своё чадо, уже отчаялся, как его сын сам нашёл себе мужа! Да ещё и какого — молодого, с хорошим приданным, красивого и даже образованного. Отца не смутило, что юноша не желал этого брака, да и молод был. Он прекрасно знал, что однажды его сын дал соседу в долг денег (пока не размотал их), а потом забыл про это на долгие три года, пока не увидел сыночка этого соседа. Так Сокджин попал в лапы к Сондону. Но, наверное, альфа хоть немного, да любил своего мужа, потому что два года он не трогал его, перебиваясь посторонними омегами.

Папа прачки рассказывал, что омеги-крестьяне старались не попадаться на глаза господину, потому что он и раньше был несдержан, а теперь, когда у него под боком разгуливал такой красивый омега-муж, он и вовсе озверел! Однако, как только мальчику исполнилось четырнадцать, он накинулся на него, как зверь! И почти сразу Джин забеременел. Альфа не щадил беременного мужа. Заступиться за юношу было некому, потому что, отобрав у его родителей поместье, Сондон выгнал престарелых дворян из их дома. И те были вынуждены уйти к родственникам, которые были готовы принять их, хоть и по одному. Вскоре Джина оповестили, что его родители умерли почти в одно время. Тогда он только родил Тэхёна и лежал в горячке, потому что Сондон, узнав, что родился не альфа, бросил и мужа, и ребёнка, и уехал в город, чтобы забыться в объятиях добрых кисэн. Слуги еле выходили Джина. Тэхён тоже был на грани, когда его взял себе в семью один из крестьян.

Альфа вернулся домой почти через луну и сразу сказал, что проиграл так много денег, что поместья не хватит восемь раз, чтобы вернуть долг! Он ушёл, оставив Джина одного. Благо, мальчик был знаком с соседом Паком. Юнгом поддержал юношу, поговорил с кредиторами, и их на какое-то время оставили в покое. Сондон ещё дважды возвращался в поместье, но больше Джин ни разу не забеременел.

А потом воины короля принесли кувшин с прахом и огромный список кредиторов, которыми Сондон оброс в армии! Вот это Рундже уже помнил: в поместье пришли чиновники и принялись описывать все вещи, что были в поместье. Только их не хватало, и тогда в ход пошли крестьяне, в том числе и он, четырнадцатилетний омега. От катастрофы их снова спас Пак Юнгом, отдав часть долгов и пообещав, что Джин расплатится за мужа в течение пяти лет.

И всё же крестьяне не были уверены, что их снова не посчитают скотом, поэтому однажды ночью они пришли к Джину и потребовали, чтобы омега не просто отпустил их всех на волю, но и отдал им земли, которые они обрабатывали всю жизнь! Сокджин, наверное, подписал бы любые бумаги, но неграмотные крестьяне посчитали, что дворянин сам должен их написать. Но омега ничего не смыслил тогда в делах поместья, и только плакал и говорил:

— Давайте позовём Юнгома!

Вот тогда и появился Ким Тэхён, альфа и наследник поместья. Он вошёл в комнату, неся на плече меч отца. Ему было восемь лет, он был одет в розовую ночную сорочку, на голове чепчик, на ногах тряпичные белые сапожки. Красивый и нежный, он вдруг строго спросил:

— Альфы, разве этот достойное занятие — пугать и принуждать омег делать то, чего они не хотят? Мне стыдно видеть такое, не желаю быть похожим на вас!

— Так ты и не альфа, — возмутился один из крестьян.

Однако мальчишка резко взмахнул мечом, и тот упёрся прямо в живот альфе. Тэхён же спросил:

— Хочешь проверить — альфа я или омега? Если вспорю тебе живот, то ты признаешь, что я не омега!

— Не надо, я верю тебе, — взмолился крестьянин, упав перед мальчиком на колени.

Тот же, сжимая дрожащими руками меч, сказал:

— Мне не нужно, чтобы вы меня боялись. Я желаю своему дому мира и процветания. А так, как я — единственный альфа этого дома, то у меня к вам есть предложение...

... — Я всего не знаю, конечно. Нам тогда сказали только, что по новому договору из этого поместья не будет продано ни одного крестьянина, пока в нём хозяева Сокджин или Тэхён. И правда, больше ни разу ни одного из нас не выставили на продажу!

Из всего выше сказанного Чонгук сделал вывод, что так и не понял — крестьяне узнали, что Тэхён — альфа или просто ему поверили? Во-вторых, если поместье было в залоге несколько раз, как Джин расплатился с долгами? И расплатился ли? И, получается, Рундже — раб? Как и его дети? И ему придётся выкупать у Тэхёна сразу троих? А это будет считаться нарушением их договора? Чонгук снова решает уточнить:

— Так кто ваш Тэ всё-таки — альфа или нет?

Рундже тихо говорит:

— Я понимаю тебя, господин. И твой интерес к нему. Понимаешь, многие считают, что в этого... парня вселился злой дух, потому что он красив, как омега, но при этом строг и силён, как альфа. Джина и Чимина мы все любим, а вот его... Мы, омеги, боимся, потому что не понимаем, как с ним общаться. А альфы его... ненавидят, потому что многие вожделеют его, понимаешь?

Чонгук снова задумался и вспомнил ночь, когда, не сразу очнувшись от пьяного сна, он помчался в бой, как-то сразу нашёл Тэхёна и встал ему за спину, чтобы оборонять. Как ни странно, никто не кидался на него, не стремился ввязаться в бой, хотя с защитниками поместья бились не на жизнь, а на смерть. И что, всего-то ради нескольких лошадей? Вообще странный был бой, но Чонгук никак не мог понять, что его так настораживало? Он спросил:

— А часто на поместье случаются набеги? Вы так хорошо подготовлены! Это тоже Тэхён вас заставил тренироваться?

— Нет, Джин. Наш господин уверил нас, что защищаться придётся самим. Вот мы с молодым господином Кимом и учились. Тэхён нам хоть и хозяин, да только в будущем. А пока он — злой дух-искуситель, из-за которого многие альфы на своих омег смотреть не желают! — вдруг со злостью говорит омега.

Чонгук настороженно интересуется:

— Твой альфа тоже Тэхёном заинтересовался?

— А чем он лучше? — снова разозлился Рундже. — Говорю же, мало, кто перед ним устоять может... Вот и ты попал в его сети, бедный мой господин, — гладит омега парня по лицу. — Но, может, наш ребёночек тебя от него защитит?

Однако Чонгук не верит в злых духов! А вот в отчаявшихся омег — да! И улыбается, предполагая, что его чутьё его не подвело!

***

Хосок лично встретил Джина и проводил его в свою комнату. Он хмуро сказал:

— Мог бы взять с собой кого-то из слуг! Совсем с ума сошёл — гоняться ночью одному?

Джин беспечно машет рукой и говорит:

— Хо, кто меня тронет? Я же — всеми любимый Ким Сокджин! К тому же, мои альфы видят меня с горы, если что — палочка не успеет сгореть, а они уже прибудут!

— За время, пока горит палочка, тебе столько палок могут напихать! — ворчит Хосок. Усаживается и сообщает: — Как бы я ни гадал, выходит, что в вашей жизни скоро появятся альфы и надолго. Может, те, что уже приехали, может какие-то ещё. Конечно, не такого я желал своему внуку. Но что поделать, я видел, как он смотрит на этого полукровку — сердце кровью обливается! Никто не примет их, как пару! А ещё, Джин, очень скоро будет война. Настоящая. И нам всем нужно быть к ней готовыми. Надо перестать делать украшения и переходить на оружие — это и нам понадобится, и спрос будет иметь. Мясо и рыбу тоже надо начинать вялить в больших количествах, а рис и овёс показывать не половину, а четвёртую часть.

Джин деловито кивает и говорит:

— Не стоит молодых омег лишать их заработка. Война ещё не пришла, а украшения идут хорошо. Чимин сказал, что военные — очень щедрые.

Хосок усмехнулся и покачал головой:

— Один военный, которому он понравился — ещё не все. Наши мальчики в борделях имеют больше шансов заработать. Управляющий сказал, что молодой хотя бы юношу взял, а этот полукровка просто так денег насыпал и ушёл. Короче, не того выбрал мой внук! — хватается вдруг за голову Хосок.

Джин долго успокаивает друга, приводя примеры, как часто его кости ошибались. К примеру, когда-то Хосок говорил Джину, что он рождён только для его сына! А когда уехали родители, Чон нагадал, что те скоро вернутся в своё поместье. И как часто они не могли предсказать нападения? Если бы не Тэхён, сколько раз ещё сожгли бы поместье Кима Сондона? Хосок немного успокоился, а потом спросил:

— А ты сам что думаешь насчёт замужества? Как тебе твой генерал? Вчера он, вроде, хорошо себя показал. И сегодня тоже помог и Кимов сплавить, и покои отстроить. Жаль, что он — чунъин!

— И племянник Сондона! Хосок, они же — родственники!

Однако Хосок с ним не согласен:

— Тогда и Тэхёна туда же, он вообще сынок Сондона! Только вот нет у него ничего от твоего мужа!

Но Джин молчит: есть. Пока что ему хватает Чимина, страсть этих двоих такая жаркая, что всё поместье про них шепчется. И Тэхён очень ответственно выполняет роль альфы! Какому парню такое понравится? Ох, быть его мальчику одному! А тогда горячая кровь отца не сыграет ли с ним злую шутку?

Поместье Пака он покинул глубокой ночью. По пути снова вспоминал, как в свои короткие приезды домой Сондон грозился, что приведёт в дом нормального мужа, а его со щенком выкинет из дома! После рождения Тэхёна Джин словно стал мужу противен, чему сам омега был очень рад! Он боялся одного — остаться с сыночком на улице. Но тогда Хосок ему сказал, что двери его поместья для него и Тэхёна всегда открыты!

Хосок же помог Джину вытащить поместье из долговой ямы, научив обходить законы. А когда Тэ вырос, Хосок в качестве Юнгома ввёл его в общество, и юноша стал вести полноценную жизнь альфы. Поддаваясь очарованию парня, многие шли на сделки себе в ущерб, но никогда об этом не жалел, потому что Тэхён умел дружить: «угощать» друзей мальчиками из собственного борделя, весело отмечать сделки в отличной таверне, где и вино было лучшим, и еда — отличной! А ещё у Кимов находились прекрасные мечи или луки, сёдла и упряжь, боевые доспехи и отличные наряды. Что-то омеги поместья изготавливали сами, какие-то товары они выменивали на рис, что-то покупали за золото.

Но было кое-что, о чём не догадывались даже слуги поместья. В ту весну река отдала много воды, и остров, на котором обитали рыбаки, полностью ушёл под воду! Тэхён тогда уговорил Джина приютить бедолаг, хоть они и были «врагами». Посоветовавшись с Хосоком, Джин открыл ворота для пострадавших. Они прожили у них всего пять дней, потом вода спала, и рыбаки вернулись на свой остров. Джин и Тэхён выделили им одежду, вещи, домашнюю утварь. Однажды глубокой ночью в их ворота постучали, и Тэхён, узнав голос одного из рыбаков, открыл ворота, удивляясь — ведь они могли попасть в поместье с берега реки! Оказалось, что вместе с рыбаком прибыли несколько военачальников. Джин снова впал в истерику, но Тэхён опять успокоил его, проводил гостей в зал приёма и предложил рассказать, с чем те пожаловали?

Рыбак начал переводить:

— Господин, это — наши военачальники, наверное, вы и сами догадались. Так вот, у них к Вам предложение: за то, что вы помогли нам, они хотят заключить с вами договор. Они не будут нападать на ваше поместье. А ещё они хотят покупать у вас оружие, коней и людей.

Тэхён внимательно смотрел на одного из военных, который сидел к нему ближе, смотрел острее, вооружён был лучше. Не отводя глаз, юноша спокойно сказал:

— Я помог вашим людям потому, что они были в беде. Я это сделал не ради платы или договоров. Торговать оружием, людьми или лошадьми с врагами своего отечества я не буду, потому что мой народ — это мой народ. Я защитил ваших людей, поселив их в своём поместье, а свой народ буду защищать, не помогая вашей армии. Можете хоть сейчас сжечь наше поместье, моё мнение не изменится!

Военачальник посмотрел на Джина, и тот, умирая от страха, нашёл в себе силы твёрдо сказать:

— Я согласен с каждым словом своего сына!

Их могли убить прямо тогда, прямо там, на месте! Но потом военачальник не раз им сказал, что им изначально ничего не грозило, потому что среди рыбаков была его семья. К тому же монголы и сами понимали, что, скорее всего, получат отказ. Но попробовать-то стоило, предателей никто не отменял! В первую же встречу Тэхён заметил, как монголы любят украшения. И тогда он предложил в знак их договора принести для военачальников несколько нефритовых подвесок на пояс. Монголы пришли в восторг и решили, что украшения и будут тем, что станет предметом торговли! Через какое-то время тот же военачальник принёс Тэхёну необычные ткани в подарок. Тэхён попросил слуг сшить из ткани наряд и встретил в нём монголов. Те поразились красоте наряда и предложили привозить ткани, чтобы омеги шили одежду и им. Тэхён согласился, и вскоре все омеги его поместья были при деле и при деньгах, потому что монголы честно расплачивались с друзьями. Набеги на поместье и городок прекратились, и люди зажили тихо и мирно.

Конечно, были свои нюансы. К примеру, чиновники желали откусить свой кусок от пирога Кимов. Однако Тэхён считал, что это — нормальная цена за возможность заниматься делами, поднимать своё поместье и дружить с теми, с кем остальные воюют.

Джин привычно въехал в поместье, даже не заметив, как перед ним распахнулись и за ним закрылись ворота. Но вдруг его конь встал, и омега замер: прямо перед ним стоял генерал Намджун. Он строго смотрел на мужчину, а тот старался придумать какое-то достоверное оправдание. И вдруг решил, что не будет отчитываться перед тем, кто ему — никто! Гордо вздёрнув подбородок, Джин спросил:

— Не спится, генерал?

Намджун постарался скрыть желание прорычаться. Напротив, он улыбнулся, подал омеге руку и помог сойти с лошади. Предложил свой локоть и повёл его к покоям. Ночь располагала к откровениям, и генерал тихо сказал:

— Джин, ты можешь меня не помнить, но я уже был в твоём поместье. Ты был прекрасен, хоть и молод. Что я такое говорю? Ты и теперь прекрасен. О, комплименты явно не моё, — усмехается, наконец, альфа. — Зато я могу стать твоим защитником и помощником. Я никогда не обижу тебя, не сделаю тебе больно. И если ты захочешь, мы можем заключить брак, но остаться просто друзьями. А ещё, независимо от твоего решения, я никогда не приведу в дом наложников. Ты будешь моим единственным омегой. Просто знай об этом.

Перед покоями Джина Нам задержал омегу в своих руках, чуть приобняв его и шепнув ему в волосы:

— Приятных тебе снов! Надеюсь, ты сегодня придёшь в мой сон, — и отпустил.

Джин взлетел по ступеням, вбежал в покои и задвинул за собой дверь. С ним точно было что-то не так! Ноги у омеги дрожали, внизу живота образовался болезненный узел. И вообще всё его тело бил озноб. Что с ним? Он заболел? Подхватил на болоте Хосока лихорадку? Кто-то заботливо оставил на столике зажжённую лампу. Джин взял её, внимательно рассмотрел травы, которые слуги положили от насекомых, выбрал нужные, скрутил букетиком, закрепил в треножнике и зажёг. Если завтра не пройдёт, придётся позвать лекаря...

***

Чимин молчал. Тэхён тоже не желал говорить. Сегодня Чимин переступил грани дозволенного, ведь по уговору с Тэхёном альфы не должны знать, что с ними будут именно они. Но юноша ничего не мог с собой поделать, стоило ему посмотреть в серые глаза Юнги: у него отнимался язык, отключался мозг, и всё, о чём он мог думать — какие красивые будут у них дети! Дети, не ребёнок, потому что омега мечтал об одном омежке и двух альфочках. И чувствовал себя предателем. Стоило Тэхёну приблизиться, как он приходил в себя, словно с него спадал морок. Но как только муж удалялся, а Мин приближался, его мозг снова размягчался! Как только они вошли в покои, Тэхён строго сказал:

— Я очень устал, давай спать.

И лёг, даже не поцеловав Чимина. И вот они лежат оба, глядя в потолок, и молчат. Наконец Тэхён говорит:

— У нас скоро течка. Лучшее время попробовать альф. Чимин, я должен тоже стать папой, ведь когда-то умрёт мой папа, умру я, кто станет проводить для нас ритуалы? Понимаешь, мне тоже нужно родить ребёнка.

Чимин повернулся к другу и ткнулся ему носом в плечо. Тихо спросил:

— Ты уже решил, с кем... кто будет его отцом?

— Чон Чонгук, — спокойно говорит Тэхён, но Чимин слышит, как колотится его сердце. — Я знаю, что он меня недолюбливает, но ведь он и не узнает, что это был я. А потом он уедет, а мы просто закроем поместье и скажем всем, что ты родил двойняшек, хорошо?

Чимин кивает, обнимая Тэхёна за талию. Так они и уснули впервые за несколько лет — без страстных ласк и жгучего желания.

***

В ворота чиновника стучали так, что воротины ходили ходуном, еле сдерживаемые огромным дубовым засовом. Чиновник Ли был в провинции самым главным пханса, поэтому перепугался так, что выбежал во двор босиком и в чепце, потому что прохладными ночами его лысина нещадно мёрзла. Его телохранители носились по поместью, как куры по птичьему двору! Увидев подобный переполох, чиновник Ли решил вернуться в покои и одеться по-парадному: если пришла смерть, её нужно встретить достойно!

Вскоре он уже сидел в приёмном зале и едва сдерживался, чтобы прямо сейчас не отрубить этим болванам головы! Кимы что-то твердили ему, тыча в нос бумагами, которые, якобы, уверяли, что Ким Тэхён — омега!

— И что в этом такого? — удивился чиновник Ли. — Он — дворянин, имеет право унаследовать поместье после смерти Джина. Я не понимаю, какая разница — омега он или альфа? Он — единственный сын Кима Сондона, ему не с кем делить поместье.

Однако Собин уже поделился с отцом, сколько можно поиметь денег со строительства крепости, и Юбин брызжет слюнями:

— Тэхён — омега, а значит, как только он выйдет замуж, это поместье станет собственностью его мужа. И тогда никто не исполнит приказа короля и воли моего покойного брата — чтобы это поместье оставалось в семье Ким!

Чиновник Ли подумал, что у него, наверное, мало сведений, но всем известно, что Ким Сондон ещё при жизни промотал это имение. А вот насколько король заинтересован в том, чтобы поместье осталось в семье Ким, вообще непонятно! Ли прокашлялся и заявил:

— Я совершенно не понимаю, зачем вам это поместье? Поверьте, достанься оно мне в наследство, я постарался бы продать его хоть за какие деньги! Во-первых, это поместье — первое на пути у монголов. Во-вторых, их земли истощены, урожаи скудные, а налоги платить приходится по старым данным, как будто у них всё ещё богатая почва. В третьих, их крестьяне на шестьдесят процентов свободные и почему-то держатся именно за Кимов. Но, я думаю, если в поместье поменять хозяев, то все свободные уйдут, а рабы в предвоенной ситуации могут попроситься на службу к королю или... сбежать через реку! Так что, господа Кимы, оставьте это поместье в покое и живите спокойно на ваших богатых землях.

Юбин снова сдвинул брови и сказал:

— Я видел, что дела у Джина, то есть в поместье Кима Сондона, идут отлично! И рис растёт, и пастбища потоптаны, и поместье в отличном состоянии, Этот омега явно что-то скрывает! Может, он продался нашим врагам? Об этом надо поставить в известность вана.

— Вы с ума сошли? — поражается чиновник. — Неужели вы считаете, что королю больше нечего делать, как разбирать склоки местных дворянчиков, кто там какое право на что имеет? Нет, нам пришлют какого-нибудь вояку, который быстро просчитает свои выгоды, охмурит вашего племянника, если он действительно омега, вступит с ним в брак, а потом продаст поместье и укатит в столицу. Вот, чего вы добьётесь своим упрямством!

Кимы громко сопят, понимая, что чиновник прав. Но что-то заставляет их продолжать гнуть своё:

— Ван не допустит...

— Ван поставил на места нас для того, чтобы мы решали вот такие вопросы и его не трогали! Понимаете вы или нет? Король не решит ваших проблем! Он про них и не услышит. Но если вы так хотите — поезжайте в столицу и попробуйте подать прошение. Кстати, задумайтесь ещё вот над чем: цены в столице примерно в пять раз выше, чем у нас. Ждать ответа придётся не один день, возможно, не одну луну. Посчитайте, стоит ли того это поместье?

Юбин кивнул и попрощался с хозяином, утаскивая за собой негодующего сына. Выйдя за ворота, альфы уселись в кибитку и снова потряслись в своё поместье. На ходу они подсчитывали и спорили, стоит ли им ехать в столицу? Старший уверял, что потраченное на проживание придётся восполнять годами! Собин уверял, что строительство крепости быстро окупит все расходы! К тому же не обязательно ехать вдвоём, он может и один! Отец внимательно смотрит на сына и понимает, что сам распалил в нём этот огонь. Во-первых, собственное поместье, которое пока что не шло ему в руки. Во-вторых, эти омеги. Да, чёрт возьми, старик понимал сына и не осуждал. И в третьих, деньги. Реальные и много. И, наверное, их стоит поставить в списке первыми, потому что всё остальное не так уж важно.

***

Чиновник Ли тем временем глотал капли, чтобы унять сердцебиение. Что случилось с этими Кимами? Вспомнили про омегу, которого бросили с ребёнком на границе в обанкротившемся поместье, а теперь решили поиметь с них какой-то куш? Чего не знает чиновник Ли? Может, Тэхёна спалили, что он — владелец почти всех доходных предприятий их города? Или обнаружили их рудничок с залежами нефрита, из которого омеги научились делать прекрасные безделушки? А что, Тэхён — действительно омега? Как интересно!

Ли посмотрелся в бронзовое зеркало и нашёл, что для своих шестидесяти трёх лет выглядит вполне достойно. Может, он слегка староват для Тэхёна, зато знает все его секреты! К тому же чиновник Ли умудрился похоронить и мужа, и двоих наложников. Дети уже выросли и живут своими семьями, а он совсем один! Никто не будет мешать им с Тэ. Чиновник постарался улыбнуться так, чтобы не было заметно, сколько зубов у него нет. Отлично, вот так завтра он и будет разговаривать с Тэхёном. И тем для разговора у него хватает!