Голос бездны

— Я дышал под водой... И это было не во сне, — я коснулся своей груди, представляя, что вдыхал легкими воду и это никак не отразилось на мне. — Как только я приехал сюда, мне иногда стали сниться сны о том, как я тону в воде, но вскоре я понимал, что могу дышать ею даже проще, чем воздухом. Так было и в тот раз. Когда я вдохнул под водой, я решил, что сплю... — сказал я, а сам думал о том, что тоже видел блеск серебристой чешуи в глубине озера. Это не сон. Сирены существуют... — Но почему ты дала им уйти с Мариной, если она сирена?! — я подскочил с дивана и взглянул на Соню. Она выглядела абсолютно спокойной.

— Но как я могла при Марине?.. Тем более, при ней ребята, а особенно Артем, вели себя странно.

— Да... Помню, когда мы с нею ждали вас, она была более мрачной и спокойной, но как только появился Артем, она сразу же преобразилась и стала всячески ластиться к нему. Черт, этого не может быть! Русалки... — я схватился за голову. В тайне я все еще надеялся, что это затянувшийся сон, который начался с вести о пропаже дедушки, когда я был еще в городе.

— Если Марина специально себя так ведет, то это значит, что она собирается утопить и Семена с Андреем. Нам нужно предупредить их! — подскочив с места, Соня схватила меня за руку и повела к выходу из дома.

— Погоди, Соня. — я остановил ее, развернул к себе, взял за плечи и приблизился к ее бледному лицу. — Еще есть шанс вернуть Артема. — удивившись самому себе, выдал я.

— Что?

— Ну... знаешь, если уж возможны люди с рыбьими хвостами, дыхание человека водой и приведения пропавших, то почему не предположить, что такая... мистическая смерть вполне обратима? — будто бы спрашивая у самого себя, проговорил я, глядя в зелень чужой радужки.

— Я... не знаю. — она потрясла волосами, будто отмахиваясь от моей теории. — Лучше готовиться всегда к худшему исходу событий, чтобы потом не было еще больнее, Ян. — Соня убрала мои руки со своих плеч. Это был обычный жест, но я ощутил плотную невидимую стену, образовавшуюся между нами теперь. И сама Соня показалась мне какой-то другой, как будто потеряла что-то особенное, что-то свойственное только ей. — Идем, нам нужно рассказать все ребятам и, наверное, участковому.

— Только нужно вести себя, как обычно, — как-то растерянно сказал я, последовав за ней, — если она что-то заподозрит, то избавится от кого-то из нас.

Соня кивнула не оборачиваясь.

Быстрыми шагами мы приближались к клубу в надежде, что нам удастся им как-то помочь. Вполне возможно, что Марина попросту воздействовала на них какой-то своей русалочьей магией, ведь сирены, насколько я знал, могли привораживать мужчин голосом и внешностью. Скорее всего, именно поэтому она мне так необъяснимо понравилась изначально. В таком случае мы проиграли с самого начала.

Наконец добравшись до клуба, мы, жадно глотая воздух, распахнули его деревянные облезшие двери.

— Нашли? — спросили мы, ввалившись в гримерку, где были все, в том числе и Марина.

— Как видишь, — махнула рукой Алина, указывая на пустую гримерку.

— И что же теперь делать?.. — буквально упав на диван, Марина схватилась за свои смольные волосы. Немного усилий, и она бы вырвала их себе, но этого не произошло. Вместо этого она максимально правдоподобно старалась показать боль от утраты Артема.

— Нужно рассказать взрослым... — сказала Надя и скрестила руки на груди. — Но что мы им скажем?

— Правду? — тихо предложила Алина.

— Ага. Мам, бать, мы ходили на болото, чтобы найти сирен, и решили переночевать там, а ночью у нас пропал Артем с больной ногой. Вот круто будет! — язвительно улыбнувшись, сказал Семен. — Не неси ерунды!

— Но что тогда? У нас нет времени на раздумья. Нас и так нет уж более суток.

Ответом на это была лишь тишина душной гримерки, да еле слышимое снаружи недовольное рычание ветра. Воздух буквально вибрировал от напряжения, грозясь раздавить всех нас.

— Мы должны сказать лишь часть правды. — заговорил Андрей. — Мы все решили пойти в планетарий, а когда пришли туда, то поняли, что забыли взять, ну, скажем, питье. Ну и послали Артема, пока магазин не закрылся.

— А то, что нас не было сутки, их не смутит? — усмехнулась Надя.

— Можно сказать, что мы искали его всю ночь... — неуверенно сказал Андрей. — Что бы мы ни сказали, итог будет один... Артем пропал.

— Лично я скажу своему отцу правду, — резко заявил я.

— Но так нельзя! — замахала руками Марина возле меня.

— Мой отец никак не связан с вашими родителями, поэтому, если он и будет знать правду, на вашу версию это не повлияет. — холодным тоном ответил я, смотря прямо в ее шикарные глаза сапфирового цвета. — Какая разница, что мы делали, если на исход это вообще не повлияет, как сказал Андрей? — я выдержал паузу, а после добавил: — Я иду домой. — схватив Соню за тонкое запястье, я быстрыми шагами покинул с нею клуб.

— Что это было? — уже снаружи, когда мы отошли от клуба, спросила меня она и высвободила руку.

— Небольшой трюк. — повернувшись к ней, сказал я. — Сейчас я был зол и пошел рассказывать отцу правду вместе с тобой. Это для Марины. А потом мы придем туда, и если Марины там не будет, то расскажем им о том, что ты рассказала мне.

— Но у Марины была такая буйная реакция на то, что ты собираешься сказать правду отцу... — задумалась Соня, опустив глаза. — Ты правда расскажешь?

— Я подумаю, — пожав плечами, сказал я. — Пока его все равно нет дома, так что... не хочешь зайти к нам? — понимая, что сейчас не самые лучшие времена для расслаблений, глупо улыбнулся я и приготовился к вполне логичному отказу, но Соня согласилась.

Когда мы пришли, мой взгляд сразу же упал на записки дедушки на стене, которые мы с отцом еще не успели оторвать до конца. Хотя их и оставалось так, что можно было пересчитать по пальцам, это заставило меня слегка смутиться, ведь выглядело это по-прежнему как убежище какого-то безумца. Кроме того, в доме был резкий запах сырости, будто бы печь никто не топил уже несколько дней. Отец топил ее тут не столько для тепла, сколько именно для просушки дома.

— Ого, как тут просторно у вас, — разувшись, Соня подняла голову вверх. Ее взгляд скользнул по лестнице, ведущей на второй этаж, после чего ее глаза опустились до уровня моих. — Даже второй этаж имеется.

— Да, дедушка любил простор. — улыбнулся я и жестом пригласил ее на кухню. — Тебе чай, кофе? — приблизившись к холодной печи спросил я.

— Чай.

— Придется греть на газе, — коснувшись холодной печи, я вздохнул и пошел в кладовую за небольшой газовой печью, которой располагал дедушка. Она, кстати, была старше меня. По пути к кладовой я заметил, что почти все стены уже были без записок. Лишь какие-то их частички оставались на стенах, как в прихожей. Видимо, отец здесь не скучал без меня. Мне даже было слегка неудобно, что ему пришлось делать все это в одиночку. Когда я вернулся на кухню, то заметил, как Соня сидела на стуле полубоком ко мне, опустив голову. Это снова напомнило мне о том, что она увидела той ночью. Должно быть, те моменты, когда сирена топит ее брата, останутся с нею навсегда, если мы, конечно, не сможем ничего сделать.

— Слушай, — вдруг заговорила она, пока я вставлял газовый балончик в плиту. — Что это такое там на стене? — кивнув в прихожую, спросила она. Этот момент все-таки настал, к сожалению.

— Ну... это... — я тупо уставился на ту самую стену с остатками записок и стал что-то нечленораздельно мямлить. — Это дед... он...

— Не нервничай ты так, — чуть усмехнулась она с по-прежнему грустными, будто бы не своими глазами.

— Это дедушка расклеивал по всему дому. — наконец признался я. — Он все время от чего-то защищал и себя, и нас...

— Что? — он подняла на меня свои изумленные огромные глаза.

— Что? — с таким же лицом спросил ее я.

— Защищал? — спросила она, будто бы у самой себя.

— От сирен! — сказали мы в два голоса с очень глупыми выражениями лиц. Она встала из-за стола и быстрыми шагами приблизилась к тем оставшимся запискам и сразу начала их рассматривать.

— Что ты ищешь? — я подошел к ней прямо с балончиком газа в руке.

— Что означают эти символы? — проводя маленькими пальцами по знакам, спросила она. — Почему же ты раньше не сказал об этом?

— Откуда мне знать? Мы вроде бы не спрашивали у него. А про это... дедушка и так слыл безумцем, так что я не стал.

— Твой дедушка явно что-то знал, Ян. Если бы он был здесь, мы бы, скорее всего, смогли бы узнать ответы на все вопросы. — она снова посмотрела на меня.

— Да... ты права... — задумчиво произнес я и развернулся ко входной двери, замерев. Дедушка хоть и не придет, но помочь нам может. — Идем, — кивнул я и направился к выходу. Пройдя по влажной траве до того самого злосчастного сарая, я распахнул деревянную дверь и целенаправленно пошел к куче хлама, которую я еще не успел разобрать до конца. Опустившись на корточки, я стал рыться в пыльной макулатуре, среди которой встречались газеты, даже не самые старые журналы — по крайне мере, им было не более десяти лет. Однако больше всего меня интересовали журналы, которые дедушка заполнял своей рукой. Они были похожи на вытянутую рабочую тетрадь.

— Что ты ищешь? — стоя за моей спиной, уже не так удивленно спросила Соня, явно доверяя мне.

— Глянь сюда, — я махнул ей рукой, и она присела на корточки рядом со мной, так же склонившись над кучей бумаг. Я взял в руки потрепанный дедушкин журнальчик в раскрытом из-за падения виде, и вместе с Соней стал рассматривать то, что было заключено в его листах. Четкие, сделанные тупым мягким карандашом чертежи внутренностей человека, даже отдельные их части тела, множество тех самых значков, что годами висели на стенах его дома и, наконец, тот самый чешуйчатый, если карандашная сеточка подразумевала именно это, хвост сирены, разрезанный вдоль на две части.

— Это что?.. — закрыв рот ладонью, чуть слышно спросила Соня.

— Строение сирен, — уверенно сказал я, проведя ладонью по шершавой и пожелтевшей от времени бумаги. — Так вот, чего он так боялся... — моя ладонь превратилась в кулак от злости на самого себя и на отца, на нас обоих за то, что мы не верили ему и даже не пытались понять, зачем он делал все это. Бросив журнал на груду другого хлама, я поднялся и засунул руку в стоящий поверх остальных деревянный ящик. Нащупав холодный продолговатый металлический предмет, я достал его и показал Соне.

— Скорее всего, — я указал его острием на открытые страницы журнала. — Этой шуткой дедушка убивал сирен. Но теперь, — я указал на отломанный конец гарпуна. — Он сломан и непригоден для этого.

— Он убивал сирен?.. И никому не говорил? Но... зачем? — взяв из моих рук часть гарпуна, она стала с нескрываемым страхом рассматривать его.

— Конечно он убивал их. Строение тела сирен же нигде не представлено. Кроме того... это почти объясняет, зачем он пошел в ноябре «за ягодами» на болото, — я невесело усмехнулся.

— Думаешь, у него есть второй такой же, целый? — Соня положила часть гарпуна на пол и схватила журнал.

— Я не знаю, но я уверен в том, что мой отец точно должен знать об этом хоть что-то. Хотя бы об их существовании. Он ведь вырос здесь, в этом доме. За столько лет, проведенных здесь, он не мог не заметить всего этого, если мы заметили за пару дней. — я махнул рукой на тетрадь и лежавший рядом с Соней остаток гарпуна. — Но у моего отца амнезия... Он не помнит даже мою мать... — я облокотился о стену и закрыл лицо руками в попытках не потерять ход мысли.

— Если убить сирену, то все, кого она утопила, вернутся. — вдруг сказала Соня, а когда я посмотрел на нее, то заметил, что она читает это из дедушкиного блокнота. — Ян, ты слышишь? — она обернулась ко мне и радостно, впервые за последнее время, улыбнулась во весь рот. — Артема можно вернуть! И дедушку твоего тоже! И папу...

Я подошел к ней и взглянул, где она нашла это. И это действительно было написано там рукой моего дедушки! Рядом с этим предложением коротко пояснялось, как нужно убивать сирену.

— Но почему тогда никогда не возвращались те, кто исчезли? Ни мужчины, ни женщины. А исчезали и те, и другие, хотя исчезновение мужчин преобладало. — спросил я, бегая глазами по станицам в поисках ответа на эти вопросы. — Журнал толстый и почти весь заполнен, — сказал я, открыв последние исписанные страницы. — Его нужно как следует изучить. А перед этим, — я захлопнул мягкий журнал, отчего перед моим лицом поднялось небольшое облачко пыли. — Нужно поговорить с отцом. — размахивая рукой перед собой, я тщетно пытался отогнать назойливую пыль.

— А что потом?

— А потом мы будем действовать в соответствии с нашим планом, — я протянул Соне руку, дабы помочь ей подняться с пола.

— С каким планом?

— С планом, который мы придумаем завтра, когда я изучу это. — я демонстративно помахал журнальчиком и сунул его себе под мышку.

— Как ты успеешь?

— У меня вся ночь и половина этого дня впереди до прихода отца. — я открыл деревянную дверь сарая, пропуская Соню вперед.

Как только мы вышли оттуда, сразу почувствовался приятный свежий воздух. После пыльного сарая это было чем-то сравнимым с раем. Влага, что содержалась в этом тяжелом воздухе после долгих дождей, очень хорошо воспринималась моим водолюбивым организмом.

Провожая Соню домой, я не стал заходить с нею в клуб. Уверенность насчет присутствия там Марины никуда не делась от нас за прошедшие часы. Я думаю, что стоит заглянуть туда как минимум только завтра утром, ведь Марина не имела привычки приходить одной из первых. Хотя, если учитывать, что она делала все специально, то и это могло измениться в любой момент. Однако я боялся не успеть. Я боялся прийти завтра в наш клуб и не обнаружить в нем Семена, Андрея или даже кого-то из девчонок. Несомненно, те несколько дней, что мы провели вместе, заставили меня как-то привязаться к ним ко всем, кроме, разумеется, Марины. Она всегда была каким-то лишним человеком. Именно из-за нее Соня лишилась возможности делать то, что так любит, а Артем и вовсе жизни.

— Так что мне сказать матери? — уже возле калитки своего дома спросила Соня, как-то тревожно поглядев на меня.

— Если бы только можно было перенести этот момент на завтра... — я сжал переносицу пальцами, стараясь что-нибудь придумать.

— Я скажу правду. — решительно выдала она. — Как говорил Андрей, итог все равно один, что бы мы там не напридумывали.

— Ты уверена? — я взглянул в ее большие, зеленые глаза, полные решимости, и нашел в них ответ на свой вопрос.