Голос бездны

В эту ночь мы не сделали всего того, что запланировал Артем. Ночевка из подростковой, с фильмами и чипсами, превратилась в какой-то сбор любителей поспать в доме с приведениями. Мы просто взяли и легли, но, по правде сказать, уснуть не получалось. И хотя мы оба знали, что не спим, но продолжали молчать — нечего было сказать друг другу. Оба и так знали, что мы в смятении, ведь вряд ли кто-то нам поверит. Не с кем разделить это. Соня, скорее всего, сочтет нас выдумщиками, учитывая то, что вчера она подтрунивала над Артемом, который якобы боится призраков, а ребята из клуба, что постарше ее, вообще засмеют. Да я бы и сам на их месте так поступил — ну какие привидение в шестнадцать лет? Не думаю, что об этом стоит кому-то рассказывать в клубе. Однако, лежа глубокой ночью и разглядывая белый прямоугольник стены с неразличимыми в темноте узорами обоев, который на мгновение напомнили мне пятна от оторванных записок, я вдруг подумал о том, что, возможно, мой дедушка бы и поверил нам, возможно, что его записочки не были дуростью, выдумкой, старческой шизофренией, возможно, он знал больше нас, возможно, возможно, возможно...

С этими мыслями я и провалился в долгожданный сон, а утром меня разбудил сонный Артем и сказал, прикрывая рот от зевоты, что ему пора на работу.

— Ты хоть спал? — поднявшись с дивана, на котором мне любезно «постелил» Картамонов, я стал тереть болящие от жуткого недосыпа глаза. Кажется, сам я поспал часа три и выглядел не лучше опухшего красноглазого Артема, напоминавшего голодного упыря.

— Да... кажется, да. — неуверенно сказал он, очень медленно кивая при этом растрепанной головой. Выглядел он так же, как я себя чувствовал. Только вот мне не нужно было к восьми утра идти на работу и я мог спокойно спать до обеда. Еще даже не до конца проснувшись, я уже мечтал о том, как приду домой и продолжу сон без страха снова увидеть подобие приведения, а тем более услышать его среди помех. Я был уверен в безопасности дедушкиного дома. Почему-то там я чувствовал себя максимально комфортно, если сравнивать с другими местами здесь.

— Слушай, может, нам приснилось? — доставая одежду из шкафа, вдруг спросил Артем, разорвав звенящую тишину пустого и прохладного дома.

— Обоим сразу? Шутишь? — накрывшись покрывалом, сидя на диванчике, я поежился.

— Ну, знаешь, есть такие случаи... — он вяло пожал плечами и натянул на себя рабочие джинсы, не веря самому себе.

— Если не найдешь на кухне радиоприемник, то, может, и сон. — я тихо усмехнулся, понимая, что его мы там найдем, и тогда уже точно не останется никаких сомнений, что мы оба спятили. И мы его нашли. Вернув устройство на свое изначальное место, мы стали собираться.

— Затопи печку, холодина как на улице. — покрытый колючими мурашками, я натягивал на себя джинсы и искал свой верх, совершенно забыв о том, что он на сушилке.

Артем молча отправился за дровами. Натянув огромного размера камуфляжную куртку и темно-розовые калоши, он вышел на улицу, запустив еще более холодный влажный воздух. После хлопка двери в доме остался только я и мое навязчивое ощущение, что за мной наблюдают. Нечто похожее я испытал недавно в комнате дедушки, стоя перед черным прямоугольником окна. Только вот было одно различие у этих ситуаций: в доме деда опасность клубилась будто бы за пределами здания, точно не имея возможности достать меня, — здесь же напротив, — угроза таилась в каждом уголке, за каждым предметом мебели, в каждой капле не кончающегося дождя. Порой даже казалось, что и в каждом человеке... даже в отце, если припоминать его странное поведение с теми же помидорами.

Дверь с новой порцией холода открылась, впустив Артема с огромной кучей дров. Уж не знаю, чем он ее открыл, если руки были заняты, но он пулей добрался до печки, бросив кучу в металлический серый таз с ручками, после чего вернулся и закрыл дверь.

— Ты баню собрался тут устроить?

— Я бы от нее не отказался. Но это на вечер, чтобы ни мама, ни Соня не тащили дрова сами. — Артем раскрыл дверцу печи, которая своим визгом резанула по ушам нам обоим. Взяв одну из газеток, что были сложены возле стенки, он начал закидывать дрова в печь, после чего брызнул по ним бензином, который был налит в банку из-под средства для мытья пола, поджег газетку и, отправив ее к дровам, закрыл дверцу.

Кухня наполнилась запахом гари, дав мне вспомнить кое о чем. Подойдя к кухонном гарнитуру, я открыл микроволновку:

— Ну вот. Я же говорил, что будет горелый. — я слабо усмехнулся, покосившись на поваренка, спалившего наш попкорн.

Выпив горячего чая, мы наконец покинули дом, в котором к тому моменту было уже чуточку теплее. Возле калитки мы молча распрощались. Артем сел в машину моего папы, с которым они ездили на работу вместе. Кивнув отцу, я не спеша побрел в сторону дома. Наслаждаясь влажным воздухом и слушая синхронные хлюпанья грязи под дедовыми сапогами, я шел и рассматривал унылые поселковые строения по правую сторону от меня, как вдруг к хлюпанью добавились завывания и неясные причитания, даже всхлипы. Звук шел с левой стороны улицы. Я быстро повернул голову в нужном направлении. Недолго поводив все еще болящими глазами, я увидел женщину, которая плакала и говорила кому-то по телефону о том, что он пропал. Она не переставала завывать и повторять, что он пропал. Как я понял, вскоре кто-то из трубки успокоил ее и спросил, что произошло, ведь она начала объяснять все. И то, что она сказала, заставило меня если не проснуться до конца, то хотя бы немного стать бодрее. Женщина сказала о том, что ночью ее муж не вернулся с работы. Она уверяла человека на проводе в том, что ее муж пропал, как и все остальные, и что она больше никогда его не увидит. После того, как она рассказала это, открылась ее калитка и заплаканная женщина очень быстро пошла в сторону так называемого центра поселка, несмотря на то, что в ее руках был домашний телефон. Я тоже не оставался на месте. Ее муж пропал вечером, примерно в то же время, что София пошла до Нади. Я знал, где она жила, а потому побежал, как только мог в этом состоянии, туда. Не обращая внимания на усталость и грязные брызги, что приземлялись на мои единственные здесь джинсы, я бежал, пока не добрался до нужного дома. Как и описывал Артем, это был небольшой серый домик с яркими розовыми бутонами роз в горшках, которые были видны издалека. Перемахнув через шаткий деревянный заборчик, я приблизился к двери и быстро постучал. Я буквально чувствовал каждую секунду, пока дверь была закрыта. Но никто не открывал и через минуту. Я снова постучал. Сейчас я бы очень хотел верить словам Артема о том, что пропадают тут исключительно мужчины.

Замок наконец-то щелкнул и дверь медленно приоткрылась. Изнутри на меня смотрела сонная и слегка напуганная Надя с растрепанным каре и припухшим после сна лицом. Они действительно с Артемом родственники.

— Соня дома? — сразу же спросил я.

— Дома... а что? Восьмой час... — зевнула Надя. — Спит Соня.

— Ночью пропал мужчина, — с облегчением вздохнув, спокойно сказал я. — И я решил удостовериться...

— Что? Снова? — тут же проснулась Надя. — Ну-ка зайди, — приказным тоном сказала она и я почувствовал себя в клубе, ведь именно там она вела себя, как правая рука начальника. Стараясь не смотреть на Надю, дабы не смущать ее в халате, я прошел во внутрь. Внутри было не так, как я ожидал. После отремонтированной квартиры Картамоновых, обычный деревенский домик с деревянными скрипучими полами и пожелтевшими обоями на неровных и потрескавшихся стенах, не производил лучшего впечатления.

— Классные, — она усмехнулась, посмотрев на мои адски грязные, огромные сапоги. — Не перепачкай тут ничего. — она ушла вглубь квартиры, скрипя полами, устеленными старыми коврами, а когда я разулся и стал ждать ее возвращения, на кухню (входная дверь была прямо в ней) вышла Соня, а за ней уже Надя. За это время они обе, по всей видимости, успели переодеться и теперь я мог нормально с ними общаться, не чувствуя себя неловко.

— Привет, — кивнула Соня, потирая глаза под круглыми очками.

— Привет, — кивнул я в ответ, заметив их схожесть с Артемом и Надей. Все одинаково опухали после сна.

— Так кто там пропал? — щелкнув кнопкой чайника, с видом эксперта спросила Надя.

— Муж женщины через несколько домов отсюда.

— Объяснил... — саркастически прошептала Надя. — Как хоть она выглядела, эта женщина, и где ты ее встретил?

— У нее были короткие рыжие волосы, собранные в хвост. Она рассказывала кому-то по домашнему об этом и плакала, а потом пошла куда-то.

— Тетя Ира значит, — заключила Надя и достала из шкафчика три чашки. Все со сколами. — Тебе сколько сахара? — буднично спросила она, будто бы ничего страшного не произошло. Она не была напугана, удивлена, как и сама Соня, будто бы я не о пропаже человека им рассказал, а о пропаже конфеты со стола (что немаловажно, собственно, тоже).

— Одну. — я снял со спины гитару и поставил ее возле стола. София сидела напротив меня и задумчиво глядела на пустые чашки. Обычно, когда человек так задумывался и пялился в одну точку, его глаза становились чуточку больше, чем при обычном взгляде. Так было и у нее. Правда, ее глаза и без того были большими, а теперь и вовсе казались нереалистичными и слегка жуткими. Заметив на себе мой тупой взгляд, Соня смутилась и отвернулась в сторону Нади, которая искала в столешнице чайные заварки и ругалась. Я тоже смутился оттого, что она заметила это. Я снова чувствовал себя каким-то идиотом.

За очередным чаепитием мысли о ночных кошмарах и прочих проблемах улетучились, оставив место делам насущным. Ничего в итоге конструктивного девчонки мне не сказали, кроме классических сожалений в адрес тети Иры, поэтому после чая я вернулся к себе.

Весь день я провел дома, работая над музыкой к празднику, в перерывах сдирая записки со стен и поддерживая тепло с помощью дров. Я снова не мог сосредоточиться на своих делах по понятным причинам, а время от времени мне снова слышался тихий шепот Марины где-то над ухом, а при взгляде в окно или на воду, я невольно представлял себе ее бледное лицо с сапфировыми глазами, однако наваждение быстро проходило. И все равно меня это очень раздражало. Я был абсолютно уверен, что она мне неинтересна, как и я ей, но почему-то факты говорили об обратном: либо я невольно влюбился, что полностью исключено, либо она меня приворожила как-то по-девчачьи, — это же у них модно сейчас, — что тоже невозможно, поскольку ей нравится точно Артем.

К вечеру, как и вчера, я вновь подтянулся к клубу. Надя сказала, что у них там каждый вечер происходит общий сбор. Делать мне все равно более нечего, а наедине с собой меня снова преследуют галлюцинации, поэтому я тоже решил на них ходить. Неудобным было лишь то, что сборы начинались аж после восьми вечера из-за работы Артема. И когда я так шел, мне казалось, что уже глубокая ночь, а в поселке улица не освещалась никак, если не считать слабого света из чьих-то окон и дворов. Темнота и тишина немного напрягала. Я шел не спеша, разглядывая звезды на небе, недалеко стоящий лес и то, как из старых деревянных окошек приятно лился теплый свет, а из кирпичных труб валил едва заметный дым. К своему собственному удивлению я заметил, что тут я как-то незаметно перестал ходить в наушниках, слушая звуки поселка. Если в городе наушниками я защищался от шума и гама огромных толп людей, машинных пробок и громких, орущих на всю улицу, реклам, то здесь было как-то приятно тихо. Погруженный в эти мысли, я не сразу заметил одну дикую странность. Как я и говорил прежде, здесь уже почти месяц из серых и тяжелых туч идут осенние дожди. Откуда тогда на ночном небе звезды и хорошо видная неполная луна?

Спокойно, не считая бредовых мыслей, добравшись до клуба, свет в окнах которого горел лишь в «гримерке», я прошел по темному залу и, еле нащупав дверь, присоединился к общему сбору. В нос, как и всегда, ударил знакомый запах сладких булочек и кофе, слегка перебиваемый запахом сырости.

— Привет! — махнула мне рукой Соня с дивана, где все обычно и собирались вокруг небольшого столика, который никогда не был чистым и пустым.

— Давно не виделись, — улыбнулась Надя и кивнула на диван, как бы приглашая меня. За столом сидели все, кроме Марины. Даже Артем уже был здесь. Выглядел он намного лучше, чем сегодня утром. Казалось, что ничего и не было. Даже я уже как-то сомневался в реальности произошедшего там из-за реакции местных ребят.

— Слышал новость? — спросил Андрей.

— О пропаже мужчины?

— И не только. Сегодня утром в магазине я слышал, как в очереди шептались о том, что видели в районе полуночи призраков пропавших когда-то мужчин. Все утверждали, что они делали то, что делали обычно при жизни.

— А... ага... странно. — промямлил я и посмотрел на Артема, который еле заметно кивнул мне. — Мы тоже...

— Тоже стояли все утро в очереди за хлебом? — нахмурился Андрей, явно выражая недовольство по поводу того, что не смог встретить меня там, где меня даже не было.

— Я ночевал у Артема, и в районе полуночи мы видели призрак его пропавшего отца. — глядя на Соню, как-то тихо сказал я, отчетливо проследив за тем, как снова увеличились ее глаза.

— Получается, что в полночь ко всем пришли призраки пропавших? Точнее, они пришли к себе? — предположила Алина. — То есть примерно тогда же, когда и пропал человек?

— Думаешь, это связано? — задумался я. Меня уже даже не удивляло то, что они все так просто отнеслись к чертовым призракам и пропаже. Необычные здесь люди, ничего не попишешь. Придется привыкать и втягиваться в игру с их правилами.

— Может, призраки и похищают людей? — вдруг спросил Андрей.

— Это стремно. Если б так и было, то откуда взялся первый призрак? Он же похищал людей, а призраки — это люди. Несостыковочка. — умничал Семен.

— Ого. Когда это ты стал экспертом в мистике? — Алина легонько ткнула Семена в бок ногтем, отчего тот заерзал на месте. Наверное, от нелюбви к щекотке.

— Но мой отец не говорил, что видел дедушку. Значит, он не приходил? — с надеждой спросил я у ребят, будто бы они все знали.

— Может, он не заметил? — предположила Надя. — Спал, скажем.

— Или он жив... — прошептала Соня.

— Не говори так. — нахмурился Картамонов. — Не стоит никого никогда обнадеживать, о'кей?

— Она ведь ничего такого не сказала. — заметил я.

— Понимаешь, Ян... — замялся он. — Вероятность того, что Михаил Петрович жив, ничтожна... Если ты поверишь в обратное сейчас, то потом можешь пожалеть. Я знаю, о чем говорю.

— Я понимаю.

— Ладно, все. Не развозим драму. Что там с декорациями? — Алина требовательно посмотрела на Соню.

— Стоп, что? — я развел руками. Этого хватило, чтобы все уставились на меня.

— Что?

— Почему вы ведете себя так, будто бы ничего страшного не произошло? У вас же тут настоящие призраки и люди пропадают без следа!

— Потому что мы тут живем. Полиция? А что полиция? Сначала, когда нас еще даже не было, они реально искали пропавших. Теперь же просто делают вид, что ищут, просиживая штаны. Они все спихивают на то, что мужчина сам ушел от своей семьи к какой-нибудь любовнице, ну или же просто погиб на болоте, поскольку места там гиблые. Еще вопросы? — Семен скрестил руки на широкой груди.

— Это ужасно... — я опустил голову. — Это ведь нельзя так оставлять.

— Полиция в мистику не верит. Она не станет следить за «призраками», даже слушать про них. Все, что местные могут делать — это перешептываться об этом в магазине.

— Скоро поселок вообще подпишут, как деревня душевнобольных, если люди не перестанут обращаться в полицию, уверяя их, что видели приведение пропавшего без следа несколько лет назад человека, который по всем документам уже мертв. — добавила Алина.

— Да. Поэтому я настоятельно рекомендую заняться делами насущными. У нас праздник на носу, а еще почти ничего не готово. — поддержал Семен.

Успокоившись и обсудив конкурсы, которые за ночь нашли Алина и Семен, все стали понемногу расходиться. Первым ушел Андрей, а за ним уже все остальные, кроме двух влюбленных работяг. На улице к этому времени еще сильнее похолодало. Даже моя вполне себе теплая кофта совсем меня не спасала. У Артема и Нади была такая же проблема. Зато София шла в своей теплой зеленой толстовке и даже не подозревала, что мы втроем покрываемся мурашками с каждым новым шагом.

— Может, тебе помочь с декорациями? — уже на пути к дому Картамоновых предложил я.

— Ты хочешь? — удивилась Соня, взглянув на меня снизу.

— Да. Поч... — умолк я, едва взглянул на нее. В ее круглых очках отражались звезды и кусочек луны, который я не закрывал своею лохматой от влаги головой. — А почему небо чистое? Неужели завтра будет солнце? — спросил я, глядя на Надю и Артема.

— Нет. — все трое покачали головами. — Видишь ли, тут каждую ночь небо становится чистым. Вот как луна встает, так тучи и пропадают. Утром все будет, как обычно.

— А с чем это может быть связано?..

— Без понятия. Тут так каждый сезон происходит. Может быть, какая-то особая климатическая зона, не знаю. — Надя взглянула на огромное звездное небо.

— Это просто невероятно... Такого же реально не может быть. Вы это понимаете?

— Да. Смотри только, когда Надю отведешь, не пропади, Фома Неверующий. — пошутил шутник и скрылся в темном дворе вместе с сестрой. Переглянувшись, мы с Надей пожали плечами и направились в нашу сторону.

— Приходи завтра, если не передумаешь! — крикнула вдогонку нам Соня, после чего послышался хлопок входной двери.

— А что говорят взрослые?

— О чем ты? — Надя нахмурила четкие брови.

— О небе конечно! Как это вообще можно объяснить?

— Ян... — она посерьезнела и стала с опаской оглядываться. Я уже было приготовился бежать, схватив ее за руку, но она продолжила, взглянул на меня и остановившись: — Не стоит проявлять такой интерес к этому.

— С какой стати? — я тоже остановился. Холодный ветерок, дувший девочке в спину, приподнимал ее короткие волосы и прятал лицо.

— Видишь ли... Одна моя знакомая всегда говорит: «Если долго вглядываться в бездну, то бездна начнет вглядываться в тебя». Не стоит так увлекаться. Увлекаться вообще чем-либо опасно. Так теряется бдительность и трезвость суждений. Просто поверь мне, что оно того не стоит. Кто бы ни стоял за всеми этими делами, он как-то выбирает жертву. Не помечай себя красным крестом сам, постарайся не обращать внимания и принимай все как данность. Твой дедушка, насколько я знаю, был как-то связан с этим. Наверное! Я не могу знать наверняка, но все мы помним, как он поплатился за это... Хотя, казалось бы, он всего лишь докучал всем с амулетами и предупреждениями. Я не знаю, был ли он действительно душевнобольным или же что-то знал, но как бы там ни было, он сгинул на болоте, а твой дом находится ближе всех к тому месту, и ходишь ты туда один, и кто знает, дойдешь ли ты туда сегодня, завтра, через неделю? Поэтому прошу...

— Дедушка всем предлагал амулеты?

— Я не знаю точно, поскольку не живу здесь, но судя по рассказам Сони и Артема — да. Но многие считали его просто сумасшедшим стариком, каких много, хотя и сами иногда видели так называемых призраков.

Этот разговор мне не нравился. Было как-то горько говорить о дедушке, да и позиции нейтралитета Надежды я не разделял, однако спорить мне с ней хотелось менее всего. Наверное потому, что часть меня понимала, что она права. Я старательно пытался уйти от этой неприятной темы, что у меня получилось. Оставшиеся несколько метров до ее дома мы шли, говоря ни о чем. Попрощавшись с Надей, я без приключений вернулся домой, хотя ее слова о красном кресте заставили меня чувствовать себя неуютно и ощущать тревогу. Почему-то этот ее красный крест заставил меня видеть как бы изъян серой картины поселка — красное пятно на картине, которое привлекало внимание и раздражало. Я даже пару раз оборачивался, всматриваясь в темноту и вслушиваясь в завывания холодного, пробирающего до самой души октябрьского ветра. После впечатливших меня слов ветви и без того жутких голых деревьев и вовсе будто бы двигались, подобно пальцам, которые все время направлены на меня и ждут момента, чтобы схватить и утащить в темноту, смешать с нею, заглушить мои крики о помощи, превратив их в тоскливый вой ветра, от которого дребезжали стекла в старых дырявых окнах. Я понимал, что движение веток вызвано ветром, а все остальное было просто моей больной фантазией, возбужденной впечатлением, но страха от этого не убавлялось.

Свет в доме не горел. Должно быть, отец сильно устал на работе и отправился спать пораньше. Стараясь сильно не шуметь, я прошел в кухню и быстро включил свет. Мне пришлось еще полчаса готовить макароны и подливу к ним, ибо отец ничего сегодня, судя по пустой плите, не готовил. Плотно поужинав под какую-то неинтересную передачу старинного «пузатого ящика», которая временами прерывалась шипением и вообще игнорировалась мной, поскольку мои мысли были далеко отсюда, я отправился наверх. Мне приходилось прислушиваться и постоянно оборачиваться, пока я шел по темной квартире. Белый шум телевизора напомнил мне о ночных кошмарах и поселил еще более мерзкий, скользкий страх в душе. Я боялся увидеть дедушку, идущего в свою спальню, или читающего записки на стене перед сном, или уже спящего на кровати. Однако, спокойно добравшись до своей комнаты и не обнаружив в ней дедушку, я громко выдохнул. В окошке над моей кроватью ярко светила едва ли не полная луна. Укрывшись холодным тяжелым одеялом до подбородка, я смотрел на звездное небо и думал то о привидениях с похищением, то об этой аномалии с чистым ночным небом. Я лежал, словно кукла, стараясь не двигаться от слова совсем — мне было страшно. И даже, может быть, не страшно, а тревожно, неспокойно, душно и в то же время до ужаса холодно.