Голос бездны

Вернувшись домой сытым и довольным новой наклейкой, я стал помогать отцу отдирать от стен дедушкины записки — просто почувствовал себя неловко, осознав, что почти ничем не помогаю ему здесь, хотя для этого, собственно, и приехал. Отрывались те штуки очень тяжело, вместе со штукатуркой и обоями, если таковые были, а были они только в прихожей. Кое-где эти записки были налеплены друг на друга в несколько слоев так, что бумага как-то странно затвердела, подобно глине, пожелтела и отдиралась так сложно, что оставляла после себя приличные углубления в стенах. Видимо, после того, как мы покончим с этими колдовскими штучками деда, нам придется выравнивать стены. Не думаю, что в таком состоянии кто-то возьмет себе этот дом. Ладно, я вообще не думаю, что его кто-то возьмет в этой глуши.

— Когда ты планируешь убраться в сарае? Из-за твоей драки с барабашкой там не пройти. — с отвратительным звуком содрав очередной сухарик желтой бумаги, спросил отец.

— Скоро. — решив сделать это завтра, сказал я.

— Ну а... — начал было отец, но резко замолчал.

Я уловил на его лице хитрую ухмылку: — Что?

— Как дела на любовном фронте?

— Пап... — угрюмо покосился на него я, но вскоре добавил: — Есть одна девчонка в клубе. Мариной звать. Красивая очень, голос приятный — похожа на меня. Но это все.

— Вот как? А Настя?

— Мы просто друзья.

— Она ведь тебе нравилась. — он продолжал глупо ухмыляться и следить за моей реакцией.

— Нравилась. — выдавил я из себя. Сейчас мне казалось, что она мне никогда не нравилась.

— А та девчонка, сестра моего подмастерья, кажется?

— Она...

Я хотел было сказать, что никто мне вообще не нравится, а тем более здесь, как раздался громкий и противный звонок домашнего телефона из прошлого века. Я вздрогнул и чуть было не свалился с табуретки, которую приволок, чтобы достать до зоны у потолка. У нас в городе уже такими кирпичами не пользовались, а дети, что младше меня на лет так десять, и вовсе не знали, что такое домашний телефон.

Оставив отца, я снял трубку и услышал радостный голос Артема:

— Чувак, маму сегодня в ночную смену вызвали, а Соня собирается ночевать у Нади. Есть неплохие перспективы на ночь. Придешь?

— Ставь чайник, конечно приду. — повесив трубку, я быстро вернулся к отцу и сказал ему, что ночую у Картамоновых.

— Но там же ливень.

— Ну я же не сахарный — не растаю.

— Еще какой сахарный — любвеобильный до ужаса.

— Папа! — я, сдерживая смешок, потряс пальцем.

Ничего, что встало бы между мной и ночевкой, он не сказал, а потому, закончив со стеной, уже через час я стоял на чужом пороге и стаскивал с себя все те же дедовы сапоги. В них все равно была вода, которая стекала туда по моим ногам, пока я усердно прорывался через ливень.

— О, так он уговорил тебя на ночевку? — открыв мне дверь, усмехнулась София. Она была в своей светло-зеленой толстовке и светло-голубых джинсах, что скорее всего означало, что она вот-вот тоже отправится на ночевку.

— Не трожь, — откуда-то вдруг выпрыгнул Артем и замахал рукой на Соню. — Это мужская солидарность, девчонка. Он не мог оставить меня одного.

В ответ на это она ухмыльнулась, развела руками и сказала том, что ее брат просто испугался призраков.

— Удачной девчачьей ночевки, — я усмехнулся, взглянув на Соню.

— Тебе удача нужна куда больше... — многозначительно произнесла она, покосившись на брата.

— У меня есть супер вкусные шоколадные печенья. Ты просто сойдешь с ума от их вкуса, я тебе гарантирую. — схватив меня за мокрое запястье, сказал Артем и повел меня на кухню. — Фу, сначала тебе надо выдать сухую одежду.

— Ты опоздал. Он уже пробовал мое печенье. — вдогонку нам крикнула Соня, схватила зонт и поспешила захлопнуть за собой дверь.

— Да ну? — округлившимися от удивления глазами Артем взглянул на меня. Я кивнул.

— А что, она сама пойдет к Наде? — указав на дверь, спросил я.

— Ну да. Не маленькая ж, — он пожал плечами и увалился на диван, схватив блюдце с печеньем.

— Но ты ведь говорил, что тут часто пропадают люди. Разве это не опасно? Район ведь у самого болота. — я стянул с себя мокрую кофту и футболку.

— Пропадают только мужчины. Последняя женщина, пропавшая в этих краях, была жительницей прошлого века. Этот поселок еще только-только появился. Я уверен, что все будет о'кей. — отправив первую печеньку в рот, проговорил он. — Даже ты был подвержен куда большей опасности, пока шел сюда по темноте.

— Ну, а далеко хоть эта Надя живет?

— Не, через пару домов от тебя. У нее еще такой серый дом, а во дворе, в горшках, яркие розы. Их видно даже с дороги. Терпеть их не могу — колючие зараза.

— Успокоил, — вздохнул я.

— Вон там на сушилке возьми треники, а свои мокрые шкурки повесь. — он ткнул пальцем в сторону ванной комнаты.

Переодевшись, я вернулся к нему на кухню. По «ящику», в который залипал Артем, снова шла какая-то старая комедия, что показывали, когда я ходил в шестой класс.

— У нас еще в столе есть попкорн на ночь. — он махнул рукой мне за спину, где стояла вся кухонная мебель.

— А что будет ночью?

— Начнем с попкорна, а там посмотрим. Я, к слову, еще Семена с Андреем звал, но последнего не пустили, а Семен остался с Алиной.

— Ночевать?

— Ну, почти. У Алины куча бумажной работы. Там не только по клубу. Ей нужно сделать много чего по учебе, а она в ней не успевает. Вот Сема и остался с ней, чтобы хоть немного помочь.

— Как благородно.

— Думаешь? Да так, вроде, каждый бы поступил. — он пожал плечами, продолжая пожирать печенье. — Тем более из Семена такой же отличник, как из тебя блондинка.

— Вообще-то, мистер-шутка, я высветлял волосы перед тем, как покрасить их в синий, так что перешути.

— О'кей, как из Сони шпала. — он, наверное, настолько не ожидал от себя такого, что от резкого приступа смеха стал давить печеньем. Еще бы — кто вообще ест такое лежа?

— Кстати, что у тебя с Мариной, гений? — почему-то вспомнив о ней, вдруг спросил я.

— А что у меня с Мариной? — он удивленно взглянул на меня глазами, наполненными слезами из-за кашля. — Это на что-то похоже?

— Да нет... Просто мне показалось, что ты...

— Втрескался? — усмехнулся Артем и прищурил свои зеленые глаза, стряхивая крошки со своей груди прямо на диван.

— Вроде того, — я кивнул. Почему-то мне было как-то уж очень неловко говорить об этом. Надеюсь, он не решит, что эта девчонка мне понравилась.

— Все может быть, — он неопределенно пожал плечами и даже заикаться насчет меня не стал. — Сейчас сделаем самый крутой попкорн поселка.

— Горелый? — я улыбнулся.

— Я ведь и обидеться могу. — он демонстративно встал возле держателей кухонных ножей и картофелечистки. Здесь есть картофелечистки!

— Не можешь.

— Ну ладно. — согласился Артем и достал из столешницы оранжевый прямоугольник сырного попкорна, после чего распаковал и отправил его в микроволновку.

Я снова уставился в телевизор и стал наблюдать за уже давно знакомыми поворотами сюжета сериала, как вдруг из глубины темной квартиры послышались тихие разговоры нескольких человек. Сложно было разобрать, что именно они говорили. Мы с Артемом молча переглянулись. Даже у нас, у взрослых парней, сердца ушли в пятки. От этого мы даже не поняли, что нам следует делать: бежать отсюда или наоборот, оставаться на месте. Но невольно мы уже делали второй вариант. Голоса, звучавшие под аккомпанемент какой-то странной музыки, не думали утихать или прерываться, а вскоре к ним добавились звуки выстрелов и чьи-то крики. Я вздрогнул. Не знаю, как там Артем на диване, но я, сидевший прямо напротив прохода в темную прихожую, почувствовал толпы мурашек, пробегавших по моей коже новой волной от каждого выстрела. Неужели именно так пропадали люди в этом проклятом месте?

Живот скрутило, когда мое воображение стало рисовать пугающие картины в темном проеме. Вспомнив, что позади нас было небольшое (намного меньше, чем привычное всем) окошко во двор, я развернулся и уже было хотел ринуться к нему.

— Ящик! — громко прошептал Артем и медленно поднялся с дивана, не сводя взгляда испуганных глаз с дверного проема.

— Что?! — также шепотом переспросил я.

— Телек в зале. — уже почти обычным тоном сказал Артем и направился к выходу из кухни. Я последовал за ним. По пути в зал мы включали свет везде, где только можно — так было как-то спокойнее. Как будто нам казалось, что похитители или монстры не смогут тронуть нас при искусственном и совершенно безвредном для них освещении. — Какого?.. — увидев в зале и правда включенный телевизор, возмутился Артем и вырубил его, а вместо него в комнате тут же загорелся свет. По «ящику» как раз крутили какой-то боевик.

— И часто так? — осознав, что все обошлось, буднично спросил я, стараясь всем своим видом показать, что я вовсе не был напуган.

— Никогда... — ледяным тоном сказал Артем и посмотрел на меня. — Никогда никто не смотрит у нас в доме этот канал, Ян. Никто, кроме отца не включал его. Мне боевики даром не нужны, а Соне с мамой и подавно. И вообще, они смотрят телек на кухне.

— И что ты хочешь сказать этим?

— Даже если бы он сам и включился, как иногда свойственно технике, на нем не могло быть этого канала.

— Ты думаешь, что кто-то был у вас и смотрел этот канал?

— У нас не было никого.

— Но ведь тебя не было тут весь день. Откуда ты знаешь? Ты даже не знаешь, что я печенье твоей сестры ел сегодня. — возразил я, будучи уже полностью убежденным в том, что тут нет никакой мистики и прочей ерунды.

— Чувак, тут... — не закончил Артем из-за очередного звука. Оттуда, откуда мы только что пришли, послышался скрип двери, а затем тихий щелчок, прозвучавший в тишине квартиры с трусливыми подростками пугающе громко. От него по моим рукам уже во второй раз скользнули назойливые мурашки, а в районе груди как-то мерзко заныло. Мне даже показалось, что сейчас я свалюсь на пол от страха. Я снова был напротив дверного проема! В таком положении действительно казалось, что на тебя сейчас кто-то побежит из глубины дома, как в дешевых хоррор играх. И боялся я именно из-за этих мыслей, а не из-за самих явлений. Та же дверь снова издала скрипучий звук и точно так же тихо щелкнул ее замок. Мы оба замерли, словно нас заморозили. Прислушавшись к тишине, я (уж не знаю, как Артем) услышал отчетливые, хотя и довольно аккуратные, шаги. Приближались ли они? Да! Звук медленных шагов по мягкому ковру становился все четче, что говорило об их явном приближении, но никого в дверном проем я не видел. Пока не видел. Через несколько секунд я ясно стал различать подобие силуэта взрослого человека с широкими плечами и довольного высокого роста. Это явно был мужской силуэт и он приближался к нам. Когда свет из проема соседней комнаты упал на него, я уже видел будто бы настоящего мужчину. Мысль о том, что это какой-то грабитель или похититель мужской части села, конечно, промелькнула у меня в голове, но я не нашел времени основательно над нею поработать — я наконец начал двигаться. Ноги все еще были какими-то не такими по ощущениям. Я бы не сказал, что они ватные. Под это ощущение больше подойдет слово отсутствующие. Я их вообще почти не чувствовал. Я стал отходить от дверного проема, откуда на меня надвигался тот мужик. Но, несмотря на размеренность его шагов, он приближался. Еще чуть-чуть и я разглядел его лицо получше. Он сильно напоминал мне Артема, но времени предполагать и сравнивать не было. Я попятился в сторону, ко все так же стоящему застывшей фигурой Артему. Когда мужик наконец вошел в зал и повернулся в нашу сторону, Артем вдруг каким-то не своим голосом спросил:

— П...папа?

— Папа?! — я развернулся к нему и посмотрел на него, наверное, жуткими глазами. Доселе я думал, что они живут без отца, но это не так важно. Гораздо больше меня волновало то, почему Артем побледнел и заметно вспотел при виде него.

— Это мой отец... — не глядя на меня, все тем же повышенным тоном сказал он. И стоило ему это сказать, как его «отец» подошел к нам, взял с дивана пульт и снова врубил тот телевизор на канале с боевиками. Будто бы не замечая нас и наших жутких лиц, он сел в кресло и стал безэмоциональными, пустыми глазами пялиться в экран. Довольно странно выглядело то, что человек в болотниках и камуфлированной куртке просто сидит в чистом кресле и смотрит телевизор.

— А что с ним? — шепотом спросил я.

— Он уже четыре года как пропал. Мы похоронили его без тела.

— Он... мертв? — будто бы сам у себя спросил я, снова развернувшись к мужику. Как только мы оба уже были в курсе о его возможной смерти, отец начал бледнеть и вскоре вовсе исчез. Точнее, его смутные очертания исчезли в дверном проеме. Он ушел. Или ушел его остаток... Это было неважно. Он ушел. В этом я не сомневался, так как в доме стало сразу гораздо спокойнее, а телевизор тут же погас. Сам.

— Что за нафиг?.. — опустившись на диван, Артем схватился за голову. — Что это было?!

— Ну... призрак?.. — предположил я, представляя, как это нелепо звучит от шестнадцатилетнего парня. Моя голова была абсолютно пуста. Наверное, я был настолько шокирован, что потерял возможность рассуждать на какое-то время.

— Призрак... — повторил он, пытаясь осознать. — Призрак... Значит, он и правда мертв. — Артем поднял голову и посмотрел на меня снизу вверх. — Я должен поговорить с ним.

После этих слов он подорвался с места и пулей направился в прихожую.

— Ты с ума сошел? Как ты вообще собираешься сделать это? Он же ушел! И, на минуточку, умер! — пытаясь остановить его, кричал ему вслед я, а вскоре тоже сдвинулся с места, все еще чувствуя страх остаться одному в этом доме.

— Я слышал, что призраки нематериальны, но они способны воздействовать на материальное с помощью волн, — Артем открыл неприметную деревянную дверь в коридоре. Судя по всему, это была кладовая. Какие-то швабры, ведра, коробки и прочее барахло заполоняло небольшое и до неприличия пыльное помещение. Артем включил лампочку, что свисала с деревянного потолка, обвитого малозаметной паутиной. — Если это так, то мы можем попытаться услышать его через радиоприемник. Если его не настраивать на радиоволну, то есть вероятность уловить волны призрака.

— Да, но где ты возьмешь радиоприемник в полночь?

— Чувак, это поселок — деревня, если хочешь — здесь есть все. — улыбнувшись, Артем достал из глубин полок пыльный ящичек и, чихнув от поднятой им пыли, выбрался из кладовой. — Вот, — он вытянул перед собой руки, все еще морща нос. Это и правда был самый настоящий радиоприемник прошлых веков. Пыльный, потертый — все как надо. — Нужно настроить.

Протерев поверхность от многолетней пыли, Артем проверил вилку и, убедившись в ее сохранности, сунул ту в розетку. На радиоприемнике зажглась желтенькая лампочка, после чего аппарат громко зашипел, издавая не самые приятные звуки. Артем покрутил колесико, из-за чего помехи как-то сменяли друг друга или вовсе прерывались. Наконец отыскав самое противное шипение, он оставил колесико и стал ждать. Я замер, ожидая чего-то вместе с ним. Я не хотел расстраивать его, но был уверен в том, что ничего из этого путного не выйдет. Как я и сказал прежде, я уверен, что призрак отца — допустим, что это был и правда он — давно ушел. Но я видел, как Артем желал того, что пытался сделать сейчас. Нельзя просто взять и сказать ему все, что я думаю. Во всяком случае, не сейчас.

Спустя несколько минут, которые ничего нам не дали, кроме однообразного шипения, мы услышали, что помехи быстро меняются. Шипение очень быстро прерывается и возобновляется, будто кто-то смотрит видеоролик с шипением и очень быстро ставит его на паузу и врубает вновь. Мы оба сначала переглянулись, а после уставились круглыми глазами на аппарат, который все так же продолжал жевать шипение. Наконец я смог что-то различить среди прерывистых помех. Это было сложно, но я услышал какие-то голоса, будто созданные тем самым шипением. Они были мужские. По лицу Артема я понял, что у меня не поехала крыша и он слышит это тоже. Мужчины словно одновременно говорили абсолютно разные слова и фразы, из-за чего все это становилось таким же шумом, что и помехи. Ни единого слова не было понятно. Голосов было слишком много. Вскоре мне показалось, что кто-то из них завыл. Не так, как завыл был волк или что-то такое, а так, как обычно воют и постанывают зомби в фильмах. Это было не совсем так, но это единственное, с чем я могу сравнить это, чтобы становилось хоть чуточку понятно.

Не выдержав этого, я выдернул шнур из розетки. Звуки сразу исчезли, а желтая лампочка начала тускнеть, пока не погасла вовсе. От внезапной тишины после длительного прослушивания белого шума в ушах зазвенело. Я невольно схватился рукой за голову. Звон в обоих ушах — это далеко не самое приятное чувство, а тем более посреди ночи, когда разум уже должен отдыхать.

— Ничего не говори, — нанес упреждающий удар я, взглянув на растерянного Артема. — Я тоже ничего не знаю. Просто закрываемся на все замки и идем спать. Завтра все. — сказав это, я, хрипя, побрел прочь из кухни, оставив Артема с выключенным радиоприемником наедине. Мне срочно нужно было выпить воды, а ему — обдумать увиденное и услышанное.