И пусть весь мир наполнит ненависть [Kuroshitsuji | Тёмный Дворецкий]

       — Люци, беги!

       — А как же ты?

       — Ничего, я разберусь и догоню, только уходи отсюда как можно скорее, прошу тебя!

       — Ладно... Хорошо, братик. Я побегу в ту сторону, через лес. Обязательно догоняй.

       Алые встревоженные глаза стали последним, что увидел беловолосый парень, прежде чем их обладатель скрылся в холодной и отчего-то тоскливой ночи. Уже через каких-то полминуты не было слышно даже быстро отдалявшегося бега худых ног мальчишки — остался лишь слабый плеск воды у причала.

       — Ну что же... — с мрачной решимостью прошептал оставшийся, пристально вглядываясь в темноту и настороженно прислушиваясь к малейшим звукам. — Я защищу тебя, Люци. Чего бы мне это ни стоило.

       Совсем скоро стали различимы человеческие голоса, но было трудно разобрать, о чём именно шёл разговор. Люцифер тихо опустился на землю и, стараясь не издавать ни малейшего шороха, быстро отполз за большие деревянные ящики, столь удачно стоявшие неподалёку, — через несколько секунд он был хоть и в сомнительном, но всё же укрытии. Насколько парень мог уловить, приближались два человека, но, кажется, шли они без определенного направления, а стало быть, его последних передвижений никто не заметил.

       — Где эти двое? — раздался подозрительно знакомый Люциферу баритон. — Мы уже на самой окраине города.

       Он наконец-то мог различить слова по отдельности, однако это также означало и то, что их с Люци преследователи — а это были именно они, парень не сомневался — уже совсем рядом. Беловолосый от всей души пожелал, чтобы его младший друг и названый брат сейчас находился как можно дальше от проклятого Лондона — города, который в эту роковую ночь перестал быть для них пристанищем. Им снова придётся искать новое место, где они могли бы худо-бедно, но вести свою жизнь, ведь теперь уже нет никакой уверенности в том, что их не отыщут ещё раз, если только пожелают. Проклятая власть, проклятые деньги... Они решают слишком многое в преступном Лондоне — это Люцифер знал не понаслышке.

       — Они не могли уйти далеко, — в безмятежной уверенности отвечал второй голос, грубый и охрипший. — Наверняка где-то поблизости затаились.

       Неизвестный чиркнул спичкой.

       — Нашёл время! — негромко, но зло прикрикнул на него первый. — Я тебе за что деньги плачу: чтобы ты стоял тут и неторопливо курил, пока две грязные крысы, которых ты давно уже должен был прикончить, удирают?

       — Не нужно так волноваться, уважаемый граф, расслабьтесь, — невозмутимо ответил ему мужчина. — Я всегда выполняю свою работу, за которую мне платят. К тому же это всего лишь детишки, — криво усмехнулся он.

       — Детишки, говоришь? — яростно прошипел граф. — Да из-за этих «детишек» я едва не угодил на эшафот, если ты вдруг забыл.

       — М-м, то «Апрельское происшествие» и правда было громким, — всё так же безмятежно произнёс его собеседник, делая очередную затяжку. — Но вам больше не о чем беспокоиться, граф: из тех, кто мог бы разболтать о ваших делах, в живых остался только этот так называемый — в определённых кругах, разумеется, — «дьявольский дуэт». И то ненадолго.

       — Очень на это надеюсь, — весьма недвусмысленно ответил ему граф с ноткой нетерпения в голосе.

       — Напрасно вы во мне сомневаетесь, — хмыкнул второй мужчина. — Я наёмник: пока мне платят, любая задача будет выполнена в лучшем виде. Хоть сам Дьявол, хоть его жалкие пародии — мне всё равно, с кем разбираться.

       — Какая самоуверенность, — с нескрываемым раздражением цыкнул обладатель глубокого баритона. — Один раз ты уже дал этим «жалким пародиям» уйти, так что кончай трепаться и приступай к делу. Мне осточертело таскаться за тобой по грязным переулкам.

       — Ну так сидели бы у своего уютного камина, граф. Вовсе не обязательно было присутствовать лично, — насмешливо заметил ему наёмник.

       — Дело слишком важное, — мрачно ответствовал тот. — Эти двое не так просты, и я хочу видеть их смерть собственными глазами.

       Его собеседник в последний раз затянулся и, жестом велев тому оставаться на месте, вышел на причал, после чего выбросил окурок в тёмные воды и произнёс:

       — Что ж, теперь можно и снова за работу.

       Все мышцы Люцифера-старшего напряглись: недавно ранивший его младшего брата мужчина стоял к нему спиной — почти рядом, их разделяло каких-то два-три метра. Парень перехватил нож поудобней.

       «Люци всего тринадцать... — непрестанно мучила его болезненно пульсирующая мысль, полная острого раскаяния и тоскливой горечи. — А он уже втянут в преступный мир. И вот теперь он пострадал. Я должен был... Нет, сейчас не время сожалеть!»

       Отогнав от себя все тяжёлые думы, беловолосый бесшумно покинул своё укрытие, теперь полагаясь лишь на отбрасываемую ящиками тень. Если он сумеет убить графа и наёмника, им с Люци не придётся покидать этот большой город, на многочисленных улицах которого они так легко могли скрыться при необходимости прежде: до того дня, как перешли дорогу этому человеку, обладающему громадным состоянием, влиянием и, главное, связями с теми, кто, как и они сами, живёт на тёмной, неприглядной стороне Лондона, о существовании которой принято молчать. И тогда, если ему только удастся, им не придётся искать новое прибежище, в котором они могли бы чувствовать себя в относительной безопасности. И тогда они не потеряют свою свободу, обретённую семь лет назад. Люцифер не позволит разрушить их с братишкой мир: за него было заплачено слишком много.

       Внутри парня клокотал гнев, яростью разливаясь по венам и обостряя все чувства: всё вокруг будто стало чётче, и даже извечный лондонский туман, казалось, готов был ненадолго отступить. Он сделал несколько неслышных шагов по направлению к мужчине. Тот по-прежнему стоял, зачем-то пристально вглядываясь в едва колышущуюся гладь воды, и не обращал ни на что внимания. Беловолосому это было только на руку: когда расстояние между ними сократилось до полутора метров, он бросился вперёд, намереваясь нанести наёмнику один сокрушительный удар в левую часть поясницы — туда, где располагается почка, — однако мужчина вдруг развернулся, первым сделав резкий выпад. В лунном свете опасно блеснул его изогнутый клинок.

       Не ожидавший столь внезапной атаки парень едва успел уклониться, отпрянув назад и отделавшись лишь лёгким порезом на тыльной стороне правого предплечья.

       — Ну наконец-то показался, — оскалился наёмник жуткой ухмылкой. — В опасные же игры ты влез, парниша, — протянул он, не спеша нападать ещё раз и, по всей видимости, оценивая противника.

       — Не твоё собачье дело, — грубо выплюнул тот, делая намеренно широкий шаг влево, в следующее же мгновение с ходу меняя направление, устремляясь вперёд и нанося мужчине удар уже совершенно с другой стороны.

       Нож его, однако, лишь слегка чиркнул по чужому ребру: противник если и повёлся на его уловку, то слишком быстро сообразил, что к чему, и успел среагировать. Люцифер вновь отпрянул, сохраняя дистанцию и внимательно следя за малейшими движениями оппонента. Тот, криво ухмыльнувшись, сделал резкий выпад вперёд, в мгновение ока меняя хват кинжала с прямого на обратный и намереваясь нанести следующий удар уже по совсем иной траектории, — если увернуться от первого беловолосому не составило особого труда, то второй непременно настиг бы его, если б не чудовищные рефлексы парня: в последний момент он резко присел и ушёл вправо.

       — Забавляться с левшой и впрямь чертовски неудобно, — раздражённо цыкнул наёмник. — Хотя так даже интереснее. Радуйся: ты сможешь развлечь меня перед своей смертью!

       — Сегодня сдохнешь только ты и твой хозяин, — ядовито ответил Люцифер, устремляясь вперёд, внезапно бросаясь мужчине под ноги и нанося ему удар в икроножную мышцу.

       К несчастью, нож парня в последний момент соскользнул: противник, вопреки ожиданиям, был удивлён этому неординарному решению не до такой степени, чтобы можно было атаковать его как вздумается, — в итоге порез вышел несерьёзным, а по лопатке Люцифера успели полоснуть кинжалом.

       «Я недооценил его, — плотно сжав зубы, подумал он. — Нельзя действовать так опрометчиво: он не из тех, кого можно переиграть лишь внезапностью и нестандартностью...»

       — Ой, не зарекайся, парень, — в который раз оскалился его смертельный соперник, быстро возвращая дистанцию между ними и едва заметно морщась от боли. — Смотрю, ты умеешь обращаться с этой штукой, щенок. Вот только у меня-то опыта в таких делах побольше будет.

       Криво ухмыльнувшись во весь рот, наёмник снова атаковал и оставил очередную рану — на сей раз пострадало ребро парня, но, к счастью, вред был причинён исключительно коже: благодаря его просто нечеловеческой скорости реакции удар оказался некритичным, а очередной порез — неглубоким.

       Скрипнув зубами и напомнив себе о том, что где-то в лесу его дожидается раненый братишка, Люцифер выхватил второй нож и снова бросился на мужчину.

       — А ты смог меня удивить, малец, — сплюнув себе под ноги, почти прорычал тот, когда чужой клинок впервые задел его достаточно сильно, и ухмыльнулся, а безумные глаза его сверкнули азартом и тем опасным блеском, какой свойственен охотникам, сознательно избирающим себе цель, способную их убить: всё ради острых ощущений. — Но этого недостаточно.

       Дальше борьба продолжалась молча. Было слышно лишь тяжёлое дыхание обоих противников да изредка скрежет металла. Но тут кинжал в который раз вонзился в тело подростка — тот готов был взвыть от боли, но своего оружия не опустил и слабости не показал: перед взором его так и стояли встревоженные алые глаза, говорящие, что проиграть и погибнуть Люцифер просто не имеет права. Ведь он обещал братишке разобраться со всем и обязательно догнать его.

       Когда парня в очередной раз ранили, он начал понимать, что с каждой секундой его шансы убить своего противника снижаются, тем более что тот превосходил его буквально во всём: рост, телосложение, сила, техника, опыт... Ввязываться в бой при таких вводных данных было чистой воды самоубийством. Люцифер это понимал и потому совершенно не рассчитывал на такую схватку изначально: он надеялся убить противника на месте, думал, что тот не успеет понять, в чём дело, и уж тем более среагировать. В итоге парень просчитался — и просчитался жестоко. Крайне жестоко... Но ведь Люци-старшему просто нельзя погибнуть здесь вот так, нельзя оставить младшего. За свои семнадцать лет он пережил многое: и жестокие ритуалы «очищения» священников, которые на деле были не более чем страшными пытками; и многолетнее непонимание того, почему его считают чудовищем из преисподней и за что так издеваются над ним; и — уже с названым младшим братом — долгие скитания сначала в ближайшем к проклятой церкви городе, а потом и в Лондоне, в который они добирались, как мальчикам казалось тогда, целую вечность; и вынужденное воровство на рынках, и побои там же, когда навык действовать незаметно и быстро, что теперь был доведён до совершенства у обоих, ещё не сформировался; и жуткие восемь дней в работном доме, куда он устроился, как только узнал о его существовании, в надежде начать честную и спокойную жизнь и обеспечить её Люци-младшему, но получил лишь нечеловеческие условия, очередные побои и — впервые в жизни — лихорадку, от которой едва не погиб; и своё первое убийство, совершённое пять лет назад, когда на братишку холодной осенней ночью набросился какой-то пьяный мужик, вдруг начавший обвинять его в родстве с дьяволом; и встречу с Грэмом — тем, кто впоследствии решил развить и использовать в своих целях их «тёмный талант» к незаметному воровству, тем, кто утянул их с мутного дна жизни в куда более мрачные подземные пещеры, в которых могут выжить лишь либо очень сильные и опасные, либо очень незаметные и изворотливые существа... И с честью пройдя через все эти испытания и страдания, свалившиеся на его долю, он всё равно остался жив — так неужели в этот раз смерть всё же настигнет его, а не пройдёт в очередной раз мимо, лишь обдав своим ледяным дыханием и напомнив, что тот ходит по краю?

       «Нет, это было бы совсем уж несправедливо», — хмыкнул про себя Люцифер, в мрачной решимости отгоняя прочь все мысли и готовясь к новой атаке.

       Только вот он никогда не верил в существование справедливости в этом чёртовом мире.

       — Эй-эй, что-то ты меня разочаровываешь, парниша, — издевательски протянул наёмник, когда вновь сумел достать его. — Уже выдохся, м?

       Беловолосый парень сделал очередной резкий выпад и сразу же отскочил на приличное расстояние.

       — Несерьёзно! — во весь рот оскалился мужчина, демонстративно слизывая кровь, выступившую на тыльной стороне его предплечья. — Кстати, а где же твой дружок? — будто намеренно дразня своего противника, с очередной издёвкой спросил он. — Не выдержал лёгкого пореза и помер?

       Люцифер издал тихий рык: при упоминании брата наёмником вся его ярость возросла в несколько раз, и в тот же момент словно открылось второе дыхание. Даже если он сам и не сможет справиться, его братишка ни за что не должен пострадать. Нет, он просто обязан защитить своего младшего, что бы ни случилось этим проклятым вечером.

       — Да, он погиб! Ты убил его! — выкрикнул беловолосый так, чтобы мог слышать и граф, который с началом их поединка поспешил ретироваться куда подальше, но, насколько можно было судить по диалогу, который парень слышал ранее, совсем уходить этот человек не собирался, а значит, всё ещё был где-то рядом.

       — Какое несчастье, — снова жутко ухмыльнулся противник. — Мог бы ещё жить и жить. Нечего было соваться в дела влиятельных взрослых, тогда и не подох бы раньше времени! — И он безумно захохотал, горделиво восхищаясь собой: половина сегодняшней работы, оказывается, была уже выполнена, а когда он прикончит и второго мальчишку, найдёт и предъявит графу тело первого или — что предпочтительнее: меньше мороки — убедит того, что нет причин для беспокойства, потому что парень уже не жилец, — тогда он наконец-то получит полную оплату и отправится на заслуженный отдых: на те деньги, которые были ему обещаны по завершении задания, он сможет свободно и роскошно (по его меркам, конечно) жить, совершенно ни о чём не парясь, по крайней мере месяц, а то и все два.

       Но тут беловолосый нанёс мужчине молниеносный удар в живот — тот и опомниться не успел. В тёмных глазах Люцифера холодным огнём горели безысходность и решимость: единственный путь к братишке лежит через два трупа — наёмника и нанявшего его графа. Иного варианта возвращения их прежней относительно спокойной жизни попросту нет, и парень готов на всё.

      Чтобы убить человека, каким бы он ни был, нужно не так много: может хватить и одного удара — очень точного и достаточно сильного. Пусть Люци-старший и знал это, у него оставалось море сомнений насчёт того, сможет ли он вообще подобраться к противнику настолько близко... По его коже вновь полоснул металл — времени на лишние раздумья не было.

       — Вот же щенок, — прорычал мужчина, схватившись за глубокий порез, из которого мгновенно начала сочиться алая кровь, пропитывая его засаленную коричневую куртку.

       Не мешкая, парень нанёс ему ещё один удар холодным оружием, однако и сам при этом напоролся на неожиданно выставленный нож. Он был на пределе, но он ведь обещал... Обещал братишке догнать его.

       Люцифер вновь бросился на противника, крепко сжимая зубы и не обращая внимания ни на что больше: всё человеческое, включая слабости, он отринул от себя уже давно, когда понял, что ему нет места среди людей, что они его никогда не примут. Брат — вот единственная его родственная душа; только такой же, как он сам, мог понять.

       Дыхание парня сбилось, резаные раны будто огнём жгло; болезненно стуча в висках, каменной глыбой наваливалась усталость, — но остановиться или замешкаться хоть на секунду означало бы погибнуть, а это совершенно недопустимый для него исход. Он просто не может позволить себе опустить руки и сдаться. С тех самых пор, как шесть лет назад он бежал из проклятой церкви и прошёл сквозь тёмный лес не один. С тех самых пор, как он впервые сказал Люци: «Ничего, я разберусь», — и сдержал слово. И всегда сдерживал.

       «Как же давно это было, — вдруг промелькнула у беловолосого странная мысль на самых задворках его сознания, — а помню до мелочей...»

       Тёплое воспоминание — одно из первых совместных с Люци-младшим — уместилось в какие-то считаные секунды, но пронеслось перед тёмными глазами парня, будто наяву:

       Громкое урчание нарушило повисшую между мальчиками тишину, полную робкого счастья: мрачный лес закончился, а впереди лежали дрожащие огни города.

       — Братик, я уже два дня совсем ничего не ел... — смутившись и потупив взгляд, негромко сказал младший, теребя разорванный край своего подобия рубашки.

       «Ну и где же нам здесь достать пищу?» — горестно подумал старший, тоже давно мучаясь от нестерпимого голода, и посмотрел на своего спутника.

       — Ничего, я разберусь, — широко улыбнулся Люцифер, но в голове его зрела мрачная решимость, что со временем стала его частой гостьей.

       Он непременно принесёт поесть — вот что он определил для себя наверняка и уже тогда был готов переступить все мыслимые и немыслимые черты ради благополучия единственного живого существа во всём мире, которое стало ему дорого и близко.

       «Нет, я не умру. Не сегодня», — ставя на кон всё, твёрдо сказал он сам себе и, резко присев, ударил наёмника ножом под колено, глубоко вгоняя лезвие в плоть. Нога мужчины тут же подкосилась, и он мгновенно оказался на земле; раздался протяжный то ли крик, то ли рык, полный боли: подняться он больше не мог.

       Парень быстро выпрямился и с силой резанул противника по горлу, разрывая ярёмную вену и сонную артерию, — тот успел лишь нечленораздельно прохрипеть проклятья всему миру и Лондону в особенности и, кажется, шепнул что-то про «дрянную работу»; впрочем, возможно, последнее только послышалось. От резкого движения в глазах беловолосого всё поплыло, и картинка стала размытой, словно кто-то плеснул воды, а голова начала ощутимо кружиться. Однако у него всё ещё оставалось одно незаконченное дело.

       — Смог... — вдруг севшим голосом прошептал Люцифер, с трудом переводя дыхание.

       Ещё совсем немного продержаться — и они с братом встретятся, и тогда будет уже не столь важно... Но мысль с надеждой на прежнее их скромное счастье оборвалась на полуслове: перед глазами неожиданно и как никогда ярко замаячили такие перспективы, о которых обыкновенно он старался не думать.

       «Нет, если мы продолжим и дальше так жить, то закончим точно так же, как он, — вдруг ясно осознал Люцифер, взглянув в лицо, на котором безобразной посмертной маской застыло выражение страшной боли, безумия и отчаяния. Парень не испытывал ни капли сочувствия по отношению к этому человеку, но на миг увидел в нём собственное будущее и будущее своего брата — и ужаснулся. — Убью этого проклятого графа, догоню Люци, и мы начнём всё заново. Я снова устроюсь в рабочий дом — мне уже не двенадцать: выдержу, — и всё у нас будет хорошо, даже лучше, чем прежде».

       — Люци, — произнёс он едва слышно имя, что всегда придавало сил, — я...

       Раздался выстрел.

       Тело пошатнулось и упало на грязную мостовую, заливая её тёплой кровью.

17.08.2023