2 глава
2 глава
Софья
На следующей день утром мы выехали в аэропорт, где нас ждал самолет первого класса.
Впервые за долгое время все мы так собирались, оживленно болтали и улыбались. Что могло быть прекраснее, когда твои родственники живы, здоровы, все счастливы? Правильно, больше ничего.
Через четыре часа наш самолет приземлился у московского аэропорта. Там нас уже ждали. Обменявшись со всеми объятиями и спросив как поживает каждый из них, я наконец смогла сесть в машину. Со мной сидела Алима и ее младшая сестра, что приехала нас встречать.
Я говорила с младшей, с Аминой, которая была лишь на один год старше меня, а Алима как всегда была занята в телефоне.
С Аминой было приятно говорить, однако Алима для меня была настолько дорога, что было как-то не по себе, когда та часами зависала в телефоне.
— Да что ты там делаешь все время? — ни на шутку обидевшись, задала я вопрос сестре, извлекая из ее рук гаджет.
— Софья! — крикнула та, заставляя меня уронить телефон на полик автомобиля. В ту же секунду я потянулась ее взять, и вдруг донесся мужской голос. Я взяла телефон и поняла, что это было аудио.
— Это еще кто? — вопросила я, пытаясь включить телефон.
— Ну, Софья! — завопила она опять и вырвала телефон из моих рук.
— Неужели?.. — изогнула я бровь в недоумении и взглянула на Амину, та улыбнулась и закивала головой. — Это твой молодой человек.
— О Боже, именно так надо было вам об этом узнать! — закрыла она лицо руками и начала приглушено мычать.
— Ну прости конечно же. Мне не стоило так делать. Но и ты должна понимать, что так нельзя... — начала я и тут же остановилась. Ведь это не мое решение, не я это делаю. Никто из нас не идеален, это исключительно ее решение.
— Она с ним общается уже третий год, Софья, — сказала Амина и засмеялась.
— Третий? А я ничего не знала. Он хотя бы хороший человек? Из какой он семьи? Ты же хорошо знаешь, что в наших семьях ты выйдешь лишь за того, кого выбрали наши отцы. Не позволь ему себя обмануть.
Я будто бы на миг стала взрослой. И мне вправду было тревожно, поскольку боялась что тот может обмануть мою добрую сестренку.
— Обмануть? Меня? Да не волнуйся! Он из состоятельной семьи. Я с ним познакомились в университете Москвы. Думаю, недолго я продержусь после свадьбы братика... — она захихикала своим фирменным смехом.
— Пусть у тебя все будет хорошо. Я тебя очень люблю. Ты же знаешь? Не хочу, чтобы ты была несчастна, — обратилась я к ней искренне, а потом взглянула и на Амину. — тебя тоже. Вы же в курсе?
— Ну коне-е-ечно! — хором ответили те, Алима потянулась за объятьями, а Амина лишь потянула руку, потому что сидела на переднем сидении. К счастью, водитель наш не знал наш родной язык, поэтому волноваться было не о чем.
Проторчав в пробке минут двадцать и обсудив все дела на учебе да и в личной жизни тоже, мы наконец через пол часа доехали до дядиного дома и сошли с машины.
— Да-а-а, ну вот никак не думала, что у тебя на личном фронте пусто! — заверила старшая и, больше не давая мне высказаться, побежала куда-то.
Первым же делом я помолилась и просто легла спать из-за того, что сделать хоть что-то мне не давала Алима.
Проснулась ближе к вечеру и как раз успела к магрибу. Внизу из кухни доносились звонкие говоры женщин, словно из пчелиного улья. Спустившись по лестнице, я встретила на пути Амину, а затем перешагнула порог кухни.
— Ах, Софья, ты так подросла! — свое восхищение не скрывали наши родственники. Смущенного опустив голову, я принялась искать фартук.
«Мне бывает так трудно, когда кто-то замечает меня и делает комплименты...»
— Совсем взрослая. Скоро и замуж можно. Ах, ну когда же мы погуляем и на твоей свадьбе? — не угомонились они, уже когда я со всеми решилась протереть гору тарелки.
— У меня еще Ибрагим должен жениться, — недовольным тоном вмешалась Малика, вставая с дивана и наливая себе в стакан воду.
Всем было привычно то, что она ничего не делает, а лишь сидит.
Несмотря на то, что семья могла просто заказать всю еду в ресторане, мы предпочитали почувствовать все эти эмоции праздника. Очень хотелось устать до отвала ног, приготовить сто разных блюд и лечь спать, словно убитые.
— Боже мой, тетушка, а я?! Кто меня вспомнит? Она-то выйдет, а что мне делать? Мне уже двадцать семь, вспомните меня! — беззаботно и с какой-то непонятной досадой заявила свое Алима.
— Ах ты, шалунишка! Ничуть не стесняешься. Ни то что Софья!
— Софье не двадцать семь...
Алима никак не могла остановиться. Из-за чего я поймала взгляд сестры и произнесла чуть слышно, засмеявшись: «Тебе бы познакомиться с каким-нибудь там парнем из вашего универа, с которым ты могла бы пообщаться года три-четыре...»
— Замолкни, Софья! — живо отозвалась та и подоспела взять нож из моих рук. — Лучше оставь эти тарелки. Давай, пойдем со мной. Надо поговорить.
— О чем? — я забылась что кругом люди.
— Не здесь, — подмигнула мне девушка и, не замечая возмущение женщин, повела в свою комнату.
— Пока не говори про того парня, окей? — сразу же, как только зашли к ней, произнесла Алима и села на свою кровать. Я последовала за ней.
— Прости, не буду.
— Не хочешь узнать о нем поподробнее, фото увидеть там?
— Если я не выгляжу слишком грубой, то, пожалуй, откажусь.
— Ну... Как хочешь.
— Ты же не обиделась?..
— С чего это? Ничуть. Я знаю какая ты, поэтому, нет.
Мы обе молчали, я смотрела в окно, а Алима смотрела в потолок. Вдруг тишина прорвалась:
— Софья, Малика с тобой недобра, да?
— Что? — не сразу спросила я.
— Я же вижу ее холод. А еще... твои руки и лицо, шея. Я вчера заметила у тебя на щеке синяк маленький. Пользовалась бы косметикой побольше, не было б видно, но на совершенно чистом лице... Ты не подумай, что я вмешиваюсь! Я просто очень волнуюсь за тебя. Если что, я тебе помогу, чего бы мне этого не стоило!
— Все хорошо, Алима, не думай об этом. Оставь. Где ты видела, чтобы мачеха была добры с падчерицей? Могло быть хуже, хвала Аллаху, я счастлива.
«Йа Аллах, как же я ей нагло соврала...»
Несчастье - это когда каждую божью ночь ты засыпаешь со слезами на глазах, когда у тебя уже нет такого человек, который обнял бы тебя и утешил бы, когда ты в безвыходной ситуации и тебе никто не поверит. Это когда тошно от себя самой, но ты лицемерно улыбаешься. Вот поэтому я не могу сказать что полностью счастлива. Мое счастье заключается в том, что я родилась мусульманкой и моя вера протягивает мне руку каждый раз, когда я умудряюсь попасть в торнадо или же тонуть в водовороте.
— Надеюсь...
— Да ладно, я пойду лучше, мне надо им помочь. Ты тоже спускайся скорее!
Не дождавшись ответа, я вскочила и вышла за дверь.
Следующий день у нас начался уже в пять утра. Думаю, многие женщины и вовсе не спали, за исключением Малики, Амины, Алимы, несколько других наших родственников и меня, которая проспала два часа.
Силком Алима заставила меня одеться в нарядное платье, несмотря на то, что свадебный кортеж только-только выезжает.
Что Алима, что Амина, они обе были восхитительны в своих нарядах. Несмотря на то, что обе родные сестры, вкус их ничуть не совмещался. Алима была в зеленом облегающем шелковом платье, а Амина - покрытая девушка, потому на ней была белая обая без лишних украшений. Все троя мы вышли из комнаты вместе. Йа Аллах, я конечно же представляла как родственники примерно ведут себя в таких ситуациях, но не настолько, чтобы меня целовали в щеки и одаривали бесконечным количеством комплиментов.
— Идеальная девушка! Жаль, что покойная Тома этого не видит... — произнесла одна из них и взяла меня за руку. Я согласна с тем, что слишком эмоциональный человек, но в этом случае сдержать слезы было практически невозможно.
— Не плачь, моя девочка, — стали утешать они, и лишь Малика осталась в стороне. Хотя какая-то частичка меня хотела, чтобы эта женщина обняла меня и утешила.
Из-за мыслей о прошлом, я еще сильнее начала плакать и наверное, начался тот самый нервный срыв.
— Да что вы тут творите?! — закричала Алима и откуда ни возьмись, вырвала мою ладонь из руки тетушки и увела оттуда с собой.
— Не плачь, Софья, ну не плачь. Я тоже из-за тебя хочу плакать, — пыталась сестра меня успокоить.
Но кто или что же может утешить сердце той, что потеряла единственную любовь всей своей жизни и дальше жила без тепла?
— Ну перестань, заклинаю ради Аллаха.
— Мне трудно, Алима, я не знаю что со мной, но мне трудно д-д-дыша-ать, — я начала задыхаться и просить ингалятор.
— Софья, задыхается! Она умирает! — слышала будто бы сквозь сон, как Алима звала всех. Без сил сидеть, я начала медленно опускаться на бок и закрывать очи.
Какая-то тьма появилась перед глазами и я почувствовала как расслабились мои конечности.
Наверное, я уже лежала на полу, однако разобрать что-то никак не получилось, лишь доносился мужской голос, который скроет сон будто бы просил меня о чем-то:
— Только глаза не закрывай! Слышишь? Не закрывай!
Тотчас в рте был ингалятор, и я начала жадно вдыхать лекарство в легкие. Не знаю сколько прошло времени, но помню, как вцепилась в крепкую мужскую руку и отрывисто дышала. Оглянувшись по сторонам, я заметила, что в этой маленькой комнатке были как мужчины, так и женщины. Обратила взгляд на всех, что стояли очень близко ко мне, это был Ибрагим, Алима, но к сожалению, не Малика и не отец мой, наконец и тот, что держал мой ингалятор и до сих пор глядел на меня взволнованно. Это был тот самый юноша из кафе. Быть может и будущий наш зять, муж Алимы. Мгновенно отпустив его руку, я вскочила с места и, пошатнувшись на месте, однако взялась за руку Ибрагима.
Я ни на кого не смотрела, а лишь держалась за руку брата. Чувствуя на себе взгляды, я желала провалиться сквозь землю, однако не могла.
— Все уже хорошо, Софья, все будет хорошо, — повторял мой брат и гладил по щеке.
— Можете уже отправляться в путь, скоро одиннадцатый час, — произнес один из мужчин, и все постепенно начали выходить из помещения.
Алима взяла меня под руку, а Ибрагим обратился к тому парню высокого роста.
— Спасибо, брат, я в долгу перед тобой.
— Сложная эта болезнь... Я остался без брата из-за этого чертово заболевания.
Вот так я и узнала о нем два факта в те минуты, когда Аллах послал мне этого мужчину как причину, ибо спасти от очередной попытки смерти.
— Да помилует его Аллах, — опустил голову Ибрагим. «Аминь.» — присоединились и я, и Алима.
Мужчина кинул устройство на постель и, засунув руки в карманы, коротко засмеялся.
— Что ж, самое худшее позади. Давайте уже привезем невестку домой. Небось, заждалась уже.
— Согласен на все сто. И да, Софья, Алима, поедем с нами, — вопросил Ибрагим нас. Я понимала как хотелось бы участвовать в этом Алима, оставив младшую сестру дома.
— Если я вдруг потеряю сознание в машине, то все будет крайне плохо, так что, Алима, езжай с братом, я останусь дома и буду вас ждать тут.
— Ну не-ет, так нельзя. На тот случай, если потеряешь сознание, есть Хаким.
— Да-да, он прав. Если едим, то только вместе, — поддержала Алима, и я смирилась.
С одной стороны мне хотелось повеселиться, поехать с ними, какая-то частичка души была «за», но с другой стороны, я хотела чтобы те побыстрее покинули покои и наконец оставили меня одну.
Моим желаниям нельзя было сбыться, потому я сидела рядом с Алимой, в роскошно-украшенной машине Хакима, схватившись за то сиденье, на котором сидел Ибрагим.
В тот день Хаким был сдержанным в скорости. Включив национальную песню на максимальную громкость, они с Ибрагимом и с Алимой громко смеялись, балдели от того, как машина может дрифтить там, где это (по их мнению) невозможно, дразнили меня тем, что я для них слишком стара. Отчасти, лишь Ибрагим и Алима, Хаким же лишь иногда глядел на мое лицо через зеркало заднего вида встревоженным взглядом. Устыдившись своего поведения на свадьбе брата, на обратной дороге я наконец смогла раскрепоститься и присоединилась к радостной группе в машине.
Мы остановились у заправочной станции и со всеми остальными вывели невесту на ловзар* (инг. дословный перевод - «игра», но в данной ситуации ловзар - лезгинка. На Кавказе привыкли называть его танцем орла и лебедя).
Я, Алима, Ибрагим и Хаким держались вместе, хлопая в ладоши. Брат внезапно куда-то отошел, и через минуту Алиму пригласили на танец. С радостью та выскочила и начала плавно разводить руками, держа голову вверх, а спину — ровно. Парень, что танцевал с ней, вышел из круга и туда зашел наш Хаким. Хваля Алиму за скромный танец, я глядела лишь на нее, но тут внезапно все начали восклицать мое имя. Повернувшись туда, где танцуют, я обнаружила, что меня ждет мой спаситель.
— Выходи давай, Софья, ну давай! — увещевала Алима, пытаясь меня выбросить в круг.
— Это же твой жених, как ты можешь так? — без улыбки задала я ей вопрос, удивляясь ее поведению рядом с тем, который практически скоро станет ее супругом.
— Что ты несешь? — рассмеялась она лишь и одним рывком выбросила меня к тому, который был готов поддержать меня в данном танце.
Я хотела обратно вернуться на место, но быстро перебираясь на длинных ногах, Хаким настал меня и, взяв подходящую позу рук, которая вправду напоминает два крыла орла, навис надо мной. Мое сердце пропустило удар и вдруг быстро начало биться, заставляя меня чего-то испугаться.
Парни начали свистеть и еще сильнее хлопать, от безвыходности, я встала на носочки и, расправив руки по обе стороны, пошла вперед, не поднимая их слишком вверх и отдаляясь от партнера. Однако парень рядом был неугомон. Он всегда успевал меня загонять в угол. Неверное, этот танец длился всего минуту, но для меня это была мука во сто века. После последнего разворота, я надеялась, что смогу оттуда сбежать к нашей машине, поэтому закружилась, чуть подняв руки и в мгновение ока моего стана чуть не коснулась мужская рука, что успела схватить свой головной убор из другой парной ладони. Сердце опять пропустило такт, и я невольно улыбнулась. Зрители начали оживленно аплодировать нам, а я, покраснев, пошла к той стороне, откуда вышла, еле расшифровывая комплименты не только танцу, ну и моим глазам.
— Ты такая красивая, а твои глаза светятся! — не давая мне пропуска, заключила милая девушка чуть выше меня.
Я теребила свое белое платье пальцами, опустив голову вниз. В то время моей внутренней эго, в каком-то смысле, понравилось внимание, и я вправду поверила в то, что очень красива, однако вовремя осознала, что не могу это принять, несмотря на то, что Всевышний говорит, что создал нас в прекрасном облике.
— А танец ваш был такой приятный, словно белая лебедь и горный орел, — заключила вторая, и я съежилась, неистово молясь, чтобы это не видел мой брат.