Глава 4 Песня, которую никто не услышит
Ночью мне приснился сон. Я стояла посреди огромного поля подсолнухов. Цветы простирались до горизонта, колышась под ветром, словно море.
Где-то вдалеке играла музыка. Это была странная мелодия, знакомая, но неуловимая, как воспоминание о детстве. Я шла вперёд, пытаясь найти источник звука, но чем ближе подходила, тем тише становилась музыка.
Проснулась с ощущением, что потеряла что-то важное.
На работе цифры снова превращались в рутину. Я машинально расставляла их в правильном порядке, как человек, который строит мост, не зная, что находится по ту сторону реки.
В один из дней я отправилась на городской рынок. Там всегда было шумно, запах специй и жареной рыбы наполнял воздух.
Я увидела женщину, которая продавала бумажных журавлей. Они были сложены с такой тщательностью, что казались живыми. Я купила одного — белого, с тонкими чёрными линиями на крыльях.
Женщина сказала: — Это журавль надежды. Он носит мечты туда, где они могут сбыться.
Я улыбнулась и кивнула, хотя не поверила её словам. Мечты — это то, что я оставила позади вместе с той частью себя, которая умела любить.
Но в ту ночь я поставила журавля на подоконник, и он казался живым, как будто и вправду ждал ветра, чтобы улететь.
Работа всегда была моей тихой гаванью. Не в том смысле, что она приносила радость или удовлетворение, а в том, что её холодная, упорядоченная природа отодвигала мои мысли на второй план.
В этот день я зашла в офис рано. Утро было серым, город просыпался лениво, как будто не мог решить, стоит ли ему начинать новый день. Я включила настольную лампу, выложила на стол файлы. Белые папки с отчётами были разложены ровными стопками, и каждая из них хранила свой собственный хаос, тщательно замаскированный под порядок.
Мне нужно было изучить финансы небольшого предприятия. Производство чего-то банального — упаковки для пищевых продуктов. Рутину этой работы нельзя было назвать захватывающей, но я ценила её прямолинейность. Цифры не лгут. В отличие от людей.
Документы пришли в электронном виде: огромные таблицы, которые нужно было проверять построчно. Искать пропущенные суммы, нестыковки, подозрительные операции. Когда я углубилась в анализ, телефон вдруг зазвонил.
— Харуми-сан, — затараторил руководитель, — завтра вам нужно выехать на проверку в головной офис клиента. Управляющий настаивает на личной встрече.
Это был стандартный запрос. Но что-то в голосе руководителя, в его нотках напряжения, заставило меня насторожиться.
— Хорошо, — ответила я улыбнувшись зачем-то. И всё же в уголке сознания завелось тревожное предчувствие.
На следующий день я поехала в офис компании. Город промок под дождём, словно окунулся в вечную осень. Здание предприятия оказалось безликим: стекло, бетон и сталь. Мои туфли слегка поскользнулись на мокрой плитке, когда я вошла внутрь.
— Управляющий ждёт вас, — сказала секретарша, улыбаясь мне, как будто пыталась разрядить атмосферу.
Он сидел за большим столом в конференц-зале. Едва я вошла, как мир передо мной словно раздвинулся и тут же сжался до одного момента.
Хирото.
Нет, конечно, это был не он. Этому мужчине казалось чуть меньше 27, у него были точеные скулы, а взгляд — тяжелее и серьёзнее. Но что-то — какая-то неуловимая черта в выражении лица, в том, как он пригладил волосы рукой, как склонил голову при приветствии — заставило моё сердце замереть.
— Харуми-сан, приятно познакомиться. Я Масаюки.
Его голос, глубокий и спокойный, ударил меня, как волна. Я почувствовала, как пальцы слегка дрожат, когда я пожала его руку.
Мы начали говорить о цифрах. О несоответствиях, которые я нашла в отчётах. О том, что нужно исправить. Каждый его жест, каждое слово вызывали во мне болезненные воспоминания о нем. О том, как он любил шутить, как мы спорили о книгах, как он улыбался мне, держа чашку кофе.
Я пыталась сосредоточиться. Уходила в цифры, как в кокон.
— Вы так спокойны, — вдруг сказал Масаюки. — Удивительно. Многие аудиторы приходят и начинают давить. А вы, кажется, отстранены.
— Работа требует объективности, — ответила я, стараясь звучать нейтрально.
Он улыбнулся. И эта улыбка была слишком похожа на улыбку Хирото.
Вернувшись домой, я долго сидела на диване, уставившись на стену. Моя голова гудела от усталости, но не от работы. Я будто перенеслась на пять лет назад, в ту осень, когда всё ещё казалось возможным.
Ты ушёл так неожиданно, что я даже не успела спросить «почему». Всё, что осталось, — это его образ, замерший где-то в моей памяти, как фотография, забытая в кармане старого пальто.
И теперь появился Масаюки. Он был лишь человеком, которого я встретила по работе. Это не могло быть важным. И всё же он был как призрак из прошлого, как будто мир решил испытать меня.
Ночью я открыла ноутбук и снова посмотрела его досье. Всё казалось обычным — образование, карьерный путь, возраст. Но я искала не цифры. Я искала объяснение своему беспокойству.
В офисе предприятия меня ждала новая встреча с Масаюки. Я погрузилась в свои записи, отчаянно стараясь выглядеть уверенной. Мы обсуждали финансовые потоки, незадекларированные сделки и налоговые вычеты. Но каждая фраза, каждый взгляд заставляли меня чувствовать себя маленькой девочкой, которая не может отпустить того, кто давно ушёл.
— Вам правда нравится ваша работа? — вдруг спросил он, перебивая мои объяснения.
— Работа — это порядок, — ответила я. — Она даёт мне ясность.
— Но порядок ведь иногда бывает обманчивым, верно? Цифры могут скрывать нечто большее.
Я не ответила.
Возможно, он был прав. Моя работа всегда казалась мне защитой от хаоса. Но что, если за этими числами скрывалось моё собственное желание прятаться от того, что я чувствовала?
Когда я вернулась в кофейню, мне вдруг показалось, что я стала частью чужой жизни, словно я больше не принадлежу себе.
Каждый раз, встречая Масаюки, я чувствовала, как границы между прошлым и настоящим размываются. Может, я просто проецировала свои воспоминания на него. Может, я искала в нём Хирото, чтобы, наконец, понять, почему я застряла в этой временной петле.
Или, может, это была моя возможность выбраться из неё.
Я смотрела на чай, как на отражение своей жизни. Оно было мутным и тихим. Но в глубине всё ещё теплилась мысль: может, в этой рутине есть что-то большее, чем я вижу.