Глава 8. Грязь под ногтями аристократов
Утро было серым, будто пепел лёг на небеса. Над замком висела неподвижная мгла, и лишь звон колокольцев в коридорах оживлял хладную тишину. Лиор, древний и тяжёлый, просыпался медленно. Слуги сновали по галереям, словно муравьи — с тряпками, ведрами, свёртками. Кто-то нес мёд в кухню, кто-то — сушёные лепестки роз в купальни. Всё текло как обычно, но над коридорами висело нечто невидимое, едва уловимое — будто буря затаилась за каменными стенами.
В покои Эллы вошла Фрида — служанка, с которой они когда-то вместе натирали серебро и мели лестницы. Девушка застыла у порога, сжимая в руках стопку полотенец, будто не верила глазам.
— Да будь ты проклята, Элла, — прошептала она, глядя на широкое ложе, на камин с резным венцом, на тяжёлые шторы с вышивкой грифонов. — Как... как ты сюда попала?
— Не проклинай, — спокойно ответила Элла, поворачиваясь к ней. — Я и сама ещё не понимаю, что происходит. Мне велели жить здесь. Лорд... решил, что я должна быть ближе ко двору.
Фрида села на краешек скамьи, будто ноги её предали.
— А слуги теперь... тебе подчиняются? Мы?
— Не знаю. Но думаю, да.
Фрида оторопело сглотнула. С её лица исчезло прежнее тепло. Осталась только зависть, да страх.
— Мне велено тебя одеть, — буркнула она и порылась в сундуке. — Вон то... надень. Сапфировое. Его ещё прошлой весной прислали из Кордерии.
Платье, которое она вытащила, было роскошью, какой Элла не касалась даже в снах: тонкий тёмно-синий бархат, отливающий почти чёрным, шнуровка из серебра, ворот — высокий, с жемчужными нитями, и длинные рукава, расшитые символами древних домов. В подоле переливались сапфиры, как замёрзшие слёзы.
— Я не могу носить это, — выдохнула Элла, глядя на ткань, как на яд. — Это платье не для меня.
— Теперь можешь, — отрезала Фрида и кивнула. — Раздевайся.
Элла послушно сняла с себя старую серую рубаху, отброшенную в угол. Холодный воздух замка коснулся её кожи. И вдруг — без стука, без зова — дверь распахнулась.
— Чёрт побери, — выдохнул Ашер, замирая на пороге. Его глаза резко вспыхнули. — Прости... я... — Он резко отвернулся, захлопнул дверь и, за ней, не видя Эллу, продолжил: — Меня поставили рыцарем к тебе. Теперь я... твой защитник, что бы это ни значило. С сегодняшнего дня. Хотел сказать это, а не... Эм. Да будь оно всё проклято.
Элла, краснея, натянула на себя нижнюю сорочку. Она усмехнулась и подошла к двери, распахнув её.
— Ты мог бы хотя бы постучать, — холодно бросила она.
Ашер стоял, глядя в пол.
— Ты будешь на ужине. Сегодня прибудут аристократы. Лорд... хочет показать, что ты не просто девчонка из кухни. Он сам посадит тебя рядом.
— Что? — прошептала Элла. — Зачем?
— Без понятия. Но приготовься. До вечера осталось не так много.
Он развернулся, уходя. Но в дверях остановился.
— И да... — его голос стал тише. — Глаза у тебя были гордые. Даже тогда, когда ты стояла голая.
Дверь закрылась. Элла замерла, обратившись в камень.
На другом конце королевства, в старом охотничьем доме, Летиция Грей стояла у зеркала. На ней было платье из тонкого молочного шёлка, с узором лилий и ласточек — как у аристократок Лиора. В волосах — украшение, украденное у мачехи. На лице — маска из кружев.
— Если он зовёт весь род, — прошептала она, — значит, пора явиться. И узнать, что они скрывают.
За спиной мелькнула тень. Кто-то наблюдал.
Тем временем, Торн Мэйр, мрачный, закутанный в плащ, шёл через пыльную дорогу, ведущую к Лиору. Его пригласили на ужин — благодарность за помощь при зачистке северного тракта. Но в груди у него билось лишь одно — вина. Он надеялся увидеть кого-то из прошлого. Или, быть может, взглянуть в глаза тем, кто виновен больше, чем он.
К вечеру небо почернело, будто кто-то разлил чернила над башнями. Тучи висели низко, и воздух дрожал от предчувствия. Слуги метались, зажигая факелы, натирая серебро, проверяя подносы. На кухне пахло мясом, вином, сожжённым сахаром. Всё должно быть безупречно — такова была воля Лорда Гаррена.
Элла стояла у окна, одетая в сапфировое платье. Оно сидело идеально — подчёркивало тонкую талию и высокие скулы. Глаза её были тёмными, настороженными. Её отражение в стекле было чужим. В тусклом стекле она видела не себя, а куклу. Украшение. Маску.
Вы готовы? — спросил Ашер, появившись у двери. Он был облачён в парадную чёрную тунику с серебряной вышивкой, меч за плечом. — Лорд ждёт.
Элла кивнула и прошла мимо него. Её шаги были лёгкими, но внутри всё дрожало. Она не понимала, зачем Гаррен делает это. Но знала — отказа он не терпит.
Внизу грохнули тяжёлые створки ворот. Один за другим во двор въезжали кареты. Колёса скрипели по мокрому камню. Лошади были в золочёной сбруе, а сами повозки — красного дерева, с гербами, которые Элла не узнавала. У каждой кареты был свой пахарь, свой слуга, свой страж.
Из первой вышла женщина лет пятидесяти с лицом, похожим на маску. Следом — юноша в багряных перчатках. Потом — целая семья с тремя девицами в одинаковых платьях, шуршащих, как крылья мотыльков. Они смеялись звонко, как колокольчики, не зная, что стены Лиора слышали стоны куда громче.
Элла наблюдала это с балкона. Слева от неё стоял Ашер, тихий, почти незаметный. Он взглянул на неё и сказал:
— Всё это — только декорации. Здесь правда прячется в подвалах. Запомни это, Элла.
Она не ответила. Но запомнила.
В трапезной уже горели все канделябры. Столы были накрыты шёлковыми скатертями, золотые тарелки блестели в огне свечей. За главным столом было приготовлено два трона — один для Лорда Гаррена, второй — для неизвестной.
Когда Элла вошла, её взгляд поймал враждебный блеск глаз. Госпожа Мэдис сидела далеко от трона, в чёрном, словно в трауре. Её рот сжался в тонкую нитку.
— Миледи, — прошептали в зале, когда Элла прошла к трону. Ашер проводил её взглядом, но остался у стены. Его рука лежала на эфесе меча.
Лорд Гаррен улыбнулся и поднялся:
— Друзья мои! Я рад приветствовать вас в стенах Лиора. Без вас, без вашей помощи десять лет назад... Я не был бы тем, кто я есть. За это — мой тост.
Он поднял кубок. Вино в нём пылало, как кровь.
Толпа загудела, бокалы сошлись в звоне. Все смеялись, хвалили друг друга, вспоминали победу. Все — кроме четырёх. Элла, Летиция, Ашер и Торн. Они не знали друг друга. И не узнали бы, даже взглянув в глаза. Но все четверо в тот миг бросили одинаковый взгляд на Лорда Гаррена — тяжёлый, тёмный, пронизывающий.
Элла повернулась. Напротив неё, через стол, сидела девушка в маске. Белая кружевная вуаль скрывала лицо, но глаза были ясны — серые, блестящие. Она не отрывала взгляда от Эллы. Летиция Грей молчала, но в её взгляде было больше слов, чем в любом приветствии.
Элла потянулась за кубком, будто машинально, но взгляд её был прикован к девушке в маске. В груди сжималось чувство: это не просто гостья. Что-то в её осанке, в холодной неподвижности пальцев, в том, как она держала ложку, — напоминало прошлое. Не её — чужое, мёртвое, но близкое.
— Миледи Элла, — проронил мужчина слева, поднеся ей блюдо с мясом. Она кивнула в ответ, но руки дрожали. Её подруга-служанка, теперь ставшая прислугой при «госпоже», подавала вино, не сводя с неё глаз. Элла заметила, как она отвернулась и вытерла лицо — от обиды или слёз.
За длинным столом стояли смех и вино, но между свечами и пылающим очагом прятались слова, которые никто не произносил вслух. Лорд Гаррен иногда косился на Эллу. Его глаза блестели, как у человека, который почти достиг своей цели.
— Ты всё ещё играешь? — прошептал голос справа. Это был Ашер, подошедший к ней ближе. Он стоял у её спинки, притворно охраняя.
— А ты? — ответила она, не поворачивая головы.
Он усмехнулся.
— В этой игре нас всех однажды сожрут.
Торн стоял в тени ближе к дверям. Его не пригласили к главному столу, но дали место среди охраны, как знак благодарности за «верную службу». Он был одет в чужую тунику, чистую, но не по нему. Он выглядел не как наёмник, а как призрак. И среди этого света, золота и вина — он был единственным, кто в мыслях шептал мёртвым.
Летиция подняла бокал, но не пила. Губы её не коснулись хрусталя. Она смотрела на Эллу, потом — на Лорда, потом — на госпожу Мэдис. Она знала, кто здесь враг. Осталось выяснить — кто притворяется союзником.
Музыканты начали играть. Мелодия лилась тускло и тонко, как кровь из пореза. Танец начался. Пары закружились. Эллу, по воле лорда, пригласил на первый танец один из молодых аристократов — высокомерный, с пустыми глазами.
Ашер остался у стены. Его глаза следили за каждым шагом Эллы. Когда она по ошибке запуталась в юбках, аристократ резко сжал её руку. Ашер дёрнулся вперёд, но остановился. Ему нельзя. Он лишь рыцарь. Он не имеет права.
— Она не умеет танцевать, — пробормотал кто-то за его спиной.
— Она не из таких. —
— Из каких? —
— Из тех, кто жил в грязи, а теперь сидит рядом с лордом. Это как вытащить червя из болота и посадить его в золотую чашу.
И в этот момент — резкий звон. Один из бокалов упал и разбился. Все обернулись. Лорд Гаррен встал, подняв руку.
— Довольно. Пора к вину. И к вопросам, — его голос был громок и глубок.
— Сегодня... я объявлю то, чего вы не ждёте.