7
Глаза Вики сначала расширились от удивления, а потом сузились от ненависти. Должно быть она всё ещё была зла на Себа, который чуть не сломал ей руку. Не могу в этом её осуждать.
— Вы, — процедила Вика.
— Мы! — ответил Себ и обезоруживающе улыбнулся, — но мы пришли не к тебе.
— Да, уж я надеюсь, — ответила она очень холодно, — к себе я бы вас и не впустила.
Я не могла произнести ни слова. Значит Вика всё-таки как-то напрямую связана с ведьмой. И значит она... абсолютно целенаправленно отдала мне этот проклятый батончик. Мне стало нехорошо. Травля травлей, но она действительно, без шуток и каких-то недопонятостей хочет меня убить.
Мой взгляд упал за спину Вике. Там была вешалка для одежды. Ярким пятном на ней выделялся розовый берет. Тот самый, что был на фотографии трёх ведьм. И я вспомнила где я видела его ещё. Вчера, когда мы только пришли в дом Кузьмича. Та старушка, которая... ну, конечно же... она шла в квартиру к покойной Наталье Прокофьевне, другой ведьме.
— Мы пришли к твоей бабушке, — сказал Себ.
И вся картина встала на свои места. Вот откуда Вика взяла шоколадки. Наверняка украла их, чтобы отравить тех, кого она ненавидит. Но в курсе ли бабушка-ведьма?
— Она говорила, что вы придёте, — всё также холодно произнесла Вика.
Значит в курсе.
Вика ещё раз смерила нас убийственным взглядом и ушла вглубь квартиры. В дальней комнате кто-то заговорил, но было не понятно что произносили. Наконец к нам навстречу вышла старушка. Полненькая, низенькая, она выглядела как идеальная бабушка с картинки, с седыми волосами заплетенными в пучок и небольшими очками, поверх которых она смотрела улыбчивыми глазами.
— Пришли, котики? — сказала нам ведьма, — Ну, проходите, проходите. Меня Маргарита Николаевна зовут.
Себ улыбнулся ей в ответ, но ничего не сказал. Я молчала, потому что не знала, что говорить. Мне было страшно. Настоящая ведьма. Вот тут, прямо передо мной, не на картинке или фотографии, а здесь, провожает нас на кухню.
Кухня была гораздо более ведьмовской, чем у других ведьм в квартирах. Комнату освещала неяркая теплая лампа с потолка. Через всю кухню была натянута бельевая веревка, только вместо вещей там были подвешены пучки сухих трав. На полках стояли банки и контейнеры, в которых было что-то насыпано. В полутьме не было понятно, что это: гречка или глаза тритона. В некоторых банках, казалось, что-то шевелилось. На холодильнике, под магнитом в виде кота-баяниста, висели деревяшки с вырезанными узорами — очевидно, обереги. А на плите стояла видавшая виды закопченная кастрюля, которую можно было принять за ведьмовской котёл. Кто знает, как она на самом деле использовалась.
— Чаёчек будете? — сказала Маргарита Николаевна, указывая нам на стулья.
— Ничего не пей и ничего не ешь, — Себ посмотрел на меня, усаживаясь на указанное место.
Как будто я собиралась.
Несмотря на видимый отказ старушка повернулась к нам спиной и загремела посудой. Не было видно что она делает, но судя по всему она действительно заваривала чай. Мне всё ещё с трудом верилось, что она — бабушка Вики.
— Вот зря вы так. Чаёк у меня первосортный. Все травушки сама собирала, — ведьма повернулась к нам. По кухне разливался аромат свежезаваренного травяного чая. — А то можете пирожков покушать.
Она указала на стол, где стояло блюда с несколькими пирожками. Себ проигнорировал слова ведьмы.
Лампа под потолком тихо покачивалась, и тени развешанных трав будто сплетались в руны.
— Ну, тогда рассказывайте, зачем пожаловали, — сказала ведьма.
— Да вот девочка оказалась проклята вашими стараниями, — очень буднично произнёс Себ, указывая на меня. — Что делать будем?
Старушка мельком взглянула на меня.
— Да, сильная порча, знаю, — кивнула она. — И сделать ничегошеньки не могу.
— Вы же знаете правила, Маргарита Николаевна, — сказал Себ. — Там ведь не только эта девочка. Там много школьников. Может уже кто-то погиб. Зачем всё это?
Мне всё ещё было страшно, но я отметила, что имя ведьмы Себ запомнил. До чего же избирательная память.
— Никто ещё не помер, — ведьма мягко нам улыбнулась, — а касаемо зачем всё это... Котики, вам этого знать не положено.
Себ открыл было рот, чтобы ответить старушке, но она сделала резкий жест рукой, и он захлопнул рот.
— Это ведьмины дела. И в них лезть могут только другие ведьмы. А вот вы кто, котики? — она посмотрела на нас. — Школьница с порчей, одной ногой в могиле, и... — старушка пристально вгляделась в Себа, — не знаю кто ты, но тебе явно не место здесь. Ни на моей кухне, ни на земле вообще. Поэтому, котики, мне очень жаль, но вам надобно идти. Вы сунули свои любопытные носики туда, куда совать их совершенно не стоило. И скажите спасибо, что душу Богу отдаст сегодня только она, а не вы оба. Ведьмы играют в свои игры веками, и вы в них — ни пешки, ни зрители. Вы мусор, который сметают первым же порывом ветра. Уходите. И, если хоть капля ума у вас есть, не возвращайтесь.
В её словах был резон. Мы действительно сунулись туда куда не следовало. Не знаю, кто такой Себ, но я уж точно не было той, кто будет мешать ведьмам. Я же простая школьница, ничем не выделяющаяся... и вдруг почему-то решила, что помогу какому-то рыжему незнакомцу искать каких-то ведьм. Когда надо было просто сдаться и отдаться на волю судьбы. А если мы продолжим своё бесполезное барахтанье, то умру не только я, но ещё и Себа утащу за собой. А мне этого совсем не хотелось.
Я посмотрела на Себа. Он опустил голову, словно ему было стыдно за что-то. Вероятно, он осознал то же, что и я. Что мы ввязались во взрослые игры, которые нам совсем не по зубам. Будто в подтверждение моих мыслей, он поднялся со стула и посмотрел на меня. Его глаза были пустыми и словно безжизненными.
— Пойдём, — глухо сказал он. — Она права.
Ведьма проводила нас до двери.
— Не поминайте лихом, котики. Жаль, что вы попали во всё это, но такова жизнь. Кто-то здесь, а кто-то там. Простите бабушку, — она немного печально улыбнулась нам. А потом дверь за нашими спинами закрылась.
На этой темной и душной лестничной клетке стало ещё темнее.
— Жалко, что так вышло... — пробормотала я. — Но мы же старались... Хотя бы попытались...
Слова застряли у меня в горле, а на глазах навернулись слёзы. Мне вдруг так сильно не захотелось умирать. Ещё столько всего впереди. Было. А теперь всё... не будет больше. Ни новых знакомств, ни мамы, ни ночного неба, ни вкусных леденцов с шипучкой, ни мурчания кота, ни утреннего будильника. Ничего. Я всхлипнула.
— Какого лешего?! — вдруг воскликнул Себ.
Я посмотрела на него. Взгляд его больше не был пустым, напротив, его желтые глаза сверкали и были ярче обычного.
— Это я таким стал или она настолько хороша? — спросил Себ в пустоту.
Я быстро вытерла слёзы.
— Ты о чём вообще? — спросила я.
— Да я про этот дурацкий травяной чай! — снова воскликнул он. — Я ведь почуял белену! И почему я ничего не сделал?
— Не понимаю, — пролепетала я.
— Она заварила свои травы, — Себ размахивал руками, будто гигантская мельница, — которые размягчили нам мозги и сделали чертовски восприимчивыми. А потом начала лить нам в уши свои глупости! Про ведьмины дела чего-то, про то что ты меня убьёшь. Дурь какая-то. Действительно мощная у тебя порча.
Я совсем не поняла, при чём тут моя порча, но про травы я всё вдруг осознала. Действительно, а с чего бы вдруг у меня возникли такие упаднические мысли? С чего это вдруг я сдалась и подумала, что Себ тоже сдался?
— А теперь самый важный вопрос, — эксперт вдруг снова расплылся в своей самодовольной ухмылке, — ты заметила её странное поведение на кухне?
Признаться, я ничего на кухне не заметила, потому что была сильно напугана в присутствии настоящей ведьмы, а потом попала под действие трав.
— Ну как же, это же так очевидно! — ухмылка Себа стала ещё больше чем обычно. — Она же не прикоснулась ни к одному предмету, а когда заваривала свой дурманящий настой, то отвернулась от нас. А знаешь почему?
Я замотала головой. При всём своём желании я понятия не имела к какому выводу пришёл Себ.
— Её там не было! Ведьма была не настоящая. Всего лишь иллюзия!
— Как лес? — спросила я.
— Вообще не то, — отмахнулся Себ. — Там был кто-то другой под мороком ведьмы. И это была та самая четвертая ведьма. Настоящая!
Эксперт захохотал на весь подъезд.
— Поймал! Я знал, что она где-то проколется! Я чертовски хорош.
Я пока не могла разделить его радости да и того, что он был "чертовски хорош". Не он же сам вывел эту ведьму на чистую воду, а она просто где-то ошиблась. У кого-то было слишком большое самомнение. Чертовски большое.
— Ну, теперь остался завершающий штрих, — сказал Себ, развернулся на месте и снова позвонил в дверь ведьминой квартиры.