Глава 21. Фабио
Когда я приехал на один из наших складов, который использовался как нарколаборатория, воздух был пропитан удушающим запахом гари и химикатов, проникавшим глубоко в лёгкие. Повсюду мелькали синие мигалки и сновали копы в бронежилетах, подобно стае хищных птиц, готовых разорвать на части свою добычу.
И в центре этого хаоса возвышался ублюдок, работающий с Гретой. Его отвратительная физиономия была искривлена самодовольной ухмылкой. Его глаза – холодные, пустые, как болотная вода – безжалостно скользили по людям Скварчалупи, которых его подчинённые тащили, как скот на убой. Он стоял там, словно хозяин положения, уверенный в своей безнаказанности. Но скоро, это выражение лица исчезнет с его рожи, уступив место боли и страху.
Я сжал рукоять пистолета так сильно, что побелели костяшки пальцев. Внутри меня бушевал шторм, но не из эмоций, а из холодного расчёта. Ярость, ненависть, жажда возмездия – всё это лишь топливо для машины, которая была во мне. Этот ублюдок посмел посягнуть на мою территорию. Никто не может бросить мне вызов и остаться в живых.
– Дон, какой приказ? – спросил Амадео, когда мы все вышли из своих машин.
Я осмотрелся вокруг, отмечая более двадцати полицейских с оружием, направленными в нашу сторону. Они немного превосходили нас численностью, но для нас это никогда не было проблемой. Пока копы просиживают свои задницы в кабинетах, мы постоянно в состоянии повышенной готовности, потому что любой день может быть последним и нам нечего терять. Мы дерёмся и убиваем так, будто это тот самый момент.
Я переглянулся со своим консильери, и он, как всегда, зная, о чём я думаю, довольно ухмыльнулся. Холодная, жестокая усмешка исказила мои губы.
– Как обычно, убрать всех свидетелей. – наконец ответил я. – Тем, кто не захочет сотрудничать, цементные ботинки, и тела выбросить в Орето.
Я на мгновение замолчал, позволив себе насладиться вкусом крови в своих жилах, чувствуя, как жажда возмездия разрывает меня изнутри. Медленно я повернулся в сторону ублюдка в гипсе, который наблюдал за мной с выгнутой бровью, словно молча спрашивая: «И что ты сделаешь?»
– Его... – я указал на Лаззаро жестом. – Он мне нужен живым. Я хочу, чтобы вы доставили его на утилизацию.
– О да-а-а-а, чёрт возьми! – довольно ухмыльнулся Вин, зная, что этого ублюдка ждёт медленная и мучительная смерть, полная боли и страданий. – А ты кровожаден, мой друг!
Я хмыкнул и, сняв предохранитель со своего пистолета, сделал шаг вперёд, чувствуя, как жажда мести пульсирует в венах, отравляя каждую клетку моего тела. Холодный металл в ладони придавал уверенности, словно он был продолжением моей собственной руки.
– Я даю тебе единственный шанс отпустить людей и уйти отсюда на своих ногах. – произнёс я спокойно.
– Нет, спасибо. – с самодовольной ухмылкой хмыкнул Серра, совершенно не догадываясь, что это была его самая большая ошибка. – Может быть, сейчас я не могу надеть на тебя наручники, но это только вопрос времени, Нери! Скоро мы придём за твоей головой, и тебе уже никто не поможет!
Его слова, полные самодовольства и презрения, разожгли во мне яростное пламя, которое уже невозможно было потушить. Губы искривились в жестокой усмешке.
– Ну ты сделал свой выбор! – произнёс я, и, прежде чем он успел среагировать, я быстро нацелил на него свой пистолет и спустил курок, прицелившись ему в ногу. Звук выстрела, словно раскат грома, разорвал оглушительную тишину, эхом отдаваясь в моих ушах.
Серра завопил от боли, схватившись за простреленную конечность, и в следующее мгновение начался самый настоящий ад. Но в отличие от трусливых копов, это был наш дом, и мы купались в этом хаосе, как грёбаные демоны, наслаждаясь кровью, криками, болью и запахом пороха. Эта вакханалия разрушения и смерти была нашей стихией, в которой мы чувствовали себя в полной безопасности.
Я наблюдал, как мои люди расправляются с полицейскими, не испытывая ни капли сожаления или страха. Они знали, что я прикрою их спины, потому что в этом мире, полном предательства и жестокости, верность была самым ценным качеством. А я всегда вознаграждаю тех, кто предан мне до конца.
Серра извивался на земле, заливая кровью холодный асфальт. Его тело содрогалось в агонии, пока он пытался дотянуться до своего пистолета, но тот был слишком далеко от его трясущихся пальцев. Я медленно приближался к нему, каждый шаг отдавался гулким эхом в этом безжизненном переулке. Наслаждаясь его страхом, я наклонился над ним, чувствуя, как меня наполняет тёмное, первобытное удовлетворение. Ведь именно этого я и жаждал – видеть страх и покорность в глазах того, кто осмелился бросить мне вызов.
Наши взгляды встретились, и в этот момент я ощутил, как меня захлёстывает волна власти и контроля. Серра был так близко, что я мог видеть, как дрожат его губы и как по лбу стекают капли холодного пота.
Я опустился на колено рядом с ним и, схватив за волосы, грубо дёрнул его голову вверх.
– Прежде чем мы приступим к веселью, скажи-ка мне, где Грета? – прошипел я ему прямо в лицо. – И, возможно, тогда я подарю тебе быструю смерть, потому что ты точно не захочешь знать, что я для тебя приготовил.
Но к чести этого идиота, он быстро скрыл свой страх за маской гордости, и с отвращением плюнул мне в лицо. Его глаза метали молнии, полные ярости, но я чувствовал, что в глубине души Серра боится меня больше, чем самой смерти.
– Грета послала нас нахуй, после того как ей приказали втереться к тебе в доверие, и ушла, потому что выбрала преданность тебе, stronzo. Пусть она и предала нас, но видимо и к тебе она тоже не вернулась. И, чёрт возьми, правильно сделала! Ты грёбаное ничтожество, не заслуживаешь даже дышать с ней одним воздухом. – прошипел он, и в его голосе звучала такая сильная ненависть.
– Ты заплатишь за свою дерзость. – прорычал я, вытирая с лица его плевок. Схватив Серру за волосы, я с силой ударил его головой об асфальт, слыша, как хрустит его череп. Он дёрнулся в моей хватке, издавая булькающие звуки, пока кровь не хлынула из его рта.
Я поднялся, брезгливо отряхивая руки, и обвёл взглядом своих людей. Они тут же окружили Серру, готовые исполнить мой приказ.
– Забирайте его и не забудьте позаботиться об уборке. – бросил я, и, развернувшись, направился к своей машине, оставляя во главе всего этого хаоса Винченцо. Он уж точно насладится этим шоу. Меня же сейчас волновало лишь одно – где, чёрт возьми, Грета?
Сев на водительское сиденье, я ощутил, как меня охватывает беспокойство. Эта женщина была моей слабостью, ахиллесовой пятой. Она всегда умела проникать через мою броню, видеть меня насквозь, и порой я ловил себя на том, что готов ради неё на всё. Но сейчас я не мог понять, что заставило Грету сбежать, мне казалось, что той ночью всё было хорошо. Неужели она так и не поняла, что значит для меня больше, чем просто очередная женщина в моей жизни?
Сжав руль до побелевших костяшек, я завёл двигатель и с рёвом сорвался с места. Мне нужно найти Грету, потому что без неё моя жизнь теряет всякий смысл, но сначала я разберусь с её чёртовым дружком.
Я мчался по улицам, словно бешеная собака, не замечая ничего вокруг. В моих ушах звучали её слова, смех, шепот. Я видел её в каждой тени, в искре фонаря. И я клялся себе, что найду её, что ничто не сможет разлучить нас, но в глубине души чувствовал, что что-то не так. Холод пробирал меня до костей, и я ощущал, что теряю контроль.
Когда я припарковался рядом с заброшенным зданием бывшего центра утилизации, наконец-то смог обуздать свои мрачные мысли и беспокойство за сводную сестру. Выйдя из машины, я оглянулся, тщательно проверяя территорию. Но не было никого, кроме меня и моих людей, которые уже выгружали тело Серры из багажника и несли его внутрь этого зловещего места.
Компания, которая ранее управляла этой точкой, обанкротилась и закрылась. Я не мог упустить такую возможность и быстро выкупил здание, но мы им практически не пользуемся. Лишь в редких случаях, когда кто-то посмеет перейти мне дорогу, я привожу их сюда, чтобы заставить страдать, проживая последние секунды своего существования в мучительной агонии. На самом деле у нас много способов избавиться от тела, но этот был моим самым любимым. Я предпочитал видеть, как человек умирает медленно, чувствуя каждую секунду невыносимой боли. Это было моим своеобразным искусством.
Зайдя внутрь, я почувствовал, как холод встречает меня словно объятия самой смерти. Запах ржавчины и разложения витал в воздухе, напоминая о той жестокости, которую мы совершали в этих стенах. Медленно прогуливаясь по тёмному коридору, я ощущал, как мои шаги отдаются глухим эхом, будто сами стены этого места поглощают звуки.
В мрачном здании каждый камень хранил крики боли и мучений тех, кто пересекал его порог. Здесь не было места состраданию или жалости – лишь холодная, беспощадная расправа над теми, кто осмеливался перечить мне. Это было моим личным царством, где я был богом и палачом одновременно.
Подойдя к массивной двери в конце тёмного коридора, я на мгновение замер, ощущая, как внутри разгорается знакомый огонь предвкушения. Стальные створки с протяжным скрипом распахнулись, открывая взору гигантский пресс, жаждущий пожрать очередную жертву. И там, связанный и беспомощный, словно мышь в лапах кошки, находился Серра. Его рот был заклеен скотчем, но в глазах отражался настоящий, первобытный ужас. Впрочем, как бы мне ни нравилось видеть этот страх, для меня он был всего лишь очередным насекомым, которое мешало мне.
Медленно приблизившись, я грубо схватил Серру за волосы, заставляя посмотреть мне в глаза. В его взгляде читался ужас, но мне было плевать. Я ледяным тоном произнёс:
– Тебе следовало бросить эту чёртову работу ещё после нашей первой встречи. Но ты, видимо, не понял и теперь заплатишь за то, что встал на моём пути. Перед тем как ты умрёшь, Серра, ты прочувствуешь каждой клеточкой своего тела, что не следует переходить дорогу мафии, а в особенности моей семье. Но будет уже поздно – тебя расплющит, как таракана, которым ты и являешься.
Его глаза ещё сильнее расширились от ужаса, когда он понял, что я имею в виду. Я усмехнулся, наслаждаясь его страхом, и кивнул своим людям. Они тут же грубо запихнули Серру в багажник, словно мешок с мусором. Я с отвращением наблюдал, как его тело исчезает в темноте, а крышка захлопывается, отрезая его от мира живых. Теперь его ждала ужасная, мучительная смерть.
Старый ржавый автомобиль, в который его запихнули, медленно полз вперёд по конвейерной ленте, с каждой секундой приближая Серру к его неминуемой гибели. Я слышал, как он отчаянно мечется там взаперти, пытается выбраться, кричит и умоляет о пощаде, но его условия были тщетны. Лаззаро был обречён.
Машина доползла до массивного гидравлического пресса, и я наблюдал, как огромные стальные плиты медленно опускаются, сжимая её в безжалостных объятиях. Раздался душераздирающий крик Серры – отчаянный вопль человека, который встречает свою гибель в наихудших условиях.
Я почувствовал, как в груди разгорается знакомое пламя удовлетворения. Это зрелище доставляло мне истинное наслаждение. Я был богом в этом царстве смерти, решающим, кому жить, а кому умереть. И сейчас я наблюдал, как один из моих врагов медленно, в муках, сходит с этого света.
Пресс с глухим, зловещим стуком опустился до самого основания, окончательно раздавив машину и её жалкое содержимое в бесформенную, кровавую груду искорёженного металла. Теперь от Серры не осталось и следа – он превратился в месиво из плоти и костей, которое скоро расплавят вместе с грудой покорёженного железа, чтобы не осталось никаких улик.
Я оторвал взгляд от этого апокалиптического зрелища и встретился глазами с одним из своих людей. Коротким, жёстким кивком я отдал приказ закончить работу, а затем развернулся и зашагал прочь.
Теперь, когда одна проблема была устранена, мне предстояло вернуться к другой – к своей чёртовой свадьбе с Джулией. Я ненавидел эту идею с самого начала, но сейчас у меня не было другого выбора. Это был чистый расчёт – брак по договорённости, который укрепит моё положение в семье.
Я знал, что должен собраться и сыграть свою роль идеального жениха на этой проклятой свадьбе. Но внутри меня всё сжималось от отвращения к самому себе и к той жизни, в которой я был рождён. Тьма, окутывающая мой мир, становилась всё плотнее, грозя поглотить меня целиком. Быть боссом Коза Ностры – значит жить в постоянном напряжении, окружённым врагами и предателями, вынужденным совершать омерзительные поступки ради сохранения своего положения.
Я уже давно отрёкся от всяких моральных принципов, позволяя тёмной стороне собственной натуры брать верх, но сейчас почему-то чувствовал, как теряю связь с самим собой, превращаясь в хладнокровного монстра, которым меня все считают. И эта мысль пугала меня больше, чем что-либо другое. Потому что я не был уверен, что не запятнаю Грету и не лишу её света.