Глава 20. Фабио
Я стремительно направился к своему кабинету, резко распахнув дверь, ворвался внутрь. Оказавшись рядом с массивным дубовым баром, я без промедления схватил бутылку дорогого ирландского виски, откупорил её одним движением и поднёс к губам. Обжигающая жидкость скользнула по языку, опаляя горло и заглушая бушующую во мне ярость и отвращение.
Как же я ненавижу этих чёртовых ублюдков, которые так относятся к своим детям! Это не только из-за моего собственного хренового прошлого с отцом, но и потому что я бесчисленное количество раз наблюдал подобное отношение как к девушкам, так и к парням. Отцы, видящие в своих отпрысках не продолжение себя, а лишь рычаги влияния, орудия для удовлетворения собственных амбиций. Матери, готовые пожертвовать счастьем дочерей ради сомнительной чести родниться с влиятельными семьями. Эти твари воспитывали своих детей так же, как и их собственные родители. Ничто ни хера не меняется, и я бессилен что-либо сделать. Я не могу просто вбить им в головы, что их дети заслуживают лучшего отношения.
Я сделал ещё несколько жадных глотков, позволяя обжигающему напитку унести меня прочь от этого безумия, хотя бы на мгновение. Но образ перепуганной Стеллы с пылающей щекой, на которой отчётливо виднелся отпечаток грубой руки её отца, не давал мне покоя. Как он посмел ударить её в моём собственном доме?! Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Этот ублюдок Джованни заплатит за своё неуважение.
Внезапно за моей спиной раздался тихий голос Джулии:
– Вы уверены, что хотите поговорить сейчас? Я могу подождать.
Я подавил тяжёлый вздох, медленно поставил бутылку на массивный дубовый стол и повернулся к ней лицом. Больше всего на свете мне хотелось сейчас остаться одному, залить жгучей отравой гнев и бессилие, но долг звал.
– Да, присаживайся. – кивнул я на кресло напротив моего стола, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Девушка послушно последовала указанию. Мне понадобилось сделать ещё несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и только после этого я сел за стол, устремив на неё пристальный взгляд.
– Джулия, не буду ходить вокруг да около. – начал я, смотря прямо ей в глаза. – Ты будешь моей женой.
Она даже не вздрогнула, лишь брови слегка приподнялись в немом вопросе.
– У тебя отличная семья, хорошее досье, приятная внешность. – продолжал я, отмечая про себя лёгкий румянец, проступивший на её скулах. – И, что немаловажно, ты невинна. Но... – я запнулся, пытаясь подобрать правильные слова.
– Но это всего лишь сделка? – закончила она за меня, и в её голосе не было ни упрека, ни боли, лишь спокойная констатация факта. – И я не должна ожидать от вас какой-то романтики?
– Да, Джулия. – вынужден был признать я. – И не буду лгать, я люблю другую женщину.
Я наблюдал, как на её лице отразилось лёгкое удивление, и её пухлые розовые губки приоткрылись в форме буквы «О». Девушка на мгновение замерла, её тёмные глаза, обрамлённые длинными ресницами, расширились. Лёгкий румянец, только что расцветавший на её щеках, погас, словно его и не было.
В эту секунду я почувствовал себя настоящим ублюдком. Передо мной сидела молодая, красивая девушка, обречённая на брак без любви из-за чёртовой традиции. И вместо того, чтобы хоть как-то смягчить удар, я вбивал последний гвоздь в гроб её девичьих мечтаний.
Да, любой другой мужчина на моём месте уже давно бы перестал играть в благородство. Представлял бы, как эта невинная красавица с трепетом и покорностью склоняется перед ним, её пухлые губы приоткрываются, готовые принять его возбуждённую плоть... Хотя некоторые бы не просто представляли, а, возможно, даже воплотили бы эти фантазии в реальность. Ведь Джулия, с её фарфоровой кожей, пышными алыми губами и взглядом, который сейчас выражал скорее любопытство, чем обиду, пробуждала в мужчинах самые низменные инстинкты.
Но только не во мне. Образ Греты, её чёрные как смоль волосы, тёмные глаза, навсегда отпечатался в моей душе, не оставляя места ни для кого другого. Я не мог избавиться от этого наваждения, как бы ни старался. И я не мог предать Грету, даже ради политических интересов Семьи. А Джулия заслуживала большего, чем просто сделка, и я был намерен сделать всё, чтобы этот брак был хотя бы терпимым для неё.
– Джулия, – мой голос прозвучал хрипло, непривычно даже для меня самого. – Ты очень красивая девушка. Умная, с хорошим воспитанием. Любой мужчина был бы счастлив назвать тебя своей женой. Но... между нами, никогда не будет ничего, кроме штампа в паспорте.
– А как же наследник? – спросила она, взглянув на меня из-под ресниц. – Разве не в этом смысл нашего брака?
Я откинулся на спинку кресла, с трудом подавляя желание провести рукой по лицу. Вопрос, которого я ждал и которого боялся одновременно. Солгать или сказать правду? Могу ли я доверить ей в этом? Или она поведает своей семье, как только выйдет отсюда, и пырнёт нож мне в спину?
Атмосфера в кабинете сгустилась, становясь почти осязаемой. Я чувствовал, как напряжение нарастает с каждой секундой, пока я обдумывал, как лучше ответить. Джулия выжидающе смотрела на меня, её пальцы нервно теребили край платья. Я понимал, что от моих слов зависит очень многое – не только моя судьба, но и её будущее.
– Думаю, если уж мы решили говорить откровенно, то я тоже должна признаться... – тихо произнесла она, и я кивнул, давая понять, что готов выслушать.
Джулия на мгновение замолчала, будто собираясь с духом, а затем, словно прорвав невидимую плотину, выпалила на одном дыхании:
– Дело в том, что... я с детства люблю своего друга, вашего солдата, так же как и он меня.
Я почувствовал, как внутри всё сжимается. По сути, Герра была в том же положении, что и я – вынужденная вступить в брак по расчёту, в то время как её сердце принадлежало другому. Только в отличие от моих отношений со сводной сестрой, её чувства не были табу. Возможно, если бы не моё преждевременное восхождение на пост Дона, её и её возлюбленного ждало бы счастливое будущее.
В нашем мире никогда не знаешь, что случится завтра. Если бы моего отца не убили, я занял это место не раньше чем через пять лет, а за это время Джулия и её избранник могли бы получить разрешение на брак у её отца и главы семьи. Ведь по традиции, молодой Дон, у которого ещё нет детей, может взять в жёны только девушку от восемнадцати до двадцати трёх лет, чтобы увеличить шансы на здорового наследника.
Лишь в редких случаях, когда мужчина в годах и бездетен, ему разрешается жениться на даме с небольшой разницей в возрасте, даже если та не является девственницей – главное, чтобы она была здорова и способна выносить ребёнка. Но, к сожалению, ни одно из этих правил не подходило мне.
Так что я ещё не совсем считаюсь полноценным Доном, пока у меня нет наследника, который в случае моей смерти займёт моё место. А если со мной что-то случится раньше, чем сыну исполнится восемнадцать, его временной заменой станет консильери или ближайший родственник мужского пола. Но у меня никого нет – я единственный мужчина в семье Нери. Отец когда-то убил своего брата, боясь, что тот свергнет его и займёт его место. Эта давняя трагедия бросала тень на всю нашу семью очень долгие годы. Многие уже и не помнили, что именно произошло тогда, но её последствия всё ещё давали о себе знать.
Когда-то, ещё при моём двоюродном прапрадеде Марко, его убили во время командировки. Ходили слухи, что в этом был виноват его брат, но у Марко не было ни жены, ни детей. Поэтому тогда его место занял мой родной прадед Марчелло, который вместе с семьёй придумал эту чёртову традицию. Но позже выяснилось, что у Марко была любовница, беременная от него. Но женщина не хотела иметь ничего общего с мафией и скрылась. И всё выяснилось, только когда её сын Диего вырос. Когда он дал знать о себе, его, конечно, приняли в Семью и посвятили в дело, но власть не отдали. А мой двоюродный дядя Витторио, как раз таки был его внуком.
Он часто ругался с отцом, так как они оба хотели стать во главе Семьи. Но Риккардо не собирался так просто сдаваться и, в конце концов, заказал его убийство, чтобы не было других конкурентов. А так как у Витторио не было детей, теперь я единственный мужчина в семье Нери. И моё положение очень хрупкое.
Я тяжело вздохнул, чувствуя, как груз наследия давит на плечи. Сколько ещё тайн и трагедий хранят эти стены? Сколько жизней было принесено в жертву ради власти и влияния нашей Семьи?
Я посмотрел на Джулию, сидящую напротив, и понял, что она тоже обречена на этот мир, полный жестокости и тайн. Её большие глаза смотрели на меня с надеждой и страхом, а губы слегка дрожали.
– Джулия, я понимаю, и рад, что ты мне всё рассказала. – произнёс я, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Ты должна знать, что я не обижу тебя и не причиню вреда. И как бы я ни хотел избавить тебя от этого брака, мы оба должны это сделать. Но, возможно, я смогу найти решение, которое устроит нас всех, и ты будешь со своим любимым человеком.
Джулия смотрела на меня с надеждой, её пальцы сжались на подлокотнике кресла в ожидании моих слов. Я уже был готов продолжить, как вдруг дверь кабинета распахнулась, и внутрь ворвались взбешённый Винченцо и за ним следом Амадео.
– На одну из наших лабораторий напали DCSA. – в ярости выпалил мой консильери. – И угадай, кто во главе операции?
Я почувствовал, как внутри меня всё натянулось от напряжения, готовое в любой момент взорваться.
– Кто? – спросил я, уже предчувствуя недобрые вести.
– Придурок, которому ты сломал пальцы! – процедил сквозь зубы Энцо.
Я резко вскочил со стула и выхватил из-за пояса пистолет. Адреналин пульсировал в моих венах, заставляя сердце биться в бешеном ритме.
– Собирайте людей, выезжаем немедленно! – рявкнул я, обводя грозным взглядом Винченцо и Амадео. – Окружить территорию, чтобы никто не смог оттуда выбраться, пока я не приеду!
Бросив последний взгляд на Джулию, я стремительно вышел из кабинета, сжимая в руке оружие. Если Гретта, это маленькая бестия, прямо сейчас там, я, чёрт возьми, запру её в одном из своих особняков, прикую её цепями к кровати и буду наказывать до тех пор, пока она не поймёт, что она блядь, моя женщина! А если нет, то её партнёру в этот раз точно, блядь, не поздоровится, и я переломаю ему не только пальцы.