Из пламени. Тайна Изумрудной долины

Анна взмахнула рукой, и кончики её пальцев загорелись тёплым желтоватым светом, подобно свечам.

— Неужели это... — пробормотала она, заметив что-то на кленовом столе у окна, и подошла ближе. Рядом с аккуратной стопкой нераспечатанных писем лежала ветхая книга в потёртой кожаной обложке. Анна подняла её и принюхалась. Страницы были пропитаны раствором из магических трав, благодаря которому сохраняли свою целостность на протяжении пяти веков. Исходивший от них цветочный аромат с древесными и сладкими нотами напоминал смесь лаванды и мёда. Убедившись, что перед ней действительно Дневник Пророчеств, она принялась искать нужное, долистав до даты основания Гринстоуна — момента, когда, Уильямсы могли получить доступ к Сердцу Хаоса. Под пометкой «21 июня 1693 года» она прочла следующие строки:

Её живой ум, наконец получивший новую пищу для размышлений, незамедлительно начал выстраивать связи с уже известными фактами.

— Голубая луна? — тихо повторила она, вспомнив старое выражение, — Хм... И ещё Чарли рассказывал о снах про голубую луну. — затем она припомнила, что, просматривая ту самую криминальную сводку, обнаружила закономерность: словно повинуясь древнему проклятию, наиболее примечательные инциденты случались каждые семь лет и три месяца, — Думай, Анна, думай... Семь лет и три месяца... — и вдруг её осенила догадка: — Цикл. Конечно. Восемьдесят восемь месяцев — двойная бесконечность. — её профессиональный азарт разгорался всё сильнее и сильнее, — Значит, триста лет назад Уильямсы осуществили некий ритуал, потребовавший смерти истинных хранителей и оставивший источник в нестабильном состоянии. И, возможно, чтобы поддерживать установившуюся связь, ритуал приходится возобновлять. Если так, то за это время он повторился сорок раз и скоро будет сорок первый. В магической нумерологии число четыре символизирует устойчивость, а единица — перемены. Вместе они означают...

В углу, на тумбочке с виниловыми пластинками, сам собой заиграл проигрыватель. Прогремели литавры в унисон с ударами тамтамов, как бы интонируя грозную надпись на вратах ада из «Божественной комедии» Данте Алигьери: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Так начинается экспозиция первой части листовской «Данте-симфонии».

— Ваши дедуктивные способности поражают, Лизи. — дверь скрипнула, и в проёме появился никто иной, как Кристофер Уильямс.

Анна вздрогнула и выронила дневник. Круто развернувшись на каблуках, она приняла боевую стойку и метнула в него сгусток огня.

Кристофер мгновенно подавил атаку, создав вокруг сгустка водяной пузырь. Слившись воедино, вода и огонь превратились в пар.

В ту же секунду знакомая, отвратительная слабость одолела Анну. Она едва не рухнула на пол, но была вовремя подхвачена Кристофером.

— Вы... — прошипела она, с трудом поднимая голову, чтобы посмотреть ему в глаза, — Вы с вашим отцом убили мэра Блэка, потом отравили вождя Шиббу и заманили меня сюда.

Крепко держа её за плечи, Кристофер криво усмехнулся.

— Вы ошибаетесь, Лизи. Выбор есть всегда. У них он был. — он наклонился, и его горячее дыхание обожгло её ухо, — У вас тоже. Вы могли остаться в Лондоне, могли уехать, как только поняли, с чем столкнулись, и в конце концов могли не надевать это платье... — его ладонь скользнула по бедру Анны, и она задрожала от омерзения и ужаса, ощущая себя как никогда беспомощной, — ...и не приходить сюда. — с этими словами он впился губами в её шею, и всё её тело напряглось в безуспешной попытке оттолкнуть.

— Отпустите её! — Анна узнала голос Лоуренса, ворвавшегося в кабинет.

Кристофер оторвался от её шеи и медленно повернулся.

— Осторожнее, шериф. — сказал он угрожающе спокойно, — Не забывайте, к чему приводит неповиновение.

Он шевельнул пальцами, но Лоуренс, сжимавший в руке пистолет, успел щёлкнуть предохранителем и направил дуло прямо ему в лицо.

— Давайте проверим, что сработает быстрее: ваши фокусы или моя пуля. — хладнокровно отчеканил шериф. Держа Кристофера на мушке, он подошёл к Анне сбоку и, схватив её за предплечье, притянул к себе.

Кристофер и не думал им мешать. Он выглядел, как хищник, готовый бесстрастно отпустить добычу, так или иначе обречённую на съедение.

— Выбор, Лизи. — повторил он им вслед, — Всегда есть выбор.

***

— Вы уверены, что сможете идти сами? — спросил Лоуренс, помогая Анне спуститься по лестнице и ведя её к заднему выходу.

Она кивнула и, замедлившись, искренне произнесла:

— Спасибо.

— Не за что. Но давайте не будем здесь задерживаться.

Они вышли во двор и стремительно пересекли его. Лоуренс усадил Анну в свой чёрный пикап, припаркованный у забора, сел за руль, и они двинулись по ночной дороге в сторону центра города. Спустя несколько минут шериф остановил машину у своего дома и завёл Анну внутрь.

Усадив её на диван в гостиной, он поднялся на второй этаж и вернулся с простым серым платьем, усыпанным мелкими белыми звёздочками.

— Это из гардероба Андреа, моей покойной жены. Вам должно подойти. — протянув ей платье, он удалился на кухню, чтобы заварить чай.

Анне не терпелось избавиться от наряда, который напоминал о насильственных объятиях Уильямса-младшего. Первым делом она сорвала с себя ожерелье с изумрудами и резко выдернула серёжки из ушей. Мочки покраснели, но Анна не обращала внимания на жгучую боль. Стянув с себя платье и скинув туфли, она торопливо скомкала их и сожгла магическим огнём. Через секунду от ненавистных подарков не осталось даже пепла.

Лоуренс, по-видимому, решил дать ей время прийти в себя, поэтому не спешил возвращаться. Анна была ему за это благодарна, но оставаться в своих мыслях тоже не хотелось. Одевшись, она стала осматриваться вокруг.

Удобная, простая в уходе мебель, идеальная чистота... Шериф определённо являлся человеком практичным и крайне аккуратным. На тумбочке под лестницей стояли две рамки с фотографиями: на одной — женщина с каштановыми кудрями и крупными чертами лица, в черепаховых очках и строгом бордовом костюме, запечатлённая на фоне светлой аудитории с картой звёздного неба, висевшей на меловой доске, и с глобусами Луны и Марса, стоявшими на рабочем столе; на другой — темноволосая девочка лет шести, державшая в ручках небольшой бинокль. Анна узнала в ней дочь Лоуренса Карину.

Заметив приоткрытую дверь лестничного чулана, Анна отвлеклась от рассматривания снимков. Зацепившись взглядом за что-то внутри, она щёлкнула выключателем и вошла.

Стены тесного помещения с низким потолком были сплошь покрыты газетными вырезками. И на каждой из них — она сама.

Вот она в белом атласном платье и светло-голубых фетровых перчатках, стоящая на причале Саутенд-он-Си под руку с отцом перед отъездом в магическую школу Альшенс; вот — летящая на своём синем драконе-фамильяре Лазурите в то лето, когда впервые оседлала его; вот — взрослая, с драконьими чешуйками на лбу, скулах и шее, получающая диплом выпускницы рекрутской академии при лондонском филиале Союза Порядка; а вот — в свадебном платье с Людвигом, его приёмными родителями, дядей Джеймсом, Саймоном, няней Софией и лучшей подругой Мелиссой. Перед глазами замелькали заголовки: «Фрэнсис Инграм и его младшая напарница Анна Элизабет Лейн обезвредили группировку магов-подрывников в Токио», «Анна Лейн уничтожила последнюю базу контрмагической организации «Рамад» в Тегеране...», «Мельбурн освобождён от нашествия оборотней-людоедов — операцией руководила старший агент Лейн», «Анна Лейн — герой Великой войны», «Анна Лейн выходит замуж за бывшего члена Серпентум»...

Здесь были запечатлены все самые значимые моменты её жизни.

За спиной раздались шаги. Анна резко обернулась и уставилась на недоумевающего Лоуренса. Он чуть не уронил поднос с двумя дымящимися чашками чая и баночкой ежевичного джема.

— Я... — он судорожно сглотнул, и поднос задребезжал в его дрожащих руках, — ...могу всё объяснить.

Анна догадывалась о том, что шериф интересовался ею задолго до её приезда в Гринстоун, поэтому, хоть и удивилась увиденному, быстро взяла эмоции под контроль, холодно произнеся:

— Слушаю.

Лоуренс поставил поднос на тумбочку и вернулся к ней.

— Вы были правы, я написал то письмо... — признался он.

— Знаю. — прервала его Анна и указала на стены, — Однако это ничего не объясняет.

Вместо прямого ответа он ткнул пальцем в одну из газетных вырезок.

— Второе мая одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, Boston Latin School. Это был обычный учебный день. Моя Карина тогда училась в шестом классе. А Андреа, будучи старшим научным сотрудником обсерватории Ок-Ридж, читала лекцию для старшеклассников, готовившихся к поступлению в Бостонский университет. В десять часов утра в холле началась стрельба. Боевики «Рамад», уцелевшие после вашей операции в Ираке и переправившиеся через океан, предприняли последнюю отчаянную попытку заставить магическое правительство освободить арестованных членов своей организации. Вас тогда вызвали в качестве Посла Порядка.

Лицо Анны, прежде напряжённое, стало печально-задумчивым, когда в памяти всплыли те трагические события.

— Но переговоры зашли в тупик. — подхватила она, — Преступники понимали, что ничего не добьются, и просто желали отомстить.

— Затем прогремел взрыв. — продолжил Лоуренс, — Он снёс западную часть здания. Именно там находилась аудитория, где преподавала моя жена... — его голос дрогнул, лицо исказилось от боли: прошли годы, а рана всё ещё кровоточила, — Пламя взметнулось к небу. Началась экстренная эвакуация выживших сотрудников и учеников. Я тогда служил в бостонской полиции. Как только узнал о захвате школы, оставил пост и сорвался туда. Среди эвакуированных я тщетно пытался найти жену и дочь. Нервы были на пределе, и я едва не рванул внутрь.

— Стойте! — вдруг услышал крик.

Вы остановили меня и сами вошли в огонь, игнорируя предостережения пожарных: «Сейчас всё рухнет! Их уже не спасти!». Выйдя оттуда невредимой, вы вели за собой Карину и ещё нескольких ребят, защищая их огнеупорным куполом.

В мокрых от слёз глазах Лоуренса читалась глубокая признательность, граничащая с обожанием. Анна непроизвольно сделала шаг ближе и коснулась его плеча, стараясь утешить. Поддавшись порыву чувств, он схватил её руку и прижал к губам.

— Раньше я презирал магов за их высокомерие, но вы доказали, что истинная сила заключается не в её показной демонстрации, а в самоотверженности. С тех пор вы стали моим маяком надежды, не дающем сбиться с пути и утонуть в пучине безысходности. Я восхищаюсь вашим путём, каждым вашим взлётом и умением вставать и двигаться дальше после падений. Я люблю вас, Анна.

Её сердце забилось быстрее. Никто раньше не говорил о её заслугах с такой искренностью и трепетом. Слова Лоуренса были как бальзам на душу после череды неудач, с которыми она сталкивалась в последнее время. В ней что-то щёлкнуло, и она подалась вперёд.

Их губы оказались в опасной близости — ещё чуть-чуть, и они могли бы слиться в поцелуе. Но этого не случилось. Анна отдёрнула руку и отступила.

— Тогда... помогите мне остановить Уильямсов. — произнесла она, поправляя платье.

На лице Лоуренса отразилось лёгкая досада.

— Не могу. — ответил он с сожалением, — У них моя дочь.

— Что?! — воскликнула Анна.

— Для нас с Кариной потеря Андреа стала слишком тяжёлым ударом. Карина с головой ушла в учёбу, а я — в работу. Пять лет назад меня назначили шерифом Изумрудной долины, и мы переехали в Гринстоун. Поначалу мне здесь нравилось, хоть и работы стало больше. Семейные ссоры, кражи, поджоги, самоубийства... Столько вызовов за день у меня не было даже в столице. Известно, что Изумрудная долина является местом с нестабильной магической активностью. Именно поэтому сюда так тянет туристов-экстремалов. Но месяц назад преступления участились, а после убийства Лиама Лайта я наткнулся в лесу на ту самую поляну с кристаллами. Я собирался отправить в Бостон доклад о своих подозрениях, но в тот вечер ко мне пришёл один из людей Уильямсов и показал фотографии Карины с подругой из Оксфордского университета.

— Молчите, мистер Смит, и с вашей дочерью всё будет в порядке. — предупредил он и исчез.

Тогда я понял, что копаю в правильном направлении, но одному мне не справиться.

— И вы решили связаться со мной?

Он кивнул.

— У меня начался отпуск, и я прилетел в Англию под предлогом встречи с дочкой. Пробыл там неделю, а когда пришло время возвращаться, взял машину напрокат и, по пути в аэропорт Хитроу, проехал мимо вашего особняка и бросил письмо в почтовый ящик.

Выслушав его, Анна подумала о том, что надо бы установить видеокамеры у ворот. По всему периметру замок Лейн был защищён магическим барьером, поэтому раньше дополнительные меры безопасности казались ей лишними.

— Я свяжусь с агентами Общества Грифона. — наконец, сказала она, — Они обеспечат защиту вам и вашей дочери. А теперь мне пора.

Переполненный благодарностью, Лоуренс не посмел задерживать её, освободив проход.

На улице Анна открыла портал к почтовому отделению Гринстоуна и отправила в Лондон выносливую североамериканскую птицу-говоруна с посланием для Питера Тьюринга, своего одногруппника по школе Альшенс, который после смерти Даймоса Гриффина возглавил объединение независимых от Союза Порядка магов-оперативников.

Текст сообщения был кратким и ясным: «Карина Смит, двадцать лет, студентка Оксфорда. Взять под охрану и доставить в Гринстоун, штат Массачусетс (мотель на Эмералд-стрит). Прислать трёх лучших агентов, нам потребуется подкрепление.».

Заплатив за услугу, Анна покинула почту и добралась до мотеля. Тело изнемогало от усталости, но на душе было необычайно легко. Признание Лоуренса стало для неё новым источником силы: «Он рискнул всем, потому что верит в меня. Я не могу его подвести!» А строки из Дневника Пророчеств давали надежду, ведь, если связь Уильямсов с Сердцем Хаоса действительно зависит от ритуала жертвоприношения, то её можно разрушить, сорвав его.

Погружённая в эти мысли, Анна подошла к стойке регистрации и попросила у ресепшионистки Эмбер ключи от их с Людвигом люкса. Обычно приветливая девушка при виде Анны вдруг помрачнела, молча протягивая ключи. Анна, всецело поглощённая своими рассуждениями, не заметила этой странности и, даже не поинтересовавшись, возвратился ли Людвиг с приёма, поднялась на свой этаж.

Вставив ключ в замочную скважину, она обнаружила, что дверь не заперта, и только тогда вспомнила о муже. Войдя и включив свет, она сразу ощутила навязчивый запах дешёвого женского парфюма. У входа валялись вещи: смятый костюм Людвига, чья-то юбка в чёрно-белую клетку и кислотно-розовая футболка. Из-за полуприкрытой двери спальни доносились ритмичные скрипы кровати и приглушённые стоны.

Анна застыла. Прежние усталость и задумчивость уступили место лихорадочному анализу. Все чувства обострились: запах стал удушающим, а звуки вонзались в сердце, подобно острым иглам.

Толкнув дверь, она увидела то, от чего всё внутри скрутило в тугой жгут: голая спина Людвига дёргалась над кем-то, лежащим под ним.

— Она... — прохрипела Анна, заметив свисающую с кровати женскую руку с татуировкой змеи. Это была Клэр Бакет, та самая девушка, что общалась с ним на приёме у Уильямсов, — Нет... — Анна вцепилась в косяк, чтобы не упасть.

«Он предаст тебя до ближайшего полнолуния.» — раскатистым эхом в сознании гремели слова старухи-шаманки.

— НЕТ! — из груди Анны вырвался дикий, надрывный крик. Она бросилась к мужу, схватила его за плечи и развернула к себе.

Посмотрев на неё пустыми, полными похоти глазами, Людвиг грубо толкнул её в грудь и вернулся к своему занятию.

Анна пошатнулась и, не удержавшись на ногах, рухнула на пол, отползая к двери, как побитая собака.

Воздух стал вязким, как в той пекарне, где погиб мэр. Нет. Как в хижине, где убили её дочь Оливию. Самые страшные призраки прошлого явились разом, и чувство обречённости сдавило грудь. Анна обхватила ладонями голову; по щекам катились слёзы. Казалось, стоит остаться здесь ещё хоть на секунду, и она сойдёт с ума. Усилием воли Анна заставила себя встать и, пронесясь мимо взволнованной Зары, вывалилась в коридор на подгибающихся ногах. Хватаясь за перила, она сползла по лестнице и вырвалась на улицу.

Небо, словно вторя её смятению, разразилось молниями и громом. Из туч, весь день висевших над городом, полил дождь.

«За что?.. — думала Анна, бредя по тротуару в неопределённом направлении, — Я отдала ему всё, даже была готова мириться с бесплодием...» Она ощущала себя преданной, как много лет назад, узнав о сделке своего первого мужа Стефана с тёмными магами, стоившей жизни и ему, и их маленькой дочери.

Стефан был для неё побегом от самой себя и от суровой реальности. Их пылкая, внезапно вспыхнувшая любовь не могла не угаснуть. Но Людвиг... Человек, неоднократно подтверждавший свою безусловную преданность... Как он мог так поступить?

Накопившиеся обиды, недопонимание и усталость — вот что привело их к этому моменту.

Когда-то Анна мечтала избавиться от бремени драконьей магии и жить обычной жизнью. Однако, лишившись силы, она утратила часть себя, и старая рана — утрата дочери — обострилась. Анна хотела родить, чтобы заполнить образовавшуюся в душе пустоту, вернуть себе священное для любой женщины право быть матерью. Но ради Людвига была готова пойти на компромисс: принять ребёнка из приюта. А он отплатил ей лишь упрёками и... этим...

Отчаяние сжигало её изнутри. Она жаждала утешения, но не находила ни малейшего просвета.

И тогда в её помутнённом сознании возник образ Лоуренса. «Вы стали моим маяком надежды... — прозвучал его голос, — Я люблю вас, Анна.»

Колебание длилось долю секунды. В глазах вспыхнул зловещий изумрудный огонёк, и она открыла портал к его дому.

Дождь хлестал её по щекам, будто отрезвляя, но остановиться Анна уже не могла. Подойдя к двери, она решительно постучала.

Когда Лоуренс открыл, удивлённый её появлением, Анна без объяснений накинулась на него с яростным поцелуем.

Он оцепенел, но спустя мгновение тело начало предательски отвечать. Руки инстинктивно обвились вокруг её талии, язык ворвался в приоткрытый рот. Они задыхались; их губы снова и снова встречались в вихре безудержной страсти.

— Стойте, Энн, — Лоуренс внезапно оттолкнул её, уперевшись ладонями в плечи, — это неправильно. Вы меня не любите.

Анна, уже не владевшая собой, залилась истерическим хохотом.

— Любовь?! — крикнула она ему прямо в лицо, — К чёрту её!

Он отпрянул, словно на месте Анны возникла ядовитая змея.

— Нет, это не вы. — прошептал он, тыльной стороной кисти смахивая кровь с разбитой губы, — Не та благородная женщина, которую я полюбил.

— Вы полюбили идеализированный образ в своей голове, Лоуренс. А я — живая, чувствующая, сломленная. Что, не нравлюсь вам такая?

Лоуренс вгляделся в её лицо.

— Вы плачете... Что с вами случилось? Это из-за мужа? Что он сделал?

— Это не важно! — рявкнула Анна, раздражённо отмахиваясь от его вопросов, — Вы хотите меня, а я хочу забыться. Так почему бы нам не помочь друг другу?

— Я не должен... — он пытался сохранять самообладание, но когда она снова приблизилась и припала губами к шее, начав расстёгивать рубашку, в его глазах вспыхнули те же изумрудные огни, что и в её пять минут назад.

Лоуренс запустил пальцы в её растрёпанные золотые локоны, подтянул к себе и поцеловал — теперь уже медленно, с наслаждением. Подхватив Анну на руки, он отнёс её в спальню на втором этаже и уложил на кровать.

Расстёгивая брюки, Лоуренс, не отрываясь, смотрел, как она стягивает с себя платье и тянется к застёжке бюстгальтера.

— Я сам! — зарычал он, бросаясь к ней. Одной рукой он обхватил её запястья и прижал к покрывалу над головой, а другой скользнул по животу вниз. Вцепившись зубами в застёжку бюстгальтера, он избавился от него и провёл кончиком языка по одной из грудей.

— А-ахм! — Анна не сдержала протяжного стона, когда Лоуренс ввёл в неё два пальца.

— Моя. Только моя. — повторял он, как заклинание.

Её томные вздохи и хрипы смешивались со слезами. В этом не было настоящей страсти. Лишь отчаянный побег от очередного, жестокого удара судьбы.