Глава 18. День города
— Сестрёнка, как вы там?
— Саймон?! — Анна, сидевшая за туалетным столиком и задумчиво перебиравшая в пальцах золотую серёжку с изумрудами из подаренного Кристофером Уильямсом комплекта, просияла, когда, подняв трубку зазвонившего телефона, услышала голос брата. Она машинально ответила: — У нас всё хорошо. — «Зачем им знать правду?» — подумала она и поспешила перевести тему: — А у вас как дела?
— Дэни... ш-ш... род...ла близнецов!
Анна едва не выронила трубку от неожиданности. Её лицо озарила тёплая улыбка.
Сбоку скрипнула дверь, и в комнату заглянул Людвиг.
— Кто звонит?
— Тсс-ш! — Анна отмахнулась от него, как от назойливой мухи, жужжащей под ухом, — Здоровы? Сколько весят? Как назвали?! — посыпались у неё вопросы один за другим.
— Здоровы! — отозвался Саймон, разделяя с сестрой радость рождения двоюродных братиков, — Оба почти по вос...мь фунтов... ш-ш-ш...
— Проклятые помехи! — раздраженно буркнула Анна, прижав трубку крепче к уху, словно это могло улучшить связь, — Как назвали?
— Карлом и Робертом... ш-ш-ш... В честь двоюр...дного деда... ш-ш... отца.
Анна собиралась ответить, но связь внезапно прервалась. С непривычной для себя горячностью она резко отшвырнула трубку, вскочила и вышла в прихожую, минуя ошеломлённого Людвига.
— Эй! — он дёрнулся вперёд и преградил ей выход из номера, — не хочешь рассказать, кто звонил?
— Брат. — устало выдохнула Анна, — Сказал, что Дэни родила двух мальчиков. Но я не успела узнать, как она себя чувствует после родов, и даже не спросила про дядю. Хочу сходить в администрацию, чтобы меня снова связали с Лондоном. Что-то ещё?
Этот ответ, прозвучавший как сухой служебный отчёт, и нетерпеливый жест заставили Людвига невольно отстраниться. Но едва Анна открыла дверь и переступила порог, он схватил её за руку, всё ещё сжимающую серёжку, и тут же разжал пальцы, понимая тщетность попыток удержать её.
— Ты правда намерена пойти на этот приём? — с оттенком брезгливой ревности бросил он взгляд на украшение, — Это же явная ловушка.
Анна, спрятав серёжку в карман джинсов, решительно вышла.
— Нам нужен Дневник Пророчеств, который Уильямсы украли у вождя Шиббу.
— Разве нет другого способа остановить их? — попытался возразить Людвиг, — Может, связаться с Танэроном? Насколько я знаю, они с Кэролайн сейчас в свадебном путешествии по Атлантике. В конце концов он хранитель Сердца Земли и мог бы...
Анна покачала головой, прерывая его.
— Танэрон получил доступ к источнику всего несколько лет назад. Он молод и неопытен. А Уильямсы укрепляют связь с Сердцем Хаоса веками. Другого способа нет. — твёрдо сказала она и устремилась к лестнице.
***
Земля, залитая бледно-голубым светом луны, вдруг обагрилась: из тонких, кривых расщелин проступила кровь. Неподалёку стояла девушка с волнистыми русыми волосами, в белом сарафане в бордовую клетку. В её руке поблескивал окровавленный кинжал, с которого стекали алые капли, смешиваясь с той кровью, что сочилась из земли. Девушка подняла голову, и взору предстало её мертвенно-бледное лицо. Знакомые голубые глаза были пусты, и во всём её облике сквозило тягостное, непреодолимое уныние.
— Сердцу нужна жертва. — тихо произнёс кто-то, и этот зловещий шёпот заставил волосы на затылке встать дыбом. По коже пронёсся табун ледяных мурашек.
— Нет! Сэм! — Чарли проснулся в холодном поту. Он лежал на смятом покрывале кровати в той же одежде, что была на нём вчера. Усталость — и душевная, и физическая — свалила его сразу, как он вернулся после долгих часов бесплодного ожидания у полицейского участка. Саманта там так и не появилась, — Я должен её увидеть. — решил он. Не теряя ни минуты, Чарли покинул номер.
Прежде всего он зашёл в одну из кондитерских, принадлежавших сети покойного мэра, и купил для Саманты её любимые эклеры с брусничной начинкой.
— Это выглядит как насмешка над её горем, чёрт возьми! — на улице, охваченный внезапным отчаянием, он с силой мотнул бумажным пакетом со сладостями и тут же заглянул внутрь, чтобы проверить, не пострадали ли эклеры, лежащие в пластиковом контейнере, — Фух, целы.
Дальше он брёл вдоль ограды парка, погружённый в тяжёлые размышления о том, что привело его к этому моменту: спонтанное предложение Анны пройти досрочную полевую практику под её руководством в загадочном американском городке поначалу казалось шансом попасть под крыло одной из самых прославленных борцов-за-порядок современности, а обернулось крахом всех его надежд и мучительным опустошением.
— Нет, мастер Лейн ни в чём не виновата. — бормотал он себе под нос, — Она сделала всё, что могла, чтобы не допустить такого исхода. А теперь ещё и из-за меня переживает... Надо будет попросить у неё прощения.
Чарли уже намеревался открыть портал к дому Блэков, но рука предательски дрогнула. Он отступил, словно столкнувшись с невидимой преградой.
— И что я ей скажу? Сэм, я лгал тебе почти неделю, чтобы подобраться к твоему отцу, а потом убил его... Но я тебя люблю, так что прости меня за это, ладно? — бессильно опустив руку, он прислонился спиной к стене ближайшего здания. Перед внутренним взором возникло лицо мэра Блэка с зияющей раной на лбу, быстро сменившееся пугающим образом Саманты из ночного кошмара. Затем он вспомнил о том, как случайно увидел её в психиатрическом отделении гринстоунской клиники. Было очевидно, что её душевное состояние после попытки самоубийства год назад всё ещё оставалось хрупким, — Нет, я должен убедиться, что с ней всё в порядке.
Создав портал и шагнув в него, Чарли оказался перед двухэтажным домом, облицованным белым кирпичом. Подойдя к входной двери, он коротко постучал.
Спустя минуту с той стороны послышались шаркающие шаги, и дверь приоткрылась — показалась женщина лет тридцати в светло-розовом фартуке, испачканном мукой, с кухонным полотенцем, небрежно перекинутым через плечо, и скалкой в руке.
— Вы к кому, молодой человек? — недоверчиво сощурилась она.
— А вы?..
— Я соседка.
— Сэм... — голос дрогнул, и Чарли нервно прокашлялся, — Мисс Блэк... она дома?
— Мистер Дэвис, верно? — женщина выступила вперёд, не позволяя ему заглянуть внутрь.
— Брайтвуд. — поправил её Чарли, бледнея.
— Это уже не имеет значения. — она оставалась безжалостной к его растерянности, — Мисс Блэк не желает вас видеть.
— Но с ней всё в порядке? — он осёкся, — Что я несу? Как она может быть в порядке после всего этого?! Я просто хочу знать...
— Всё, что вам нужно знать, мистер Дэвис-Брайтвуд (или как вас там зовут?), — это то, что, если вы немедленно не уберётесь отсюда, я вызову полицию.
Дверь с грохотом захлопнулась, и хлёсткий щелчок замка эхом отозвался в сердце Чарли. Это был конец. Конец того, что так толком и не успело начаться.
Он спустился с террасы, собираясь оставить пакет с эклерами на ступеньках, когда сбоку послышался шорох, а потом прозвучали два пронзительных: «вафф!». Из-за угла показалась голова большой пушистой овчарки — энергичной и приветливой питомицы Саманты. Весело виляя хвостом, она подбежала к Чарли, чтобы поздороваться, и в этот момент он впервые по-настоящему обрадовался её появлению.
— Привет, Келли. — не испытывая ни капли страха, он опустился на корточки и обнял её так, как ему хотелось обнять саму Саманту. Собака не стала возражать против такого внимания. Напротив, она прильнула к нему всем телом и бережно провела мягким, влажным языком по щеке, слизывая скатившуюся из глаза слезу, — Прости меня, Сэм, прости... — зашептал он, зарываясь носом в густую собачью шерсть, — Мне так жаль.
Успокоившись, он встал и возвратился к ступенькам, где оставил пакетик с эклерами.
— Передашь хозяйке?
Келли, внимательно обнюхав пакет, утвердительно тявкнула, осторожно взяла его в зубы и скрылась за тем же поворотом стены, откуда появилась.
***
Весть о трагической гибели мэра Блэка разнеслась по всему Гринстоуну, подобно пушечному выстрелу, и ошеломила как местных жителей, так и приезжих. Тем не менее, празднование дня основания города не только не отменили, но и решили провести с ещё большим размахом.
Администрация позаботилась о комфорте собравшихся на главной площади. День выдался пасмурным, и, как часто бывает перед дождём, воздух стал душным и тяжёлым, поэтому празднующим бесплатно раздавали прохладительные напитки и магические самокрутящиеся вертушки из плотного картона вместо привычных скучных вееров.
Туристам предлагали приобрести особый сувенир — кусочек зелёного флюорита, который каждый мог самостоятельно вырезать прямо из сияющего фонтана в центре площади с помощью специального молоточка. После каждого скола фонтан чудесным образом восстанавливался, и, пока заказчики наблюдали за этим завораживающим процессом, мастер-ювелир огранял добытые осколки и прикреплял к ним фурнитуру, создавая изящные броши, серьги и кулоны.
С противоположной стороны фонтана две девушки-индианки раздавали белые туники, по нижнему краю рукавов расшитые яркими оранжево-бирюзовыми традиционными индейскими узорами. Празднующие надевали их, по очереди заходили в фонтан и становились под его серебристые струи, участвуя в многовековом обряде омовения.
К вечеру гости города, уставшие после прогулок по украшенным гирляндами из кристальных цветов историческим улицам, начали стекаться к вилле семьи Уильямс. Там, в главном зале на первом этаже, их ожидал роскошный банкет: фуршетные столы ломились от аппетитных закусок, звучала живая музыка, а чернокожая девушка-гид приглашала на увлекательную экскурсию по всем этажам виллы, включая комнату с драгоценными реликвиями семьи основателей.
У одного из столов стояла элегантная пожилая дама с короткими седыми волосами и строгим, благородным лицом с проницательными карими глазами и ровным, слегка вздёрнутым носом. Это была хозяйка виллы, леди Кристалл, супруга Роджера Уильямса. Она руководила работой официантов и следила за порядком в зале.
Анна и Людвиг прибыли на приём около половины шестого вечера. Анна была облачена в чёрное платье-футляр, подаренное ей Кристофером Уильямсом. Изумруды, украшавшие вырез платья, серьги и ожерелье мерцали под светом двух массивных хрустальных люстр. Людвиг же надел единственный костюм, что имел при себе, — тот, в котором прилетел.
В очередной раз оглядев жену, внимательно осматривавшуюся по сторонам, он не смог сдержать раздражения.
— Цирк какой-то. — недовольно буркнул он.
Анна смерила его строгим, почти гневным взглядом.
— Я не просила тебя идти со мной, но, раз уж ты здесь, постарайся хотя бы не мешать.
— Все желающие записаться на экскурсию, пожалуйста, подойдите ко мне! — крикнула рядом стоявшая женщина с бэйджиком экскурсовода, пристёгнутым к воротнику жакета.
Людвиг не успел опомниться, как Анна уже подошла к ней, чтобы вписать своё имя в список.
— Делай что хочешь. — махнув на неё рукой, Людвиг направился к фуршетному столу с закусками. Схватив первую попавшуюся тарталетку с чесночным кремом и свежим огурцом, он сунул её в рот и начал яростно пережёвывать.
Обернувшись в поисках мужа, Анна обнаружила, что к нему приблизилась молодая блондинка в расклёшенной юбке в чёрно-белую клетку и кислотно-розовой футболке. Её правую руку — от плеча до запястья — обвивала татуировка змеи. Анна узнала в ней Клэр Бакет, туристку из Джерси, подругу девушки Уильяма Гровса. Клэр протянула Людвигу бокал шампанского, взятый с соседнего столика. Удивлённый такой инициативе со стороны малознакомой девушки, Людвиг, немного помедлив, всё же принял бокал и сделал глоток.
— Запись на экскурсию для второй группы завершена. — громко объявила гид, захлопывая записную книжку, — Через десять минут собираемся у статуи змея Нэпавина — духа сна из преданий местных Нипмуки и животного-покровителя семьи Уильямс. — она указала на каменный постамент с крупной фигурой змеи, напоминающей кобру с разинутой пастью, из которой торчали два острых клыка, и крыльями вместо ушей. Статуя была выполнена из того же материала, что и городской фонтан, — зелёного флюорита. Сразу за ней начиналась лестница, ведущая на второй этаж.
Первым порывом Анны было вмешаться в разговор Людвига с Клэр, но она передумала.
««Делай что хочешь?» — вспомнила она его последнюю реплику, — Тогда ты тоже делай.» Анна решила сосредоточиться на своём плане поиска Дневника Пророчеств, но прежде всего следовало разобраться с головной болью, не отпускавшей её с самого утра, и нестерпимой пульсацией в висках, вызванной царившими вокруг шумом и суетой. Недосып, кошмары и потрясения недавних дней не могли не сказаться на её самочувствии, но она упрямо игнорировала тревожные симптомы и предупреждения Людвига, продолжая придерживаться своей миссии.
Анна направилась в уборную, которая, как ей подсказали, располагалась под лестницей. Проходя мимо статуи Нэпавина, она заметила шерифа Смита, беседовавшего о чём-то с одним из охранников. Увидев Анну, он приподнял шляпу.
— Добрый вечер, миссис Дэвис. — в его взгляде читалось искреннее участие, смешанное с едва различимым оттенком вины, — Вы в порядке? — осведомился он, явно обеспокоенный её напряжённым видом.
Такое внимание, резко контрастировавшее с его вчерашней профессиональной строгостью, удивило Анну.
— Не переживайте, шериф, со мной всё хорошо. — сухо ответила она и поспешно скрылась за дверью уборной.
Встав перед широким, прямоугольным зеркалом, висевшим над раковиной, Анна достала из сумочки обезболивающее и проглотила две таблетки, запив их водой из крана. Затем, поправляя причёску, она пригляделась к своему отражению. Следы усталости искажали утончённые черты лица: тёмные круги под глазами были заметны даже сквозь слой тонального крема; в уголках губ виднелись мелкие морщинки, а у висков — первые седые волоски. Казалось бы, сейчас ей не стоило волноваться об этом, но Анна впервые испытала тревогу за свою привлекательность, в которой раньше никогда не сомневалась.
Отступив на шаг, она осмотрела себя целиком. Чёрное платье, усыпанное сверкающими изумрудами, облегало стройную, женственную фигуру, но выглядело несколько чужеродно, будто бы отражая тёмную грань её личности, с которой она сражалась всю сознательную жизнь.
— Мне просто больше не в чем было прийти сюда. — попыталась оправдаться она. Анна отчаянно не хотела признавать истинную причину выбора наряда: потребность почувствовать себя желанной женщиной, способной привлечь внимание состоятельного мужчины. Это была гордыня, жаждущая подпитки.
Вдруг что-то холодное и скользкое коснулось её левой ступни и обвило щиколотку и голень.
— Змея! — вскрикнув от неожиданности, Анна задрала подол платья, но ничего не увидела, — Ну сколько же можно!.. Чёртово место, прекрати меня мучить! — потеряв самообладание, она со всей силы ударила кулаком по зеркалу, но оно даже не треснуло, что лишь подчеркнуло её беспомощность.
Её трясло, хотелось сбежать, но она всё же взяла себя в руки. Убрав баночку с обезболивающими таблетками обратно в сумочку, Анна вышла из уборной и присоединилась к экскурсионной группе у статуи Нэпавина. Когда все собрались, гид пригласила экскурсантов подняться наверх.
На втором этаже они свернули в один из коридоров, представлявший собой галерею с семейными портретами. Поколения Уильямсов, запечатлённые на масляных полотнах, смотрели на Анну с какой-то торжествующей усмешкой. Но одна женщина с прямыми чёрными волосами, как у всех представителей семьи, выглядела иначе: в её глазах, казалось, не было жизни. Она обнимала двоих детей — кудрявого светловолосого мальчика и девочку-индианку.
— Это Шэрон Эбигейл Уильямс-Блэк. — пояснила гид, — Дочь Адама Уильямса, одного из основателей Гринстоуна, и Лилиан Блэк. А это её дети: Ванесса и Питер.
В памяти Анны всплыл абзац из криминальной сводки, с которой она ознакомилась ещё до приезда сюда: «...Старшая внучка одного из основателей Ванесса Уильямс спрыгнула с крыши собственного дома и погибла на месте.».
Группа двинулась дальше, а Анна, незаметно размазав помаду на нижней губе, сказала гиду, что ей необходимо вернуться в уборную, чтобы поправить макияж, и устремилась в противоположную сторону — туда, где начиналась вереница жилых комнат. Она остановилась у одной из дверей, которая, в отличие от других, была приоткрыта, и заглянула внутрь.
— Рабочий кабинет — то ли Кристофера, то ли Роджера. — прошептала она, всматриваясь в полутьму.
Ловушка? Определённо. И всё же она вошла.