Из пламени. Тайна Изумрудной долины

Изумрудная долина. 1693 год

Сквозь плотную завесу облаков пробивался холодный свет полной луны, тускло освещая одинокую лесную поляну. Между стволами молодых акаций и елей густел мрак и вился полупрозрачный, сырой туман. Внезапно абсолютную тишину ночи нарушили слабый шорох и вспышки магии. Из-за деревьев показалась фигура высокого краснокожего парня, следом за которым на поляну вышла девушка с бледной кожей и чёрными, как сама ночь, волосами.

— Стой! — крикнул парень, угрожающе вскидывая руку; между его пальцами заметались язычки бледно-фиолетового пламени, — Не подходи, Шэрон!

Девушка замерла, но не отступила. Она подняла левую руку, показывая, что не собирается нападать; правая же рука была заведена за спину и что-то сжимала.

— Ну же, Малэр, убей меня! — произнесла она с дерзким вызовом в по-кошачьи раскосых чёрных глазах.

Малэр отступил на пару шагов и упёрся спиной в шершавый ствол старой сосны. Его взгляд метнулся к пульсирующей руке, из которой рвались искры света. Стиснув зубы, он заставил себя отвести её в сторону, прежде чем мощный поток энергии вырвался наружу. Яркая огненная вспышка пересекла поляну и разнесла в щепки одну из акаций. Малэр тяжело выдохнул. Свой колдовской посох он потерял где-то в лесу, и теперь магия была нестабильна.

— Убить? — повторил он с отвращением, — Нет. Никогда. Я знаю, что твой дядя отравил моего отца и поручил тебе покончить с последним хранителем, со мной. Но я не стану драться с тобой, Шэрон. Уходи.

Она не сдвинулась с места.

— Ты ошибаешься. Отец и дядя, зная о нашей давней дружбе, поручили мне убедить тебя помочь нам мирным путём.

— Напрасно! — отрезал Малэр.

— Но почему? — не унималась Шэрон, осторожно приближаясь, — Салемские волшебники обречены без поддержки источника. Разве в обязанности хранителей не входит защита тех, кто в беде?

В его глазах промелькнуло сомнение, но он тут же отогнал его, мотнув головой.

— Нет. Мы не вмешиваемся в конфликты между магами и не-магами. Наша единственная обязанность — оберегать источник, чтобы такие, как вы, никогда не получили к нему доступа.

— Такие, как я? — горько усмехнулась девушка, — Считаешь, я хотела смерти твоего отца?

Малэр отвернулся, устыдившись своих слов. Как он мог усомниться в той, кого знал с самого детства и любил всем сердцем?

— Нет, воронёнок... — прошептал он, наконец осмелившись встретиться с ней взглядом. Шэрон смотрела на него с той особой теплотой, проникающей в самые тёмные уголки его души. Да, это была она — его маленький, неугомонный воронёнок, рядом с которым любая ночь становилась светлее и теплее дня, — Прости... Я просто... испугался. Испугался, что они отняли тебя у меня. Что ты больше никогда не взглянешь на меня так... как сейчас.

— Глупый! — Шэрон подошла к нему и крепко обняла, прижавшись щекой к широкой груди.

Сначала неуверенно, а затем с жадностью, почти исступлённо, Малэр вцепился пальцами в её густые чёрные волосы и нежно поцеловал в макушку.

— Я помогу, обещаю. Отец запрещал мне развивать связь с источником, но я буду тренироваться. Я сделаю всё возможное, чтобы защитить тебя, слышишь?

Но она не успела ответить. Заросли вновь расступились, и на поляну вышел высокий брюнет лет пятидесяти, держа в руке волшебную палочку из чёрного дерева.

— Пора, дочка. — сказал он, указывая на луну, что, выйдя из-за облаков, озарила поляну голубоватым светом, — Сердцу нужна жертва.

Шэрон и Малэр вздрогнули, словно от удара молнии, услышав этот властный и грозный голос.

— Что... — не успел Малэр осмыслить происходящее, как Шэрон вонзила в его сердце острый кинжал, который всё это время прятала за спиной. Он вошёл по самую рукоять, украшенную светящимися ритуальными рунами, и из образовавшейся раны хлынула горячая кровь, забрызгивая лицо девушки.

— Прости... Прости меня... Прости... — повторяла она, пока парень истекал кровью, повиснув у неё на груди. Она медленно опустилась на колени, не столько из-за тяжести его тела, сколько под грузом содеянного.

Земля под ними содрогнулась, и в тех местах, где слёзы Шэрон смешивались с рубиновыми каплями крови Малэра, из расходящихся трещин показывались острые вершины изумрудных кристаллов, светящихся изнутри.

Отец девушки, монотонно бубнивший заклинание, замолчал, когда конец его палочки вспыхнул тем же слепящим зелёным светом.

— Да! Получилось! — воскликнул он, наслаждаясь переполняющей его силой. Взмахнув палочкой, он открыл портал, ведущий к городской улице. Оттуда доносились крики: «Смерть ведьмам! Смерть нечисти!» Несколько человек с факелами окружили чей-то дом, готовясь его поджечь, — Оставь его, Шэрон. Он уже мёртв. — сухо приказал мужчина, протягивая дочери руку, — Пойдём. Пора положить конец мракобесию.

Шэрон, придавленная к земле тяжестью бездыханного тела друга, лишь крепче прижала его к себе, не желая признавать очевидного.

— Прощай... — сделав над собой усилие, она поднялась на ноги. Её взор, потухший вместе с жизнью Малэра, задержался на луне — равнодушной свидетельнице этой трагедии.

Потеряв терпение, отец схватил её за локоть, и они вместе исчезли в закрывшемся портале.

***

Настоящее время

— Очередные восемьдесят восемь месяцев на исходе. — произнёс пожилой мужчина с красным, обветренным лицом. Он стоял на пригорке неподалёку от поляны, где располагалось поселение гринстоунских индейцев, и, держа в руке книгу в потёртой кожаной обложке, смотрел на почти полную луну.

— Что? — спросил стоявший рядом юноша, — Что вы имеете в виду, вождь Шиббу?

— Скоро ритуал повторится. Он совпадёт со вторым полнолунием месяца, как и в самый первый раз, а значит...

— Что это значит? — юноша искренне пытался уловить скрытый смысл в словах старика, но пока ему это не удавалось.

— Рихон, найди тех чужестранцев, что приходили днём. Приведи их сюда. — бросил он через плечо, заходя в своё жилище и задёргивая ткань, служившую дверью.

— Да, Мудрейший. — послушно откликнулся юноша. Не теряя времени, он открыл портал к одной из центральных улиц Гринстоуна и шагнул в его мерцающую глубину.

Шиббу же, откинувшись на подушки, не долго думая, потянулся к обмотанной чёрным пакетом бутылке, которую за день почти полностью опустошил. Осушив остатки, он с сожалением вздохнул и отбросил её в сторону. Прикрыв тяжёлые веки, Шиббу вскоре погрузился в полусон, прижимая к груди книгу в кожаной обложке.

Он вернулся к реальности, когда кто-то приподнял край ткани у входа,  и лёгкое дуновение ночного ветерка всколыхнуло пламя горевшего внутри костра.

Проморгавшись, Шиббу поднял голову, но вместо юноши, которого ждал, увидел статного пожилого мужчину.

— Нет! — незваный гость опустился на корточки рядом с ним и потянулся к книге. Успев вцепиться пальцами в корешок, он вырвал её из слабых старческих рук, — Что вам нужно, господин Уильямс? — спросил Шиббу, схватившись за свой посох. Но Роджер резко встал и придавил его ногой.

— Тише. — он приложил палец к губам, изогнутым в снисходительной улыбке, — Не стоит так нервничать, Мудрейший. Я всего лишь хотел вас угостить. — Роджер протянул ему небольшую бутылочку с прозрачной жидкостью, переливающейся в свете огня всеми цветами радуги.

Глаза старика округлились от изумления.

— Кристальный нектар... — пролепетал он, завороженно глядя на склянку.

— Именно так. — подтвердил Уильямс-старший, — Тот самый, что изготавливают феи с острова Филеас.

— И вы хотите отдать его мне? — Шиббу не мог поверить своей удаче, совершенно забыв о книге, которую Роджер успел спрятать в сумку, висевшую у него на плече.

— Коне-ечно. — сладко протянул он, удовлетворённый реакцией старика, и отдал бутылочку, — Но не пейте всё сразу. — посоветовал Роджер, выходя, — Растяните удовольствие.

Однако тот, к кому были обращены эти слова, уже ничего не слышал, целиком сосредоточившись на рассматривании драгоценного подарка.

— Дрянь! — вырвавшись из оцепенения, с яростным криком старик отшвырнул склянку, намереваясь её разбить, но пальцы предательски разжались, и она приземлилась на ближайшую подушку.

Ещё какое-то время Шиббу отчаянно боролся с желанием насладиться сладким нектаром. И в конце концов оно одержало верх. В его глазах вспыхнули два изумрудных огонька, и рука сама потянулась к склянке.

— Глоток. Всего один глоток... — повторял Шиббу, вынимая пробку и поднося горлышко к пересохшим губам.

***

Известие о том, что старик-шаман хочет поговорить, казалось Анне последним шансом докопаться до истинны — слишком ценным, чтобы его упустить. Хрупкое ощущение покоя после близости с мужем уступило место непоколебимой решимости, свойственной ей в подобных обстоятельствах. Она быстро сняла плащ с вешалки возле двери, накинула его на плечи и вышла в коридор.

— Веди. — сказала она, и Рихон двинулся к лестнице. Людвиг, не раздумывая, последовал за ними. Хотя перспектива ночного приключения его не слишком радовала, он не мог оставить жену одну.

На улице они открыли портал к северной границе города, вошли в него и устремились к поляне, залитой серебристым светом луны. В её центре горел большой костёр, отблески которого играли переливами на траве и тканевых стенах ближайших вигвамов.

Тихое потрескивание огня и стрекот сверчков, прячущихся в лесных зарослях, сливались в чарующую колыбельную ночи. Но её нарушал прерывистый храп крепкого молодого мужчины, уснувшего у костра в обнимку со своим копьём, будто с мягкой игрушкой.

— Н-да, — усмехнулся Людвиг, — охрана у вас на высоте.

— Эй, Хагус! — Рихон подбежал к непутёвому стражу и пнул его в бок. Не грубо, но достаточно сильно, чтобы тот резко подскочил на месте, едва не сбив юношу с ног взмахом руки с копьём.

— Я... — пробормотал Хагус, растерянно оглядываясь по сторонам и почёсывая затылок, — не помню, как отключился. Помню только шаги за спиной... а потом... всё померкло.

Анна, тем временем, подошла к вигваму вождя, обратив внимание на отпечатки мужских ботинок на земле. Это показалось странным, ведь местные носили мокасины на мягкой подошве.

— Луи! — громко позвала она мужа, как только вошла внутрь.

Людвиг поспешил за ней и увидел на полу распластавшегося мужчину с пустой склянкой в руке. Надпись на перламутровой этикетке гласила: «Нектар кристальных фей. 1933 год».

Опустившись на колени рядом с безжизненным телом старика, Людвиг приложил два пальца к его шее.

— Пульса нет. — сообщил он.

В этот момент в помещение ворвался Рихон с искажённым от ужаса лицом.

— Дедушка! — воскликнул он, бросаясь к старику, — Что с ним?! Он жив?!

Людвиг грустно покачал головой.

— Прости, сынок. Мне очень жаль.

— Нет... Этого не может быть! — Рихон затряс головой, не веря своим глазам и ушам.

Анна подошла ближе, наклонилась, достала из кармана плаща перчатку из светло-голубой кожи и, надев её, подняла с пола пустую склянку. Вдохнув запах из горлышка, она поморщилась.

— Что скажешь? — спросила она, протягивая её Людвигу.

— Запах резкий, кислый. Судя по сыпи... — он указал на россыпь мелких лиловых пятнышек вокруг рта старика, — ...в напиток был добавлен сок листьев болотного лапуха. Это чрезвычайно ядовитое вещество.

— Но почему его не смутил этот отвратительный запах? — недоумевала Анна.

— Этот яд действует как натуральный усилитель вкуса. Даже человеку, не имеющему пристрастия к алкоголю, было бы трудно удержаться. Запах же появляется лишь при длительном контакте с кислородом.

— Его убили. — заключила Анна, убирая баночку в карман плаща вместе с перчаткой.

— Кто? — спросил Людвиг, вставая, — Уильямсы?

— Воздух пронизан их негативной энергией... — Анна инстинктивно отшатнулась, когда в вигвам вошла старуха, с которой они с Людвигом столкнулись днём.

Спустя несколько минут в поселении не осталось ни одного спящего: все собрались вокруг жилища вождя Шиббу.

— Дневник Пророчеств! — вдруг воскликнула старуха, начав судорожно обыскивать углы и переворачивать подушки, — Где Дневник Пророчеств?!

Рихон, утерев слёзы рукавом туники, ещё раз внимательно осмотрел тело деда.

— Он держал его в руке. — вспомнил юноша.

— Что за дневник? — поинтересовалась Анна.

— В нём записаны все важнейшие пророчества, сделанные нашим племенем за последние пятьсот лет. — объяснил Рихон, но тут же стушевался под испепеляющим взором пожилой женщины, погрозившей ему пальцем.

— Уходите. — прошипела она, указывая Анне с Людвигом на выход, — От вас одни беды.

Они не стали спорить, помня о несговорчивости местных жителей, и, как и днём, поспешили покинуть территорию поселения.

Разбитые и утомлённые они добрались до своего номера в мотеле. Сил едва хватило на то, чтобы принять душ и упасть в постель.

«Ещё один провал... — думала Анна, ворочаясь с боку на бок, — Если Уильямсы забрали дневник, значит, именно там содержатся ответы...» Заснуть удалось лишь с первыми лучами солнца.

***

Будильник прозвенел ровно в девять утра. Обычно Анна вставала гораздо раньше, но в последние несколько дней режим никуда не годился, как и её самочувствие в целом. Впрочем, размышлять об этом было некогда. С тяжёлой головой она поднялась с постели и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок перед визитом в участок.

Зара, лакавшая воду из своей миски в прихожей, хотела поприветствовать хозяйку, но та её проигнорировала. Дверь с пронзительным щелчком захлопнулась прямо перед носом кошки, едва не защемив её длинные чёрные усы.

— Миу-уф?.. — недоумённо протянула она, скользнув лапкой по косяку.

Из спальни вышел Людвиг.

— Что, теперь ты тоже в немилости? — поддразнил он.

Зара взглянула на него без привычной надменности. В её больших янтарно-зелёных глазах промелькнуло нечто неуловимо грустное, словно в них собралась вся вселенская тоска. Будучи фамильяром Анны, Зара отражала её внутреннее состояние. Если первая редко позволяла эмоциям прорываться наружу, то вторая являлась их живым воплощением.

Людвигу сделалось не по себе. Он невольно протянул руку к кошке и пригладил оттопыренную шёрстку на спине, пытаясь успокоить. Зара, впервые за всё время их знакомства, не воспротивилась ласке и тихо забурчала.

Однако их идиллия продлилась недолго: из ванной вышла Анна и с отстранённым видом направилась в соседнюю со спальней комнату, бросив через плечо Людвигу:

— Собирайся. Через четверть часа выходим.

***

В гринстоунском полицейском участке, располагавшемся в паре кварталов от главной площади, царила привычная в последнее время суета. Телефоны звонили без остановки. В холле мелькали лица: обеспокоенные граждане и туристы, пришедшие подать заявление, потерпевшие, свидетели, задержанные... Кто-то нервно поглядывал на часы, кто-то негодовал, а кто-то молча ожидал своей очереди. Сотрудники в тёмно-зелёной униформе, с папками под мышкой или рациями в руках, сновали из одного кабинета в другой.

Шериф Лоуренс Смит, отдав приказ своим подчинённым, готовящимся к выезду, уже собирался вернуться в комнату для допросов, где его терпеливо ожидал Теодор Питерсон. Но в этот момент входная дверь распахнулась, и в холл вошли Анна, Людвиг и Чарли.

— А вот и вы! — громко произнёс Лоуренс, привлекая их внимание, — Очень вовремя. А то я всерьёз подумывал отправить за вами своих ребят.

— Доброе утро, Лоуренс. — Анна намеренно обратилась к нему по имени, без упоминания должности, и вежливо улыбнулась. Она надеялась, что их сложившиеся отношения, выходящие за рамки формальностей, поспособствуют более доверительному общению. Однако шериф лишь сдержанно кивнул и, попросив Людвига подождать в холле, жестом пригласил её и Чарли следовать за собой. С одной стороны, такое поведение подчёркивало его умение отделять личное от профессионального, что вызывало у Анны ещё большее уважение. С другой стороны, она понимала, что предстоящий разговор вряд ли будет простым, нервно сжимая в руке конверт с посланием из газетных вырезок, который захватила с собой.

Когда Теодор покинул комнату для допросов по просьбе шерифа, а Анна и Чарли заняли предложенные им места за металлическим столом, Лоуренс закрыл дверь и сел напротив них.

— Итак, госпожа Лейн, — он сделал акцент на настоящей фамилии Анны, ранее ему неизвестной, — что вы можете рассказать о смерти мэра Блэка? — шериф сразу же перешёл к сути дела, внимательно следя за реакциями обоих допрашиваемых, — Камеры видеонаблюдения у входа в пекарню Питерсонов зафиксировали, как вы вошли туда ровно в одиннадцать часов вечера и покинули заведение спустя полтора часа, в течение которых произошло убийство. Выстрел в голову был произведён из револьвера, принадлежащего владельцу пекарни. Но, как он признался, стрелял ваш племянник... — Лоуренс запнулся, намеренно (или случайно?) дав неправильное определение положению Чарли по отношению к Анне, но быстро исправился: — ...то есть ученик из рекрутской академии при лондонском филиале Союза Порядка, мистер Чарльз Брайтвуд.

Лицо Чарли вытянулось и побледнело; чувство вины, не дававшее покоя всю ночь, нахлынуло с новой силой.

Но Анна не позволила Лоуренсу воспользоваться этой минутной слабостью младшего напарника, положив на стол слегка помятый конверт.

При взгляде на него Лоуренс переменился в лице: его профессиональная  холодность уступила место удивлению и лёгкой растерянности, что не ускользнуло от внимательного взора Анны.

— Что это? — спросил он, вынимая из конверта листок с посланием.

— Не узнаёте? — Анна откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, — Признайтесь, Лоуренс, это ведь вы попросили меня приехать сюда?

Он посмотрел на неё так, будто бы она только что предложила ему приручить дракона и отправиться на нём на поиски затонувшей Атлантиды.

— Прошу прощения, миледи, но я не понимаю, о чём идёт речь.

— Всё вы понимаете! — не выдержав, выпалила Анна, — Вы знали, кто я, с самого начала. Именно поэтому вы так вовремя появились в лесу и увели нас с той поляны. А потом позволили мне посетить палату Уильяма Гровса. Как иначе объяснить ваше снисхождение к обычной любопытной туристке? Вы не производите впечатления безответственного или недальновидного человека, так что вывод напрашивается сам собой. Вы знаете меня. Знаете мои предпочтения: японская кухня, жёлтые тюльпаны...

— Хватит! — Лоуренс с силой ударил кулаком по металлической столешнице, и оба допрашиваемых невольно вздрогнули, — Значит так. Это я конфискую как потенциальную улику. — он сложил конверт с посланием пополам и убрал в нагрудный карман рубашки, — Как и ваш ордер. — добавил он, протягивая руку.

Помедлив пару секунд, Анна вытащила документ из бумажника и протянула его Лоуренсу.

— Отлично. — холодно бросил он, убирая ордер в тот же карман, — С этого момента вы лишены всех полномочий на территории Изумрудной долины, госпожа Лейн. До завершения расследования по делу о смерти мэра Блэка вы и мистер Брайтвуд не имеете права покидать пределы штата. Это всё.

Анне было не жаль расстаться с ордером. Эта бесполезная бумажка всё равно бы ничем ей не помогла. «Что ж, придётся действовать по-старинке...» — решила она, покидая допросную. Отступать она в любом случае не собиралась: чем больше препятствий вставало у неё на пути, тем сильнее становилась решимость довести дело до конца.

«Для начала нужно поговорить с Чарли.» Он нужен был ей собранным, а сейчас явно терзался сомнениями и чувством вины из-за ночного инцидента. Анна остановила его перед входом в участок и отвела в сторону.

— Послушай, ты всё сделал правильно. — сказала она, — Мэр был обречён. Как и мы, если бы ты не вмешался. А Саманта...

При упоминании этого имени Чарли отшатнулся как ошпаренный.

— Я благодарен вам за всё, что вы для меня сделали. — перебил он её, — За помощь вашего благотворительного фонда, погасившего долги моей семьи, за поддержку в академии и даже за эту поездку, — он горько усмехнулся, — научившую меня многому. Но сейчас я бы не хотел вас видеть. — развернувшись на каблуках, Чарли скрылся за поворотом стены.

— Прости меня... — прошептала Анна, провожая его взглядом.

Подойдя к Людвигу, который сидел на скамейке у входа в участок в компании Зары, нежившейся в лучах утреннего солнца, она доложила ему о новом положении дел.

— Значит, мы тут застряли? — уточнил он, уже ничему не удивляясь, — И ты, конечно же, не намерена останавливаться на достигнутом?

Проигнорировав его саркастическое замечание, Анна устремилась к главной дороге.

— Чёрт. — выдохнул Людвиг, рывком поднимаясь на ноги. Он догнал жену, схватил за локоть и развернул к себе, — Ответь мне, Энн, какой смысл в твоей борьбе, если из-за неё мы можем потерять друг друга? — в его голосе больше не было сарказма, только отчаянное желание достучаться до неё, — Разве ты не видишь, что с тобой делает это место?

Анна ничего не ответила. Вырвавшись из его хватки, она двинулась дальше.

— Или тебе уже всё равно? — бросил он ей в спину.

***

Супруги вернулись в мотель, надеясь восполнить нехватку сна после тяжёлой ночи, но их ждал сюрприз. На кровати лежало роскошное платье-футляр из чёрного атласа с глубоким v-образным вырезом, по краю расшитым изумрудами. Чёрные лаковые туфли на тонком каблуке стояли на полу у изножья кровати. Бархатная коробочка с ожерельем и парой серёжек из золота и изумрудов чистейшей пробы лежала на одной из подушек. Внутри находилась записка: «Наденьте это, Лизи, и вы затмите всех на завтрашнем приёме в честь дня города. К. У.».