Моя дорогая Гретель....

Мюнхен. Последний раз Генрих был здесь больше 10 лет назад, потому сейчас, выйдя из транспорта, он вдохнул полной грудью воздух родного города, места, где прошло его детство, место, откуда всё началось. Однако, с момента его последнего приезда, этот немецкий город изменился. Казалось, он повзрослел, как и Генрих. Возмужал, огрубел, стал суровее. Сейчас, проходя по некогда знакомым улицам, ему в глаза бросались новые здания, культурные постройки, дороги, магазины и лавки, рестораны или кафе. От прошлого Мюнхена сохранилось многое, однако это многое меркнет на фоне нового.

Генрих остановился в небольшой квартире на окраине города. Это был новый район, потому казалось, что он приехал не домой, а туда, где не был никогда. Окна его квартиры выходили на близ лежащий лес, однако, если подняться на этаж выше, можно увидеть крышу его родного дома. Он был еще целым. Смотря на него, в голове Краузе мелькнула мысль: а живы ли еще его постояльцы? Кто сейчас там живёт? Как там Линда? Вопросов было очень много и, чтобы найти на них ответ, нужно пойти туда. Пойти и узнать.

И вот Генрих уже стоит около входа в родной дом. Такой же большой, кое-где с потрескавшейся крышей и стенами. Забор поржавел, изменился, стал более скрипучим. Разглядывая старый дом, Краузе не заметил, как к нему подошла женщина в возрасте.

- Простите, вы кого-то хотели? - по голосу Генрих узнал в ней Линду. Она изменилась. Стала словно ниже ростом, потеряла сильно в весе, волосы приобрели седой цвет, однако неизменными оставались причёска, глаза и тут легкий испанский акцент, с которым она говорила всегда.

- Да, Линда. Я хотел узнать, живы ли вы ещё. - он посмотрел её в глаза.

Несколько минут женщина вглядывалась в незнакомца, и вдруг неожиданно начала плакать.

- Генрих, как же я рада! Как рада! - сквозь слезы и всхлипы говорила женщина. - Вы вновь появились у порога. Я так рада видеть вас, Генрих. В прошлый раз вы так спешно покинули город, что я не успела и проститься с вами. Как вы? Всё ли хорошо?

- Да, Линда. Со мной всё хорошо. Жив, здоров, в деньгах не нуждаюсь.

- Как прекрасно. Ваш отец давно мечтал увидеть вас, Генрих.
Глаза Генриха значительно округлились.

- Как? Мой отец ещё жив? Разве? - он не мог в это поверить

- Да, жив. Правда, совсем стар и уже не ходит. После того, как вы уехали, он заболел и перестал в последствие чувствовать ноги. Сначала капитан сильно страдал, но вскоре перестал об этом думать. Я осталась с ним, помогаю по хозяйству, вывожу его гулять несколько раз на дню. - на несколько секунд она замолчала. - Может, вы хотите увидеть его? Я сейчас. Он как раз готов к прогулке.

Линда скрылась в дверях. Спустя несколько минут она вновь появилась в дверях, но не одна. По дорожке, сидя в небольшой коляске, сидел седой, тощий старик. На нём была застиранная рубашка, поверх которой была надета старая накидка. Из под покрывала, которым был накрыты его ноги, были видны старые лоферы. Волосы старика были редкими и жидкими, усы, ещё некогда украшающие его лицо, полностью пропали. Кожа осунулась, покрылась глубокими морщинами. Глаза потускнели, стали более впалыми... грустными. Именно эта, подмеченная Генрихом деталь, раздражала его.

- Господин, это ваш сын, Генрих. Вы помните его? - произнесла Линда над самым ухом старика. Он поднял трясущуюся голову и Генрих посмотрел на него.

- Генрих, - едва выговаривая слова, проговорил Анхеля Краузе. - Это действительно ты... - он протянул к нему свою сухую, жилистую руку. Генрих хотел отпихнуть её, но сдержался. Да, Краузе хотел отомстить, убить, но план его заключался в другом. И ради этого нужно стерпеть. Потому он позволил ему коснуться его руки.

- Добрый день...отец. - стиснув зубы, процедил Генрих. Как же ему было противно и неприятно произносить это слово. Отец. За долгое время он ни разу не произнёс его, и вот сейчас, стоя здесь, на пороге своего дома, Краузе назвал этого старика своим отцом, отцом. - Я так долго ждал встречи с тобой.

На глазах капитана выступили слёзы. Он, как можно сильнее, сжал его руку, отчего затрясся сильнее.

- Сынок, дорогой мой сынок. Где, где же ты был? Почему оставил меня?

Генрих понял, что он не помнит. Ничего не помнит. И это его в какой-то степени раздражало, но при этом было только на руку. Продолжаю играть роль примерного и любящего сына, Краузе присел рядом с ним, продолжая держать за руку.

- Я был очень занят, отец. Пришлось срочно уехать, но я, как и обещал, вернулся. Теперь я вас не оставлю. Ни на секунду, мой дорогой отец.

Старик молча смотрел на него и плакал. Плакал и держал за руку, на которой, как и всегда, были надеты перчатки.

- Пойдёмте в дом, - произнесла Линда. Генрих кивнул и, дождавшись, пока домработница вместе с капитаном двинутся в сторону дома, пошёл следом. Войдя внутрь, Краузе словно очутился в своём детстве. Прошло больше 34 лет с тех пор, как он покинул это место, но за это время ничего не изменилось. На стенах всё ещё висели портреты. На одном из них была запечатлена его мать, Анели Краузе. Светлые волосы, точно такие же, как и у Гретель, были собраны в причёску, которую украшали красивые, свежие цветы - лилии. На ней было красивое бирюзовое платье, которое едва скрывало округлившийся живот. Здесь она беременна Генрихом, и после того, как картина была закончена, мальчик родился. Рядом с ним висел семейный портрет - Анели держала на руках новорождённую Гретель, а Генрих сидел на коленях отца, держа в руках большого медвежонка. А самым большим был портрет капитана. Здесь он молодой, в полном рассвете сил. На нём был новый китель зеленого цвета, чистые перчатки, фуражка. Усы слегка завиты, волосы уложены на бок, а на лице то выражение, которое Генрих запомнил навсегда. Выражение надменности и статности. Мебель в дома также была не тронута. Кресла, столы, буфеты, люстры, канделябры, - всё осталось таким, как и прежде.

Генрих, следуя за Линдой и отцом, оказался в зале, где раньше играл с Гретель во время хмурой, дождливой погоды или зимой. Всё это казалось ему каким-то волшебным. Словно он оказался в том месте, которое снилось ему во снах. В месте, где время остановилось.

- Чаю? - спросила Линда.

- Не нужно. Я хотел бы осмотреться.

- Конечно, а я пока помогу вашему отцу переодеться. - Линда с отцом скрылись. Генрих, на самом деле, никуда не пошёл. Подойдя к одной из картин, которую подарил его отцу один из друзей-офицеров, - на ней была изображена пожилая женщина, одетая в чёрную, словно траурную одежду, со спокойным, почти грустным лицом(1), - он просунул руку за неё и вытащил то, что ему было нужно. Револьвер Кольт(2).

- Всё ещё хранит его. - он провёл рукой по длинному, давно не использованному стволу оружия. - Ты так ценил его, дорогой отец. Не разрешали брать его в руки, натирали до блеска, но никогда не использовали по назначению, хотя я знал, то он всегда был заряжен. - он проверил наличие патрона. - Помню, как я, будучи маленьким мальчиком, достал его, не зная, что это такое, вы сильно избили меня и поставили в угол, насыпав на пол гречку. Я плакал, но вы смотрели и ничего, ничего не сделали. - он пошёл вслед за Линдой, который скрылись в комнате, ранее принадлежавшей родителям. - А теперь пришла моя очередь мстить, папочка.

Генрих, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не привлекать к себе внимания, подошёл к двери, ведущей к комнате. Она была приоткрыта. Капитан сидел в коляске спиной к двери, Линда стояла за ним, также спиной к Краузе. Мужчина осторожно прошёл внутрь и приложил дуло к виску женщины. Она не успела опомниться, как прозвучал характерный звук выстрела и Линда тут же упала на пол. Алая кровь, смешанная с кусочками разорванного выстрелом мозга, растеклись по чистому постельному белью, плавно перетекая на пол, где уже и без того, на красном ковре, образовалась лужа густой жидкости.

«Прости, Линда» - переступая тело мертвой женщины, мысленно сказал Генрих. Если бы её не было здесь, он бы не убил, однако, так сложилась судьба. Но это его уже не волновало. Он подошёл к старику.

Мужчина в коляске задрожал сильнее от этого резкого и внезапного звука.

- Линда. Линда. Линда. - повторял он, как в бреду. - Что это было?

- Её больше нет, как и не станет тебя. - Генрих наставил дуло на висок мужчины.

- Нет, нет, пожалуйста. Я хочу увидеть сына. Скоро вернётся моя дочь и жена. Я не хочу умирать.

- Вы убили свою жену, сына и дочь. Убили. Также, как и сейчас я убью тебя. Отец.

- Но... - однако договорить он не успел. Очередной выстрел разнёсся по дому. Капитан тут же откинулся на спинку кресла, по белой ночной рубашке ручьём полилась кровь, соединяясь с кровью Линды, заполняя комнату. Генрих поспешил покинуть комнату. Однако, выйдя из неё и захлопнув дверь, Краузе не покинул дом. Он первым делом сменил одежду, затем поднялся на второй этаж, осматривая комнаты. Его спальня осталась прежней. Та же кровать, та же тумба, тот же ковёр. Открыв один из шкафов, мужчина вытащил оттуда старую зажигалку, которую ему когда подарил плотник. Тут же он вышел на улицу. Пришла пора. Это он мечтал сделать уже очень, очень давно. Облив порог и дверь керосином, который нашёл в шкафу в ванной, он кинул зажигалку.

- Гори, гори ты синим пламенем. Гори, гори, ужасный дом. Дом, который унёс жизнь не только мёртвых, но и живых. Гори, хозяин этого страшного места. В Аду, я уверяю, ты познаешь большие муки, чем сейчас. Ты пройдёшь все круги ада, а там, на дне, Дьявол не оставит тебя в покое. Ты будешь вечным мучеником. Но тебя никогда не простят. А ты, Линда, ты попадешь в Рай. Там, в окружении ангелов, тебя провозгласят Святой. Ты заслужила этого, Линда. Да, я не любил тебя, не ценил и не уважал, но это не делает тебя ужасной. Ты - самый верный человек, Линда. Ты служила нашей семье верой и правдой. И ты умерла быстро. Так, как сгорит этот дом, сгорит и прошлое. Сгорит всё, что связывало нас с ним. Гори же это ужасное место. Гори! Гори!

Смотря на то, как дом охватывает пламя, как лопаются и вылетают стёкла из окон, слушая, как трещит древесина, Генрих понимал - на этом история семьи Краузе официально подходит к своему логическому завершению. Он - не сын. Он - не наследник. Он просто человек, которого жизнь «наградила» этой ужасной фамилией. Краузе. Теперь она не имеет веса. Теперь это просто набор из 6-ти букв - К Р А У З Е. Но это конец одной истории, при этом начало другой. Более важной и интересной.

Сноски
(1). В данном случае идёт речь о картине английского художника Данте Габриэля Россетти «Портрет Шарлотты Полидори»

(2).Револьвер Кольт - объединённое название револьверов Америки. Револьвер - многозарядное оружие с крутящимся барабаном, который заменяет роль магазина (отсека с патронами)