Моя дорогая Гретель....

В дверь кабинета постучали. Профессор Дюруа, сидящий на большом диване, листал папки с документами. Услышав стук, он отложил своё занятие и произнес:

- Входите.

Дверь медленно открылась и в кабинет, вместе с Генрихом, проник легкий ветерок. Визит профессора естественных наук крайне удивил господина Дюруа, потому он встал и прошёл за свой стол, кивком головы указывая на стул, стоящий напротив.

- Присаживайтесь. – дождавшись, пока мужчина займёт кресло, он начал свой монолог – Ну, чем могу быть полезен, господин Краузе? Что привело вас ко мне?

Генрих, со свойственным ему спокойствием и сдержанностью открыл свой портфель, с которым не расставался ни на секунду, вынул из него листок бумаги и протянул директору. Тот взял его и прочитал, написанные аккуратным и грамотным подчерком, следующие записи:

«Уважаемый господин Дюруа. Прошу Вас выдать мне выписать мне, Генриху Краузе, профессору естественных наук Лионского университета, отпуск на три месяца и выдать положенные отпускные».

- Что ж, - спустя пару минут наконец начал господин Дюруа. – Вы просите меня разрешить вам уйти в отпуск. На три месяца.

- Абсолютно точно.

- Но какова причина? Вы никогда ранее сами не отпрашивались в отпуск?

- У меня на это есть свои причины. – с холодным выражением лица произнёс Краузе, хотя внутри у него уже закипала ярость и агрессия.

- Вы поймите меня, - ответил директор, откидываясь на спинку кресла. – Я только «за» отпустить вас, но занятия только-только начались. Замены вам нет. Если бы вы написали просьбу хотя бы через пару недель, а лучше месяцев, после начала учёбы, то я бы с радостью, без размышления, отпустил бы вас.

- Вы мне отказываете?

- У меня просто нет другого выбора, поймите.
Генрих понимал, то сдерживаться он уже не может, потому резко встал и, глазами, полными злобы, посмотрел на директора.

- Вы меня тоже поймите. Я и без того работаю сверхурочно, без перерывов, выходных. Когда кому-то из преподавательского состава становиться «скучно» преподавать, я выхожу за них и работаю вдвое больше. Если вы отказываете мне в моём законном отпуске, то можете искать себе другого преподавателя. Я уйду.

Такое поведение для безучастного, спокойного и сдержанного человека, преподавателя и профессора с большим стажем было для господина Дюруа новшеством, потому мужчина средних лет немного опешил и лишь спустя пару-тройку минут смог прийти «в себя» и, вдохнув полной грудью, посмотрел в глаза Генриху.

- Генрих, сядь, успокойся. Я понял тебя. Хорошо, мы постараемся найти на ближайшие три месяца тебе замену, можешь не переживать. – он достал из тумбы листок бумаги и начал что-то быстро писать, мельком поглядывая на Краузе, который продолжал сверлить его взглядом. Когда он закончил, поставил внизу печать и протянул документ Генриху. – Я выписываю тебе отпуск и денежные средства. Подпиши здесь и можешь отправляться по своим делам.

Профессор Краузе, взяв листок и сложив его в портфель, молча вышел из кабинета. Лицо его снова приобрело хладнокровное выражение, однако внутри его был целых фонтан необъяснимых ему чувств. Он знал – это победа. Ему снова удалось одержать верх над людьми.

Вернувшись домой, Генрих сел за письменный столик и начал размышлять, куда можно поехать и где продолжить поиски.

«Чехословакия? Россия? Италия?»

Нет, всё это было не то, что ему нужно. Перебирая в голове страны, в какой-то момент всплыли три буквы – США. Вот, это именно то место, куда его тянуло. Было решено, эти три месяца он проведёт там, в Америке. Это было подходящим местом ещё и потому, что искать можно не только на территории одного города и штата, а выезжать и за его пределы. Это было то, что Генриху необходимо.

Определившись с маршрутом, Краузе принялся собирать вещи. Так как Генрих не был человеком, следящим за стилем, модой или просто любителем тратить средства на покупку «тряпья», то большим разнообразием его гардероб не обладал. Пару костюмов, несколько простых рубашек, три пары брюк, шляпа, шарф и любимое пальто, которое стало не просто дополнением его образа, но и неотъемлемой деталью личности Генриха. Собрав вещи, Краузе взял в руки куклу. Кристел всегда была с ним: наблюдала за ежедневной рутиной, помогала работать, выслушивала в нужный момент и просто сопровождала его в поездках. Сейчас Генрих не собирался нарушать традиции. Смотря в пустые, стеклянные глаза уже старой, слегка потрескавшейся куклы, мужчина думал сестре. О его любимой сестричке.

- Кристел, скоро мы снова поедем в другую страну. Ты рада? Ты счастлива? Что ты думаешь по этому поводу? – он выждал паузу, словно ожидая ответа от маленькой фигурки. Но та молчала. – Правильно, ты молчишь. Ты всегда согласная со  мной. Ты знаешь, что я прав. Спасибо, что веришь мне. – он провёл по ее холодной, неживой голове. Посидев с ней несколько секунд, мужчина аккуратно положил её на постель, словно она не просто фигурка, а живое существо, которому в какой-то момент стало холодно, и, чтобы его немного согреть, накрыл одеялом. Сам Генрих оделся и вышел из дома, чтобы чутка развеяться и обдумать планы действий.

Перелёт из Лиона до Америки занял практически двое суток. 31 час в пути, и Генрих ступил на землю США. Пройдя все необходимы процедуры для пропуска, Краузе сел в машину и направился в сторону гостиницы, где заранее забронировал комнату. Проезжая мимо улиц, домов, магазинов, в мужчина думал о том, какая же колоссальная разница между Америкой, Францией и некогда родным Мюнхеном. Отличия проявлялись во всём – в стиле построек, расположении как жилых домов, так и магазинов или же рабочих помещений, в том, как выглядели прохожие. Если поставить рядом жителей Франции, Германии и Америки, то по тому, как они выглядят, можно было догадаться, откуда они и на каком языке говорят.

- Прошу прощения, - произнёс водитель. Это был мужчина лет 30 со слегка взъерошенными черными волосами, чистым лицом без растительности и круглыми зелеными глазами. – Вы, видимо, приезжий? Немец?

- Француз. – на английском, который Генрих изучал еще в школе в Мюнхене, произнёс Краузе, продолжая смотреть в окно.

- Ого, я не догадывался. – мужчина немного помолчал. – Видать, приехали в Чикаго по работе. Вы владеете бизнесом, верно?

- Я профессор. – сухо отвечал он на вопросы, всё также не обращая внимания на назойливого таксиста.

- Профессор, - словно это слово казалось ему диковинкой, повторил мужчина. – Это хорошо, даже очень. Я тоже бы занимался чем-то подобным, если бы не бросил учёбу. – он откинулся на спинку сиденья и на секунду закрыл глаза. – Как вам удаётся любить науки? Скука смертная. Сидишь изо дня в день, занимаешься тем, что что-то читаешь, пишешь. Нет бы чем-то более интересным позаниматься.

- Ваши познания равны развитию маленького ребёнка. – пробубнил Генрих.

- А? Вы что-то сказали?

- У вас явно проблемы со слухом. Обратитесь к врачу.

- Да, наверное стоит.

Остаток пути, Краузе старался не обращать внимание на вопросы и высказывания водителя. Тот, поняв, что его попутчик не склонен к разговорам, включил радио и по салону автомобиля разлилась песня Роя Орбисона – «Хорошенькая женщина». Генрих абстрагировался от ситуации и просто продолжал блуждать в своих мыслях, рассматривая улицы и архитектуру пригорода Чикаго.

Заселившись в комнату и разложив вещи, Генрих не стал терять зря времени и отправился гулять по улицам города, постепенно уходя из центра в сторону, так сказать, дачных домиков. Что-то тянуло его туда и сопротивляться своей интуиции мужчина не стал.

Погода стояла туманная. Казалось, что небо накрыли прозрачной пеленой, спрятав солнце от глаз людей. Дома тоже были покрыты густой дымкой, а улицы были практически пустыми. Пока он проходил один дом за другим, навстречу Краузе шло человека три, не больше. Это действительно его радовало. Меньше лишних глаз – больше шанса найти то, о чём думаешь и что тебе необходимо.

Вскоре мужчина остановился недалеко от небольшого домика на окраине, около которого, на качелях сидела девочка подросток. На ней было платье цвета морской волны, белые туфли, а на голове – небольшой ободок, которых помогал волосам не падать на глаза.  Краузе понял, что это именно то, что он искал. Он хотел было подойти, но тут из дома вышла женщина. Молодая, с собранными на затылке волосами, длинной юбке и накидке на плечах. Она что-то сказала девочке, та в ответ коротко кивнула и продолжила сидеть на качелях, перелистывая страницы книги. Женщина же ушла в сторону припаркованной машины, которую Генрих изначально не заметил, и, устроившись на переднем пассажирском сиденье, покинула дом. Когда Краузе поравнялся с проезжающим авто, мужчина на водительском бросил на него короткий взгляд, но тут же перевёл глаза на дорогу и продолжил путь. Девочка, тем временем, скрылась в дверях дома, оставив на подушках открытую книгу. Генрих, оглядевшись, дабы убедиться, что никто не преследует или тайком не наблюдает за ним, подошёл к дому и осторожно взял в руки книгу. Отойдя чуть в сторону, он посмотрел на нее. «Портрет Дориана Грея» - Оскар Уайльд. Несколько раз прочитав название, Генрих почему-то убедился в том, что именно её он искал. Как это связано с книгой ирландского писателя – объяснить он себе не смог. Затаившись слегка вдалеке от дома, Краузе стал выжидать, словно хищный зверь, готовившийся к нападению.

Ждать пришлось не долго. Вскоре дверь дома открылась и девочка вышла на улицу, направляясь в сторону от дома. Генрих, сохраняя расстояние между ними, последовал за ней. Путь, как оказалось, она держала в сторону небольшого магазина. Генрих не пошёл за ней, а остался ждать около входа, обдумывая план, как начать разговор и чем можно привлечь очередную жертву. И вот, когда все было практически готово, показалась юная американка. Краузе долго ждать не стал.

- Прошу прощения, юная леди. – стараясь говорить так, словно английский для него что-то недосягаемое, начал Генрих, подходя ближе к девочке.

- Вы что-то хотели, мистер? – она стояла не так далеко от него, а в руках держала литровую бутылку молока.

- Да, хотел. – Генрих подходил еще ближе, сокращая расстояние между ними. – Видишь ли, я приехал из другой страны. Решил прогуляться по городу и немного заблудился. Найти дорогу назад мне не получается. Я могу попросить тебя провести меня к ближайшей остановке?

- Простите, но я не могу. – девочка хотела уйти, но Генрих, которого разворачивающаяся ситуация начала накалять и выводить из себя, изображая плохое самочувствие, оперся на дерево. Он не мог проиграть, потому в ход пошло всё, что может задержать девочку и разжалобить её. Как Краузе и предполагал, это сработало.

- Вам плохо? – она подхватила его под руку.

- Нет, всё хорошо. Иди, не обращай внимания. – продолжая играть, ответил мужчина.

- Я помогу вам. Давайте, пойдёмте. – она помогла ему встать на ноги и медленно, держа под руку, повела в сторону остановки. Генрих, изображая приступ, внутри ликовал. Он снова оказался на шаг впереди, снова смог обыграть судьбу.
- Ох, спасибо тебе… - вздыхая, продолжал говорить Краузе. – Как я могу к тебе обратиться, юная спасительница?

- Марго Д’Шарли.

- Разве в Америке такие фамилии?

- Нет, мой отец из Франции. А вы ведь тоже не из Америки? – она с интересом посмотрела на него. – Откуда вы?

- Я… - он на секунду задумался, сделав вид, что вдыхает воздух. – Из России. Юрий Лепников.

- Ого. Россия… Ни разу там не была. – Марго замолчала, но после минутной паузы, продолжила. – Однако, имя у вас странное. С какой-то стороны, смешное.

Да, Генриху тоже это имя казалось странным. Как и человек, которому оно принадлежало. Юрием Лепниковым звали его сокурсника. Краузе считал его странным – вечно болезненный, скупой, молчаливый человек, который особо не увлекался учебой. Просто ходил на лекции чтобы скоротать время, а после ходил в одну и ту же галерею, где рассматривал картины, которые видел каждый день. Сейчас он почему-то вспомнил его, потому и назвался этим именем. Юрий Лепников.

Они проходили мимо небольших посадок, когда Генрих понял – пора действовать. Краузе остановился, ссылаясь на то, что ему нужно отдышаться и оперся на дерево. Марго стояла рядом, придерживая его под руку.

- Вам хуже? Может, я сбегаю за доктором. – она мотнула головой в сторону домов. – Мой сосед, мистер Чейз, работает в клинике. Он точно вам поможет.

- Нет, всё хорошо. – в этот момент Краузе резким движением зажал рот Марго и, пока та пыталась осознать то, что происходит, потянул вглубь лесопосадок. Чтобы девочка не сопротивлялась и не пыталась вырваться, а также не издавала лишнего шума, Генрих нанес ей удар, тем самым оглушив её. Марго обмякла в его руках, бутылка с молоком упала на землю и с лязгом разбилась о камни. По дорожке тут же побежала струя густоватой белой жидкости, которая постепенно впитывалась в землю. Краузе на несколько секунд замер, а после взял в руку один из осколков и, придерживая девочку, потащил её дальше и дальше, скрываясь от прохожих.

Около небольшой полянки, которую с большей вероятностью использовали в качестве места для пикника, Генрих остановился. Положив ещё живую девочку на землю, Краузе, держа в руках осколок, нанёс первый удар. Он прошёлся в область рта, разрезав щеку. Кровь полилась ручьем. Генрих смотрел на это с жадностью. Никогда до этого момента мужчина не использовал острые предметы. Как оказалось, они более эффективные, нежели палки или коряги. За этим ударом последовал следующий – в область носа. Затем в шею, задев сонную артерию, тем самым развеять все надежды девочке остаться в живых. Несколько ударов в грудную клетку, область брюшной полости, пробив желудок и оголив ребро. Ноги, руки, бедра, - всё тело было исколото. Кровь лилась ручьём, пачкая одежду как и Марго, а точнее, того, что от неё осталось, так и самого Генриха, впитываясь в землю. Когда уже от кожи не осталось практически ничего, Краузе остановился. Пытаясь отдышаться и избавиться от тремора рук, вызванного возбуждением, мужчина наклонился ближе, осматривая тело. Ему это нравилось. Кровь, мясо, кости, вмешанные в грязь, - всё это доставляло ему удовольствие.

Открыв портфель, который всё это время лежал рядом, Генрих вытащил чистую сменную одежду. Он всегда клал с собой чистый комплект, так как знал, всякое может произойти и все жизненные трудности нужно встречать в чистой одежде. Сейчас она пригодилась ему как никогда. Быстро скинув с себя перепачканную кровью рубашку и брюки, он смотал их и сложил в портфель, после чего поспешил вернуться в комнату гостиницы, где записал бы всё в дневник. Это сейчас волновало его больше всего. Проходя мимо дома Марго, он остановился, всматриваясь в окна. «А ведь она так и не купила молоко» - внезапно пронеслась в его голове мысль, от которой мужчина почему-то улыбнулся. Стоять здесь ему было больше не зачем, потому, еще раз окинув место, Генрих стремительно направился в сторону гостиницы.

… Мне кажется, я нашёл идеальный предмет, который способен доставлять мне удовольствие. Сначала я убивал корягой или палкой, но сам эффект был абсолютно, кардинально противоположным. Сегодня я использовал осколок. Это гораздо лучше. Сразу крови много, она течёт без перерывов, не собирается останавливаться. Осколок – вот что мне нужно… или нож?...