Моя дорогая Гретель....

Сентябрь

Стояла чудесная осенняя погода. Наступивший сентябрь радовал отсутствием сильных ветров, дождей и осадков. Солнце всё также продолжало ярко сиять и припекать, потому улицы и парки Лиона были полны влюблёнными парочками, устроившимися под кронами деревьев или за открытыми столиками в ресторанах и кафе, детьми, весело резвящимися около воды или на траве, пожилыми людьми, читающими книжки или газеты на скамейках парка. На одной из таких скамеек в парке Тет д’Ор(1) сидел молодой человек лет 19-20 и держал в руках свежий выпуск газеты Le Figaro(2). Одет он был по погоде. На ногах были надеты новенький пенни лоферы(3), чистые отглаженные брюки черного цвета. На нём была белая рубашка бренда Берлути(4), а рядом лежало пальто серого цвета. Его светло-каштановые волосы уложены на бок, густые брови слегка нахмурены, а большие выразительные глаза цвета морской волны устремлены прямо, на гладь небольшого озера.

Этим человеком был Генрих Краузе, тот мальчик, который еще два года назад жил в чудесной и дружной семье. Сейчас он сильно изменился, повзрослел, возмужал. За два года в совершенстве сумел освоить французский язык, но всё также мог говорить и на немецком. О своей семье, оставшейся в Мюнхене, он не вспоминает. Обо всех, кроме сестры, Гретель. Когда он уезжал из дома в Париж, то забрал с собой куклу Кристел, которую так любила девочка. Первые месяцы она была его лучшим другом, верным спутником, советником и слушателем.

В Лион Генрих переехал в 1941 году, когда, спустя год проживания в Париже получил приглашение на обучения в Лионский университет. Сначала он долго колебался и размышлял, однако парижская жизнь наскучила ему. Собрав вещи, в начале марта 41 года он покинул столицу Франции и прибыл в Лион. Сразу же Генрих понял – с этим городом свяжется его жизнь, этот город изменит его навсегда и уехать отсюда, возможно, он уже будет не в силах.

Сейчас, сидя на одинокой скамейке около озера в парке Тет д’Ор, молодой студент факультета естественных наук Лионского университета думал о Гретель. Вот уже как два года нет его маленькой, любимой сестрицы. Генрих не мог перестать думать о ней и думал каждый день. Прогуливаясь по паркам, идя в сторону дома или университета, он задавался вопросом: А что бы сейчас делала Гретель, если бы была жива? Эта мысль вызывала у него бурю эмоций – жалость, разочарование, горе, гнев, ненависть. Однако сейчас это был не тот Генрих, которого помнила Гретель. Он уже никогда не станет тем добрым и чутким мальчиком.

Время близилось к 5 часам вечера. Парк постепенно начал наполняться новыми людьми. К этому времени погода стала еще более приятной и располагающей, потому казалось, будто все жители Лиона собрались сегодня в на улицах города. Большое скопление людей сильно раздражало и угнетало Генриха. Читать уже хотелось не так сильно, а ту тишину, которая так радовала слух мужчины, сейчас заменилась гулом и детскими выкрикиваниями. Потому, убрав газету в портфель, лежащий недалеко от него и взяв в руки пальто, он направился вон из парка.

По дороге домой в сторону улицы Cours Gambetta(7), где живёт с 1941 года, Генриху казалось, что кто-то тайком наблюдает за ним. Однако долго зацикливаться на этой мысли он не желал, потому отгонял всякие помыслы  насчёт слежки. Проходя мимо кондитерской лавки, Генрих на секунду остановился. С  витрины на него смотрели свежие эклеры, половина из которых была полита сверху черным шоколадом и присыпана дроблеными орешками, другая – сливочной глазурью с фисташковыми листьями. Рядом с ними лежали только-только изготовленные пирожные макаронс(5) с разными начинками и украшениями. «Гретель бы сейчас захотела попробовать каждую из них» - подумал Генрих. Постояв около витрины еще несколько секунд, он неспешно прошёл внутрь.

Войдя в лавку, в нос тут же ударил приятный запах свежей выпечки, перемешанный с ароматами ванили, свежесваренного кофе, какао и шоколада. Других бы посетителей, не важно, мужчин, женщин или детей, этот запах заставил бы проголодаться и едва ли не скупить все десерты, но не Генриха. Красота пирожных и их потрясающие ароматы никак не задевали его и не радовали. Со смертью Гретель он перестал радоваться и удивляться и не понимал, что особенного находят люди в сладостях. Однако, в память о сестре, ему пришлось окунуться в непривычную среду.

- Bonjour, monsieur!* – произнесла молоденькая брюнетка за прилавком, приветливо улыбаясь и оголяя ровные белые зубы. – Не можете определиться с выбором?

- Я полностью определился. Каждого по одному.  – он указал головой на витрину.

- Сию минуту. – девушка торопливо начала упаковывать пирожные в красивые коробочки. Генрих осмотрел помещение. Лавка представляла из себя небольшое пространство с парой столиков из дерева, тремя витринами – на одной красовались тортики, на другой – свежая выпечка и багеты(6), на третьей – пирожные и макаронс. На стенах висели газетные вырезки и плакаты, на небольших полочках стояли растения, а под потолком висела люстра. Пока Генрих рассматривал интерьер, девушка закончила собирать пирожные.

- Благодарю, - сухо ответил Краузе. – Сколько?

- Всегда пожалуйста. – ответила она и назвала сумму. Получив купюру, девушка заулыбалась еще сильнее, и казалось, будто губы вот-вот разойдутся по швам. – Приходите еще.

В ответ Генрих коротко кивнул и вышел из лавки на свежий воздух. Отойдя от здания на пару метром, молодой студент остановился и замер. Вдалеке, около перекрёстка, он увидел до боли знакомый силуэт. Маленькая девочка в лавандовом платье с двумя косичками и черных туфельках.

- Не может быть. – одними губами произнес Генрих. – Этого просто не может быть.

Отойдя от минутного шока, Генрих бросился навстречу девочке. «Этого не может быть,  этого просто не может быть» - повторял Краузе, обгоняя очередного прохожего. Женщина средних лет с маленькой собачкой на руках едва устояла на ногах, когда молодой высокий мужчина чуть было не налетел на неё.

- Эй! Смотрите, куда бежите! – раздражённо прокричала женщина.

Но Генриха это не волновало. Он не обращал внимание ни на кого. Взгляд его был прикован к девочке, силуэт которой едва был виден из-за фигур идущих по тротуару людей. Сейчас ему хотелось, чтобы все они исчезли, но вместо этого их будто становилось больше и больше.

«Этого не может быть. Не может быть».

И вот он уже в шаге от девочки, но тут что-то останавливает его. Генриху показалось, что кто-то окликнул его. Обернувшись, он не увидел никого, кто мог бы позвать его, а когда снова повернул голову в сторону силуэта, его там уже не было.

14 сентября.
Возможно ли встретиться с мертвыми? Что за бред я несу. Мертвые на то и мертвые – они не могут восстать когда им только вздумается. Но кого же я сегодня видел?

Возвращаясь из парка Тет д’Одр, на пересечении улиц я увидел ее. Гретель. Она стояла на перекрёстке и улыбалась. На ней было то самое, новое лавандовое платье, в котором её похоронили 10 июня 1940 года, два года назад, новенькие туфельки и белые носочки. Я видел её. Она смотрела на меня и улыбалась своей невинной детской улыбкой. Сначала я не поверил, но это точно была Гретель. Я уверен в этом. Но куда же она тогда делась, когда я подбежал к перекрёстку? Как она смогла так быстро скрыться из виду? Может, мне всё же показалось? Может на меня так подействовал запах выпечки из лавки, где я купил 10 эклеров и 5 макаронс? Нет, это какой-то бред. Запах выпечки и шоколада не вызывает галлюцинаций. Это точно.

Мне всё же кажется, что этой девочкой была именно моя Гретель. Это значит, что она жива. Она не умерла. Отец просто скрыл её. Увез в Лион раньше. А сейчас она хочет вернуться ко мне. Если это так, то я найду её. Я найду и заберу её. И мы будем жить с ней вместе в моей квартире. Мы втроём : я, Гретель и Кристел. Мы вместе.

Сноски
(1). Тет д’Ор – городской парк, расположенный в северной части города Лион. Франция. Был основан в 1857 году.

(2). Le Figaro – ежедневная французская газета, основанная в 1826 году.

(3). Пенни Лоферы – английские туфли без шнурков, застёжек с подняты швом на каблуке. Изобретены в 19-том веке.

(4). Берлути (Berluti) – фирма мужских рубашек, обуви, костюмов и аксессуаров.

(5). Макаронс (macaron) – французское кондитерское изделие из яичных белков, сахара и миндальной муки или молотого миндаля.

(6). Багет – французский хлеб продолговатой формы с хрустящей корочкой и мягким центром.

(7). Cours Gambetta – одна из главных улиц Лиона.

*Фр. - Добрый день, господин!

Декабрь

Зима, как и осень, была теплой и сухой. За первый месяц снега практически не было и присутствие зимы указывали только голые деревья и узоры на окнах. Совсем скоро Рождество – самый волшебный и долгожданный праздник для многих детей и взрослых. Города преображаются, украшаются площади, дома. Отовсюду раздаются веселые песни, пахнет свежей имбирной выпечкой, а ночью город озаряют тысячи ярких огоньков.

Генрих, как и большинство жителей Лиона, проводил своё свободное время на улице, прогуливаясь по украшенным улочкам города. Однако кое-что отличало его от остальных. Данное занятие никак не радовало его. Краузе было безразлично на все это обилие красок, и сам праздник перестал приносить ему удовольствие. Раньше это был один из самых его любимых праздников, которого он ждал на протяжении года, однако после переезда во Францию, жизнь его изменилась. Для многих эта страна – это прекрасное место, где на каждой улице любого города чувствуется присутствие чего-то роскошного, а встретить Рождество здесь – это давняя и заветная мечта. Но для Генриха это стало обыденностью и обращать внимание на мелочи было для него пустой тратой времени и сил. Однако, гуляя по Лиону, он преследовал одну  цель – снова встретить Гретель.

За четыре месяца с момента первой встречи с девочкой, как капля воды похожей на его сестру он еще пару раз видел её на улицах города. Первый раз это произошло ночью в октябре, когда, задержавшись в университете, Генрих проходил около моста. На противоположной стороне Краузе увидел её силуэт. Она держала в руках шарик и смотрела на гладь воды. Второй же раз произошёл во время дождя в начале ноября. В тот день Генрих сидел в библиотеке и читал очередную книгу по философии. В какой-то момент он поднял глаза и в окне снова увидел девочку. В этот раз она смотрела прямо на него и махала рукой. Однако, когда он собирался бежать на встречу к ней, девочка словно растворилась в воздухе. И сейчас, в очередной раз проходя по знакомым местам Лиона, Генрих тайком разглядывал лица прохожих в надежде найти Гретель.

Центральная площадь Терро(1) в этот день была полна людей. Влюбленные парочки сидели на скамейках и о чём-то мило беседовали, попивая горячий кофе или чай; дети бегали друг за другом или играли в простые, незамысловатые игры; благородные дамы обсуждали интересующие их темы, держа на руках маленьких пушистых собак. И на лицах каждого прохожего читались спокойствие и умиротворение, что было вызвано приближающимся праздником и последующим отдыхом.

Пройдя вглубь площади, до Генриха донеслось пение детского церковного хора. Если бы Краузе просто проходил мимо, то никогда бы не остановился и не стал бы слушать хор, однако сейчас что-то заставило его подойти ближе. Когда он уже практически поравнялся с собравшейся толпой слушателей, Генрих похолодел и замер. Хор стоял из 10-15 девочек в красивых одинаковых костюмах. А в самом центре стояла она, Гретель. Отличить её от остальных с первого взгляда было практически невозможно –  она слилась с общей массой. Отличал её только другой цвет волос – они были на несколько тонов светлее, чем волосы остальных поющих девочек. Однако Генрих заметил её сразу.

- Гретель… Я нашел тебя… - шептал Краузе, пробираясь сквозь толпу всё ближе и ближе к сцене.

- Мужчина, - когда он уже практически достигает края сцены, его останавливает высокий мужчина приблизительно 30-ти лет военной форме. – Дальше нельзя. Прошу вас вернуться назад, иначе я буду вынужден применить силу.

Генрих посмотрел на остановившего его военного. От его вида на Краузе накатила волна ненависти и злости. Опять военные. Сначала его отец разлучил его с Гретель, убив её вирусом или думая, что убив, а сейчас этот человек встал между ним и сестрой.

- Мне нужно увидеться с сестрой. Пропустите. – он хотел двинуться еще ближе к сцене, но мужчина  снова появился перед ним, перегородив путь. – Вы не расслышали? Пропустите меня.

- Я отвечаю за жизнь и безопасность детей, потому не имею права пропускать вас. И к тому же, ни одна девочка из хора не может приходиться вам сестрой. Прошу вас вернуться назад.

- Откуда вы знаете, кто приходится, а кто нет? – внутри Генриха постепенно закипала ярость.

- Оттуда, что эти девочки – брошенные сироты и беженцы. Их родители и родственники погибли или просто пропали без вести. Потому ваши слова – это полнейший абсурд. Прошу вас вернуться назад к толпе.

Услышанное заставило сердце Генриха сжаться. Неужели Гретель записали как сироту? При живом брате и… родителях? Мысли о отце и матери Краузе отогнал сразу же. Если выбирать: остаться с ними или стать сиротой, то сам Генрих бы выбрал второе.

Военный терпеливо ждал, когда мужчина вернётся к толпе. Однако Генриха мучил ещё один вопрос, не задать который он просто не мог.

- Прошу прощения за мою грубость. Пару лет назад я потерял сестру и увидел среди поющих девочку очень похожую на неё. Могу я спросить вас, нет ли случайно сиротки по фамилии Краузе?

- Краузе? На вряд ли.

«Фамилию могли поменять. Два года ведь прошло»

- А имя Гретель вам ни о чём не говорит?

- Гретель? – на несколько секунд мужчина задумался и это мгновение вселило в Генриха надежду. – Гретель это вроде как героиня сказки, верно?

- Да, но я не о сказке сейчас говорю. – ситуация явно начинала снова выводить Краузе из себя. – Я хочу узнать, нет ли среди детей девочки по имени Гретель?

- Нет. Детей из Германии среди сирот церкви нет. В основном здесь дети из городов Франции или Англии. Прошу прощения, но помочь я вам ничем не могу. Вернитесь назад.

Генриху не за чем было сопротивляться. Надежда, таящаяся в его сердце, постепенно стала затухать. Краузе пошёл прочь, когда услышал со стороны толпы своё имя.

- Генрих!

Он тут же обернулся, но не увидел никого, кто мог бы позвать его. Однако Краузе знал – этот голос принадлежал ей.

Сноски
(1).Площадь Терро – центральная площадь города Лион

Июнь

Генрих сидел в пустой библиотеке и писал очередной конспект для зачёта. Учеба никак не вдохновляла и не радовала Краузе, пускай он и был самым лучшим на своем курсе. В первую очередь, читая учебники и выписывая в блокнот главную информацию, Генрих забывал о навязчивых мыслях, идеях и просто будто терялся в пространстве и времени. Большинство молодых людей его возраста, предпочитали по вечерам посещать рестораны в компании очаровательных милых дам, ходить в кино или театры, но никак не сидеть в библиотеке в полном одиночестве, снова и снова перечитывая сложные тексты. Генрих же считал иначе.

За три года проживания во Франции, из которых два он провёл в Лионе, молодой Краузе так и не обзавёлся друзьями. Генрих считал дружбу и любовь – тратой времени и сил. Всё равно ни один человек не сможет заменить ему сестру. На первую годовщину, сидя в комнате напротив Кристел, с которой он практически не расставался ни на минуту, Генрих дал обещание, что никогда больше никого не полюбит. Он навечно останется верным своей Гретель. Для него она важнее всех.

Время уже близилось к семи часам вечера. Сидя за учебниками, Генрих потерял счёт времени и не заметил, как пришло время закрывать библиотеку. Женщина средних лет с волнистыми тёмными волосами, держа в руках небольшую сумочку, подошла к нему и положила руку на плечо, от чего Краузе резко обернулся.

- Je vous demande pardon, monsieur*, - слегка опешив от такой неожиданной реакции, произнесла женщина. – Не хотела бы отвлекать вас, но мне нужно закрывать библиотеку.

- Хорошо, - Генрих спешно сложил бумаги в портфель и, бросив вслед быстрое: «Всего доброго», вышел из библиотеки.

Уже медленно занимался закат. Над Лионом разлилось красивое небо нежного розового цвета с золотыми вкраплениями – облаками. Солнце приобрело красноватый оттенок и медленно прощалось с уходящим днём, уступая бразды правления своей сестрице – Луне. Краузе несколько минут любовался красотой алого заката, представляя в нём сестрицу. Сегодня ровно три года, как она покинула его. Три года…

Три года. Это не так много, но и не мало. Однако для Краузе всё было будто вчера. Маленькая Гретель в груде подушек, плачущая мать, капитан Анхеля Краузе, Линда. Интересно, что сейчас с молодой горничной? Молодая итальянка, плохо знающая немецкий, где ты сейчас? Жива ли? Генрих иногда вспоминал его. Пускай он и не питал к ней теплых чувств, однако её очень любила Гретель.

«Капитан наверное и её погубил» - говорил он про себя. – «Жалко ее»

Однако сегодня, 10 июня, он никак не мог собрать мысли воедино. На душе было тяжело, хотелось скрыться от всего и от всех. Гретель, Гретель. Сам не осознавая своих поступков, Генрих пошёл в один из открытых ресторанов. Сев за дальний столик, он жестом подозвал официанта.

- Картофельный гратен(1) и бутылку Лафита(2) – едва разборчиво протараторил Краузе, потирая виски. Молодой официант коротко кивнул и скрылся в толпе вошедших посетителей.

Когда заказ оказался перед ним на столе, Генрих наполнил бокал красной терпкой жидкостью и, не осознавая своих действий, выпил ее. Во рту тут же почувствовался сладковатый и горький вкус вина. Краузе не обращал внимание на странную реакцию организма – легкое головокружение и небольшое жжение в горле, и продолжал опустошать очередной стакан, параллельно заедая алкоголь гратеном.

Сколько прошло времени, Генрих не понимал. На столе стояли две пустые бутылки Лафита, рядом – блюдо с остатками ужина. Молодой человек, оставив на столе несколько купюр крупного номинала, на шатающихся ватных ногах вышел из ресторана и тут же ощутил кожей прикосновение прохладного ночного воздуха. Он вдохнул полной грудью и закрыл глаза, прислушиваясь к шуму Лиона. Когда Генрих снова открыл глаза, по его коже пробежали мурашки. В пару метрах от него едва различимой темноте стояла она. Краузе, стараясь сфокусироваться на ней, в какой-то момент начал смеяться. Смеяться страшным, истерическим смехом, который постепенно сменился криком и слезами.

- Снова ты, - он едва мог выговаривать слова из-за количества выпитого алкоголя. – Как же ты меня достала! Уходи. Оставь меня здесь. Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое. Ты мертва, мертва! Как ты этого не поймёшь?!

Силуэт не двигался и не издавал ни слова. Девочка стояла на месте, продолжая улыбаться и смотреть прямо на него.

- Да уйди ты наконец!

- Мужчина, вам плохо?

Генрих обернулся. Рядом с ним стояла женщина лет 35 в легком розовом платье и шляпкой. От неё пахло чем-то сладким и терпким, отчего у Краузе начала кружиться голова и съеденный ранее гратен грозил выйти наружу.

- Молодой человек, вы перебрали с алкоголем. – произнесла она на ломаном французском. – Что же заставило вас напиться? Вы не очень то похожи на любителя спиртного.

- Не важно. Всё в порядке. – не дав женщине закончить, Генрих поплёлся в сторону своего дома. Мысли в голове перемешались, и казалось, что из каждого окна, из-за каждого дерева, растущего вдоль тротуара, из каждого неосвещённого переулка на него смотрели холодные, мёртвые глаза девочки.

Сноски
(1).Гратен – национальное блюдо французской кухни. Представляет из себя блюдо из запечённого овоща, в данном случае картофеля, в сливках со специями и сырной корочкой.

(2).Лафит – красное французское вино, бордоского типа. Производится в округе Медок.

11 июня
Что со мной происходит? Куда я качусь? Вчера я впервые в жизни напился. Я, человек, который против алкоголя и никогда не пробовал спиртные напитки. А вчера умудрился напиться и заедать вино картофельным гратеном – блюдом, которое всегда вызывало у меня приступ рвотного рефлекса. Что со мной? Неужели на меня так влияет одиночество? Да быть этого не может. Я уже три года один, и это время ничего подобного не происходило. Что-то явно здесь не просто так… Я спятил. Я определённо спятил. Как я мог вчера такое сказать моей Гретель? Как я мог прогонять её? Она, бедняжка, так хотела меня увидеть, а я кричал и бранил её. Прости меня Гретель. Мне нет прощения, моя милая. Я монстр, раз посмел так обращаться с тобой. Я извинюсь, когда мы снова встретимся, обещаю.