Телевизор
Я спал отвратительно. Хуже чем в остальные дни с начала этого кошмара, который полностью поглотил мою жизнь. В эти последние дни мне стало труднее дышать. Порой меня охватывала беспричинная паника. Я все так же не боялся вида крови, но мысли о ней вгоняли меня в страх. Таблетки от головной боли стали пропадать из моего шкафчика в разы быстрее. Если раньше одной пачки мне хватало минимум на месяц, то сейчас, за последнюю неделю я дважды ходил за ними в аптеку. Кажется, они перестали мне помогать. Я не выходил из дома без надобности. Как ни странно, мне действительно казалось, что мой дом — моя крепость.
Утро. Омерзительное утро, означающее, что мне пора на работу. А на работе всегда есть шанс услышать Его.
Но я боялся этих мыслей, а потому пытался заглушить их всеми силами. Вот и сейчас, прежде чем начать собираться, я включил телевизор на фон и выкрутил громкость, вслушиваясь в рекламу, всеми силами пытаясь думать о тех чертовых шубах из норки, которые продают уже пятый год.
Я избавился от широкой футболки и шорт, в которых обычно спал, чтобы натянуть джинсы и свитер. Кусок в глотку не лез, но я заставил себя заварить себе быстрорастворимый кофе. Времени на него было предостаточно, так что я плюхнулся на диван напротив телевизора, безучастно смотря на ведущую местных новостей.
— Центральный районный суд вынес приговор в отношении ранее неоднократно судимого 21-летнего местного жителя. Он обвинялся в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьей 159 УК РФ «Мошенничество». В июле прошлого года в полицию обратилась 95-летняя...
Я запрокинул голову, зажмурившись. И тут преступления, что ж ты будешь...
— ...был найден труп двадцативосьмилетней Евгении Леванской. Его обнаружила её восьмилетняя дочь, Алиса Леванская. Вот что об этом рассказывает их соседка, Татьяна Прохорова.
Я мгновенно распахнул глаза и посмотрел на экран. Татьяной оказалась заплаканная женщина лет семидесяти. Седые волосы были короткими и редкими. В ладонях эта женщина сжимала белую салфетку, которой переодически вытирала глаза.
— Вчера вечером... — начала она, судорожно всхлипнув. — Сижу я смотрю телевизор. Звонит звонок, я иду к двери, смотрю, там девочка, соседка, Алиска. Ну, я думаю, мало ли чего понадобилось. А мы с Женечкой всегда же в хороших отношениях были. И сидели друг у друга, чай пили, общались, совета там дать, помочь чем, это ж я всегда пожалуйста. Ну открываю дверь, смотрю на Алиску, а она бледная стоит как смерть. Гляжу, а она босиком еще пришла, в носках только, в школьной форме, видимо, со школы только вернулась. А полы в подъезде холодные тогда были. Я удивилась, смотрю на неё, говорю, мол, «Что случилось?». А я как только спросила она вся затряслась и заплакала. Я испугалась, её обнимаю, спрашиваю опять, мол, что случилось. А она трясется, ко мне прижимается и говорит: «Теть Тань, а мама там... — Татьяна зажала рот ладонью, очевидно, чтобы не разрыдаться. — ...мертвая лежит». Я так застыла, ну, не поверила сначала. Говорю: «Как мертвая?», а она «Там кровь везде, а мама не просыпается, я её зову-зову, а она.»
Прохорова отворачивается и заходится в рыданиях. Эту картину прерывает лицо ведущей. Она что то говорит, с серьезным лицом, но я её уже не слышу.
Я вообще больше ничего не слышу, кроме своего шумного дыхания и пульса, который гулко отдается в голову бухающими ударами. Я не помню в какой момент я выронил кружку из рук, но точно чувствую как теплый кофе, растекаясь по полу, подбирается к моим ногам. На момент мне кажется что я вижу алые проблески в темной жидкости.
Я простоял так минут пять. Можете называть меня слабаком, но на работу я не пошел.