Четвертое
После того, что случилось, я долго не хотел возвращаться к работе. На что я надеялся? Что после двух убийств, которые случились, как бы иронично не звучало, на моих глазах, я привыкну? Нет, есть в людях то, что не меняется никогда. Часть их каркаса. Во мне этой неизменной частью было понимание цены человеческой жизни. Нет ничего дороже чем жизнь. Никто не имеет права отнимать её. И я точно знал: я ни за что не захочу убить. Наверняка поэтому портрет обладателя скрипучего голоса все никак не складывался. Я изнуренно смотрел на рисунок, моей нервной, трясущейся рукой подписанный как «голос». Мои художественные навыки были чуть хуже, чем у той курицы, с лапой, однако мужской силуэт тут вполне угадывался. Это был широкоплечий мужчина, которого в пору назвать «бугай», чье лицо было перечеркнуто мной, в бешенстве. Я несколько раз чёркал, изменяя выражение его лица и спустя несколько неудачных попыток я зарисовал его лицо вовсе. Пошло оно всё.
Раздалось противное пиликанье. Хотя нет, в звонке вовсе не было ничего противного, противным был липкий страх, подступающий от груди к горлу, кольцами обвивая шею. Страх, что когда я возьму трубку, вместо заплаканного голоса услышу скрипучее:
— Здравствуй, Коленька...
Я сглотнул. Чертова интуиция.
— Здравствуйте, э...
Я посмотрел на свой рисунок. «Голос».
— Как вас зовут? — тихо спросил я, чувствуя себя будто спрашивая у бомбы, не собирается ли она взорваться прямо сейчас.
— Ты раньше не интересовался моим именем. Что стряслось?
— Я раньше не задумывался о том, что не знаю Вашего имени.
— Вот оно как. Ну хорошо. Я скажу тебе одну букву, первую. Ты попытаешься угадать.
Вряд ли есть хотя бы один случай в мире, когда подобные игры с маньяком довели до добра.
— Что, если я не угадываю?
— Я буду вырывать ей ногти за каждую твою ошибку.
Я похолодел, услышав, как кто-то судорожно зарыдал, умоляя мучителя остановиться.
— Я не буду.
— Игра начинается...
— Нет я не хочу!
— ...через три...
— Пожалуйста, остановитесь!
— ...два...
— Умоляю!
— .один! Буква «В»!
Я замолчал, надеясь, что это остановит этого безумца. Я слышал как он нетерпеливо забарабанил пальцами по чему-то.
— Коленька... — ласково начал он, выдохнув.— Я наивно полагаю, что ты достаточно умен, чтобы назвать хотя бы одно имя на «В», но ты почему-то этого до сих пор не сделал. Мне придется ужесточить правила. Теперь за каждую минуту моего времени потраченного тобой впустую, я буду ломать ей пальцы.
Девушка снова судорожно зарыдала. Я вжался в кресло. Я очень хотел просто завершить звонок и позвонить в полицию. Но я был слишком напуган.
— Хорошо-хорошо! Я понял. — затараторил я. Трясущимися руками я впился в кресло.
— Отлично. Твое время пошло.
— Владимир?..
— Женечка, подай ладошку.
Я ошибся.
— Женя не капризничай. Не заставляй меня делать это силой.
Я зажал уши ладонями, но даже так до меня донесся этот болезненный, истошный крик.
— Ещё варианты? — ласково поинтересовался голос.
Я молчал.
— Коленька, не забывай о времени. — снова мягко напомнил он.
— Да... Да, я помню... Просто думаю. — прохрипел я.
Послышался смешок. Его насмешил мой хриплый голос, в котором сквозил страх? Его смешит то, что я чувствую себя животным, загнанным в ловушку? Его смешит то, что я напуган настолько, что вынужден играть по правилам безумца на той стороне.
— Я бы сказал тебе не торопиться, но, хах... тик-так.
Я зажмурился, судорожно вспоминая еще имена.
— Тик-так.
Вениамин? Нет, кто называет своего сына Вениамин?!
— Тик-так.
Твою мать, он что, издевается так считать? Типичный Влад.
— Тик-так.
Влад?
— Тик-тик-тик...
Влад... Похоже на имя, которое мог бы носить убийца.
— ...тик-тик-тик...
Я что, сужу о человеке по имени?
— ...тик...тик...тик...
Или об имени по человеку...
— Время вышло.
Что?!
— Женечка, подай ладошку. Скажи, какой пальчик тебе не жалко?
— Не надо... Прошу тебя... — рыдает Женя.
— Влад! — воскликнул я.
На меня рухнула тишина. Я ждал ответа, словно приговора.
— Ха... А ты молодец, Коленька... Успел в последний момент. Настоящий герой. Женя. Я убью тебя. Благодаря Коле и моему великодушию — быстро и безболезненно.
— Не надо, Влад... Я умоляю тебя... У меня дочь!
Я вздрогнул. Меня словно током прошибло, я почти бросился умолять Влада остановиться, но услышав его голос тут же вжался в кресло вновь.
— Дочь от другого мужика. Шлюха ты, Женька. Шлюха.
Вскрик. Я зажмурился. Длинные гудки. Тишина. Так паршиво я себя еще никогда не чувствовал. Но я заставил себя взять карандаш и одной ровной линией зачеркнул слово «голос», чтобы подписать его настоящее имя.