Мушкетёры XXI

«...В которой наступает
момент откровений...»
Я зашёл за угол. Вмиг передо мной вырос огромный тёмный коридор, выход из которого был подсвечен тусклой лампочкой, озарявшей гладкую дверь с блестящей круглой ручкой. Сделав шаг вперёд, я скрипнул половой доской. Поборов всё беспокойство, я зашагал вдоль тёмного холла. По всей видимости, помещение давно не ремонтировали: на потолке можно было разглядеть тёмные следы налёта, по стенам расслаивались обои, и сама обстановка намекала на то, что этим местом давно никто не занимался. Ближе к выходу мне удалось получше разглядеть пространство - я вдруг увидел, что по обеим сторонам стоят... двери. По одну стену их было две, а по другую три. Все они были закрыты, кроме, как мне показалось, крайней.
Мои шаги сделались неуверенней, по телу стала пробегать мелкая дрожь. Учитывая то, что место, по всей видимости, было лет двадцать как заброшено, мне вдруг стало страшно от предчувствия того, что могло находиться за этими пятью дверьми... Разум стал навевать все самые жуткие образы, которые я когда-либо видел, а голос в голове стал усиливаться: «Я должен дойти. Не дойти нельзя... Открой. Дойди. Открыть... открыть...» Я схватился за ручку передней двери с надписью «Гухип». Справа пахнуло холодом, скрипнула соседняя дверь. Я со всей силы рвану ручку на себя. Холод охватил тело, из двери стал доноситься нарастающий гул, переходящий в какое-то жуткое, почти звериное рычание, тьма начала обволакивать каждый сантиметр пространства. Я почувствовал, что падаю...
«Пи-би-би-бип! Пи-би-би-бип! Пи-би-би-бип!» - раздался противный звук будильника, я резко вскочил с подушки, насквозь мокрой от пота. «Вдох. Досчитать до пяти. Выдох... Вдох. Досчитать до пяти. Выдох...» Дыхание восстановилось, сердце стало биться в нормальном ритме, а голова перестала кружиться. Я был у себя дома, в своей маленькой уютной комнате, в том же две тысяче третьем году.
«Приснится же такое...» - я протёр глаза, окончательно пришёл в себя и стал собираться в школу.

***

-Одним из главных представителей романтизма в белорусской живописи в то время был Валентий Ванькович... запишите. Его картины: «Наполеон у костра...» - Ольга Павловна выводила на доске имена исторических личностей, желтоватым мелом подписывала даты и названия произведений. Большая часть класса уже втихую собирала вещи, так как звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту, а всех творцов культуры всё равно зададут выучить по учебнику.
В течение дня я уже немного разгрузился от своего ночного кошмара. Частично я даже позабыл, про что он был. Несмотря на это, в памяти почему-то всё ещё маячило то загадочное слово - «Гухип». По началу мне казалось, что я где-то его уже слышал и даже не один раз, но потом, покопавшись в памяти, я остановил себя на той мысли, что это просто случайное смешение букв, а настоящее значение слова исказил сон.
-Таким образом, мы с вами переходим к архитектуре, - дребезжащий звонок с последнего урока оборвал речь учителя, - «Ребята, дома запишите сами всё по архитектуре и выучите всех деятелей искусства! В пятницу у вас по ним работа!» -громко сказала она и начала сама собираться, как вдруг кто-то из класса крикнул:
-Ольга Пална, а мы в пятницу историю пропустим! Мы в театр идём!
-А, забыла, точно. Тогда в понедельник! И чтобы все пришли, это будет ваша последняя самостоятельная! - все в классе одобрительно зашумели, попрощались с учителем и стали накидывать ранцы. Внезапно в класс быстро зашла Ирина Евгеньевна.
-Ребята, присядьте на минутку, - все разочарованно опустились на свои места, - вы ведь класс так и не начали наряжать. Давайте прямо сейчас и нарядите, кто сможет?
В классе начали переглядываться. Разумеется, под конец учебного дня мало у кого было желание оставаться после уроков, но все понимали, что класс рано или поздно надо нарядить. Первой руку подняла староста Катька, за ней последовали Танька Еланова, Мишка Чубень, Инга, Юра и Ленка. Неожиданно для самого себя, я тоже вскинул руку. Это произошло как-то само собой, но не успел я сообразить, как Ирина Евгеньевна звонко отрезала:
-Вот и отлично, хватит!
-Ирина Евгеньевна, а где игрушки с ёлкой брать? - спросила Катька.
-У Анны Эдуардовны, на шкафу лежат. Только спросите обязательно! Остальные могут идти, всем до свидания!
Наша группа направилась к двери, мы с Юркой остановились, чтобы попрощаться с пацанами.
-Парни, вы чё, серьёзно остаётесь? Шляпа ведь полная!
-А чё ещё делать? Да и потом, почему бы не нарядить, тем более нас много, быстро справимся.
-Ну фигачьте... терпилы!
-Да иди ты! - Белый с Зилей шутливо потолкались, стукнулись кулаками на прощанье. Казалось, вчерашней потасовки между ними и не было вовсе - так легко и непринуждённо они сегодня общались. Да и долго злиться было друзьям ни к чему.
-Давайте, до завтра!
Часть класса направилась вниз к раздевалке, а группа добровольных декораторов двинулась на пятый этаж.
Дойдя до кабинета английского, мы постучались и приоткрыли дверь.
-Анна Эдуардовна, здраст... - учителя на месте не оказалось.
-А, ну классно.
-Интересно, Ирина Евгеньевна предупредила её, что мы придём?
-Да видно нет, раз она ушла, - заключил Мишаня.
-Подумает ещё, что украл кто...
-Да ладно, обычная ёлка, подумаешь - ценность!
-Может, позвоним её лучше? - спросила Ленка.
-Ага, а телефон ты её знаешь? - въедливо спросил Белый.
-Ну, нет...
-То-то! А без разрешения и я бы не отдал... Кать, поищи у себя её номер, ты ж староста.
Ленка в ожидании прислонилась головой к стеклянному секретеру, Катька стала копаться в телефонных номерах, а Мишаня мерил шагами класс. Я оглядел кабинет, мой взгляд остановился на учительском столе. Подойдя к нему, я выцепил из накопителя листочек и карандашом вывел надпись печатными буквами:

«Анна Эдуардовна! Коробки
с ёлкой и игрушками не пропали!
Мы их взяли, чтобы нарядить
класс! Спасибо!
8 «А»
P.S. Не ругайтесь!

После этого я отмотал немного скотча и наклеил на листок с посланием.
-Ну чё, Мишань, беги за Анной Эдуардовной!
-Вот сам и беги, умный!
-Не надо никуда бежать! - я подошёл к шкафу и налепил нашу записку на дверцу.
-Вот, видите, Паша молча всё взял и решил! А вам бы бодаться только! - ответила Инга парням.
-О, ничего себе придумал! Молодец! - похвалила меня Ленка, я засиял от гордости.
-Ладно, гений, подумай лучше, как нам до верха долезть. Вон, какая верхотура... - почесал затылок Миня.
-Да тебе всё верхотура! - бросил Белый.
-Ой-ой-ой, можно подумать ты - двухметровый!
-Нам бы лесенку сюда... Миш, сбегай-ка к завхозу, спроси.
-Говорю ж, не побегу! Поел я недавно, ещё вывалится всё по пути.
-Ты же помогать вызвался! - махнул в его сторону Белый, - Вот и помогай давай!
-Ну да, но не носиться же туда-сюда, я класс наряжать хочу!
-Лентяйская морда ты! Расселся, тоже мне помощник!
-Не, я энергию на дело коплю! - Мишаня развалился на стуле, - Она и так быстро расходуется, организм растущий.
-Да ну тебя... Пахан, дай-ка мне ту таборетку, хоть достать до полки попробую.
Я пододвинул Юрке стул. Он взгромоздился на него, встал на носочки и попробовал достать верхней полки. Ему не хватало дотянуться сантиметров двадцати. Тут я кое-что придумал.
-Юр, подвинься-ка, - я приоткрыл верхнюю дверцу шкафа так, чтобы нижний порожек полки был на уровне коленки Белого, - теперь встань сюда, я тебя подстрахую сзади.
Юрка встал одной ногой на стул, другой на полку. Схватившись руками за край дверцы, он подпрыгнул и теперь крепко стоял на деревяшке, уцепившись руками за верхний край шкафа. Он опёрся на локоть так, чтобы тот удержал его от падения, и стал скидывать нам коробки и мешки.
-Лови!
-Принял! - я опустил коробку на пол, - Миха, помогай.
Мишаня неохотно поднялся со стула. Он никак не ожидал, что Белый так резко опустит на него сверху здоровую коробку с ёлкой, поэтому, ухватив её, чуть не упал.
-Эй аккуратней! Ещё секретер расшибёшь! - пригрозил ему Белый сверху и стал спускаться.
-Ладно, потащили это всё в класс, - я взял у низкорослого Мишани огромную белую коробку и вытиснул её в проход.
Парни взяли по коробке, а девочки прихватили мешок с мишурой. Танька и Катя помогли нам, придержав дверь на лестницу.
-Дзякўю, - бросил Белый, и мы зашагали вниз, как сзади послышался игривый голос Таньки.
-Ласкаво просимо, - негромко сказала она, девчонки хохотнули.
Войдя в класс, мы встретили там Зилю, который, не обратив на нас внимания, продолжал распутывать длинный тёмно-зелёный шнур.
-О, Серёга, ты как здесь? Передумал, что ли? - спросил Белый, ставя коробки с игрушками на парту.
-Да Ирина Евгеньевна зацепила на выходе, запрягла гирлянды эти размотать. Их, походу, специально для меня заматывали... - Зиля резко дёрнул провод, но шнур замотался ещё больше, образовав на конце узел.
-Тяжёлая у тебя работа, - заметила Танька.
-Есть такое, - сокрушённо вздохнул Зиля.
-Давай помогу, - я взялся за другой конец гирлянды и стал по проводу выискивать, где он начинается.
Продев конец через петлю, я слегка ослабил натяжение узла и дело пошло чуть легче. Пока мы с Зилей возились, девчонки уже перетащили все украшения, а Белый с Мишаней думали над тем, как открыть коробку с ёлкой.
-Нам бы острое что-нибудь... У кого-то ножницы есть?
-Сейчас, обожди, - Зиля порылся в своём ранце и достал оттуда обрамлённую металлом деревянную рукоятку. Указательным пальцем он надавил на рычажок, выкинув блестящее лезвие.
-Фига себе! - удивился Мишаня, - Да ты опасный человек!
-Отец подарил, французский, под стилет сделан, - гордо заявил Серёга.
-Да уж, ёлка, берегись! - хмыкнул Белый.
Зиля легко разрезал туго намотанный на коробку скотч, парни отогнули картонку и стали выгружать ёлку.
-Ого, дай посмотреть! - Сказала Ленка, Зиля дал ей подержать нож. Она заинтересованно вертела его в руках.
-Что, хорош? - спросил Зиля.
-Красивый...
Глядя на Серёгино дешёвое позёрство, я в глубине души даже пожалел, что у меня с собой нет такого же ножичка или чего-то похожего, что могло произвести на Ленку впечатление.
-Серый, ну чё встал, помогай давай! - крикнул Белый, распрямляя пушистые ветви искусственного дерева.
Пока мы отгибали проволочные ветки, с них на пол осыпались мелкие бумажные иголки, устилая пол в кабинете редкими тёмно-зелёными палочками.
Тем временем девчонки распаковывали пакеты со всеми праздничными украшениями. Танька с Катей раскладывали свалявшуюся мишуру, попутно переговариваясь вполголоса о каких-то девчачьих историях. Рядом с раскрытой коробкой новогодних шаров сидела Инга, поддерживая голову рукой и скучающе катая по кривой крышке парты синий шарик.
-Ну что, тащите сюда всю эту пушнину с шарами, наряжать будем! - крикнул Белый девчонкам.
-Мих, гирлянду пока не подрубай! - сказал Зиля.
-Да я и не думал, положил просто...
-Так, мы вам собрали, вы пока наряжайте, а мы антуражем займёмся! - заявил Белый.
-Ну как скажешь! - сказала Танька, и они с Катей принялись вешать праздничные игрушки.
Инга будто бы не заметила изменившейся вокруг обстановки. Она всё так же сидела за столом, глядя в какую-то неопределённую точку. На неё это было отнюдь не похоже, и я уже думал подойти к подруге, но приметившая странное состояние Инги Ленка опередила меня.
-Инн, всё хорошо?
-Ай? Да, да, всё супер, я иду... - Инга швырнула шарик в общий ящик, заправила короткие волосы за уши и, схватив короб, подошла на помощь к девчонкам.
Мы же с парнями занимались тем, что вешали новогоднюю надпись на светильники над доской.
-Пахан, дай-ка скотча ещё...
-Вот, держи, - я отрезал кусок липкой ленты и отдал ему, - только пошире клей, а то нам на головы свалится ещё!
-Да знаю, знаю... Вы пока блестяшки клейте сюда, чтоб быстрее.
Серёга отмотал катушку и начал шинковать прозрачные кусочки скотча. Мишаня и я оклеивали серебряным дождиком белую кайму доски.
Девчонки, Танька и Катя, продолжали шептаться о чём-то своём, Ленка изредка встревала в разговор, а Инга держалась особняком, развешивая на двери заднего шкафа новогодние самоклеящиеся плакаты. Да, сплетничающие обо всякой всячине одноклассницы были для Инги не самой лучшей компанией, но она никогда не избегала с ними контакта намеренно, как сейчас. Это было не в её привычном поведении, хотя, откровенно говоря, если бы я был на месте Инги, я бы тоже долго не задерживался рядом с ними, а то можно было ненароком стать участником бесполезных и местами компрометирующих дискуссий.
-А он, короче, знаешь... - долетела речь Таньки до нас.
-Тьфу ты, блин... - Белый на момент оторвался от работы.
-Да бабы, чё ты хочешь, - также вполголоса бросил Зиля.
Юрка наконец закончил наряжать лампы. По всему периметру осветительную конструкцию обвивали блестящие лепестки красной, белой, синей и зелёной мишуры. Белый ещё раз оглядел свою работу и спрыгнул со стула.
-Паш, на-ка вот, отнеси девчонкам, - он дал мне оставшиеся блестяшки, остановившись взглядом на Таньке. Она сверкнула по нему карими глазами.
-А сам что, боишься? - игриво сказала она, но как-то вполголоса, так что только Белый услышал её и впал в ступор.
-Да чё ты, кого боюсь, тебя что ли... - попытался он отшутиться, но получилось не очень уверенно и смазано.
-Давай дотащу, - я с улыбкой взял у друга пёстрые украшения и понёс их девчонкам. Они приняли их и стали набрасывать на ёлку.
Ленка взяла себе гирлянду, которую мы размотали вместе с Зилей, и подошла к нам.
-Ребят, я у вас скотчу скоммунизжу?
-Да, бери вот, - Зиля отдал Ленке всю катушку, - давай помогу, я режу, ты - вешаешь.
Они подошли к желтоватой стене кабинета. Лена взяла стоящий рядом рабочий стул, который когда-то притащили с лыжной базы. Она вскочила на него, стальной табурет опасно пошатнулся. Я немного напрягся.
-Лен, тебя подстраховать? Как-то ненадёжно ты встала, - я подошёл поближе.
-Да я -то нормально... - начала Ленка, но Зиля оборвал её.
-Я подстрахую, если что. Ты Белому с Михой помоги, они там это... - Серый замялся, так как Юрка и Мишаня давно закончили и во всю балагурили.
-Ага, как же, ты вон с ножом стоишь, страховщик! - сказал я и встал справа на случай потери подругой равновесия.
Первую половину Ленка заклеила до конца: гирлянда ровными волнами проходила вдоль стены. Ближе к части шнура начались проблемы - Ленка никак не могла дотянуться, чтобы доклеить конец провода.
-Давай подвину, - предложил я.
-Да не надо, всё нормально... - не успела она закончить, как вдруг случилось то, чего мы за Ленкиной аккуратной работой предвидеть никак не могли: болт, закреплявший верхнюю часть стула на ножках, переломился пополам, Ленка по инерции соскользнула. Мы с Серёгой даже не успели понять, что произошло: он откинул свой стилет в сторону, я же кинулся по траектории падения, чтобы хоть немного смягчить удар собой. Неожиданно для себя, я подхватил подругу, удержав от удара об парту - Ленка упала мне на грудь.
-Уф, ч-чёрт... Ты цела?
-Д-да, спасибо, я как-то это... разравновесилась... - она смущённо заулыбалась. Её волнистые волосы, отдающие цветочным ароматом, приятно щекотали нос. Хотелось подольше насладиться этим моментом, но нужно было помочь подруге встать.
-Выкинуть надо этот недостул, - Зиля схватил железную табуретку.
-Да, а то ещё не дай бог кто навернётся! - согласилась Ленка.
-К двери пойду снесу, будем уходить - захватим.
-Так, - Ленка посмотрела на свисавший конец гирлянды, - доделать всё равно ведь надо. Паш, дай-ка мне стул с того ряда...
-Э нет, не нужно нам больше падений, - остановил я её, - давай лучше я сам!
-Блин, да я справлюсь...
-Не спорь со мной! - шутливо пригрозил я.
-Ну блин...
Я взял первый попавшийся под руку стул, подставил поближе к стене и, вскочив на него, прилепил свисающий хвост.

***

Часам к четырём игрушки блестели и переливались с разноцветными дождичками на ёлке, на оконных стёклах красовались бумажные снежинки, а вдоль стены протягивался длинный шнур гирлянды, расстояния между волн которого были украшены отдельными праздничными безделушками. Наверное, наш класс теперь был самым красивым из всех наряженных в школе. Хотя, если бы это было не так, то все наши старания попросту пропали зря!
Попрощавшись с друзьями, после всех трудов я шёл домой в приподнятом настроении. Несмотря на то, что на улице уже темнело, в животе было пусто часов с двенадцати, Тонтту был не выгулян, а уроки не были выучены, какая-то лёгкость ощущалась на душе, будто бы меня изнутри грело что-то тёплое и бодрящее.
Зайдя в квартиру, я скинул с себя ушанку, шарф и куртку. Тонтту с радостным лаем выбежал мне навстречу. Я присел, чтобы погладить его, как вдруг заметил, что дверь в нашу антресоль была распахнута. «Интересно, с чего это мама взялась за такие глобальные разборки?» - подумал я, расшнуровывая ботинок.
-Ма-ам? - крикнул я. Из большой комнаты вышла мама в хозяйственных перчатках.
-Привет! Ну, как школа?
- Да нормально всё, класс наряжали... а ты чего такую разборку затеяла?
-Да понимаешь, у нас миксер сгорел, когда я тесто мешала. Потом вспомнила, что у нас наверху где-то запасной завалялся, ещё с бабушкиных времён. Хочу отыскать, да всё кругом хламом разным забито.
-О, ну давай вместе поищем, так ведь быстрее, - предложил я.
-А уроки как же?
-Ой, да там делать-то, всего ничего... - отмахнулся я.
-Ну смотри мне! - пригрозила мама, - Раз так, ты переоденься в то, что не жалко, а то ведь там пылища, и стаскивай вниз всё.
-Понял, сейчас...
Открыв шкаф, я сразу же подумал надеть свою старую спортивку, но вспомнив, в каком «криминальном» состоянии она находится со времён нашей стычки, стал перебирать другие варианты. Пересмотрев все полки в шкафу, я, не найдя ничего лучше, нацепил потёртую и помятую клетчатую рубашку с кучей заплаток. Выйдя в коридор, я спросил у мамы:
-А как тот миксер выглядит-то?
-Ой, ну знаешь, такая коробка картонная, на ней ещё, вроде, пингвины нарисованы...
-Ладно, ясно-понятно...
Я залез на раскладную лестницу и всунул голову в открытые дверцы. Из антресоли потянуло запахом сырых обоев и бабушкиной квартиры, всё, как и во всех антресолях обычных хрущёвок. Я подцепил два небольших мешка с каким-то шмотьём и опустил к маме вниз.
-Вот, бери, мам.
-Ага, - она составила их к стене, где лежало немного вытащенных ею вещей.
Спустив ещё одну коробку, я немного освободил пространство и стал откапывать тот злополучных миксер с пингвинами. Мама отнесла мешавший ящик в комнату и начала разбирать древние пожитки. Я поднялся на одну ступеньку и залез поглубже в хлипкую трубу. Взяв скопом несколько коробок, я передвинул их ближе к себе - в них оказалось что-то стеклянное, по всей видимости, какие-то стаканы. Показалась знакомая коробка с ёлкой и мешки с украшениями. Их также удалось немного сдвинуть к боковой части. Поглядев в даль бесконечной антресольной кишки, я понял, что, кажется, перекопал всё, что мог.
-Мам, кажись, нет здесь миксера... - не успел я договорить, собираясь уже лезть вниз, как внезапно в тёмном углу накренилось что-то громоздкое в пакете. Оказалось, что остался ещё один мешок, в котором, скорее всего, и была та вожделенная мешалка.
До него было трудно дотянуться самому, поэтому я решил воспользоваться ложкой для обуви. Зацепив пакет за ручки загнутым концом, я потянул его на себя и вытащил на свет. Он оказался на удивление лёгким. Развязав узел, я обнаружил, что внутри лежала... планшетная сумка. Такие или похожие носили с собой всякие офицеры и милиционеры, патрулирующие город. На вид она была довольно потрёпанной, будто хозяин таскал её с собой везде больше десяти-пятнадцати лет: сточенная и стёртая кожа на углах, потерявшая блеск застёжка и потрескавшийся от времени ремешок выдавали приличный возраст сумки.
Я надавил на кнопку. Она поддалась, туговато выйдя из-под железной скобы. Открыв кожаный клапан, я увидел то, чего от такого артефакта, провалявшегося на антресоли, по всей видимости, с десяток лет, я никак не был готов ожидать. На секунду я подумал, что сейчас из-за подкосившихся коленей свалюсь с лестницы... На шершавой коже чёрной ручкой была выведена надпись: «Ст Л-т Щерба. 1985 г.» Слегка покачнувшись на шаткой стремянке, я слез вниз. Когда я окончательно стащил с сумки пакет, мне удалось детальнее рассмотреть надпись при хорошем свете в коридоре. В памяти почему-то снова всплыло то загадочное слово из моего сна, о котором я уже думал и не вспомнить - «Гухип». Что это могло значить? Просто совпадение? Но это ведь... папина сумка.

***

Мама вошла в комнату, победоносно держа в руках откопанную из-под груды тряпья коробку с выцветшей надписью «Метеор-2», в которой лежал тот самый миксер.
-Вот, гляди, откопали наконец... то... - она застала меня, сидящего на кровати и разглядывавшего старую планшетку, - ох, так вот, где она была... Думала, там осталась, а она вот...
-Мам... ведь столько лет прошло... - тихо сказал я.
Мама присела рядом со мной. Я отщёлкнул замок на боковинке и разложил планшетку. Внутри оказались как будто только что заточенные карандаши, ручка и зелёный кусочек ластика, в отдельных колечках был закреплён небольшой перочинный ножик. Всё выглядело так, будто канцелярские принадлежности вовсе не использовались. Если бы не потёртая карта со множеством полустёртых пометок, вставленная в прозрачное отделение, можно было бы подумать, что сумку к чему-то подготовили, да так и забыли открыть.
-А ведь двадцать лет всего прошло, надо же... - задумчиво сказала мама.
Я немного покопался внутри. Там лежало, по ощущениям, множество всяких бумажек, я нащупал самую твёрдую и выцепил. Это была старая отцовская фотокарточка. На ней он был совсем ещё молодым, можно сказать, почти мальчишкой: гладко выбритый крепкий подбородок, густые тёмные волосы, светло-серые, по-доброму смотрящие глаза на улыбчивом лице. На нём была старая военная форма, похожая чем-то на афганскую Мама взяла фотографию, чтобы получше рассмотреть.
-Молодой был, красивый... - мама прижала её к груди, печально опустив голову.
-Мам, послушай, - я отложил в сторону планшетку, встал с кровати и присел перед мамой на колени, взяв её за руку, - я знаю, мы редко про это говорили раньше... Но я ведь до сих пор всей правды не знаю. Ты говорила, что он погиб там, в Таджикистане, но ведь... всё не так было, верно?..
-Ох, сынок...
-Может быть, у папы тёмное прошлое или вроде того, и ты не хотела меня сильно в него погружать, но... сейчас я правда готов, поверь. Прошу, не бойся, расскажи мне о нём всё. Я обязан всё знать...
Мама какое-то время колебалась, но длилось это не долго. Видимо, она поняла серьёзности моих слов.
-Эх... Ладно, ты прав. Лет тебе уже не мало, поэтому расскажу всё, что знаю...

***

Про то, что отец мой, Щерба Артём Валерьевич, родился в тысяча девятьсот шестьдесят первом году в селе Дубки, откуда потом переехал в Минск, я знал. Знал я и про то, что служил папа в воздушно-десантных войсках, где получил звание старшего лейтенанта, а после службы, вернувшись в город, спас одну девушку от уличных хулиганов. Той девушкой была моя мама. Вскоре они поженились и переехали в отцовский дом, где я и родился. Помню рассказы мамы о том, что у папы дела пошли в гору, из-за чего он должен был ездить в Минск по важным делам, помню многочисленные заграничные сладости, дорогие игрушки и те самые пищащие часы, которые своим будильником будят меня до сих пор. Ясно почему-то не могу вспомнить только тот день, когда папа так и не вернулся с работы, и нам с мамой пришлось продавать наш большой дом, бросить всех деревенских друзей и знакомых и переехать в отдалённый от центра спальный район столицы... Теперь мама действительно рассказала мне всё, что помнила и знала сама.
Молодым вернулся мой отец из армии в родной Минск. Первую неделю, как положено дембелям, он кутил, гулял с друзьями, в общем, наслаждался жизнью. Всё было спокойно до того момента, пока один из его знакомых, Серёга Дербень, не поведал товарищам о том, что теперь ведёт какие-то дела на местном Комаровском рынке и имеет там большой вес. Ясное дело, в свои дела он сразу друзей не мог вовлечь, поэтому предложил им устроиться грузчиками по хорошей ставке в двести долларов. Они, само собой, согласились. Вскоре какие-то другие группировщики старого формата решили накатить на группу Серёги Дербеня, поставив ультиматум: либо они платят им дань и остаются на плаву, либо отходят от дел. Дербень попросил друзей о помощи. Они собрали свою артель из сослуживцев-вэдэвэшников и как следует прижали «стариков», спустив их со счетов и окончательно утвердившись на рынке.
Так отец впервые попал в преступный мир. С парнями они по первости крышевали ларьки, стригли деньги с незадачливых торговцев и всё в этом роде. В скором времени их бизнес потребовал развития.
После у отца закрутились какие-то дела в оружейном бизнесе, который вёлся под прикрытием торговли антиквариатом. С этого момента мама уже утеряла нить единого рассказа, так как в подробности своих дел отец её не погружал. Да и ни к чему ей это было знать.
-Помню только, что упоминал часто какого-то Яна. Не знаю, имя это или фамилия...
-Хмм... Слушай, мам, а не знаешь ли ты... вот этого человека, - я достал из блокнота визитку с номером и именем Шилецкого. Мама, вчитавшись, выхватила у меня её.
-Как? Кто тебе это дал? - воскликнула она.
-Да он же и дал...
-Где, как вы встретились?!
-Да где ж ещё, на пуст... - я чуть не проболтался, но мама, видимо, всё поняла.
-Господи... нашёл-таки...
-А с ним что не так? Постой, он что, как-то причастен к тому, что папа...
-Да нет, не в этом дело, - оборвала меня мама, - тут немного другая история. Понимаешь, - она замялась, - после того, как папа твой пропал с концами, мы с тобой бедные остались, совсем одни. Я всё думала, где деньги достать, чтобы жизнь заново начать, чтобы ты в школу пошёл, и было всё, как у людей. Тут этот Шилецкий объявился, говорил, что помочь готов деньгами, ну и всё в этом роде. Но я этих бандитов с их играми, которые у меня мужа отняли, а у тебя отца, послала, куда подальше. Не хотела я, чтобы ты, сынок, с ними связывался, правда. Да, видно, прошлое за нами само вернулось...
Мы сидели молча. Мама перебирала в руках карточки, я водил пальцем по планшетной застёжке.
-Мам, но послушай, - начал я, - ведь столько лет прошло... и ты даже не попыталась хоть что-то выяснить, что-то узнать о нём? - мама тяжело вздохнула, покачала головой.
-Паш, он нас с тобой бросил, понимаешь? На произвол оставил! Это я всё время думала, как нам с тобой прокормиться! Это я наш дом продала, лишь бы деньги появились, чтобы поближе к городу перебраться! Это я тебя лечила, делала с тобой уроки, разбиралась с учителями! Ты мой сын, пойми! А твоему отцу, о котором ты вдруг правду захотел узнать, дела оказались дороже, чем будущее своего ребёнка! - мама уронила голову на руки. Я обнял её.
-Прости пожалуйста, мам... прости, правда, я ведь не хотел...
Мама просидела так ещё немного. Потом, чуть успокоившись, она ожила.
-Ладно... всё хорошо... прости и ты, что так раскричалась. Я люблю тебя, сынок, правда, всем сердцем люблю. Не хочу, чтобы отцовская жизнь на тебе отразилась, ты ведт гораздо лучше его растёшь...
-Всё будет хорошо, мам. Всё будет хорошо... - я прильнул к ней сильнее и погладил по голове.
-Конечно, сынок... по-другому и быть не может... - стараясь окончательно прийти в себя, мама протёрла влажные от подступивших слёз глава, ещё раз обняла меня и облегчённо вздохнула.
-Эх, ладно... пойду, что ли, миксер запущу, а то тесто уж засохло, наверное...
Она встала и ушла на кухню. Я тайком сложил фотографию папы и брошенную мамой визитку в сумку и убрал её подальше за шкаф.