Мушкетёры XXI

«… В которой всё идёт
своим чередом…»

В кабинете труда стоял гул: часть ребят работала за станками, некоторые что-то чертили в тетрадях, облокотившись об край парты, кто-то сметал с верстака накопившиеся от шлифовки деревянных цилиндров горы стружки.
Усатый Михал Василич, не обращая внимание на перманентное гудение машин, сидел за столом, по привычке подперев висок двумя пальцами и читая какую-то газетёнку. Попивая настоявшийся за целый день прегорький чёрный чай, он спокойно сидел на своём мягком стуле и то и дело поправлял съезжавшие на строгий нос квадратные очки.
Он работал в нашей школе уже достаточно давно, скорее всего, ещё с самого её основания, однако за всё это время он так и не смог добиться нормального положения в учительском коллективе. Напротив, все считали его немного странноватым: говорил он всегда как-то тихо и невнятно, жуя слова, будто хотел, чтобы все от него поскорее отстали. Из-за этого на уроках его было практически невозможно слушать: он, конечно, пытался специально для нас говорить погромче, но это приводило не к улучшению качества речи, а лишь к усилению звука старческого бубнёжа, лившегося из-под его рыжих усов. Чаще всего мы на его уроках не мастерили и не строгали, а записывали многотомную технику безопасности, которую нужно было заучивать слово в слово и пересказывать на оценку. Ясное дело, что это портило многим четвертные, но, слава богу, ниже тройки оценки по его предмету опускались редко. Хотя, всякое бывало.
Своих учеников он почему-то недолюбливал. Не знаю насчёт остальных классов, но нашим ребятам доставалось даже за малейшие косяки: если не до конца была заточена ножовка, или ты не мог спилить вросший сучок, или рассохшаяся заготовка раскалывалась прямо в руках, Михал Василич мог порой устроить целую сцену. Один раз мне попался хреново заточенный рубанок (заточка которых, кстати, должна была де-факто находиться в ведомости самого Михал Василича для безопасности учеников), и, когда я стал им строгать, заготовленная деревяшка начала портиться и неровно стачиваться. Я попытался переложить её, но и тогда ничего не вышло, а из-за того, что я стал рубать против волокон, откололся здоровый кусок, который расцарапал мне руку. На это обратил внимание Михал Василич и подошёл ко мне, но не для того, чтобы оказать помощь, а для того, чтобы резко выхватить рубанок, стукнуть им об верстак, начеркать на листке стрелку и выпалить на весь класс: «Направление движения понятно?! Вот и рубай, бездельник!» Я тогда ещё был в пятом классе и до слёз расстроился, равно как и все, кому приходилось терпеть такое от трудовика, но теперь мы уже спокойно относились к таким его выпадам.
Белый доточил на станке деталь и вырубил гудящий мотор. Сняв с трезубца аккуратно выточенный деревянный стакан-вазочку, он стал дошлифовывать его наждаком вручную.
–Юр, слушай, у тебя лишней шкурки нет? – спросил у него белобрысый верзила Генка.
–Ась? Не, нету. Спроси, может, у Михал Василича найдётся.
Генка подошёл к трудовику, который при появлении ученика даже не переменил своей позы.
–Михал Василич, у вас шкурки не найдётся?
–Шо? – спросил он, сощурив сероватые глаза.
–Шкурки у вас не найдётся?
–Шкурки? Шкурка, товарищ Гойда, у вас на х…е, а на трудах это называется наждачной бумагой! – язвительно сказал Михал Василич, ребята в классе это услышали, и по кабинету прокатился смешок.
–Извиняюсь, был не в курсе… – в деланном смятении басом выдал Генка, все в классе снова засмеялись, – значит, найдётся шкурка? Наждачная бумага, то есть?
–Тьфу ты… возьми поди, в ящике вон, – трудовик махнул на деревянную коробку в конце класса, массивный Генка направился к ней.
–Спасибо большое! – громко сказал он.
–Давай, работай! Бездельник… – нервно проворчал Михал Василич и снова уселся за газету, поправив очки.
Я доточил свой стакан, поставил на верстак и стал сметать в совок мелкую стружку. Убравшись окончательно, я уложил учебник и пенал в портфель, взял тетрадь с технической картой и дневник и направился к кафедре демонстрировать свою работу трудовику.
–Михал Василич, я всё, закончил.
–Угу… Давайте техкарту… – пробормотал он, даже не обратив внимание на выточенную мной деталь. Я поставил поделку на стол перед ним.
–Так, ну что ж… угу… – он поводил желтоватым пальцем по усам, – тут всё понятно…
–Там чертёж на другой странице, вот, – я указал на соседний лист. Михал Василич, достав откуда-то из-под стола деревянную короткую линейку, стал дотошно измерять выточенную мной вазочку. «Ну всё, – подумал я, – зря сказал, сейчас придерётся к какой-нибудь фигне…»
Тем временем за мной очередью выстроились Белый, Аймо и Мишаня. Краем глаза я глянул на Юркину работу: он даже успел немного раскрасить свой точёный стаканчик теми карандашами, что нашёл в пенале. «Точно пятёрку получит,» – подумал я.
–Здесь вот… в техкарте у вас ошибка, пункта одного недостаёт, да... деталь нормальная, правда вот… – трудовик снова приложил свою линейку, – просчёт на сантиметр допустил. Четыре-четыре поставлю, нормально, – как будто сам для себя подытожил Михал Василич, я протянул ему дневник. Он вывел две оценки и размашисто расписался.
–Спасибо, – бросил я и пошёл обратно к парте.
Зиля доточил свой стакан на станке, показал учителю, и мы стали собираться, отряхивая щёткой пропитанные древесной пылью халаты.
–Пахан, отряхни-ка меня сзади! – сказал Серёга, я очистил щёткой его форму.
–Давай ты меня теперь, – Серый прошёлся по задней части моего халата и аккуратно стряхнул все в ящик с мусором.
Тут наконец прозвенел долгожданный звонок, который на первом этаже было слышно особенно хорошо.
–Ребята, – гнусаво начал Михал Василич, – те, кто не закончил, доделывают на следующем уроке. Все выходите в коридор.
Мы вышли из мастерской подышать свежим воздухом близ столовки. Судя по запаху, сегодня на завтрак должна была быть рисовая каша. Часть пацанов уселась на стол, мы вчетвером развалились на скамейке.
–Эх, шамать охота… – вздохнул Белый.
–Да, вот бы сейчас девки шо-нить вкусное сделали, – подумал вслух Зиля, как вдруг я заметил силуэт Катьки, которая вышла из-за угла и с другого конца коридора прокричала нам:
–Мальчики, идите сырники есть! А то остынут!
–О, ты глядзі-ка! Вспомнишь солнце – вот и лучик, – оживился Белый.
Мы всей мальчишеской ратью поднялись со своих мест и зашагали вдоль школьных раздевалок к классу девчачьей технологии. Когда мы зашли в кабинет, в нос ударил нежный запах жаренного творога и свежего чая.
–Так, мальчики, принимайте работу! Мойте руки и садитесь все, рассаживайтесь, – Елена Анатольевна пригласила нас за парты, на которых были расставлены стаканчики с чаем и одноразовые тарелки с золотистыми творожными кругляшами. Посредине стояли миски со сметаной, сгущёнкой и каким-то вареньем.
Я первым встал за рукомойник, смыл с рук всё то, что мешало чистому приёму пищи, и уселся за стол. Подцепив пластиковой вилкой сырник, я обмакнул его в сметану и направил в рот. Он был слегка подсушенным, но тогда мне казался просто верхом блаженства.
–Блин, девчонки, прям очень вкусно, спасибо, – сказал я, с наслаждением дожевав и подняв глаза на девчат. Взгляд предательски остановился на Ленке, я постарался переключиться на еду.
–Вообще отлично, в столовку больше ходить не будем, только к вам, – сказал Зиля, девчонки хохотнули.
Парни шумно уплетали за обе щёки, попутно переговариваясь с набитыми ртами:
–Я ему такой: «Да как же нет, когда вот оно, под задачей!» А он всё на своём, чёрт лысый…
–Да дундук он старый, господи…
–Я те говорю, поиграй в «Макса Пэйна», вторая часть вышла – ваще класс…
–Да не, я пока в «Калду» гоняю, потом как-нибудь…
–Парни, сметанки передайте!..
–Блин, Миха, аккуратней!
–А чё ты под рукой вертишься?
Мы с аппетитом принимали наш вкусный второй завтрак, девчонки стояли в стороне и перешёптывались на свои темы.
Вдоволь наевшись, я слегка откинулся на стуле и сунул руки в карманы халата. В одном из них я нащупал какую-то деревяшку – это оказался тот самый стаканчик, что я выточил на уроке. Наверное, случайно положил, когда выходили из класса…
Тем временем приближался звонок на следующий урок труда. Парни уже выносили свои одноразовые тарелки и вилки на помойку, благодарили девчонок за вкусную еду. Швырнув свою тарелку в мусорный бак, я собрался и подошёл к Ленке.
–Лен, эт самое… Спасибо огромное, вот, в знак того, что всё было вкусно, от сердца и почек, как говорится, – я слегка обтёр своё творение об ладонь и протянул ей.
–О, блин, спасибо… Это под карандаши, да?
–Ну вроде того, только это… аккуратнее, он на один сантиметр сточен! – шутливо предупредил я, она улыбнулась.
–А-хах, хорошо, спасибо! – она по-дружески приобняла меня.
–Да ладно, чего там, вам спасибо! – сказал я, а сам подумал: «кому вам, я же ей дарил, дурак, блин… ещё подумает, чего…»

* * *

Мы с парнями прогуливались по музею на четвёртом этаже в ожидании звонка на урок химии. На большой перемене здесь было особенно многолюдно, даже сильнее, чем на пятом этаже.
–Эх, хорошо поели сегодня, – сказал Аймо, потягиваясь.
–Да, эт факт, – поддакнул Белый.
–Слушайте, парни, – к нам подошёл Ашот, – вы химию сделали?
–Ну допустим, – с прищуром сказал Белый, – а тебе-то что?
–Блин, Юран, дай списать по-братски, – вполголоса сказал Ашот.
–А, ну ясно. Ладно, обожди, – он влез в портфель, достал оттуда синюю тетрадь и раскрыл на нужной странице, – вот, только не точь-в-точь, а то ещё мне попадёт!
–Блин, от души, брат! – Ашот взял у него тетрадь и отошёл к стеклянной витрине, на которой удобно можно было писать.
–Вот шаромыжник, а, – сказал Аймо.
–Зря ты так, Юр, – бросил Зиля.
–Ой, да подумаешь. Тем более, это ж Ашот, что с него взять-то, а мне трёх номеров не жалко, тем более по химии.
–Ну, дело твоё, я бы комиссию брал, – сказал Аймо.
–Это как?
–Ну вот смотри: сделал ты пять заданий, а ему даёшь только три списать. Так училка, если запалит, то за схожие ошибки не придерётся, ведь он два номера либо у другого скатает, либо сам херово сделает.
–Хмм, интересно… А если я всё правильно сделал?
–Так ведь вообще класс, ещё и оценку лучше получишь.
–Ничего идея, правда, – согласился Зиля.
Пока мы болтали, к Ашоту медленно приблизилась фигура географа, Ильи Юрьевича. По какой-то причине он всегда считал своим долгом блюсти тишину и порядок на этом этаже, исполняя роль добровольного дежурного. Вот и теперь, заметив, что Ашот занимается чем-то подозрительным, да ещё и на витрине музея, он подошёл к нему, скрестив руки на груди.
–Ох, кажись, попался… – шепнул Белый.
–А-ашот, – громко сказал географ, – а что это ты тут делаешь?
–Ну так это… списываю… – дурацкая ухмылка расползлась по его лицу.
–Ой дурак… – стукнул по лбу Белый.
–Тьфу ты, блин…
–Юр, как бы тебе ещё не влетело, – сказал Зиля.
Илья Юрьевич повёл Ашота к Гаяне Юрьевне чуть ли не за шиворот. Та внимательно выслушала его показания, покивала головой и, видимо, дав понять, что разберётся, спровадила вездесущего географа.
–Ладно, авось пронесёт ещё, – печально вздохнул Белый, – вроде, меня пока не зовёт…
В противоположной стороне рекреации мы увидели группу девятиклассников из трёх стриженых парней, вразвалочку шедших по коридору. Один из них скользнул взглядом по нам и тут же его отвёл.
–Вот они, собаки… – пробубнил Зиля.
–Да уж, хорошо хоть Сани с ними нет. Кстати, что-то давно его не видно.
–Подольше бы его рожу не видеть, – сказал Зиля.
–Не боишься, что мстить будут? – спросил Аймо.
–Не будут, – отрезал я.
–Ну ты тоже не зарекайся, ты их главного угандошил, теперь с ними ухо в остро нужно, – проговорил Белый.
–Да пусть только сунутся! Мы их всех порешим! – оскалил Зиля уголком рта свой белый клык и щёлкнул костяшками.
Скоро должен был быть звонок, поэтому мы зашли в класс. Белый, пристулившись на место, развернулся к Ашоту, который сидел позади.
–Гони тетрадь давай! Живо!
–В-вот, бери… – Юрка выхватил у него свою собственность.
–Ты что ж там географу сморозил? Я чуть не попал из-за тебя! Дурень!
–Блин, прости, просто пересрал там… он так подошёл… – замямлил Ашот.
–Пересёрыш, мать твою! Тьфу, – уже скорее разочарованно, чем злобно, сказал Белый, после чего развернулся обратно.
Я поставил свой рюкзак на парту и стал раскладывать всё к уроку. Вдруг из-за двери показалась Инга. Скользнув взглядом по классу, она нашла меня и коротким кивком поманила в коридор. Ничего такого в этом не было, но по какой-то причине я напрягся. Наверное, чем-то тревожным повеяло от её настроения. Бросив всё на парте в таком состоянии, как есть, я вышел наружу.
–Чего случилось? – спросил я.
–Паш, слушай, ты ведь после побоища сразу домой пошёл? Больше туда не возвращался в тот день? – серьёзно спросила она.
–Да нет, в тачку сел, и с парнями уехали… А что такое?
Инга нервно вздохнула и огляделась по сторонам, как будто боялась, что кто-то посторонний может нас услышать.
–Чего случилось-то?
–Просто… Саня дома уже много дней не ночевал. Мама сначала значения этому не придала: подумаешь, загулялся со своими этими… обычное дело. Потом стала переживать. Позвонила друзьям его, спросила, что да как, а они сказали, что Санёк только ночь у них пробыл, а потом пропал куда-то, больше они его не видели. Тогда мы в милицию позвонили, выхода другого не оставалось…
–И что?
–Они весь район прочесали, вдоль Шабанов прошлись, всех на уши подняли, кто там был. Понятых даже нашли, дядек каких-то здоровых…
–А в чём понятых-то? Говори уже, не тяни! – занервничал я, чувствуя, как Инга оттягивает какой-то неприятный момент.
–Они до хибары той дошли, оттуда спустились вниз, в овраг…
–Ну и?
–Нашли его, в общем… – тяжело вздохнула Инга. От плохого предчувствия у меня по спине пробежал холодок.
–Ну, и где?
–У речки, что рядом с пустырём. В канаве лежал. C дырявым животом, – от этих слов у меня в горле встал ком. Теперь я осознал, отчего Инга так странно вела себя всё это время…
–П…дец… Как же… а кто?.. – промямлил я.
–Не знают пока… Дядьки те говорят, что пацана видели какого-то в синем спортивном костюме с полосками, – я почувствовал, как меня начинает накрывать волной страха. Перед глазами всё поплыло, казалось, что какая-то сила постепенно связывает всё внутри в плотный моток горячих гнилых верёвок, который норовит вылезти наружу.
–Ч-чёрт… – я схватился за голову, почувствовал, как подкашиваются ноги и прислонился к стене.
–Паша, дорогой, послушай! Прошу тебя, будь осторожней… Не светись сейчас нигде, никуда не ходи, ничего не делай, – она взялась за мою руку, – не хватало ещё, чтобы тебя так же, как… – она отвела взволнованный взгляд.
–Что?..
–Нет, нет, не надо, – будто бы отогнала она какое-то наваждение, – просто прошу, будь аккуратнее! И всё будет хорошо, – Инга посмотрела меня то ли с состраданием, то ли с какой-то надеждой. Она почувствовала, что меня слегка потряхивает, и покрепче взяла мою ладонь.
–Ладно, с-спасибо тебе…
–Всё будет хорошо, – сказала она ещё раз, глядя на меня.
Тут наш разговор прервал звонок. Мы вошли в кабинет и сели по своим местам, Гаяне Юрьевна уже собиралась начать урок, как вдруг в класс зашла Ирина Евгеньевна.
–Ребята, здравствуйте. Хочу с вами немного поговорить…

* * *

Все расселись по своим местам, Генка захлопнул дверь и опустился за парту. Ирина Евгеньевна встала перед кафедрой.
–Дети, я хочу вам сказать кое-что очень важное… Вы ещё совсем молодые, жизнь у вас только начинается. Я верю в то, что впереди у каждого из вас светлое будущее, что у вас получится воплотить в жизнь всё, что вы запланировали. Поэтому я вас прошу – будьте осторожны на улице, не связывайтесь с разными хулиганскими сворами! Берут на слабо – не поддавайтесь, что бы они вам ни говорили, – Ирина Евгеньевна скользнула по мне взглядом, страх заколотился у самого горла.
–А что случилось? – спросила Катька.
–Дело в том… что у нас в школе произошла трагедия… Кто-нибудь из вас знает Сашу Родовича, из девятого «А»?
–Да, конечно…
–Ещё бы не знать…
–Слыхали.
–Тогда вы в курсе, что он и ещё некоторые ребята из его класса водились с плохой компанией из соседней школы. Так вот, вчера вечером его нашли… убитым, – в классе все замолчали, у многих ребят от удивления отвисла челюсть.
–А кто это сделал? – спросили с «камчатки».
–Пока милиция расследует, так что ещё неизвестно. Дети мои… вы все прекрасно понимаете, что вне школы, на улицах, происходят разные ситуации, которые порой могут быть очень опасны для жизни. Но и из них тоже нужно уметь выходить целым и невредимым. Мир устроен так, что не все люди желают вам добра, но с ними тоже нужно уметь находить контакт. По-другому никак… К вам на урок я пригласила одного человека, – Ирина Евгеньевна посмотрела на заднюю парту первого ряда, на которой, как оказалось, всё это время сидел крепкий мужчина лет сорока в милицейской форме, – Владимир Евгеньевич, прошу.
–Да, конечно, сейчас, – он поднялся с места, нацепил фуражку и вышел к кафедре, заняв место рядом с Ириной Евгеньевной, та слегка двинулась в сторону. Вмиг окинув взглядом зеленовато-серых глаз всех ребят, он тотчас сменил строгое положение бровей на более дружелюбное и слегка улыбнулся.
–Здравствуйте, ребята! Разрешите представиться, Владимир Евгеньевич Хатульский, инспектор по делам несовершеннолетних. Как уже сказала Ирина Евгеньевна, ученик вашей школы, Родович Александр Яношевич, в ходе оперативно-розыскных мероприятий был найден убитым близ района Шабаны, около микрорайона Серебрянки… Со слов вашей учительницы я понимаю, что он был не самым хорошим и прилежным мальчиком, но знаете, дети… Несмотря на это и его жизнь – это большая потеря, огромная утрата для его матери, сестры, да и для семьи в целом. Он был хулиганом, как и многие другие ребята, которые с ним водились, это факт, но ведь не родились же они все такими, верно?
–Да, наверное.
–Может быть, – поддакнули в классе.
–Вот, в том то и дело. Быть может, на уроках обществознания вы уже слышали подобный вопрос: «бытие определяет наше сознание, или сознание наше бытие?» Иными словами, мы находим наше окружение, или наше окружение находит нас? Кто за первое? – спросил он, чуть больше половины класса подняли руки, – Ну а за второе? – и на этот раз ответило примерно столько же.
–Знаете, хорошо, что многие уже более-менее определили для себя ответ на этот вопрос. Штука в том, что верны оба ответа. Не буду вас грузить глубокими рассуждениями, скажу только то, что человек, ставший бандитом, часто начинает свою дорогу ещё с малолетства, примыкая к разным группировкам. На это его могут сподвигнуть разные факторы: тяжелые отношения со сверстниками во дворе и школе, быть может, проблемы в семье, недопонимание со стороны родных. В так называемом «пришивании» к группировщикам такие трудные подростки ищут защиты. Они стараются найти тех людей, которые будут с ними на одной волне, которые будут их уважать, с которыми им будет не так тяжело. Однако, если человек начинает крутиться в криминальном мире с малых лет, его окружение постепенно начинает определять его сознание и формировать в нём определённые устои, которые негативно отразятся уже на будущем. А если фундамент плох, то и всё здание может рухнуть… Понимаете, о чём я?
–Да!
–Да, ессестно.
–Конечно!
–Всё ж ясно, чё.
–Вот так. Маленький хулиган – есть большой бандит, – по ходу монолога Хатульский иллюстрировал разные моменты из речи и делал пометки на доске, – так оно всегда было. А бандиты, как известно, ничем хорошим не заканчивают, тому есть много примеров, вот, допустим…
Видно было, что ребята в классе, широко раскрыв глаза, внимали каждому его слову. Он рассуждал доступно, просто, и, хотя иногда вставлял различные термины, подводил всё сказанное так, чтобы мысли были максимально понятны каждому. Я имел мало опыта общения с людьми из милиции, но в тот день мне показалось, что Владимир Евгеньевич был далеко не рядовым инспектором. Он имел очень хороший слог, ясно доносил до нас то, что ему нужно было донести. Каждый из класса, кто задавал вопрос, получал на него исчерпывающий ответ, сухой и по существу – ничего лишнего этот человек не говорил. Он раскладывал всё сказанное по полочкам, получая полное согласие со своими тезисами со стороны класса, что обеспечивало стойкий интерес ребят к его монологу.
Слушая речь Хатульского, то, как он довольно логичными доводами давал нам понять, что бандитизм и хулиганство должны быть искоренены как общественное явление, потому как и то, и то является дорогой к маргинальному положению и «разложению общества», многие ребята уже тогда, казалось, были готовы взяться за винтовки, надеть уставные фуражки и грудью идти на борьбу с преступностью.
–Криминал, дети, есть одна из самых гадкий и жестоких вещей в этом мире. Что уж говорить, это в чистом виде большое насилие над человеком и его достоинством…
–Владимир Евгенич! – Зиля поднял руку.
–Да-да?
–Скажите, а ведь правоохранительные органы принуждают людей правила исполнять? Ну, законы там, статьи?
–Да, конечно, по-другому у нас порядок не построить.
–А это разве не насилие?
–Понимаешь ли… – дребезжащий школьный звонок оборвал ответ инспектора, – ой, многовато что-то я от урока взял, Ирина Евгеньевна… – он стеснительно улыбнулся.
–Да ничего, ничего, что вы! Всё очень по делу, – успокоила она Хатульского, очнувшись от забвенного состояния после его речи, – спасибо вам огромное, Владимир Евгенич!
Все в классе одобряюще захлопали.
–Да что вы, просто делаю работу, только и всего! Ирина Евгеньевна… Ребят, спасибо вам огромное, был рад знакомству! – все поблагодарили его в ответ, – Да, Ирина Евгеньевна, хотел с вами кое о чём поговорить… – он подошёл к ней и увёл куда-то в конец класса.
Мы с парнями скоро собрали вещи и вышли в коридор.
–Вот и урок профилонили, кайфуха!
–Да ты чё, Зиль, вон мужик какой мощный, милиционер…
–Дядька много по делу сказал, это верно, – подхватил Юрку Аймо.
–Да, справедливый мент. Кабы нас с вами не загрёб, конечно… – поразмыслил я вслух.
–Ой, не переживай так, образуется ещё. У тебя ж алиби, всё такое, мы подтвердим, если надо.
–Да им, Юрка, алиби не нужно, чтоб нас закрыть. Так работали, так всегда будут работать, – заключил Зиля. На пару-тройку секунд между нами повисла задумчивая пауза.
–Ох, напрягаешь ты, Серый, воздух, всегда ты такой!
–А чё я-то, я ничё!
–Да уж, конечно, как обычно, – постепенно наша с парнями беседа приобрела более непринуждённую форму, потом сменила тему на видеоигры, потом на выходные планы, а с началом следующего урока и вовсе растаяла.

* * *

Дверь кабинета английского распахнулась, мы с парнями, попрощавшись с учителем, наконец вышли в коридор.
–Ох и душно там, братцы, я аж взмок весь.
–И не говори, кабинет-то большой, а радиаторы шандец, как шпарят…
Растворив скрипучие двери, Зиля запрыгнул на перила и лихо скатился вниз по лестнице. Приземлившись, лихо притопнул на месте.
–Чего гарцуешь?
–Да засиделся сиднем, попрыгать хочется. Эх, морду, что ль, пойти набить кому…
–Успеешь, ещё Масленица впереди, небось махаться пойдёте, как в том году, – подметил Аймо.
–Да, скорее бы, Димка Пятак вот придёт, я ему пятак и начищу…
–Кабы он те второй фонарь не повесил, будешь нам, как маяк нам светить! – шутканул Белый, мы засмеялись.
Не заметив, как достигли раздевалки, мы побросали портфели и стали снаряжаться домой.
–Ну чё, какие планы?
–Да фиг знает, у меня на сегодня, вроде как, репер по русскому занятие перенёс вечером, так что не выйду.
–Айм, ты как?
–Да как обычно, там деду ещё за лекарствами сгонять надо…
Из дверей вышли девчонки. Взгляд по привычке выцепил фигуру Ленки: лёгкую, стройную, будто бы не шагающую по школьному кафелю, а легко плывущую в воздухе. Её рыжеватые волосы густой волной обрамляли тонкую шею и плечи, бирюзовые глаза всё так же сверкали откуда-то изнутри, иногда смеялись чьей-то шутейке, тогда Ленка заливалась обаятельным смехом, улыбка с небольшими ямочками делала её лицо каким-то добрым, родным и приветливым, близким…
–А, ну ясно. У тебя чё, Щербет? Пахан?
–Ась?
–Х…ясь, – бросил Зиля (видно, заметил, куда всё это время падал мой взгляд), – говорю, какие планы?
–Да так, книжку думал дочитать, – сказал я достаточно громко, чтобы Ленка тоже могла меня услышать, – а то за делами никак не поспеваю…
–Етить интеллигент выискался, ишь ты! – с издёвкой сказал Зиля.
–А чё, я хоть книжку иногда в руки беру, а не в «Контру» рублюсь до темна!
–Я там по часам скоро рекорд набью!
–Да оно и видно, геймёр! – «гэкнул» я, Зиля продолжил копаться в вещах.
Откуда-то из-за угла показалась фигура Катьки Каражановой, голосом бдящей за всем училки староста окликнула нас:
–Ребята, зайдите к Ирине Евгеньевне!
–А? Да, щас… – мы бросили переодевание и почти что полным составом восьмого «А» направились в канцелярию.
Мы зашли в кабинет, парни встали рядом, я оказался впереди класса. За столом сидела Ирина Евгеньевна, а поодаль от неё, на другом конце – Владимир Евгеньевич, копаясь в своих бумажках.
–Ирина Евгеньевна, здрасьте, Владимир Евгенич… хотели видеть?
–Да, привет, ребят. Всё хорошо, вы ничего на натворили, просто разговор есть деловой…
–Ну слава богу, – выдохнул кто-то из толпы.
–Мы тут с Владимиром Евгеньевичем поговорили, – наклонилась она поближе к нам, – я ему немного про вас рассказала, и у нас идея появилась. Вернее, у меня. Знаете, лет десять назад у меня был класс один, крепкий такой, почти, как вы, хорошо его помню ещё… Так вот, у нас с ребятами была очень интересная система дежурства. Суть в том, что класс был поделен на такие комитеты, которые за порядком должны были следить, всего их было три: «комитет внутренней безопасности», самый массовый, который за отношениями в классе следил и другими школьными делами, чтоб разборок среди одноклассников не было, «комитет чистоты и порядка», понятно, для чего создан, и «комитет дат»…
–Как кадеты?
–Мы их комдатами звали. Они мне помогали разные праздники устраивать, концерты юбилейные, всё в таком духе. Задумка сначала хорошо работала, но скоро проблемы начались в «комитете чистоты и порядка» …
–А чего они, полы драить не захотели? – шутканул Илюха Зимин.
–Да вроде того, – чуть улыбнулась классная, – сказали, что этим уборщицы должны заниматься, которым школа платит.
–Вообще по факту, – бросил Курок, его толкнули кулаком в бочину.
–Да, наверное, правильно поступили… потом «комитет дат» стал отлынивать ближе к старшей школе – видимо, большую нагрузку я им дала, а «комитет безопасности» как-то сам собой распался: кто к хулиганам примкнул, кто просто не захотел дальше идти.
–Обидно вышло.
–Не то слово…
–Да уж…
–Верно. Много лет уже прошло, у меня и класс теперь другой, и ребята другие стали, я вот и хотела вам предложить такую мысль: сделать что-то похожее, только уже без «комитета чистоты» этого, а с двумя другими – «внутренней безопасности» и «комитетом дат». Так и в классе порядок станет, и концерты устраивать будем, вы же у меня в этом деле талантливые, правильно? Ну как, согласны?
Класс зашумел, обсуждая новую идею. Кто-то сомневался, кто-то высказывал недовольство, кому-то было просто наплевать, кто-то уже почти согласился.
–Ну дела, вот так проект…
–А чё такого, нормально ведь, порядок наведём, обезопасимся.
–От кого, от группировщиков что ли? Да они нас, как Тузик грелку, раз – и всё! Кто мы, а кто они?
–Да не, мы им жару зададим, у нас вон – Владимир Евгенич за главного будет!
–А что, вариант, кстати…
–Ирина Евгеньевна, а те, что за внутренней безопасностью следят – как у них всё устроено, что они контролировать вообще могут? – спросил я учителя.
–Ну, изначально, под контролем был только наш класс. Для всей школы нас просто не хватило бы, да и ребят, готовых со всем этим бороться, тогда мало набралось... Время-то было какое, в школе хулиганов разжилось много, потому всё и распалось.
–Ну, а если, скажем, мы ребят из других классов наберём? Чтоб нас было не четверо, а, скажем, восемь или девять?
–Да, и в каждом комитете так, чтоб народу больше работало! – подхватил Белый.
–Чего, кого четверо, нас, что ли? Нахрена… – опомнился Зиля от разговора с Ленкой.
– Да, можно, почему бы нет… В общем, вы за? – оживилась классная.
–Ну, не знаю… парни, вы как?
–Я за, пожалуй, – вышел вперёд Белый.
–Я тоже. Пора уже хоть как-то отпор дать, не всё же сидеть на месте, – подошёл Аймо.
–Зиля? – окликнул я друга.
–Ну и я с вами вместе, куда мне деваться, – грустно усмехнулся он.
–Ну, Владимир Евгенич, какие ребята у меня! Золото!
–Да, богатыри, не то слово! – улыбнулся Хатульский.
–А мы с девчонками моими тогда по соседству, в комдаты пойдём, – вышел вперёд калмыковатый, коренастый выскочка Федька Цемрашал, улыбнулся смуглым уголком рта.
–Какими твоими, дурак, блин… – вышла с ним вместе хитровато улыбающаяся Аня Бабенко, за ней подошла Катька, Полина Ананьева, Варька с Дашей и Танька Еланова.
–Ну, вот и ребят много, это хорошо! Да, вполне себе… – Хатульский написал что-то в свою записную книжку, набитую всякими мелкими бумажками.

* * *

Лёгкий ветерок трепал ветки зимних деревьев, сбивая невесомый снежок и отправляя его в свободное плавание по воздуху. Облака ровно стелились вдоль городского неба, пушистым одеялом накрывая тихий зимний день, переходящий в такой же спокойный вечер.
Мы с ребятами шли вдоль дороги, болтая про всякую всячину.
–Да, сегодня хоть день поинтересней, чем обычно, – отметил Белый.
–Эт верно, насыщенный… Сегодня же четверг, да?
–Ну.
–Фига, так быстро время пролетело, завтра уж в театр идём! – напомнила нам Ленка.
–Точно, как-то из памяти выскочило даже…
–Садимся, короче, вместе все, расходиться не будем! – предложила Инга.
–Да, конечно, как ещё-то, – поддержал её Зиля.
Я мельком глянул на Ленку. Её волосы, спадавшие из-под шапки, водопадом скрывали левую часть лица, слегка завиваясь к низу, красивые глаза смотрели куда-то в начало улицы, откуда солнце, играя редкими бликами на Ленкином смазливом лице, расплёскивалось мягким закатным светом от горизонта по кучевым облачкам. «Да, непременно… вместе.»