4
Роджер каким-то непонятным, невероятным и непредсказуемым образом вечно появлялся в самый необходимый момент. Сразу после того, как осенью, в начале нового учебного года, неожиданно они с Барб сблизились, начали общаться на новом и гораздо более близком уровне, а ведь знали друг друга чуть ли не с начальной школы; не думали, что получится, даже не подозревали. Считали, что их всегда будут объединять лишь общие знакомые.
Барб помнит начало апреля. Дождь, барабанящий по крыше, стучащийся в плотно закрытые окна. Темнеющие занавески, скрывающие не менее тёмные ночные улицы. Его лицо, покрытое каплями, и рубашку, промокшую насквозь.
Барб помнит холодную постель. Мятую наволочку подушки с цыплятами, мокрую от слёз, скинутое на пол одеяло. Слабый-слабый золотистый свет торшера, от которого не было совершенно никакого толка. Невероятную тоску и ноющую боль в груди, ломоту в теле. Его тёплые руки на её спине, пытающиеся успокоить и поддержать.
Барб помнит свой день рождения. Натянутые улыбки и слегка завитые рыжие локоны, кофейного цвета платье в мелкий белый горошек и белую водолазку, белые колготки и коричневые туфельки с ремешком. Подарочные пакетики с косметикой, очаровательной канцелярской мелочью и сладостями. Огромного плюшевого лебедя, с которым он явился на порог.
Он вытаскивал её чуть ли не с самого дна, всегда старался внушить ей уверенность, воодушевить. Вечно извинялся за пустяки, за то, что вовсе не должен просить прощения, и потом получал от Барб по голове, улыбался, извинялся снова.
Роджер был свободой, потому что ей дышало каждое его движение и каждый его взгляд. Храбростью — потому что ей был наполнен каждый его поступок и каждый его выбор. Мудростью — потому что ей веяло от каждого его слова и каждого его совета. Они были ровесниками, и это только усиливало восхищение Барб.
Его шутки, как и чувство юмора в целом, были чем-то невообразимым: простым и невинным, неподдельным и застающим врасплох. Только Роджер мог так искренне смеяться над какой-то откровенной глупостью, так заливисто, чуть ли не до слёз, что и Барб в конце концов становилось смешно. Только Роджер мог найти что-то забавное в абсолютно любой ситуации, что-то нехитрое, совершенно простое, но светлое, доброе.
Он всегда интересовался её делами, спрашивал о маме, об отце, никогда не забывал узнать про самочувствие и настроение Молнии. По возможности запоминал важные для Барб мелочи, никогда не уставал слушать какие-либо факты из её жизни и о её поведении. Роджер не хотел создать иллюзию участия в её жизни, он действительно участвовал. Был рядом даже тогда, когда их разделяли километры или текстовые сообщения и звонки.
И вот он снова здесь, снова рядом.
Барб помнит конец декабря. Снег, сверкающие хлопья, укрывающие землю, словно одеяло, расшитое серебристыми блёстками. Мороз, щиплющий щёки и целующий нос, дарящий игривый румянец и душевную свежесть.
Барб помнит окрыляющую лёгкость и радость, нежной и пушистой кошкой ласково тянущейся к рукам. Объёмную вязаную шапку яркого жёлтого цвета, такой же шарф и варежки, запорошённые светящимся на солнце снежком. Желание высоко прыгать, быстро бегать и громко кричать.
Барб помнит Рождество. Разноцветные огоньки гирлянд, милые открытки с поздравлениями, мягкие новые полосатые носочки. Приглашение посидеть в кафе и выпить по чашечке горячего какао с малиновым сиропом. Начало чего-то прекрасного, неповторимого, необходимого.
Ещё никогда ей так сильно не хотелось вернуться в прошлое, чтобы прожить некоторые моменты заново, повторять их снова, и снова, и снова. Ещё никогда ей так сильно не хотелось сбежать от жаркого и душного лета в объятия холодной зимы.
Роджер берёт Барб за руку, рассказывая очередную несуразную историю о том, как он ударился ногтем о дверную ручку. Его смех сливается с музыкой в наушниках, а глаза заглядывают в глаза девушки, сидящей рядом, и пробуют забрать всю боль, всю пыль, всю грязь, накопившуюся в них. Они даже не знают, сколько времени прошло, не замечают хода минут.
Роджер не может не чувствовать, что с Барб что-то не так. Он знает, что что-то не в порядке, что что-то случилось.
Он хочет выяснить всё, каждую возможную деталь и помочь, позволить ей снова быть по-настоящему весёлой, открытой.
Она хочет высказаться ему в который раз, вывернуть душу и наполниться его спокойствием и верой в лучшее.