...

«Деревня Скрытого Листа в точности такая, каким я представляла дом, которого не знала. Когда мы гуляли с тобой, я чувствовала себя как дома, хотя и была там впервые… мне показалось, что меня приняли в этой деревне. Я действительно в это поверила! И… я не смогу предать свой дом.

Если я вернусь, скорее всего, меня обвинят в умышленном уничтожении информации и казнят. Поэтому я бы предпочла принять смерть из твоих рук! Я смогу умереть, веря, что первый раз в своей жизни мне удалось сделать что-то хорошее для своего дома. Для своей родины…»

— Тонбо-сан, мы в переулке между оградой торгового дома и соседним зданием. Какие инструкции?

— Вы оба здесь, Карасу?

— Да. Учитывая данные всего периода наблюдения, мы с Каваузо решили, что… следить за господином казначеем больше нет нужды.

— Он остался в гостинице?

— Спит крепчайшим сном после того, как за ужином наложница и учитель музыки исполнили дуэт на сямисенах. Я бы сказал, что его склонило в сон неестественно резко.

«Какая-то техника… Хм. Она и на это собрание пришла с инструментом».

— Мне известно, кто скрывался под обличьем наложницы, — сказал Рокудайме. — Беглая куноичи-шпионка из скрытой деревни Замка́.

— Та самая? Она ведь считалась погибшей.

— Да, Каваузо, считалась… Всем перейти на вторую частоту и слушать.

— …я принёс третью часть дохода, как положено, Ханаре-сама. Только…

— Не мнись, Окубомару. Здесь все свои.

— Весь год я управлял делами сам, не обращаясь к клану за помощью. Вот что я хотел сказать.

Пауза.

— То есть ты считаешь, — вкрадчиво начала Ханаре, — что тебе удалось спокойно делать деньги — без инспекций, полицейских рейдов и стычек с конкурентами, — просто так?

— Я считаю, что немалая доля моей личной заслуги в этом есть, Ханаре-сама.

— Идиот, — чуть слышно шепнул кто-то.

— Я хотел бы побеседовать с этим молодым человеком, — старческий голос, почти ласковый — только почему-то от него по коже пошёл мороз.

— Это моя обязанность, — мужской голос с оттенком вины. — Я поручился за него, Ханаре-сама. Позвольте…

— Не утруждайтесь, Асукаи-сан, Ючи… Если бы наш Окубомару был честен до конца, — вздохнула Ханаре. — Но он решил обвести нас вокруг пальца… Ты принёс вовсе не третью часть дохода, так ведь? О, я вижу, ты удивлён… Ты с нами не так давно, Окубомару, — всего год. За это время с вожака мелкой банды, которая промышляла мошенничеством, ты поднялся до управляющего сетью залов с игровыми автоматами… И уже забыл, чем обязан клану.

Шорох, невнятная возня. Кто-то тихонько присвистнул. Кто-то кого-то пнул под столом.

— Ханаре-сама, — испуганно забормотал Окубомару, — прошу вас…

— Мы выслушали тебя, — жёстко оборвала женщина. — Теперь слушай ты.

Какаши охватило дурное предчувствие.

Высокий аккорд. Второй. Третий… Мелодия будто пульсировала в нарастающем темпе. Изнутри поднимался холодный нутряной ужас.

Снова возня. Характерный звук, с каким клинок входит в плоть.

— Простите… меня!

Хрипение. Что-то крупное и тяжёлое свалилось на пол. Тихий звон последнего аккорда.

— Добей его, Исаму. И крикни ребят, здесь нужно прибраться.

— Семпай, — Сай пересел по ветке кедра ближе к Рокудайме и тронул его за локоть, — что там произошло? Самоубийство?

— Похоже на то. Видимо, для этого парня мелодия звучала как приказ.

«Казначей внезапно захотел спать. Этот покончил с собой… Каким-то образом её музыка воздействует на сознание. Но одно дело погрузить человека в сон, и совсем другое…»

Это было до жути противоестественно. Всего несколько минут назад Окубомару переполняли амбиции — но чужая воля принудила его нанести самому себе смертельный удар… В передатчике было слышно, как сносят вниз по лестнице труп, обсуждая, в каком бы углу сада его закопать. Как ворчит под нос бандит, которому досталась самая грязная работа — замыть пятна крови с пола.

«Почему нельзя было приказать бойцам отвести Окубомару в сад и там казнить? Хм… — озадачился Какаши. — Она давно не появлялась перед своими подчинёнными, по их же словам… Ей нужно было укрепить пошатнувшийся авторитет. Да… И Ханаре этого добилась. Максимально эффектно».

Девушка, которая когда-то просила о смерти, напоминала попавшего в сети птенца. Нынешняя Ханаре была хищной птицей, что уверенно расправила крылья.

«Что же с тобой стало?..»

— Ючи, подыщи среди своих людей замену. Помощников Окубомару рассредоточить по другим подразделениям… Эти настроения должны умереть вместе с ним.

— Я понял, Ханаре-сама. Прошу прощения… И благодарю за возможность искупить свою ошибку.

— Мы все ошибались, Ючи. — Таким тоном успокаивает мать непослушных, но любимых детей. — Несмотря на это, мы были и остаёмся кланом. Мы создали клан — а клан сделал нас теми, кто мы есть».

«Такие речи обычно ведут перед тем, как заговорить о чём-то неприятном», — подумал Рокудайме. Но Ханаре начала издалека:

— Все знают, где мы сегодня собрались? Это головной офис крупнейшей компании по торговле шёлком — и компания эта принадлежит нам. Хинто и Асукаи-сан всё подготовили. Осталась самая малость — казначейская проверка, которая состоится завтра. Разумеется, — в голосе женщины слышалась усмешка, — с ней проблем не будет.

— Ого-о-о-о-о!

— Да, шёлк — прибыльное дело…

— Верно, — подхватила Ханаре. — И оно поможет нам пережить трудные времена… «Оиши Сейкацу» больше не существует.

— Как?!

— Кто это сделал? Разве мы не могли остановить конкурентов?

— Это были не конкуренты, а шиноби деревни Скрытого Листа. Наш торговец в Йорокоби связался с борделем… сомнительной репутации. Пропажа множества молодых девушек получила резонанс. Дело дошло до самого Даймё, а тот поручил Хокаге разобраться с торговлей наркотиками.

— Звучит так, будто вы знали об этом заранее, Ханаре-сама.

— Хочешь спросить, почему, зная заранее, я ничего не сделала? Угодив в капкан, зверь отгрызает себе лапу… Пусть шиноби ею подавятся. Я позаботилась о том, чтобы кроме «Оиши Сейкацу» им не досталось ничего. На какое-то время нам придётся затаиться.

— Вот же чёрт… А мы ждали лицензии на торговлю опиумом.

— Только пока мы будем торговать тканями, наркотики станут возить другие.

— Пусть попытаются — с новой портовой полицией и таможней, ха, — фыркнула Ханаре. — Ничего у них не выйдет. А их попытки будут доказательством того, что опиумный рынок неистребим и есть лишь один выход: открытая и честная продажа. Тем временем мы понемногу будем ввозить опиум вместе с шёлком — но обходными путями, через Страну Волн… Представляете, как подскочит цена?

«Вот и новая паутина. Завтра, значит, казначейская проверка — и готово? — Хатаке Какаши поправил съехавший передатчик. — Нет, Ханаре…»

— Я добьюсь принятия закона по легализации. Всё будет в наших руках… Когда мы устраним нашего главного противника — Шестого Хокаге.

— Хокаге?

— Так значит, этот заказ…

— Ханаре-сама, но ведь… неизвестно, сколько придётся ждать.

— Не так долго, как ты думаешь. Мы не станем полагаться лишь на охотников за головами… Хокаге лично руководил расследованием и лично же отправится доложить Даймё о расправе над «Оиши Сейкацу» — и случится это в ближайшее время. Потому я и велела вам…

Что именно планировала Ханаре, услышать не удалось: передатчик переключился на первую частоту — и не только у Рокудайме, судя по тому, как вздрогнули сидевшие рядом товарищи.

— Хигума?

— Тс-с-с…

Чьи-то голоса — неразборчиво, словно Хигума снял передатчик и держал в руке, а рядом с ним кто-то разговаривал. Они приближались.

— Гляди, какие кустики. Вот между ними и…

— Лопату бери уже.

«Чёрт!»

— Сай, сними часового с крыши.

Тот прыгнул мгновенно, прямо с ветки.

Шорох. Частое дыхание Хигумы. Глухое падение тела на землю, следом второго.

— Хигума, цел?

— Да, Тонбо-сан. Трупы спрятал в зарослях.

— У меня чисто, — шёпотом отчитался Сай.

За секунду в голове Какаши развернулся план: оба этажа торгового дома, длинная энгава с торцевого фасада и прилежащая территория с точками-отметками. Воображение добавило шесть красных точек: две у левого крыла здания — он сам и Фукуро; третья на крыше — Сай; четыре, пять, шесть — у правого крыла.

«Противников примерно втрое больше. К тому же в банде Тысячерукий Анбару, который стоит пятерых, и минимум два нукенина из Песка, а это значит — дистанционные дзюцу Ветра… Но выбора нет: мы должны прорваться прежде, чем тех двоих хватятся».

— Карасу, встречаемся с тобой на энгаве, там трое. Остальным ждать. Когда я дам команду, Каваузо — заходишь на галерею второго этажа через окно, Сай — то же самое с левого крыла, Фукуро и Хигума — с фасада через окна на первый этаж.

С кедра бесшумно спрыгнули две серые тени и разбежались по сторонам. Какаши прокрался вдоль стены, выглянул из-за угла и поморщился: даже издали, через маску, чуткое обоняние уловило алкогольный перегар и вонь застарелого пота. Что-то постукивало о деревянные доски настила.

— Эй, ты… Нам тоже охота развлечься. Может, сгоняем партейку?

— Ну ты и дурень. Для маджонга нужно четверо игроков. Сейчас эти ослы вернутся, тогда…

«Эти ослы не вернутся, — про себя возразил Рокудайме и создал теневого клона. Оба, оригинал и клон, синхронно вынули кунаи из набедренных сумок. — Зато мы вам составим компанию».

— Давай, Карасу.

Убирать охрану следует быстро и бесшумно: захват сзади, голову чуть назад — и лезвием от уха до уха, перерезая обе сонные артерии и трахею, чтобы не успел вскрикнуть… Никто из троих не успел. Костяшка маджонга выпала из мёртвых пальцев и покатилась в лужу крови, смолянисто-чёрную в лунном свете.

Раздвижные двери, ведущие внутрь, были закрыты. Не сговариваясь, оба АНБУ вынули по пачке взрывных печатей. Осталось обеспечить прикрытие.

— Ребята в курсе, — заверил Паккун, когда из облака пара на энгаве появилась вся свора. — Что нужно, хозяин?

— Ты можешь отдыхать, Паккун. Задание для тех, кто покрупнее… Если из этого дома кто-то побежит — хватайте. Там одна женщина, её необходимо взять живой; с остальными смотрите по ситуации. Ясно?

— Гр-р-р, — отозвался Булл; остальные нинкены махнули хвостами и прыснули в разные стороны.

— Я могу только проследить, если что, — сказал мопс, проковылял в сторонку и улёгся на ступенях энгавы. Какаши кивнул, дал знак клону и Карасу отойти подальше.

«Выходит, я уже дважды давал тебе свободу, Ханаре? Над тем обрывом и второй раз — в чайном домике казначея… Что ж. Третьего не будет».

— Вперёд, — скомандовал он в передатчик и сложил печать.

Взрыв, хруст дерева, летящие щепки… С других сторон здания тоже доносился треск и звон бьющегося стекла.

— Шиноби! — кричали внутри. — Чёртовы шиноби!

Первым в образованный взрывом пролом отправился клон. Секунд через шесть Рокудайме ощутил, как к нему вернулась малая доля потраченной на клона чакры — а вместе с ней данные о расстановке сил на первом этаже.

— Там Анбару, — сказал он товарищу, — и с ним ещё трое.

— Понял, — отозвался Карасу.

Рокудайме завёл руку за спину. Рукоять катаны нетерпеливо толкнулась в ладонь: долгие годы они были одним целым… И сам Хатаке Какаши чувствовал себя так, как мог бы чувствовать клинок, который висел на стене в качестве украшения интерьера — а теперь наконец его вынули из ножен.

— Вот и настоящий, — осклабился Анбару, вращая мельницу обоими мечами. — Что у тебя под маской, а, шиноби?

Двое бандитов — один с нунчаками, второй с серпом — держались за спиной самурая; третий переминался чуть поодаль, слева. «Те будут нападать сообща с Анбару, — прикинул Рокудайме, заходя полукругом. — Четвёртый слева — на подхвате…» Первый этаж был просторным: здесь располагалась выставка образцов шёлка. Установленные на специальных подставках, рулоны были частично размотаны, демонстрируя расцветки и фактуру. Неуловимым движением Анбару пнул одну из подставок в сторону Рокудайме и прыгнул сам; Какаши перескочил через рулон, отбил мечи, крутанулся — помощники противника налетели с двух сторон. Бандита с серпом он полоснул наискось и встретил новую атаку Анбару. По левую руку с другими двумя схватился Карасу. Свёрток раскатился по полу — фиолетовый шёлк с узором из розовых цветов, тот самый, из которого было пошито праздничное кимоно Сакуры.

— Хорош, — цыкнул сквозь зубы самурай и опрокинул на Рокудайме ещё два рулона; тот перепрыгнул и рубанул, целясь в шею над воротом кирасы, — но Анбару успел парировать. Он был необычайно ловок для человека своего роста и телосложения, несмотря на тяжесть доспехов. Тысячеруким его прозвали недаром.

«Его нужно вымотать, — хладнокровно думал Рокудайме, уворачиваясь от мечей, отскакивая и снова сходясь в попытке пробить противника. — Но не вымотает ли он меня прежде, чем… Ого!»

От прямой атаки Какаши спасся тем, что сам толкнул на самурая подставку с шёлком; по инерции Анбару рубанул рулон обоими мечами… Но всё же успел отразить замах катаны, который должен был отсечь ему голову.

— Знаешь, сколько повязок в моей коллекции? — снова сплюнул самурай и начал теснить Рокудайме. Клинки звенели, высекая искры. — И несколько масок АНБУ есть. Твою я тоже повешу на стену, хе-хе… Догадываешься, почему?

«Догадываюсь. Ты не даёшь мне и секунды на печать… А тем более сейчас, с моими руками, секунды мне мало. — Боковым зрением Какаши заметил летевший сюрикен и отбил его обухом катаны, затем ушёл из-под нового удара самурайского меча. — Притом тебе до сих пор хватает дыхания болтать, а сил достаточно, чтобы разрубить толстый свёрток ткани… Пора заканчивать».

Рокудайме направил поток чакры в ступни, улучил момент и дважды кувыркнулся, уходя за пределы досягаемости противника. Взбежал по стене, оттолкнулся и, сложив печать, кинулся на противника сверху. От пят до макушки, заставляя волосы под париком стать дыбом, тело пронизала природная чакра Молнии.

«На последней тренировке вышло удерживать технику пять минут и двадцать три секунды. Но то на тренировке…»

— Ты за свои фокусы? — Анбару и теперь успел среагировать: отпрыгнул в сторону, даже не поскользнувшись на шёлке. — У меня тоже кое-что есть!

Мечи самурая вспыхнули белым светом; он резко скрестил их перед собой и развёл. Лезвия чакры сорвались с клинков навстречу Рокудайме — не уклониться, не отразить… И разлетелись веером разрядов о защитный покров электричества. Анбару не успел удивиться: едва коснувшись ногами пола, Какаши полоснул врага по бедру. Крутанулся, спровоцировал противника сделать выпад и присел. Сила инерции потянула самурая вперёд — чего и нужно было Рокудайме. Он подскочил, локтём встретил челюсть Анбару и, пока тот пытался удержать равновесие, замахнулся катаной.

Голова Тысячерукого отлетела на два метра, пару раз подпрыгнула и покатилась, рассыпая по цветастому шёлку алые брызги. Тело качнулось и грузно рухнуло к ногам Хатаке Какаши. Он развернулся и посмотрел наверх. На правой лестнице Карасу прикрывал Сая, они уверенно теснили бандитов. Чуть сложнее было Фукуро: на лестнице слева он один бился с двумя; Рокудайме взлетел по перилам, на ходу выпустил Стрелу Молнии, уравнивая силы, и выскочил на галерею, где кипел бой. Наткнулся на испуганный взгляд Ханаре.

— Прикройте! — крикнула она, швырнула несколько сюрикенов и подхватила с пола за собой сямисен. Какаши рванулся к ней, ему навстречу двое. Всего два удара катаны и один разворот, но за это время Ханаре уже оказалась возле окна. Хигуму оттеснили к стене, расчистив ей путь.

— Бегите за ней! — крикнул Хигума командиру. — Мы справимся!

Рокудайме прыгнул из окна на ветку османтуса, с неё — на крышу соседнего здания, пробежал, снова прыгнул… За спиной лаял кто-то из его нинкенов. Впереди мелькала белая юката— всё ближе и ближе, но никак не схватить. В очередном прыжке Какаши ощутил кожей ночной холод и понял, что режим чакры Молнии истаял. Но это было уже неважно: он неумолимо догонял беглянку. Вот их разделяло всего пять метров по черепичной крыше какого-то заведения…

Ханаре вдруг обернулась. Белокожая, с развевающимися на ветру волосами, в лунном свете она казалась не живой женщиной, а духом Юки-онна*. Не выпуская сямисена, нечеловечески ловко уклонилась от Стрелы Молнии Рокудайме и коснулась струн.

Низкая нота резанула по ушам. Дальше Какаши уже не слышал мелодии: собственный пульс жарко и гулко забился в виски. Пульсируя в такт, серебристый диск луны в небе начал расти, ширился, ширился, пока не заполонил всё.

Такая же полная луна заглядывала в ту ночь в родительский дом: отражалась в луже крови на полу, пускала блики по клинку катаны.

«Я ведь предал тебя, отец. Малодушно предал и память о тебе... И всё, во что ты верил и чему учил меня. И из-за этого...»

Снова кровь — из-под камня, придавившего Обито. Кровь, брызнувшая из груди Рин.

Буйство Девятихвостого. Трупы Четвёртого Хокаге и его супруги. Трупы других, погибших в схватке с Демоном Лисом. Никто не знал тогда, что это дело рук выжившего Обито — но ведь это был именно он. Луна знала. Она видела всё.

«Этого бы не произошло. Наруто… Наруто не вырос бы сиротой».

Саске прислонился к стволу дуба: парнишка, совершенно запутавшийся в своей судьбе. Луне и это было известно: она плыла по небосклону в ночь, когда его ученик бросил родную деревню, поддавшись Орочимару, — в то время как он, Какаши...

«Я отправился на миссию по приказу Хокаге. Но это неважно... Важно, что меня не оказалось рядом именно тогда, когда ты нуждался во мне больше всего. Я и тебя предал, Саске. Всё, что случилось потом, — на моей совести.

А будь жив Минато-сенсей… Он бы не допустил резни Учих. Ты тоже вырос бы совсем другим, Саске».

Та же луна освещала поля сражений Четвёртой Мировой войны Шиноби. Трупы, трупы, трупы — куда ни посмотри.

«Всё потому, что ты позволил Рин умереть!»

Тело отца. Прощальная улыбка Обито. Предсмертный взгляд Рин. Холодная злоба Саске. Окровавленные Минато и Кушина. Сотни, тысячи погибших шиноби... В мёртвых глазах безмолвным укором отражалась луна, леденя душу до самых глубин, выстужая всё, за что можно было бы ухватиться.

«Ничего бы этого не случилось. Всю жизнь я пытался прыгнуть выше собственной головы, но… был и остался тем, кто я есть. Моим ошибкам нет никаких оправданий», — настойчиво стучало в мозгу. — «Никаких оправданий. Никаких оправданий…»

Почему-то заныли шрамы на ладонях.

«Не стоило тратить силы, Сакура... на кого-то вроде меня».

«И да, теперь у тебя есть две принцессы, не забывай. И ты нам очень-очень нужен…»

«Зачем, Сакура? Я никудышный шиноби. Просто мусор».

Сакура...

«Радость моя!!!»

Рокудайме вздрогнул. Посмотрел вниз — на свои руки, упирающие остриё катаны в бок, — а затем вверх, на ошеломлённую Ханаре. Одна из струн лопнула со звоном.

«Какого чёрта?! Я обещал ей, что вернусь!»

Сямисен покатился по черепице; женщина рванула прочь, Рокудайме — за ней, отчаянно понимая, что не догонит...

— Гр-р-р-р-р! — объявил Акино, хватая Ханаре за подол. Она взмахнула рукавами, словно крыльями, балансируя на скате крыши. Какаши этого хватило.

— Довольно, — бросил он, подхватив женщину со спины и приставив к горлу лезвие катаны. — Твоя игра окончена, Ханаре.

— Это… ты? — хрипло выдохнула она и обмякла в его руках. Поддерживая её, Рокудайме опустился на черепицу. Из носа Ханаре хлынула кровь.

«Вот как действует её музыка...» Какаши повернул голову женщины набок и вниз, чтобы она не захлебнулась. Обтёр катану о штаны и вложил в ножны. Лоб и виски невыносимо ломило, словно мозгу стало тесно в черепной коробке. Но он был рад — да, чёрт побери, рад этой боли, как знаку того, что он...

В плечо ткнулось что-то холодное и мокрое. Рокудайме опомнился и потрепал пса по холке:

— Ты цел, Акино? Спасибо тебе. Ну, пора назад... Найди сямисен и плектр, они упали куда-то вниз.

Он связал руки Ханаре впереди, получившуюся петлю закинул себе на шею и взял женщину на спину. От каждого движения голова взрывалась, а прыжки с крыши на крышу и вовсе были адской пыткой — но Рокудайме не мог позволить себе идти по земле. Под ноги стелился мирно спящий город, залитый лунным светом и укутанный сладким ароматом османтуса. Нужно поскорее вернуться...

Двери торгового дома Накано были распахнуты настежь. На крыльце сидели двое нинкенов. Хатаке Какаши поправил свою ношу и шагнул внутрь; АНБУ повернулись к нему, как по команде.       

Их было четверо.       

В гробовой тишине Рокудайме оставил Ханаре под лестницей и подошёл ближе. Шестой член его команды лежал на полу: белая с красным маска съехала набок, грудь разрублена.      

 — Он закрыл меня собой, — тихо сказал Хигума и снял свою маску.
___________________________________
*Юки-онна - персонаж японского фольклора. Горный дух в образе черноволосой женщины, одетой в белое, который появлялся в снегопад или при свете луны перед путниками и безжалостно губил их.