...

В конце октября вовсю цвёл кинмокусей — сладкий османтус; приторный и вместе с тем тонкий аромат заполонил шумные улицы города, где вращались огромные деньги, где принято было жить на широкую ногу и пускать пыль в глаза.

    После короткого разговора с группой наблюдения Какаши с Саем обогнали кортеж казначея и проникли в Косатен под покровом сумерек. Райден Ходзуми со своей свитой должен был прибыть наутро.

    Паккун, которому поручили предупредить Шикамару о планах Хокаге, из порта вернулся с новостью: корабль пришвартовался у пристани и ждёт таможенного досмотра.

    «Начинается. Удачи вам, ребята».

    Постоялый двор, где снимали номер Хигума и его напарник, находился в квартале простолюдинов — здесь селились мелкие клерки, обслуживающий персонал отелей и разнорабочие. Рокудайме одобрительно хмыкнул: сюда нечасто заглядывала полиция, а неухоженный сад с зарослями клёнов и бересклета позволял выходить и возвращаться незамеченным.

— Хозяин постоялого двора не насторожится из-за того, что в номер стали заказывать больше еды? — заметил Сай, принимая из рук Хигумы тарелку мисо-широ.

— Вряд ли. — АНБУ взмахом головы отбросил с глаз светло-русую чёлку. — Хозяин, он же повар, имеет обыкновение к вечеру напиваться до того, что собственную дочь путает с покойной женой.

«Идеально», — подумал Какаши, принимаясь за свою порцию. Суп был водянистым, с щепоткой водорослей и без яйца — чего ещё ожидать в заведении подобного рода… И всё же это горячая еда, а не шарики концентратов, которыми можно только приглушить голод. Ужинали втроём: напарник Хигумы, Фукуро, который вёл слежку за человеком со шрамом, днём сообщил, что к тому прибегал мальчишка — после чего объект наблюдения срочно собрался в путь. Фукуро отправился за ним.

    «Значит, известие о прибытии корабля получили не только мы, — сделал вывод Рокудайме. — И брюнет со шрамом, как и прежде, отправился наблюдать за разгрузкой и доставкой товара на склад».

    — Отсюда по прямой, через дворы и парк, до торгового дома Накано минут семь ходу, — вполголоса рассказывал за едой Хигума. — Вывеску, между прочим, до сих пор не сменили — хотя в документах, которые я просматривал, когда пробрался в кабинет, фигурирует имя нового владельца: Кояма.

    С этими словами АНБУ разложил на полу фотографии.

    — Вот этот мужчина вчера принёс в офис договоры, заключённые между торговым домом Кояма и шелкоткацкими фабриками. — Рокудайме склонился, чтобы получше рассмотреть вытянутое лицо, покрытое сетью мелких морщин; седые волосы и борода дополняли солидный образ. — Потом поселился в гостинице неподалёку от офиса.

    В целом ничего особенного в торговом доме не происходило: при смене хозяина часть клерков и управляющих складами осталась, но большинство предпочло уволиться. Человек со шрамом набирал новых работников; предпочтение отдавалось обнищавшим отставным полицейским, мошенникам и людям с сомнительной репутацией.

    — Объединяет их всех одно: им не привыкать к риску, — прокомментировал Рокудайме.

    — И наверняка есть ещё общая черта: нужда в деньгах, — добавил Хигума. — Такие характеристики и приводят в мафию. Но по бумагам — ничего, кроме шёлка.

    Номер освещали два масляных каганца; чад смешивался с проникающими сквозь открытое окно сладостью османтуса и вонью сточной канавы. Какаши закончил с супом и поспешил натянуть маску на нос.

    «Итак, единственным связующим звеном между торговым домом и бандой в порту пока что остаётся человек со шрамом… Поглядим, как завтра будет действовать господин Ходзуми».

    — Вот что, Сай… Возьми несколько фото, где седой снят крупным планом, — и отправляйся в порт. Пусть Шикамару после того, как они возьмут банду, сразу займётся допросом главарей. Насчёт Фукуро: вы оба из Корня, так что он должен тебя засечь и выйти на контакт. Скажешь ему, что инструкции прежние. Как только Шикамару что-то выяснит — возвращайся.

    — Понял, — кивнул Сай. — Если не найду вас сходу, отправлю свою рисованную птицу. Держите при себе чистый свиток.

    Было видно, что задание ему по душе, — бывшим гвардейцам Данзо нечасто выпадала возможность встретиться на миссии. Рокудайме никогда не ставил их в одну команду: не потому, что опасался предательства, — шиноби Корня прошли через собеседование Ибики Морино. И те из них, кто выразил желание пополнить ряды АНБУ, за послевоенные годы достаточно оправдали доверие Шестого Хокаге.

    «Данзо сделал из них слишком послушные… орудия своей воли, — думал Какаши, глядя, как Сай серой тенью спрыгнул с подоконника в ночь. — Умелые бойцы, отличные исполнители, они почти неспособны принимать самостоятельные решения… Командиров класса Шикамару из них, скорее всего, уже никогда не выйдет. Как вы сказали тогда, Райден-доно… Свобода не всем по плечу?»

    Из угла донёсся тихий клёкот почтового ястреба. Хигума налил птице свежей воды и накрыл клетку тёмным платком.

    «Что ж, это так. Но даже птица, которая всю жизнь провела в клетке, рано или поздно вспомнит, что такое полёт. Всего-то нужна подстраховка… И время».

    — Твоё задание, Хигума, тоже остаётся прежним. Я же завтра с утра прогуляюсь до городских ворот — встречу господина казначея… А там посмотрю по ситуации.

    Завтра все ниточки, которые только есть, натянутся: обрежь их слишком рано — всё пойдёт впустую; не обрежь вовремя — лопнут сами, и концов потом уже не ухватить. Главное — верно определить это «вовремя»…

    Устроившись на футоне, Рокудайме быстро провалился в дрёму. Знакомый только по оперативным снимкам, ему снился склад «Оиши Сейкацу»: мешки пряностей опутывала паутина; на её нитях, точно марионетки, болтались грузчики. Шикамару, крадущийся по узкому коридору с кунаем в зубах. С воплем, применив технику Мясного Танка, влетел Чоджи, разметав во все стороны товар, бандитов и обрывки паутины.

    Снилась хищная улыбка на аристократично-бледном лице Райдена Ходзуми. Плектр в тонких пальцах его наложницы, бьющий по струнам; рука казначея медленно начала спускать юкату с её плеча. Блеснул изумруд… Эмико? Да нет же, это Сакура, его Сакура! Какаши рванулся к ней — но тело не слушалось, словно окаменело.

    — Это дело государственной важности, — ворчливо проскрипела Кохару. — Мы не можем позволить себе даже малейший промах.

    С кончиков пальцев казначея тянулись белёсые нити. Юката сползала всё ниже, обнажая девичьи плечи, под тоскливую мелодию сямисена…

    На сямисене играли взаправду — в соседнем доме. Рокудайме приподнялся на локте и вытер испарину со лба; комнату заливал яркий лунный свет — близилось полнолуние.

    «Хочешь ты того или нет, Эмико, — с золотой клеткой, скорее всего, придётся попрощаться. Придумаем что-нибудь получше, чем продавать своё юное тело… Я позабочусь о твоей судьбе».

    Он повернулся на бок. Расстояние, протянувшееся между ним и Сакурой, ощущалось физически, особенно остро — в ночные часы, как теперь. Быстро же это вжилось под кожу — оборачиваться вокруг неё полукольцом, укрывая собой от всего остального мира; не желание, не привычка… Потребность.

    Но сегодня обнять Сакуру можно было только в своём воображении. Согретый мыслью о том, что дома его ждут, Хатаке Какаши уснул — на этот раз спокойно. Мелодия завершилась высокой звенящей нотой и растаяла в ночной тишине.

***

    На вбитых в стену гвоздях была развешана одежда: в миссиях такого рода не обойтись без перевоплощения, и Хигума за неполные две недели собрал целый гардероб.

    В синем хаори с тонкими белыми полосками можно было сойти за обыкновенного человека среднего достатка. Ограничиться маскировкой — или, учитывая, что Райден Ходзуми знает его в лицо, перестраховаться и наложить Хенге? Впрочем, вряд ли казначей ожидает встретить здесь Шестого Хокаге… А чакру лучше лишний раз не тратить, заключил Какаши. Снова парик; теперь уже пришлось подкрасить брови, а шрам скрыть под макияжем. Рокудайме рассмотрел результат в зеркальце и поморщился: без привычной маски он чувствовал себя голым.

    Нехитрое дело — спрятать кунаи и сюрикены в складках одежды; куда сложнее скрыть другое… Ничто не могло так выдать шиноби в толпе, как взгляд, — обычные люди так не смотрят: цепко, мгновенно выхватывая детали. Потому умение прикинуться недотёпой оттачивалось не менее старательно, чем владение оружием и навыки ниндзюцу.

    Вблизи городских ворот по главной улице было одно-единственное заведение попроще — чайная. К счастью, с одного из столиков отлично просматривались не только сами ворота, но и участок дороги за ними. Из-под полуприкрытых век Рокудайме внимательно наблюдал за суетой: туда-сюда сновали посыльные, спешили на работу клерки, напоминающие муравьёв в своих типичных тёмных костюмах. Утренний галдёж прорезала брань погонщика — с телеги прямо на ходу отвалилось колесо; его помощник бросился подбирать с брусчатки рассыпавшиеся коробки с товаром… Одна из них откатилась на самую обочину, к углу цирюльни; Какаши машинально проследил за этой коробкой — и задержал взгляд.

    «А вот и знакомое лицо… Ошибки нет».

    По фотографиям создавалось впечатление, будто человек со шрамом высокого роста. На деле же, прикинул Рокудайме, вакагасира пришёлся бы ему по мочку уха. Лицо мужчины было непроницаемо, но руки выдавали волнение: он то складывал их за спиной, то теребил тесёмку оби, то касался лица.

    «Если всё пошло по плану, вчера вечером или ночью Шикамару сделал своё дело… А это тип, наверное, и впрямь побывал в порту — и теперь нервничает, предвкушая реакцию своего патрона на такие новости. Ну или мы чего-то не знаем…

    Так или иначе, а возле ворот он топчется неспроста».

    На другом углу цирюльни расположилась торговка цветами; Рокудайме отметил, как охотно она болтает с покупателями, и продолжил потягивать уже остывший чай. Сохраняя видимую беззаботность, на деле он был готов сорваться с места в любой момент — оставалось лишь дождаться нужного.

    «Кохару-сама, мудрая старая куноичи… Пожалуй, вы знаете меня лучше, чем я сам. Мне чертовски не хватало этого чувства».

    Телега. Несколько пеших. Снова телега, на этот раз крытая. А за ней…

    Какаши отставил стакан и поднялся из-за стола. К тому времени, как он неспеша покинул чайную и подошёл к цветочнице, первый портшез миновал городские ворота. Торговка защебетала, расхваливая свой товар, — а Рокудайме поддакивал и улыбался, делая вид, будто внимательно её слушает.

    Портшезы плавно проплывали среди толпы; на лицах и кистях носильщиков от напряжения вздулись жилы. В щели между занавесками первого паланкина мелькнул профиль господина Ходзуми; из второго, более скромного, выглядывала Эмико, придерживая занавеску рукой. Человек со шрамом напустил небрежный вид и прогулочным шагом двинулся следом. Прошёл мимо, чуть задев Какаши полой хаори. Вот он поравнялся со вторым портшезом…

    Мгновение: стоило моргнуть — и пропустил бы. Но Рокудайме увидел, как человек со шрамом на ходу бросил внутрь второго портшеза какой-то маленький предмет.

    — Ну? Что выберете? — любезно поинтересовалась цветочница.

    — Эх, госпожа, — вздохнул Какаши, — боюсь, никакой букет не заставит мою красавицу взглянуть на меня приветливо… Удачи вам!

    «Записка — наверняка это записка — скорее всего зашифрована… Под любовное письмо, например, чего уж проще, — размышлял он, тоже следуя за портшезами и стараясь не терять из виду человека со шрамом. Тот шёл впереди, изредка, будто невзначай, оглядываясь. — И что мы предъявим казначею? Что его наложница втихаря завела интрижку? Нет. Рано».

    Кортеж остановился возле знаменитой гостиницы «Золотая Хризантема». Метрдотель услужливо помог важному гостю выйти из портшеза. Следом, потягиваясь с дороги, выбрались помощники; Эмико подал руку учитель музыки — высокий, подтянутый мужчина… Меньше всего похожий на учителя музыки, хмыкнул про себя Рокудайме.

    Пока помощники суетились, выгружая небольшой багаж, Райден Ходзуми объявил метрдотелю, что прибыл не только на постой, но и с проверкой. И выразил желание после ванной и завтрака сразу же приступить к делу.

    Тем временем человек со шрамом устроился на энгаве кафе чуть дальше по улице.

    «Ждёт ответа… Ситуация чрезвычайная — а полномочий предпринимать что-либо на собственное усмотрение у него нет. — Хатаке Какаши занял наблюдательный пост в тени османтусов возле гостиницы. — Ни у него, ни у того седого».

    Над головой прошелестела ветка. И ещё раз. Рокудайме попятился на шаг, ближе к стволу дерева.

    — Семпай?.. — тихо шепнули сверху.

    — Будьте готовы. Что там сейчас происходит?

    — Объект снял три номера: для себя, для наложницы и третий — для помощников и учителя музыки. Собираются спуститься в купальни, а затем завтракать в общем зале.

   — Видели передачу записки?

    — Да.

    — Постарайтесь обыскать номера и найти её. Но это не главное.

    — Есть.

    Утренняя суета стихала: в конторах началась работа, маячили только грузчики, газетчики, разносчики товаров; среди них праздно прогуливались туристы, которых Косатен привлекал обилием старинных зданий и роскошными заведениями. А где туристы — там и ворьё; у Какаши на глазах дважды срезали кошельки. В другой раз он бы схватил карманников… Но сейчас слишком многое поставлено на карту.

    На той стороне улицы человек со шрамом уже заметно нервничал и не сводил глаз с гостиницы. Снова шорох листвы и тихое:

    — Записку не нашли, семпай. Объект со спутниками закончили завтрак.

    — Не начинать без моего сигнала.

    Сквозь уличный шум проскрипели тяжёлые двери «Золотой Хризантемы». Человек со шрамом встрепенулся и опустошил чашку… Сердце отбивало барабанную дробь: неужели здесь и сейчас состоится развязка?

    Но боги решили ещё немного проводить Шестого Хокаге за нос.

    С досады скрипнув зубами, Какаши неосознанно поправил кунай под воротом хаори; выждал, пока все пройдут по улице чуть дальше — Эмико со своим учителем, увязавшийся за ними вакагасира Паука… Вести кого-то в толпе — тонкое мастерство: нельзя держаться впритирку, чтобы не попасться на глаза; нельзя держаться слишком далеко, чтобы не упустить — а самое важное, чтобы суметь оказаться рядом тогда, когда это будет нужно. Впрочем, Эмико упустить было трудно: необыкновенные фиолетовые волосы, уложенные в затейливую причёску, и фисташково-зелёная юката выделяли её среди прохожих. Белые ирисы, рассыпанные по шёлку, издалека казались налипшими клочьями паутины. Насколько же глубоко ты запуталась в ней, сирота из рыбацкой деревушки?

    Вскоре стало ясно, куда направляется наложница казначея: в конце улицы, куда она свернула, высились алые врата-тории святилища богини Солнца. Когда Эмико с учителем, а следом и человек со шрамом миновали врата, каменную лестницу среди бамбуковой рощи и вошли в павильон для омовения, Какаши уже был там — притаился за деревянной колонной.

    — Не стоило, Хинто.

    — Не стоило? Серьёзно?! Мы лишились…

    — Меньше слов, — голос Эмико звучал мягко — но то была обманчивая мягкость воды, которая крушит камни. — И тише. Всё будет сказано на собрании.

    — Но разве…

    — В полночь. До тех пор указания прежние.

    Стук ковша о каменный жёлоб, по которому текла вода. Явно недовольный разговором, вакагасира забыл о почтении к богам и буквально сбежал вниз по лестнице.

    «Неприятно, когда тебе указывают на место, словно псу», — хмыкнул ему вслед Рокудайме. — «Но пришлось проглотить, да, как тебя там… Хинто? Из чего же свит поводок, на котором тебя держит Паук?»

    Внутри всё звенело. Не напрасно Шикамару настаивал на том, чтобы отыскать новую паутину. Не напрасно он, Какаши, отправился в этот город лично…

    — Слышали? — шёпотом спросил он заросли бамбука. На миг из зелени показались белые с красным маски — филина, которую носил Фукуро, и выдры. — Цель теперь известна. Фукуро, тебе нужен отдых — ступай за мной, когда я покину это место. Остальным продолжать наблюдение. Фиксируйте каждый шаг, но ничего не предпринимайте.

    «Только прежде, чем вернуться в гостиницу…»

    По обычаю следовало омыть левую руку, потом правую; в третий раз воду набирали для того, чтобы перевернуть черпак ручкой вниз и тем самым очистить её после себя. Теперь можно было идти в храм.

    К алтарю Рокудайме подошёл, когда Эмико завершила молитву и стала над столиком с омикудзи*. Опустила в ящик пожертвование и долго трясла коробку с палочками, прежде чем получить номер своего предсказания. О чём она спрашивала богов? Кто знает…

    Видимо, ответ оказался не тем, на какой она надеялась: резко побледнев, Эмико молча показала листок с предсказанием своему учителю. Тот поддержал её за локоть и кивком головы указал за спину — где во дворе храма высилось дерево, на ветвях которого повязывали омикудзи, сулившие неудачу. Считалось, что так можно её избежать…

    Какаши вздохнул про себя, дважды поклонился алтарю и дважды хлопнул в ладоши. Ему было за что благодарить богов и было о чём просить; в том числе — о лучшей жизни для этой девочки, тронувшей его сердце.

***

    Итак, было известно время начала собрания: полночь. Место предстояло выяснить по ходу дела — и тут всё оказалось просто.

    С ветвей раскидистого кедра Рокудайме с Саем наблюдали, как в торговый дом Накано стекаются люди. Встречали их седой и Хинто, выглядевший изрядно усталым. Неудивительно: для вакагасиры пошли вторые сутки без сна, не считая пары часов послеобеденного отдыха.

    — Тонбо-сан, — тихонько окликнул Сай, используя оперативное имя. — Взгляните…

    «Да, эта парочка — из книг ликвидации, отступники из Суны. Похоже, они здесь в качестве телохранителей вон того пузатого господина…»

    — А этот тип как тебе? — Какаши указал вниз, на громадного роста человека в красной кирасе, который небрежно придерживал рукояти мечей, скрещенных за шеей. — Знаешь, кто это? Нет? Анбару Тысячерукий, бывший самурай. Прозвище ему дали за мастерство владения клинками.

    «Двадцать шесть человек собралось в торговом доме — и больше половины из них, судя по всему, бойцы. А нас будет шестеро… М-да».

    На разведку в здание отправились рисованные мыши Сая. Спустя недолгое время они начали возвращаться и на заранее развёрнутом свитке с планом торгового дома превращались в жирные точки, обозначая находящихся там людей.

    — Фукуро, иди к нам, — шепнул Рокудайме в радиопередатчик. — Хигума? Что там у тебя?

    — Пять минут, Тонбо-сан.

    Над верхушками деревьев показался краешек ослепительно-белого диска луны. В её свете три маски — кот, лисица и филин — склонились над свитком.

    — Хорошенько рассмотрите и запомните… Хигума?

    — Готово. Можете переключать передатчики.

    Среди растений в другой стороне сада был укрыт приёмник, а здание торгового дома было буквально нашпиговано жучками: всё это Хигума организовал в процессе миссии, чтобы получать как можно больше информации. Теперь сигнал, усиленный приёмником, передавался на второй частоте, и слушать её могла вся группа.

    До условленного часа оставалось минут сорок. Прослушка помогала скоротать время; что за публика собралась в зале для совещаний, спустя полчаса стало примерно понятно.

    «Ростовщики, управляющие залами игровых автоматов и владельцы картёжных домов… Доходы с наркоторговли крутятся на всю катушку, — отметил Какаши и сменил положение на ветке, чтобы не затекла спина. — Паук широко ведёт дела».

    Из подслушанного также выяснилось, что босс давно не выходил на связь лично — только передавал приказы через Хинто. Которому, похоже, доверяли не все…

    «Мы немного ошибались: Паука нет на доске. Он не фигура — он тот, кто их переставляет», — вспомнилось сообщение от Шикамару. Когда Сай покидал порт, чтобы вернуться в Косатен, допросы ещё шли полным ходом — не без участия Ино с её техниками проникновения в сознание. Главари банды видели только Хинто — и то месяца три назад прошёл слух, будто он сгинул; перечислением доходов куда положено управлял главный бухгалтер. Остальные слыхом не слыхали о ком-то выше вакагасиры, а седой вообще никому не был знаком.

    «Чёрта с два нам бы что-то удалось, если бы мы не вышли на торговый дом Накано, — снова подумал Рокудайме. — Ты был прав, Шикамару: необходимо было опередить Паука хотя бы на один ход…

    И где же он сам? Пора бы ему появиться».

    За весь день казначей не совершил ничего подозрительного: после «Золотой Хризантемы» отправился проверять другие заведения — чем и занимался до самого вечера с коротким перерывом на обед. В других обстоятельствах Какаши проникся бы уважением к Райдену Ходзуми: трудолюбие — редкая черта для аристократа. Инспекция всполошила весь город: кроме въедливости и проницательности господина казначея, говорили и о том, что задобрить его лестью или угощением невозможно, а намекать на взятку не стоит и пытаться… Рокудайме немало повидал на своём веку двуличия разных мастей и не был сбит с толку. Днём человек мог быть одним, принципиально честным и порядочным, — а ночью…

    Завибрировал передатчик — шёл вызов на первую, основную частоту.

    — Мы в двух кварталах. Ведём… объект.

    — Что-то не так?

    — Увидите сами.

    Ночь пахла кедровой корой и османтусом. Всё выше поднималась луна, серебром и тушью рисуя город. Какаши с товарищами не сводили глаз с улицы, на которую вот-вот должен был выйти…

    Длинные белоснежные рукава юкаты развевались на лёгком ветру. Эмико со своим неразлучным учителем бесшумно подошла к крыльцу торгового дома, и двери тут же распахнулись.

    — Всё уже готово, госпожа. — Хинто согнулся в поклоне. — Только… Не в таком же виде вы предстанете на собрании?

    — Знал бы ты, как мне надоел этот маскарад, — негромко рассмеялась Эмико. — Конечно, нет. Я соскучилась по настоящей себе.

    С этими словами девушка сложила печать; когда развеялся пар, раскинула руки в стороны и счастливо улыбнулась полной луне.

    Хатаке Какаши узнал бы её из тысячи — так прочно держатся в памяти только лица тех, о ком хотелось бы забыть.

    «Ханаре… Ты?!»
___________________________________
*омикудзи - своеобразное храмовое гадание