Шварцвальд. Мистический спецотдел

Интерлюдия: фейри Яриэль

Желать большего –

естественный ход вещей.

Что отличает живое от неживого? Сердце.

Сердце гонит кровь. Сердце воссоединяет тело. Сердце желает.

Но не всякое сердце приживется. Только сердце, что желает принадлежать, можно связать заклинанием. Хотя люди так запросто врут, говоря о любви, что я не мог удержать в груди ни одного сердца. Тогда ведьма с феарунами на руках научила меня пойти к тому, чьи воспоминания о любви я присвоил и воспроизвел. Я сложил свое тело из осколков – голос ундины, зрение, слух и ощущения лиса, обаяние вампира и красота, достойная любви, в представлении келпи. На них указало мне отражение, что прозвали Охотником, так цепко вросшее в мое стекло. Его жажда возмездия разбудила меня. Если люди настолько одержимы местью, почему я должен покорно страдать?

Еще в утробе я ощутил боль от игрищ людей в резню за правое дело, я поспешил выбраться, а потому родился с четырьмя крыльями, когда другие порхали на двух. Моя мать владела второй парой крыльев, принадлежавших некогда королеве фей. Она часто рассказывала мне о королевской силе, о том, что с ней возможно все – изменять время, пространство, свойства, оживлять мертвое, умерщвлять живое, абсолютно все подчинять своей воле. И почему, скажите, я должен был не желать этой силы? Из-за гибели людей, этой никчемной мошкары на теле времени? Миру пора двигаться дальше. И я снял с матери корону из крыльев.

Когда корона коснулась моей головы, я увидел мир не по ту или эту сторону, но мир над миром, мир внутри мира, тонкие нити, пронзавшие каждого, вытянутые сквозь время, спутанные в клубки. Я мог изменить что угодно, стоило только поправить нить или встряхнуть всю сетку. Мог бы даже двигать планеты, распалять солнце, перебраться на Марс или осесть на Юпитере. Но мир внутри мира свернулся и ударил копытом. Триединорог возвестил обо мне, и мои крылья разодрали, дабы я никогда уже не коснулся всевластия. Я мог бы отобрать крылья у других, но меня лишили зрения и вышвырнули вон.

Вышвырнули, лишили... Моя собственная мать! Прежде я принимал ее злодейства как должное, но последние годы, напитанные жаждой мести, я все думал и думал, почему так произошло? Княжна, возвещавшая о любви, отвергла меня и позволила казнить. Что ей стоило отдать мне королевскую силу? Я бы возвысил наш род и превзошел жалкие тиски человеческого тела.

Но это тело – единственное, что осталось мне в изгнании, и прежде, чем я прозрел, цепкие руки схватили меня, уволокли в недра, где расплавили заживо. О, вы думаете, будто знаете, что такое боль? Меня раскатали в стекло, сплели из меня обод и выжгли на мне заклинания. Я весь – открытая рана, которая никак не может срастись. И девятьсот лет, что по ту сторону пролетели, будто сущий пустяк, я проторчал в земле, гниющий и снедаемый паразитами, заточенный наедине с собой.

Если бы келпи не заявился тогда на курган и не забрел к зеркалу, никто бы не смог найти меня по сей день. Я заставил его уступить отражению и повиноваться мне. Двойник разрушил печати гномов, сделал меня видимым, чтобы я смог собрать осколки, и достал мне последнюю ноту – лучший голос Шварцвальда. За верную службу я наградил его собственным зеркалом, а значит, собственной волей, но он не справился с главным моим поручением – привести фейри.

Я знал, мне нужно больше помощников. Мне не удалось вывести в тело Охотника, а вампир и лис чересчур увлеклись своими желаньями и не слышали меня. Тогда я обратился к ведьме. Прежде она отражалась во мне, и я ощутил знакомый привкус. Ведьма жаждала мести уже не первую сотню лет. Ее дряхлое тело держалось на пожирании чудовищ, каждый кусок потусторонней плоти, приправленный заклинанием, омолаживал ее. Но ни вечная молодость, ни заклинания фей не прельщали ведьму. Будучи зеркалом, я не в силах исполнить ее заветное желание – воскресить мертвеца. Потому я предложил ей сделку: она помогает мне стать королем, а я возвращаю к жизни хоть всех мертвецов мира. Для того мне нужны крылья и глаза моего младшего брата. С ними я найду дорогу домой.

Но эта жалкая ведьма тоже не справилась. Она придержала в заложниках Йорга и разузнала, как найти Юрга, да только мой глупый братец успел избавиться от сущности фейри. Я сам разыскал вора, но ведьма упустила зрение, повредила крылья и даже не донесла их ко мне, спасовав перед враждой моей матери. Княжна фей, воплощение гармонии и любви, ненавидит собственного сына! Она первый сорняк, который я вырву с корнем, едва попаду по ту сторону. Я сам заполучу крылья, сам возьму королевскую силу, я все могу сам – теперь, когда я больше не просто кусок стекла.

Кровь моя отделяется от зеркала, собирается вокруг сердца, прорастает костьми, нервами, мышцами, плотью, покрывается кожей, и я, наконец, различаю цвета и формы собственными глазами, наконец, вдыхаю первый острый глоток воздуха, что с хрипом расправляет мои легкие. Вибрируют голосовые связки, и я издаю первый звук.

– Я...

Уши слышат:

– Вставай, ну же!

Это ведьма понукает келпи, почерневшего, с раскуроченной грудью, неуклюже шевелящего дохлым телом. Заклинание, которому я научил ее, лишь вселяет движение, но не оживляет. Пусть балуется, ведьма еще нужна мне, чтобы найти фейри в мире, где я вижу не дальше собственного носа. Исчезли миллионы моих глаз, остались только два, что видят мертвую девицу, мертвую кобылу и полумертвую старуху под юной личиной – все мусор, чадящий страхом и нуждой. Но я очищу жизнь от грязи.

Доживайте последние крохи времени, ибо грядет король.

***

– Не отвечает, – сообщил Юрг, сбрасывая звонок.

– В лесу, чай, бродит. Вечно ему надо первому все разнюхать, – проворчал Людвиг, нахохлившись.

Лицо его полосовали тени ветвей. Они тянули лапы к брусчатке, укрывали скамейку, на край которой присел яркий луч фонаря. Пятнистая от света аллея, точно змея, извивалась сквозь лесопарк. Часы отсчитывали полночь. Юрг и Людвиг успели вовремя, но вся их тайная операция чуть было не сорвалась из-за окружного детектива, который устроил засаду у подъезда. Благо, Йорг предложил выйти через чердак. Юрг и Людвиг забрались на крышу, и фейри пустил крылья в ход. Брата он оставил дома, чтобы тот не пострадал и отвлекал Рихтера.

– Но зачем? – спросил Юрг. – Он же не сможет победить моего двойника.

– Зато он что-нибудь выяснит и придет с видом «я здесь самый умный», – Людвиг выдохнул и подоткнул пальцами губы. Юрг улыбнулся в ответ. Вампир продолжил: – Может, есть новости в спецотделе?

Юрг набрал номер Аделины, но услышал оповещение.

– Абонент недоступен, – сказал он.

– Да спит уже, наверно, – сообразил Людвиг и вдруг прищурился. – Слушай, а пятен у тебя не прибавилось?

Юрг оглянулся на крылья. Рядом с темными кляксами алело свежее пятно.

– Нет, только не Лена! – фейри зажмурился и спрятал лицо в ладонях. Он воскресил в памяти девчушку с доверчивыми глазами, которая мечтала стать певицей. Ну, почему ее родители не послушались и позволили желанию сбыться? Юрг отнял ладони, причитая: – Я должен был бороться за нее. Должен был напоминать каждый день, настаивать, запугивать. Я должен был... никогда не исполнять желания. Зачем я все это натворил?

– Не надо, Юрек, сожаления ничего не исправят, – произнес вампир. – Мне ли не знать, я сам столько глупостей совершил, что впору зажалеть себя до смерти. Как подумаю, вот если бы не кусал солдат, не обращался вампиром, вообще бы не ездил в город, – он вздохнул, глядя в ночное небо. Луна, будто апельсин с подрезанной кожурой, лежала на тарелке из еловых макушек. – Но сожаления не возвращают мертвых и не спасают живых. Не застревай в них. Иди вперед и сделай мир лучше. Только так ты искупишь вину.

Юрг поджал губы.

– Легко сказать. Как мне сделать мир лучше, когда я сделал его настолько хуже?

– Хоть как-нибудь! – Людвиг взъерошил ему волосы.

– Ну эй, – Юрг невольно улыбнулся и даже не поправил прическу. – Ладно, я понял.

Он задумался, что могло бы искупить смерть. Даже сама мысль, будто есть нечто соразмерное, казалась кощунственной. Но неужели и не пытаться? Юрг терялся в догадках. Вся надежда на брата, вот уж кто всегда знал, что делать. Йорг спешил уехать, но он не откажется задержаться, чтобы помочь семьям, которые пострадали из-за фейри и его двойника.

– Кстати, Луи, насчет двойников, – спохватился Юрг. Ему хотелось отблагодарить Людвига и поддержать в ответ, но он не находил точных, красивых слов, а только путано бормотал: – Грета, она ведь не могла говорить, и в тело ее вернул Йофрид. Он сказал, что любит ее, что она ему нужна, наверно, это то, чего она хотела или чего не хотел ее двойник. Может быть, если ты скажешь нечто подобное, Рейнеке тоже вернется?

– То, что хочет Рей... Но ведь он хочет только говорить. Говорить правду. Мне что же, его выслушать? Тогда он просто исполнит желание.

– Может быть, не выслушать, а услышать? Я имею в виду...

Юрга перебил вой, такой близкий и душераздирающий, что он отшатнулся, но Людвиг напротив шагнул вперед.

– Шеф?

Из ельника вышел крупный волк.

– Шеф!

Людвиг бросился к нему, и Юрг не успел задержать его, только выкрикнул:

– Стой, не надо!

Он соврал тогда, будто волк, в которого обратился Кригер, все понимал. Нет, волк был обычным волком, а Людвиг мчался навстречу, огибая пруд. Юрг взметнул мантию и полетел наперерез. Но он не успел. Волк кинулся на вампира. Тот упал назад, сел и сгреб волка в охапку. Волк вилял хвостом. Юрг приземлился рядом. Людвиг лепетал, казалось, с улыбкой:

– Дружище, как же я скучал! Ты себе даже, хмф, не представляешь, что здесь... т-творится...

Волк поскуливал и чавкал, облизывая Людвигу лицо.

– Хороший собак, хороший, – сказал вампир и прислонился к волчьему лбу. – Забрать бы тебя с собой да жить негде, я теперь вне закона.

Волк издал недовольный стон и отнял голову. Глаза его отливали золотом. «Я не хотел, вы же понимаете?» – плакал фейри в подвале. Юрг сообразил, что его слезы наделили волка сознанием. Но был ли волк Кригером? Пятно на крыле настаивало, что капитан мертв.

– Прости-прости, это не я виноват, это все мой двойник, – заискивал Людвиг, почесывая волка за ухом. – Двойников у нас развелось, девать некуда, сегодня ловим еще одного. На нашего Юрека похож. Ты не видал его, нет? Ладно, скоро заявится башковитый пони и все порешает. Скоро.

Вампир вздохнул и обернулся.

– Позвони, что ли, еще раз.

– Хорошо, – Юрг достал телефон и набрал номер. Пошли гудки, но он заметил, как в арку зашел человек. Свет фонарей очертил силуэт длинноволосого мужчины. Юрг отключился. – Вон он идет.

Людвиг с кряхтение поднялся, отряхнулся и крикнул:

– Тебя только за смертью посылать!

Но Юрг вдруг сообразил, что телефон у силуэта не отозвался, и ему недостает роста. Фейри сощурился и увидел приземистое животное, не лошадь, но еще до того, как он предупредил, Людвиг узнал лиса.

– Рей?! Что ты здесь делаешь?

– Йофрид продал тебя за то, чтобы я не трогал Аду, – ответил двойник, поравнявшись со скамейкой. Вампир подошел к нему, и волк протиснулся между ними.

– Сам-то он где? – спросил Людвиг, высматривая келпи. Юрг тоже глянул на вход, мелькнула высокая фигура, но человек исчез, должно быть, прошел мимо.

– Не знаю. Меня это не касается, я здесь, чтобы исполнить желание. Ты выслушаешь меня, Луи.

– Нет, это ты выслушаешь меня, Рей. Я все понимаю. Ты злишься на меня за то, что я не верил тебе. Знаю, я виноват, но я просто верил в свою правду. В то, что тебе будет лучше без расследований, убийств, без монстра вроде меня. Той ночью... – Людвиг помедлил, но двойник только вскинул бровь. Вампир сглотнул, продолжая: – Ты ведь испугался тогда, разве нет?

– Я хищник, – фыркнул двойник и чуть оскалил зубы. – Чего мне бояться, кроме твоей трусости? Думал, можешь приручить меня, а потом вышвырнуть вон, навяливая дурацкие поездки?

– Рей! – одернул Людвиг. – Я все это делала ради твоего счастья, пойми, я хочу, чтобы ты жил как нормальный человек, увидел мир, завел семью, чтобы ты...

– ...жил без тебя, – добавил двойник и повысил голос. – А меня ты спросил, что мне нужно для счастья? Может, мне нужен ты, и ничего больше?!

– Ты не понимаешь! – прикрикнул Людвиг, но взглянул на Юрга и осекся. Тот указывал себе на ухо. – В смысле, я хотел сказать... если и правда... – Он вздохнул. – Прости меня, лисенок. Я думал, что знаю, как будет лучше. Но если тебе лучше со мной, то возвращайся и никогда уже больше не уезжай.

Лис рухнул на полуслове. Свалился, как срубленное дерево.

– Рей! – Людвиг кинулся к нему. – Рей, ты живой?!

Он взял лиса на руки, тот обвис, но проскулил жалобное «уи».

– Вернулся! Вернулся, родной. Как-нибудь справимся.

Вампир качал Рейнеке, прижимал к себе. Волк сунул любопытную морду ему через плечо.

– Луи, дай мне попробовать! – спохватился Юрг. – Я смог исцелить Аделину, может, и здесь смогу.

Он сунул телефон в карман, стянул мантию и бросил ее на скамейку. Фейри опустился на колени и принял в ладони голову Рейнеке. Нужно только пожелать. Искренне. Всем сердцем.

Юрг чувствовал, что крылья его источают силу. Он зажмурился от усердия. «Ну же, ощущения, возвращайтесь, а не можете, явитесь новые. Зрение. Слух. Осязание. Исцеляйтесь, ткани, прорастайте, клетки. Повелеваю вами, яло эрмиэль вита», – фейские слова сами пришли на ум. «Ибо живая природа».

Крылья сошлись. Рейнеке распахнул глаза и выгнулся, с хрипом вдохнув.

– Рей! – Людвиг потянулся к нему. Лис дергался и метался.

– Я дал ему новые ощущения, он скоро освоится, – пояснил фейри. Сладкая истома осела в нижних крыльях. Ощущения отличались от тех, что сопровождали чужие желания. Тогда эйфория питала обе пары крыльев, но в сравнении – больше верхнюю. И эйфория походила на одержимость, а истома баюкала безмятежностью. Он ощутил разницу, когда бездумно исцелил ясень. Ему показалось, влияние на живую природу не требует крови. И потому Юрг попробовал снова.

– ...уи, гхр... кх... – лис хрипел, бил вампира в грудь, пока, наконец, не ухватился за рубашку, выдирая пуговицы. – Луи, чтокх... я наде... лал?

– Все хорошо, лисенок, – шептал вампир. – Все позади. Ты вернулся, и я с тобой. Мы всегда будем вмес...

Свист.

Людвиг вздрогнул, застыл. Взгляд его померк, и на сердце распустился пепельный пион. Разорвался, разлетелся, осыпался. Осыпался...

– Луи?! – истошно крикнул лис, падая сквозь прах. Что-то звякнуло о брусчатку. Зарычал волк. Рейнеке едва поднялся – свист! – и снова упал. Во лбу у него торчал серебряный болт, увенчанный крестом. Волк бросился во тьму, но его лай оборвался визгом. Юрг буквально не верил в происходящее. Будто мозг отключился и не усваивал столь абсурдную версию мира. Все это невозможно. Наваждение. Сбой. Юрг уставился на пуговицу, что еще сжимали обмякшие пальцы лиса, и не мог оторваться, даже заслышав свист. Болт пригвоздил крыло к скамейке, и Юрг пришел в себя. Он дернулся до мантии, где в кармане лежал японский меч, но не достал ее. Перед носом блеснул боевой арбалет. Над ним возвышался лысый мужчина в черном.

– Что ты такое? – безразлично спросил он.

– За что?! – выкрикнул Юрг, раздирая горло. – Что мы вам сделали?!

– Демон?

– Это вы из полиции? Вы истребитель?!

– Пикси?

– Луи, он никого не убивал! Это все его двойник, вы же допрашивали Рея!

– Человек-мотылек?

– Да разве так можно?.. – Юрг всхлипнул.

– Не все ли равно, – произнес Рихтер, отвечая самому себе, и его палец на курке начал сгибаться. – Отправляйся в ад.

Черная стрела вонзилась в лысую голову. Арбалет качнулся, и болт просвистел мимо лица, чиркнув волосы. Мужчина рухнул, с лязгом рассыпав стрелы. Юрг оглянулся. В ворота прошел гнедой келпи с растерзанной грудью, верхом сидела ведьма, а рядом следовал Йорг и указывал на брата. Или это был двойник? Фейри сморгнул и увидел пылающую пентаграмму на груди.

– Йорг! – позвал он. – Йорг, очнись!

Скамейка держала его. Фейри дернул болт за навершие, но он крепко засел в балке. Юрг дергал и дергал, но тщетно. Тогда он подумал, что, может, снова получится подчинить природу. Балка есть дерево, болт есть руда – эрмиэль вита. Он зажмурился, взывая к силам, но его отвлекал цокот копыт, который вдруг перешел в хлопки ладоней. Юрг открыл глаза. Рядом с Йоргом появился двойник, такой же белобрысый и златоглазый, только волосы оказались длинней и рост немного выше. Тело его скрывала черная туника.

– Браво, сам освоил перенос, – голос двойника тоже неуловимо отличался. – Но смотрю, не соображаешь, как он работает. Если нет в этом мире скамейки с дырой в нужном месте, ты не создашь ее, как ни старайся. Потому что ты не создатель, а вор.

– Вор? – повторил Юрг, хотя его больше взволновал «перенос». Неужели он не исцелил лиса и эшенфрау, а отнял у кого-то здоровье, чтоб передать им? Что же он оставил взамен? Их увечья?

– Стоило подучиться у матери, а не гоняться за никчемным куском мяса. – Двойник отвесил Йоргу затрещину. Тот качнулся, как тряпичная кукла, и снова безучастно встал возле двойника. Взгляд его стекленел.

– Не трогай моего брата, – процедил Юрг. Все мудрые слова, что он заготовил, разбежались при виде порабощенного Йорга.

– Он тебе не брат, – усмехнулся двойник. – Они все нам не братья, а просто расходный материал. И этот свое отслужил, – он схватил Йорга за загривок и швырнул вперед.

Юрг рванул к нему, но в болт ударила подошва из крученого рога. Двойник не пустил его. Йорг грохнулся головой о железный каркас скамьи и сполз на брусчатку. Под ним растекалось темное пятно.

– Нет! – Фейри толкнул ногу с болта и рванул, раздирая крыло. – Нет-нет-нет!

Он схватил брата, утопая пальцами в теплой крови. Ресницы Йорга дрожали, но он не мог моргнуть, скованный заклинанием.

– Исцелись, повелеваю тобой, исцелись, ибо живая природа, яло эрмиэль вита, лиэль вита, рья мора! – взывал фейри, позабыв о переносе, о воровстве, он заклинал его выжить, но Йорг едва дышал.

– Лиэль вита!

Глубокий вздох, точно гарпун в волны.

– Лиэль вита!

Еще вздох.

– Лиэль вита, рья мора!

«Живи, не умирай».

Вдох. Без выдоха.

Ресницы замерли, и вдоль носа скатилась слеза.

– Лиэль вита, – шептал Юрг, уткнувшись в макушку. – Лиэль... вита.

Крылья остыли. Кровь не текла уже, только липла к рукам.

Йорг умер.

– ...ааааААА!

Крик вырвался и пронзил лес. Вспорхнули птицы, эхо прокатилось по горам.

– Лиэль вита, – прохрипел Юрг сорванным горлом, прижимая брата к себе.

– Какое, оказывается, удовольствие – наблюдать чужие страдания, – двойник аплодировал.

– Как ты мог? – процедил Юрг. – Разве я этого желал? Разве я мог такого желать?! Поганый двойник!

– Двойник? Ты считаешь, я твое отражение? Не льсти себе! В тебе нечего отражать, ты просто трус, который боится желать. Исправить прошлое – предел твоих мечтаний. Ты ни на что не годен! На тебя не стоило тратить силы.

– Так ты зеркало? И ты слишком слаб, чтобы меня отразить! – понял Юрг. Он осторожно отпустил брата и развернулся, готовясь к броску.

– Это ты слишком слаб! Фейри, вообразивший себя человеком – посмешище! Ты не достоин крыльев.

Юрг схватил мантию, телефон, ключи и брелок вылетели из кармана. Миниатюрный меч откатился Яриэлю под ноги. Юрг метнулся за ним, но Яриэль наступил на меч. Расцарапав ладонь, Юрг вырвал крошечную рукоять из-под подошвы. Семизубый меч просиял. Он гудел, пылая, под самым носом Яриэля. Юрг поднялся и отступил, заслоняясь мечом.

– И ты думаешь, я испугаюсь семи жалких душ? – произнес Яриэль и велел: – Взять.

Ведьма хлестнула поводьями, и келпи разинул пасть. Он закусил меч, который плавил его зубы.

– Не надо, Йофрид! – взмолился Юрг, но келпи вцепился намертво. Ведьма подстегнула его, и келпи дернул головой. Юрг отпустил меч, едва понял, что тот рассекает лошадиную морду. Яриэль выхватил рукоять и обезглавил келпи. Тело встало на дыбы, ведьма чуть не слетела, но удержалась за остатки гривы. Копыта снова ударили о брусчатку, и разлетелся пепел вампира. Яриэль перешагнул Рейнеке. Юрг попятился и споткнулся о лысого незнакомца, упал. Краем глаза он заметил в пруду паучью морду, но Яриэль навис над ним. Юрг схватил тяжелый арбалет и выставил вперед. Зажим для болта оказался пуст. Яриэль усмехнулся и выбил арбалет ногой, Юрг пополз назад, обдирая ладони.

– Да что тебе от меня нужно?! – выкрикнул он. – Зачем ты впутал Йорга? Зачем ты его убил?!?

– Я убил? Это ты его убил. Всех их убил ты, – Яриэль картинно развел руками, оглядывая трупы.

– Что ты несешь?! – огрызнулся Юрг. Он хотел подняться, но Яриэль наступал, и Юрг продолжал ползти, чтобы не подпустить его.

– А ты не знал? Каждый раз, когда ты подглядывал за мной во сне, ты черпал жизнь из всех, кто тебе близок. Вот они, твои чудеса! – Яриэль указал на трупы.

Юрг замер. Силы оставили его, он больше не мог шевелиться. Слезы застилали глаза. Яриэль присел напротив, опираясь на меч. Зрачки его, озаренные отсветом, жадно расширились.

– Бедняжка, сколько зла ты сотворил из-за крыльев. Они тебе не нужны.

Юрг шмыгнул носом и прошептал:

– Ты все врешь, – он сжал кулаки, – это твои руки убили Йорга, не мои, – и со всего размаха ударил ногой в грудь.

Яриэль не упал, а только рассвирепел, взмахнув Семизубым мечом. Юрг окаменел от ужаса, но Яриэля повело в бок, и меч рассек брусчатку. Еще один рывок, и меч утонул в пруду. Это нуси тащил тень Яриэля в воду.

– Бэги! – выкрикнул паук, и Юрг сорвался с места. Оттолкнулся. Взлетел.

Его проводил мучительный визг. Юрг зажмурился. Он натужно махал крыльями, превозмогая жгучую боль. Ветер хлестал его, еловые макушки чиркали по телу. Но раненое крыло теряло высоту, как прохудившийся воздушный шар. Юрга швырнуло в ельник, он рванул наверх, бил крыльями по ветвям, выталкивал себя руками, ногами, но силы иссякли. Юрг ухнул вниз между костлявыми лапами мертвого дуба.

Земля приняла его в грубые объятья. Извилина корня разбила щеку. Крыло при падении разорвало до конца. Боль пожирала. Она обгладывала каждое его движение, каждый вдох. Грызла сердце.

Йорг.

Йорг...

Казалось, если не думать, Юрг навсегда останется в прошлом, там, где брат улыбается, живой, теплый, там, где они еще сдают экзамены, строят планы, мечтают, препираются с родителями. Там, где самое сложное это вызубрить формулу или найти удачный ракурс для фото. Там, где самое больное – дрянная сплетня за спиной. Там, где нет спецотдела, двойников, крыльев. Там, где нет смерти.

Юрг всхлипнул. Скорчился, уткнувшись в запястья, мокрые от крови. И разрыдался. Слабый, беспомощный стон дробил дыхание, сотрясал плечи, утопал в комьях земли. Не Юрг швырял людей и спускал курок арбалета, но ему казалось, что все они остались бы живы, не явись он в Шварцвальд, не попросись в путешествие, не окажись в колыбели Йорга. Мама бы не пила антидепрессанты, папа не пропадал бы допоздна на работе. Зачем он вообще родился? Чего ради?

Юрг различил в ветвях соседней ели полицейскую ленту. Он отнял голову от корня и увидел рытвины в земле. Это здесь нашли останки детей, двадцать четыре скелета. Юрг лежал на краю пустой могилы, испускавшей тусклую алую дымку. Он отодвинулся, вскарабкался по стволу, чтобы встать, и с треском провалился внутрь. Пахло гнилой трухой, что-то гремело, будто деревянная штора. Юрг поднял голову и ударился о череп. Он отшатнулся, разламывая кору. В полом стволе качался скелет взрослого человека, подвешенный за ноги. Между ребер пылал алый огонек. Он выскользнул и закружил вокруг фейри.

– Отстань, тебя еще не хватало! – отмахнулся Юрг и снова попробовал встать.

– Ты родился, чтобы низвергнуть Бога, – прозвучал звонкий голос.

Огонек развернулся в алый силуэт юноши и парил перед ним, будто флаг на ветру.

– Чего? – едва выдавил Юрг и осел на корни дуба.

– Ты спрашивал, зачем ты родился.

– Я н-не спрашивал.

Силуэт склонил голову на бок и смотрел по-детски большими глазами.

– Я только подумал, – сообразил Юрг. – Но что это за бред про Бога? Кто ты такой?

– Меня зовут Йохан. Я агнец, но я не ведал того при жизни. Я рос взаперти. Люди не показывались мне, говорили со мной сквозь стены. Подносили в келью крынку воды и снедь. Выпускали в сад. И наущали вере. Я жил в благодати, не зная ни боли, ни страха. До того дня, как меня и две дюжины детей заклали, дабы прогневать Бога. Орден постановил, будто Бог безучастен к страданиям человечества, ибо он даровал нам волю самим избирать свой удел и слышит молитвы не словами, но волеизъявлением. Когда же страдает воистину чадо божье, невинное и непорочное, гнев его простирается сквозь время, и наступает восьмой день. День, когда рождается король.

– Какой еще король? – переспросил Юрг, нутро у него похолодело.

– Тот, кто присвоит шесть крыльев и примет королевскую силу. Силу, способную стащить Бога с небес. Орден жаждет знать, какой он на самом деле. Ради этого мы три дня и три ночи истекали кровью. Ради этого зародился ты.

– Да пошли вы! – огрызнулся Юрг. – Засуньте себе свое любопытство... – он недоговорил, со стоном поднимаясь на ноги.

Алый призрак колыхался, шел волной, частой и тревожной.

– Он уже близко.

Юрг расслышал глухие удары копыт и оттолкнулся, но не смог взлететь. Рваное крыло повисло, как тряпка. Тогда фейри бросился бежать.

– Один из вас станет королем, – кричал призрак вслед. – Если ты, молю, скажи мне, правда ли Бог послал за нами разрушителя Лотара?

Юрг уже не разбирал слов, он бежал в самую чащу, продираясь между колючими ветвями и карабкаясь по взгорью. Бросались врассыпную кусты-шраты, корчили рожи стволы, хрустели под подошвами шишки. Юрг бежал. Бежал, бежал, бежал. Ноги вымокли в ручье и ныли от усталости, кололо в боку. Вороны подняли гвалт, но даже среди карканья Юрг различил, как позади расплескалась вода. Копыта били все громче, и Юрг рванул, выжимая из себя последние силы. Он уже видел просвет в деревьях – фейский курган под луной. Пусть феи сами разбираются со своим Яриэлем. Пусть загонят его обратно в зеркало. Или убьют, если угодно. Юрг не смог бы его убить, нет, не смог бы, даже из мести, даже ради справедливости. Но он заставит Яриэля ответить. Всего несколько шагов, и...

Мощный удар в спину сбил Юрга с ног. Пока со стоном он отрывал себя от земли, копыта нагнали его. Кто-то спрыгнул, и ребристая подошва опустилась меж крыльев.

– Угомонись, мне нужны только крылья и глаза, – сказал Яриэль. – Передай их через заклинание. Просто пара слов, и никаких мучений. Я не желаю тебе зла, все-таки ты мой младший брат.

Юрг сплюнул рифленый листик, что залез в рот, и ответил:

– У меня только один брат, и это Йорг.

– Человек! Да что такого в людях, раз они дороже вам родной крови?! – Яриэль надавил сильней, и боль пронзила грудную клетку. – Мать не задумываясь променяла меня на этих слабоумных лысых шимпанзе, а я мог бы сделать мир лучше! Чем они заслужили жизнь, скажи? Я девятьсот лет наблюдал за ними и ничего, кроме уродства, не видел!

– В каждом есть... что-то хорошее, – прохрипел Юрг.

– И ради крохи хорошего нужно терпеть все мерзкое в них? Ты не понимаешь, я могу превратить людей в совершенство, если вернусь домой. Отдай мне крылья!

Юргу бы притвориться, обмануть Яриэля, а после урвать момент и броситься на курган. Но во имя Йорга он не мог уступить даже для вида.

– Ни за что, – выдавил Юрг и потянулся к камням.

– Что ж, я хотел по-хорошему, – процедил Яриэль. – Но ты этого не стоишь.

– Мне помочь? – спросила ведьма. – Я могу наложить заклинание.

– Нет! Пошла прочь! Ты не нужна мне больше! – выкрикнул Яриэль и зло добавил: – Эр мора кайте.

«Смерть забирает свое», – понял Юрг, и рядом келпи запутался в копытах, рухнул и затих. Ведьма упала, громыхнув костями – тело ее истлело до скелета в лохмотьях. Пустые глазницы уставились на Юрга. Он даже не понял, что тяжесть подошвы ослабла, но только спохватился, как Яриэль прижал его с новой силой.

– Вы все не нужны мне, – прошипел он и дернул Юрга за крыло.

Плоть треснула, хлынула горячая кровь. Фейри взвыл. Яриэль дернул еще раз.

– Помогите! – завопил Юрг. – Фейри, помогите!

Он барахтался, тянулся к кургану, а Яриэль выдирал крыло. От усердия он протолкнул Юрга вперед, и тот коснулся камня.

– Мамаааа!

Яриэль замер. Гасло эхо. Галдели вороны. Шелестели еловые кроны. Горький смех.

– Конечно, она не придет. На что ты рассчитывал? Фейри оторвут тебе крылья охотней меня.

Яриэль снова дернул и выдрал тугой хрящ, направлявший крыло. Юрг сжался, рыдая, впился руками в траву. Никто ему не поможет. Впереди только смерть. На затылок хлынула ледяная изморось. Юрг поднял глаза. С кургана к нему клонилась морда триединорога.

«Прости, я никогда не приму королевскую силу».

Всего одно желание.

Единственное. Последнее.

Юрг выдохнул несколько слов, и триединорог перешагнул камни.

Сводка по делу № 11

Человек-мотылек – персонаж американской городской легенды шестидесятых годов двадцатого века, темно-серое существо с крыльями и красными глазами, свидетельства о встрече с которым участились накануне крушения моста, и его стали считать предвестником трагедий.