Глава 12.
Куда попадают плохие люди после смерти?
Они не попадают на небо, где летают ангелы.
Курт Кобейн.
Утро, 25 сентября, 1995 года.
Все, что сказал ему Конор уже не имело смысла. Бен и так все знал. Непонятно, почему Конор рассказал ему это только сейчас, после ее смерти, возможно, его мучила совесть. Но Бен понимал, как ему было сложно держаться, потому что и сам скрывал ото всех эту правду. Сначала он был зол и растерян, игнорировал звонки Сары, но никогда ни в чем ее не обвинял. Его мать сделала все возможное, чтобы Бенджамин вырос достойным человеком. Сара всегда была его матерью и останется ею, даже если факты говорили об обратном!
Он крепко стиснул руль и вдавил педаль в пол. Вдалеке появился Уиндермир и Бена заволокло пеленой воспоминаний, окутывая и натягивая нервы струной.
Бен до последнего хотел держаться подальше от дома Миллеров, но Конор так его накрутил, что захотелось наконец-то расставить все точки над i. Женщина, отдавшая ему всю свою заботу и любовь, положившая свою жизнь к ногам маленького мальчика, женщина, которая желала ему лучшей жизни сейчас была мертва. Какое имеет значение то, что он не был ей сыном?
Старенький пикап Конора с резвостью молодого жеребца несся среди богатых особняков и таунхаусов, подгоняемый ненавистью и горем от потери. Бен никогда не принадлежал миру богатых и знаменитых, не мог с самого детства ощутить себя полноценным членом высшего общества и поэтому выбрал жизнь с Конором в Твин Фоллс, когда Роберт выставил их за ворота своего дома. Там он понял, как сильна его тяга к музыке и в полной мере ощутил себя свободным. Конечно, все было не так весело и гладко, ведь пришлось приспосабливаться самому и помогать Конору адаптироваться.
Вот только оставалась еще Милена. Его маленькая лучшая подруга, его единственная родная душа, с которой пришлось расстаться так неожиданно, что ни одно написанное им письмо не могло унять причиненную боль. Бен тогда не знал, как можно правильно выразить раздиравшие его эмоции, он боялся плакать, боялся показаться слабым – ведь он уже почти взрослый мужчина, он должен быть скалой, а не куском вязкой глины.
- Бен, – сказал как-то Конор, почувствовав его смятение, – если тебе больно, плохо, есть прекрасный способ выражать свои чувства.
- И какой же?
- Стихи.
Бен прыснул:
- Это туфта для девчонок.
- А что если на эти стихи наложить музыку?
И вот, строчка за строчкой, в его тетради первая песня обрела жизнь. Конор, не смотря на свои собственные проблемы, помогал ему как мог и практически стал его наставником, принимая во внимание его серьезность намерений стать музыкантом. Теперь уже привыкнув и более ловко управляясь одной правой рукой, он обучал Бена нотам и грамоте. На скопившиеся деньги от подработки разносчиком газет и писем, Бен купил свою первую дешевенькую барабанную установку на местной гаражной распродаже. Так как их дом не имел ни подвала, ни гаража, установку разместили прямо в комнате Бена, убрав оттуда платяной шкаф. Спустя время он освоил гитару и синтезатор, брал уроки пения в местной музыкальной школе, но решил, что все таки больше удовольствия он получает от игры на барабанах и твердо решил быть лучшим из лучших.
Затормозив у ворот особняка, Бен дал себе отдышаться около минуты. Он не мог справиться с бушующими чувствами внутри и очень боялся, что смесь эта практически взрывоопасна. Главное, чтобы Милены не было дома, а остальное пусть горит синим пламенем.
Он надавил на звонок ворот и принялся ждать. Интерком зашипел, но дверь не открылась.
- Марта?
- Кто говорит?
- Марта, мне нужно поговорить с мистером Миллером.
Бен переминался с ноги на ногу под камерой видеонаблюдения.
- Бенджамин? – Удивленно уточнила экономка, будто не веря своим глазам и ушам. – Посмотри-ка в камеру.
Он поднял голову, озираясь в поисках всевидящего ока.
- Не узнать тебя. Соболезную на счет Сары.
- Спасибо. Так вы меня впустите?
- Мне нужно уточнить. Ожидай.
Интерком стих. Бен задумчиво пожевал губу и прошелся туда-сюда вдоль ворот. Он рассчитывал влететь в особняк, переполненный яростью, но чем дольше он стоял снаружи, тем быстрее остывал. В тот момент, как ворота открылись с шипением и звуковым сопровождением, Бен был практически спокоен. Вид дома, котором он прожил детство, обмакнул его, словно яблоко в карамель, погрузив в воспоминания.
Марта встретила его на крыльце с радушием хозяйки и жестом пригласила войти внутрь.
- Как ты вырос! – Заметила она. – Возмужал!
- Оставьте комплименты.
Женщина стушевалась и опустила взгляд:
- Он в кабинете.
Возможно, Сара и простила ее за оговор, но Бенджамин помнил, словно это было вчера, как он стоял в комнате, а она встряхивала его сумку, набитую украшениями. Вор! – звучало в ушах и Бен тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Твердым шагом он прошел через гостиную в кабинет и вошел, не постучавшись. Марта прильнула к двери ухом затаив дыхание.
Роберт сидел в своем роскошном кресле. За столько лет тут ничего не поменялось – даже сейф стоял там же, где и десять лет назад. Оба пялились друг на друга не находя слов и оба определенно нервничали.
- Так значит, она тебе все рассказала? – Первым произнес Роберт, поднимаясь и тяжело вздыхая. – Мне жаль, что твоя мама умерла.
- Какая из? – Съязвил Бен. – Та, что меня родила или та, что меня воспитала?
- Не думаю, что это сейчас важно. – Роберт обошел стол и встал напротив Бена, упершись руками о столешницу.
- А что важно? – Бену понадобились все силы, чтобы сдержаться и не вмазать Роберту по лицу. – Мы столько лет жили в этом доме, а ты не заметил сходства? Намеков? Ты дважды вышвырнул меня из своей жизни, словно я какой-то мусор! Или ты знал с самого начала? – Он презрительно склонил голову набок в ожидании ответов. Роберт молчал.
- Расскажи, что именно ты знаешь? – Спокойно произнес Роберт, ослабляя на шее галстук. Ему вдруг стало нечем дышать. В этот момент в дверь постучались и в проем высунулась голова Марты:
- Я принесла вам холодного чая. – Заискивающе произнесла женщина и, оттолкнув ногой дверь, прошла к столу с подносом.
- Очень кстати, – с благодарностью в голосе сказал Роберт и сделал глоток, жестом предлагая Бену присоединиться. Тот скорчил недовольную гримасу и отрицательно покачал головой. Марта с неподдельным любопытством смотрела на обоих мужчин, стараясь уловить настроение в кабинете.
Роберт поставил чашку обратно на поднос и вопросительно вскинул брови глядя на экономку.
- Ах да, – спохватилась женщина и засеменила к выходу. В кабинете снова повисла тишина.
- Ты до сих пор на нее злишься?
Бен не ответил. Он пытался собраться с мыслями, ведь он столько всего хотел сказать Роберту, но теперь слова не вязались в предложения.
- Ты имеешь право на нее злиться, – продолжил Роберт будничным тоном, – но ты должен понять, что Марта оказалась всего лишь пешкой в непростой ситуации. Она пожертвовала тобой чтобы защитить Милену.
- Что ты имеешь в виду? – Нахмурился Бен. Роберт тоже удивился:
- Так ты не знаешь? Ну, тогда нам есть что обсудить. Присядем?
Все еще находясь в замешательстве, Бен старался понять свои чувства относительно ситуации, в которой отказался. Он присел на край дивана, не решаясь посмотреть на Роберта, блуждая взглядом по стеллажам с книгами. Роберт опустился на противоположную сторону дивана и закинул ногу на ногу.
- Расскажи все, что ты узнал от Сары.
Кусая изнутри щеку, Бенджамин ощутил себя тем же мальчишкой, маленьким, глупым и чересчур впечатлительным. Сейчас же он понял, что эмоциям тут не место и дал себе время переключиться на здравый смысл.
- Когда мы приехали в Твин Фоллс, – начал он, откашлявшись, – мы поселились в доме маминой сестры. Он был нежилым, ветхим и каким-то мертвым...
- Очень метафорично.
Бросив на него укоризненный взгляд, Бен продолжил:
- Мама мне ничего не рассказывала. Я все нашел сам. Несколько лет назад Конор приехал меня навестить и заставил починить крышу, дом был совсем плох. Чтобы перестелить черепицу, вначале пришлось освободить чердак. Собственно, так я все и узнал. – Он растерянно развел руками, показывая, что рассказ окончен.
- И что ты там нашел, на чердаке?
- Дневники. Дневники моей настоящей матери, где она писала о неком Роберте Миллере из Сиэтла. Совпадение? Она была начинающей молодой певицей, ездила с музыкантами из города в город, из штата в штат, давая концерты в ресторанах. На одном благотворительном вечере она встретила благородного молодого мужчину, который вскружил ей голову, пообещав жениться, но наигравшись бросил, словно ненужную вещь, потерявшую всякую ценность для ее обладателя.
Ноздри Роберта недовольно раздулись.
- Потом она узнала, что беременна от него.
- Я ничего не знал. – Прошептал Роберт себе под нос.
- Что?
- Я не знал, что она забеременела.
- А вы знали, что из-за занятий сексом рождаются дети, а не банковские счета? – Усмехнулся Бен. – То, что ты был богатым не давало право использовать молодую девушку и ломать ее жизнь!
- Я ничего не знал! – Настаивал Роберт, повысив голос.
- Ей было двадцать, Роберт! – Рявкнул Бен, вскакивая с дивана. Он схватил Роберта за грудки и встряхнул, поднимая его на ноги. – Она умерла, рожая меня! Я плод твоих обещаний жениться на ней, на девчонке из Твин Фоллс!
Отпустив и с силой оттолкнув Роберта обратно на диван, Бенджамин расхаживал перед ним из стороны в сторону. Его ноздри раздувались от нескрываемой ненависти, а челюсти скрипели, словно старые не смазанные качели во дворе. Остановившись у стола, он опустошил чашу с чаем и собирался уже было швырнуть ее в стену, но вовремя взял себя в руки.
- Я ничего не знал, – передразнил Бен Роберта. Тот сидел опустив голову и сложив руки на коленях расставленных в сторону ног. Казалось, что он плачет и Бенджамин на секунду сжалился над стариком. – А что ты сделал, чтобы узнать?
- Я искупил свою вину. – Уверенно отчеканил Роберт, поправляя пиджак.
- Чем? Оплаченными счетами? Компенсацией Конору за ранение?
- В том числе.
Бен заржал и взъерошил свои волосы, поддаваясь истерике.
- Зачем ты пришел, Бенджамин? Хочешь денег? Хочешь набить мне морду? Хочешь мести?
- Посмотреть тебе в глаза.
- Ну так смотри! Их обеих не вернуть! – Рявкнул Роберт, поднимаясь с дивана.
- Не смей говорить со мной в таком тоне! – Угрожающе произнес Бенджамин. – Это ты загубил жизнь Риты! В своих интригах ты рискуешь потерять все! Ты мог хотя бы взять на себя смелость и признать меня своим сыном?! Но не-ет, тебе было проще откупиться от всех, лишь бы не запятнать свое доброе имя внебрачным сыном.
Он был прав, и Роберт прекрасно это понимал. Чего только стоил один обман с Элизабет, сколько денег и сил он потратил, скрывая свою сумасшедшую супругу, а потом и вовсе опустился до подделки документов о ее смерти. Он каждый день и каждый час рисковал тем, что вот-вот вся его ложь вскроется. Наверное, Милена будет его ненавидеть до конца своих дней.
- Это все ради Милены. – Оправдывал себя Роберт, примирительно поднимая руки. – Она ничего не должна знать.
- Поэтому мои письма ей не доходили, да? – Бен с горькой усмешкой подошел к окну. Вдалеке блестело озеро, а сад усыпался разноцветными листьями, окрашенными в яркие цвета ранней осенью. Он так часто любовался этим видом из спальни Милены. Она пыталась рисовать пейзаж, но все время выходила какая-то красочная мазня.
- Письма скрывала Сара. Как только она поняла, что между вами возникла отнюдь не сестринская и братская любовь, то на корню пресекла все попытки переписки. Ее изначальный план заключался в том, чтобы познакомить нас, и как удачно сложилось, что я искал гувернантку! Рассказала слезливую историю о своем муже, о ваших скитаниях! – Роберт усмехнулся сам себе, вспоминая, как попался на этот крючок. – Она надеялась, что вы с Миленой подружитесь и если будете расти вместе, то станете друг другу братом и сестрой. Но после того, как я выгнал вас, она поняла, что я не приму ошибку прошлого и рассказала мне о тебе только когда ее положили в больницу.
- Я ошибка прошлого?! – Рассмеялся Бен, оборачиваясь. – Слезливая история о скитаниях?! Да ты понятия не имеешь о том, что нам с ней пришлось пережить! Слезливая история, – передразнил он, скорчив гримасу. – Знаешь что, Роберт? Ты жалок. Я не ждал, что ты примешь меня с распростертыми объятиями и не хочу быть твоим сыном. И никогда им не был! Пусть все твое напыщенное благородство катится к чертям!
Бенджамин махнул рукой и подошел к двери. Он на секунду задумался, а потом медленно обернулся:
- Можешь не переживать, Милена ничего не узнает. По крайней мере, не от меня.
- Спасибо. – Прошептал Роберт, когда за Беном закрылась дверь.
***
Утро, 25 декабря, 1995 года.
Элизабет ненавидела Рождество. Все детство родители заставляли ее петь в церковном хоре перед прихожанами, выстроившись рядами в дурацких одеждах. Ей больше нравилось проводить время в окружении семьи Уолтера и Оливии Бенгс – там всегда пахло печеньем, свежей елью и ей нравилось, какие Оливия дарила ей наряды. У нее был свой бутик и небольшая швейная компания, которая стремилась достичь успеха в Париже. Семьи ужинали, обсуждали светские хроники, обменивались подарками, а перед тем, как мужчины закрывались в кабинете, чтобы насладиться вкусом кубинских сигар, Элизабет пела под аккомпанемент фортепьяно Оливии. Там она была в центре всеобщего внимания и обожания, окрыленная осознаванием собственного таланта. Мать всегда ею восхищалась, но считала, что с ее происхождением стать певицей неблагоразумно и даже непростительно. Но девушке было плевать на мнение матери, и она пела при любом подвернувшемся случае.
На одной из студенческих вечеринок Элизабет повстречала Майкла и в буквальном смысле очаровалась этим человеком. Галантный и обаятельный, он ходил за ней по пятам, восхищаясь ее красотой и талантами, одаривал ее подарками, комплиментами, приглашал на романтические свидания, а когда узнал ее сокровенную мечту – сразу пригласил на пробы в свою студию. Это была небольшая каморка в старом административном здании со скудным комплектом аппаратуры.
- Лиззи, дорогая, ты обязательно станешь звездой! – Щебетал он с обожанием, нежно обнимая девушку за талию. – Я вот только раскручусь, и мы сразу запишем пластинку! Немного терпения, радость моя.
Элизабет верила и ждала, что вот-вот она войдет в его современную студию, наконец-то запишет свою пластинку и ее сразу же с руками и ногами начнут разрывать продюсеры, приглашая заключить многомиллионный контракт! Представляла себя на сцене, в лучах славы и софитов под бурные аплодисменты выходя на бис! В то время в семье уже шли разговоры о банкротстве семейной корпорации, а значит, у нее оставалось меньше времени на то, чтобы самой научиться себя обеспечивать. Но тут к ним на помощь поспешил некий Роберт Миллер, она о нем слышала не раз, ибо отец трещал без умолку о том, какой он благородный человек, раз предложил компаниям объединиться. Элизабет ничего не смыслила в бизнесе, торгах и акциях, да и в целом спокойно относилась к тому, что ее семья очень влиятельная в Сиэтле. Она не пользовалась привилегиями положения в обществе и очень хотела жить жизнью артистки. Отчаянно ухватившись за идею о том, что Майкл раскрутит ее на просторах шоу бизнеса, она отодвинула на задний план все, что не касалось музыки...
...Элизабет вдруг вздрогнула, лежа на полу. Перед глазами проплыло ночное шоссе и вот Линкольн отца идет на обгон. Махнув ему рукой, она тянется к панели, чтобы включить радио, отвлекаясь буквально на мгновение, как вдруг ее ослепляет яркая вспышка...
...Зажмурившись, женщина подтянула к себе ноги и свернулась в позу эмбриона. Запахло корицей. Внутри все горело, будто она сама была в том злосчастном Линкольне. После свадьбы она умоляла Роберта не брать такую же машину, но тот не понял намеков и теперь каждый раз садясь в нее, страх смерти сковывал Элизабет холодными объятиями. Она никогда не любила Роберта и не была благодарна ему за спасение наследия Долтри. Поначалу он ей даже приглянулся, но потом все ее мысли были заняты лишь тем, что авария была подстроена именно Робертом для того, чтобы стать генеральным директором обеих фирм. Иначе как объяснить эти совпадения и срочное замужество, пока она была буквально убита горем?! Впопыхах оформив все необходимые документы, она оказалась в его особняке, юная, неопытная и одинокая. Какое-то время она очень старалась быть хорошей женой, заниматься с ним любовью, ей даже казалось, будто она может в него влюбиться, но приступы истерии из-за той злополучной ночи наложили свой отпечаток на характер.
Но у нее всегда оставался Майкл – ее друг, наставник, возлюбленный... Она вложилась в его новую студию из собственных накоплений, так как Роберт не позволил ей отдать Майклу свои акции, что бы там это ни значило. Майкл всегда был рядом и отвлекал ее от действительности, позволяя оставаться собой: смешной, сумасбродной артисткой, готовой ввязаться в любую авантюру, лишь бы отомстить Роберту за свою сломанную жизнь. Ведь в тот день, когда ее родители погибли, часть Элизабет ушла вместе с ними.
- Эй! – Услышала она голос Майкла где-то вдалеке.
Она шумно выдохнула и хотела ответить, но не могла. Лежа на холодном полу в позе эмбриона, она будто была окружена околоплодными водами, готовая родиться заново. Элизабет не принимала наркотики уже несколько месяцев и скрывала это от Майкла. Ее напугали слова о том, что он захотел жениться на Милене и Элизабет во что бы то ни стало хотела его вернуть. Они редко виделись, поэтому поддерживать иллюзию обдолбанной сумасшедшей не составляло никакого труда. Чтобы снова обрести контроль над собственной жизнью и разумом, она бросила наркотики. Правда, она не исключала, что в ней говорила ревность – ведь Майкл всегда был ее мужчиной, а сейчас он позарился на кое-кого помоложе и кое-кем оказалась ее собственная дочь! Нет-нет, нельзя допустить, чтобы Майкл ушел к ней!
- Лиззи?
Руки подхватили ее, и она поплыла в пространстве. Необычное чувство. Мысли путались и, казалось, она не может дышать.
- Ты была хорошей девочкой, ведь так? Ты получила убойную дозу героина. Как тебе?
Судорожно хватая ртом воздух, она различила в голосе сарказм. Руки сжали что-то мягкое, будто это было детское одеяло, которым ее укрывала мать. Перед глазами плыла комната, Элизабет попыталась сфокусировать взгляд, чтобы хоть как-то остановить подступающую рвоту.
- Скоро все закончится, милая.
Закашлявшись, она подалась всем телом вперед, изрыгая из себя вонючую жидкость.
- Я вытру, мне не привыкать.
По лицу, словно наждачной бумагой, прошлось мокрое полотенце.
- Ты так долго водила меня за нос, притворяясь, будто была под кайфом. Думала, я поверю в твою хреновую актерскую игру? Чего ты хотела добиться?
Новая порция рвоты снова окатила подбородок и стекла на шею. Мерзкий запах ударил в нос.
- Это даже приятно. Элизабет Долтри умирает дважды! И в этот раз не только на бумаге.
- Ч...ч
- Хочешь что-то спросить? Зачем я это делаю, да? Начнем с того, что я первый встретил тебя, а не Роберт. Ты должна была стать моей, Лиззи. Только моей. И как он теперь отреагирует, а? Как думаешь?
Рука Элизабет задрожала, когда она попыталась ее поднять, а тело выгнулось дугой от обжигающей изнутри боли.
- Скоро агония закончится, и ты обретешь покой. – Его спокойный голос нагонял неприкрытый ужас на остатки сознания женщины. Выпучив глаза, она всеми силами старалась ухватить взглядом хоть что-то вокруг, но пелена не спадала. – Все эти годы ты винила Роберта в смерти родителей, а ведь это я подстроил аварию. Представляешь? Это за меня ты должна была выйти замуж и родить мне ребенка. Это я должен был стать главой компании. Я! А не этот сраный Миллер! Я никогда не хотел тебя с кем-то делить, поэтому не выпускал на сцену. Что было бы, выйди ты в шоу бизнес? Тогда у меня не было бы возможности издеваться над Робертом. Бедная, бедная Лиззи, на самом деле ты просто поддавалась на мои манипуляции. Ты опустошила ради меня свои счета, довела Роберта до паранойи, оставила двух прекрасных дочерей без матери. Надеюсь, ты не дала второй имя?
- Т...т
- Хочешь сказать, что вторая моя? Может быть. Однако знаешь, мне она не нужна. Думаю, она такая же чокнутая, как и ты, ведь безумие, э-э, заразно. Возможно, она уже мертва. Ты же ни дня не могла прожить без кокаина. Думаешь она родилась полноценной? Я пытался ее найти, но...
Голос Майкла пропал, а сердце замедлилось. Из приоткрытого рта текли слюни, когда она пыталась шевелить губами, жадно хватая воздух. Тело стало легким, словно перышко, казалось, обычный порыв сквозняка поднимет ее с постели и унесет в открытое окно. Комната стала белой. Элизабет затаила дыхание и закрыла глаза. Сцена. Софиты. Она вскинула руки к небу, желая воспарить под овации, но ноги вдруг налились свинцом и ее пригвоздило к земле. Голубое небо, сочная зелень вокруг, и вот, согревающие лучи летнего солнца коснулись ее веснушчатого лица. Она улыбнулась, услышав детские голоса.
- Элис. – На выдохе произнесла Элизабет и погрузилась во тьму.