Глава 11.
Я так старался, чтобы у меня был отец. Но вместо этого у меня был папа.
Курт Кобейн.
День, 24 сентября, 1995 года.
Бенджамин молча сидел и смотрел перед собой невидящим взглядом. Его осунувшееся лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, а руки нервно сами барабанили по коленкам незамысловатый ритм словно на автомате. По коридору сновали врачи, а санитары то и дело норовили столкнуться друг с другом в этой суматохе и какофонии из хлопающих дверей, каблуков по плитке, разговоров и проезжающих мимо тележек. Всего этого Бен не слышал. В его ушах звучал лишь один звук – писк аппарата, оповещающий, что сердце его матери только что остановилось. Сара так и не вышла из комы, в которую впала пару месяцев назад после очередной химиотерапии. Лучшие врачи, лучший уход в дорогущей клинике в конечном счете не принесли результатов – и вот он сидит здесь, в коридоре, опустошенный до такой степени, что не в силах даже моргнуть, чтобы скопившиеся слезы стерли пелену перед глазами.
- Мама. – В бессилии выдавил из себя Бен. И тут на него нахлынул весь спектр эмоций. Он вдруг сорвался с места, осознавая эту страшную потерю, грубо рванув дверь палаты и едва не сбив санитара с ног. – Мама!
- Мистер Фокс! – Поспешил на встречу доктор, опуская маску с лица на подбородок. На его морщинистом лице читалось беспокойство и сочувствие.
- Нет! Нет!
Бен лавировал мимо него и ассистента, который делал пометку в планшете.
Схватив Сару за руку, он упал на колени перед больничной койкой, на которой мирно покоилось тело. Рука матери показалась обжигающе холодной и гладкой, словно он держал кусок отполированного мрамора, хотя тело еще не успело остыть.
- Мистер Фокс!
Пропуская свое имя мимо ушей, и полностью игнорируя присутствие медперсонала, он сжимал ее руку, уткнувшись лбом в матрас, который пропах лекарствами, антисептиком и... смертью.
- Не оставляй меня, – сжимая ладонь, он боялся поднять голову, чтобы столкнуться с жестокой реальностью. Она была неподвижна и не сжала ладонь в ответ, – пожалуйста, мама, ты все что у меня есть...
Его рыдания, похожие рев льва, наполнили палату, и он почувствовал на плече чью-то сильную руку, будто пытавшуюся его приободрить.
- Мистер Фокс, – тот же настойчивый голос пробился сквозь леденящий душу писк, – мы зафиксировали время смерти. Примите мои соболезнования.
Рука снова сжала плечо:
- Господи, Морган, отключи уже кардиомонитор! – Голос стал резче и писк внезапно прекратился. Всепоглощающая тишина давила на Бенджамина, засасывая его в пучину горя, словно воронка. Не поднимая головы, он сделал несколько глубоких вдохов через нос, наполняя легкие, будто перед погружением на глубину и досчитал до пяти.
- Я в порядке, – сипло произнес Бенджамин, поднимаясь с колен. Он перевел взгляд на умиротворенное худое лицо Сары и его глаза снова наполнились слезами. Почему она такая безмятежная?
- Вам лучше выйти, мы подготовим необходимые документы и выписки.
На негнущихся ногах Бен покинул палату ни разу не обернувшись и направился к таксофону дальше по коридору. Кинув в него монету, он медленно набрал номер и теребил провод, слушая гудки.
- Алло?
Бен продолжал молчать, даже когда услышал голос Конора. Он казался таким далеким и ненастоящим, что Бен на мгновение убрал трубку от уха и уставился на нее, не понимая, что нужно сказать. Эмоции снова захлестнули его и на тот конец провода прорвались безутешные рыдания.
- Алло? Бен? Это ты? – Встревоженный голос Конора пытался достучаться до парня, но не смог пробиться сквозь толщу слез. – Что случилось? Ты в больнице?
- Она... Она...
- Бен?! Ты где? Ответь!
- Ее больше нет.
Конор замолчал.
- Ее. Больше. Нет.
Казалось, весь мир рухнул в один миг от произнесенных слов, но Конор, в отличие от Бена, давно был готов к такому исходу. Дав себе несколько секунд на переваривание информации, Конор шумно вздохнул и медленно произнес:
- Приезжай домой. Нам надо поговорить.
Услышав сопение и что-то похожее на согласие, Конор повесил трубку и прошелся по небольшой кухне взад-вперед, сунув здоровую руку в карман трико. Стало как-то прохладно, Конор поежился и посмотрел в окно: теплый сентябрьский день обещал быть прекрасным с утра, но к обеду небо заволокло тучами, а хоровод из опавших листьев кружил по стриженному газону. Взяв с полки стакан, он наполнил его водой и выпил несколькими большими глотками.
Он обещал Саре, что пока та жива, никто не раскроет правду Бенджамину и Конор жил с этим три года, словно с огромным грузом. А теперь Сары нет. Пришло время.
Усевшись в гостиной на потрепанный временем диван, Конор взял со столика фотоальбом и уложил «мертвую руку» – так он ее называл после ранения – к себе на колени. Чувствительность вернуть так и не удалось, и теперь она всегда ничком болталась слева словно ненужная часть тела, изредка отдавая в плече фантомной болью. Открыв сразу последнюю страницу фотоальбома, на него смотрела Сара. Она лежала на больничной койке и улыбалась, прижав к груди небольшой букет цветов. На голове был повязан атласный цветной платок, прикрывающий лысый череп после многих сеансов химиотерапий, но улыбка была искренней и теплой, будто у нее за спиной не было этих лет, проведенных в мучительной болезни. Последний день ее рождения, а через пару месяцев она впадет в кому и... больше не проснется. Его Сара. Раненое плечо снова заныло, но Конор знал, что эта боль не настоящая. Настоящая боль сверлила внутри грудной клетки, сдавливая так сильно, что было больно дышать.
История его любви к Саре исчислялась годами, он и сам не знал, что можно настолько искренне и безоговорочно полюбить человека, быть готовым уложить к его ногам весь мир и после вместе сражаться со смертью. Конор был ее защитником, спасителем от всех бед, но побороть смерть любовью так и не смог. А вот она однажды смогла спасти его – в ту ночь, когда он словил пулю в доках – только мысли о ней придавали ему мужества и стойкости не сдохнуть в том лесу, а после на столе под скальпелем Уолтера Бенгса. Он провел пальцем по изображению улыбающейся Сары и заплакал.
Воспоминания были такими живыми и реальными, будто и не было тех прожитых долгих лет. После того, как они с Беном уехали в Айдахо, скрываясь от возможных преследований Майкла Брауна, Сара осталась жить в его недавно купленном доме, потому что Роберт ее уволил за выходку с кражей. Конор предложил уехать всем вместе, но за столь короткий срок они не успели бы сдать или продать дом, поэтому, взвесив все, решили повременить с воссоединением. Всем тогда было сложно свыкнуться с текущим положением – Конор лишился руки и возможности зарабатывать любимым делом, ему требовалось время на восстановление и уход, а Сара металась в Сиэтле с места на место в поисках достойного заработка. Каково же было удивление, когда спустя пару месяцев после инцидента с драгоценностями, Роберт попросил Сару вернуться в дом! Сначала Конор отговаривал ее от принятия решения в пользу возвращения, но вскоре сдался, так как понял, что извинения, принесенные Робертом были искренними, да и Сара очень сильно была привязана к воспитаннице. Однако, истинная правда была открыта Конору гораздо позже, когда Саре понадобилось лечение.
Это было три года назад – тогда Сара впервые попала в больницу и ей диагностировали рак второй стадии. До этого она неоднократно жаловалась на плохое самочувствие, часто болела, но никто тогда не думал, что эти симптомы как-то связаны с лейкозом. Бен, уже построивший свою жизнь в Твин Фоллс и сколотивший там свою первую группу, сразу бросил все и вернулся в Сиэтл, чтобы быть рядом во время лечения. Конор был сильно удивлен настойчивости Роберта, который с готовностью предложил всю необходимую помощь, вплоть до оплаты счетов. Он вспомнил, что тогда крепко поссорился с Сарой и она, заливаясь слезами в личной палате, оплаченной мистером Миллером, рассказала все то, что теперь предстояло Конору рассказать Бену. Разговор предстоял сложный и запутанный, но Конору пора было освободить себя от тяготы тайн.
Закрыв фотоальбом, Конор отложил его в сторону и принялся ждать, прокручивая в голове несколько вариантов развития событий.
***
День, 24 сентября, 1995 года.
Более, чем за 20 лет Майклу Брауну удалось подмять под себя практически весь наркотрафик Сиэтла, завязать множество связей в Мэрии и полиции. Его звукозаписывающая компания «Musical Echo» стала лишь хобби и какого-то существенного дохода не приносила, однако открыв пару популярных у молодежи клубов, деньги снова потекли к нему рекой. Ощущая себя Скруджем Макдаком, Майкл любовался на цифры своих банковских счетов и довольно потирал потные от волнения ладони. Роберт Миллер все равно оставался впереди – о нем чаще писали в газетах, восхваляя его успехи в благотворительности и культурном вкладе в город. Чертов Миллер! Весь такой идеальный и образец для подражания! Ну ничего, Майкл собьет с него спесь и сбросит с пьедестала! Он понимал, что годы идут и не смотря на все личные достижения, главная цель не была поражена – стереть с лица Сиэтла как Роберта, так и его корпорацию.
- Лиззи, милая, – позвал он, но ответа не последовало. Он встал из-за рабочего стола и вышел в гостиную. В тусклом освещении никакого признака присутствия женщины не было и твердой походкой он направился в спальню второго этажа. – Ты здесь?
Приоткрыв дверь, ведущую в ванную комнату, он замер в оцепенении: Элизабет лежала на полу в собственной рвоте, а ванна была наполнена почти до самых краев – еще немного, и вода начнет стекать на пол.
- Твою мать! – Сухо выругался он и быстро выкрутил кран, останавливая поток воды. – Ну что ты за человек такой?
Опустившись рядом с Элизабет, он поднял ее голову с холодного кафеля и нащупал на шее едва заметный пульс. Протерев лоб от выступившей испарины тыльной стороной ладони, Майкл стянул полотенце с крючка и очистил ее бледное лицо от рвоты и запекшейся под носом крови.
- Ты невыносима.
Без труда подхватив женщину на руки, он отнес ее в постель, отметив про себя, что с прошлого раза она стала заметно легче. Элизабет редко покидала дом и вела практически затворнический образ жизни вот уже пару лет. Пристрастившись к наркотикам, ее больше не интересовала сцена, пение и толпы молодых девиц, что вились вокруг него в надежде стать известными певичками. Он не пренебрегал молодыми талантами, впрочем, как и их соблазнительными фигурами в откровенных нарядах и иногда вместо сцены отправлял девушек на панель, плотно подсаживая их на наркоту. Так у него появился еще один прибыльный бизнес – он давал им работу в собственных клубах, предоставлял право выбора клиентуры, а особенно трудолюбивых повышал до эскортниц с особыми привилегиями. Такой и была Келли – его сияющая звезда!
Однажды он разыскивал отправленную в приют Святой Марии дочь Элизабет, и Келли, которая там тогда работала, привлекла его внимание. Келли Смит – так она представилась – была довольно остра на язык и не глупа, как могло бы показаться на первый взгляд. Майкл сразу отметил, что такой девушки ему не хватало для личной коллекции и путем нехитрых уговоров и обещаний, Келли стала одной из его фавориток, бросив жалкую работенку в администрации приюта.
Вынув из аптечки бутылек с нашатырным спиртом, Майкл начал приводить в чувство Элизабет, которая едва дышала. Ее кожа приобрела землистый оттенок, под глазами маячили глубокие впадины, а некогда густые волнистые волосы поредели и усыпались серебром седины. От былой красоты не осталось и следа, как и от преследовавшего ее безумия. Элизабет была покорна и апатична, редко разговаривала и основным ее занятием было употребление опиума с последующим засыпанием где попало. Майкл часто находил ее лежащей на полу то на кухне, то в гостиной, то в ванне, как сейчас. Она замыкалась в собственном сознании, воображении, фантазиях, да какая разница – главное, что она не причиняла никому вреда, в том числе и самой себе.
Элизабет, слабо застонав, мотанула головой и открыла глаза.
- Эй, ты в порядке?
Моргнув, она сфокусировала взгляд на лице Майкла и улыбнулась уголками губ.
- До смерти меня перепугала.
- Прости. – Едва выдавила из себя женщина.
- Если ты собралась кончить жизнь самоубийством, умоляю, не в моем доме. – Поднявшись на ноги, Майкл начал расхаживать по комнате, резко сменив тему: – Как хорошо ты знаешь свою дочь?
Элизабет приподнялась на локтях и подтянула под спину подушку, сложив руки на животе. Она непонимающе следила за расхаживанием Майкла, понимала, о чем он говорит, но не могла уловить ход его мыслей.
- Какую из?
Майкл остановился перед кроватью и нахмурился, склонив голову набок словно голубь.
- Ту, что я бросила в доме Роберта или ту, что отдала в приют по твоей прихоти?
- Ты смеешься надо мной? – Майкл явно не был готов к тому, что Элизабет вела с ним конструктивный диалог.
- А похоже, что я смеюсь?
- Не прикидывайся, я знаю, что время от времени ты околачиваешься около особняка, как какая-то городская сумасшедшая.
- А по-твоему это не так?
Всмотревшись в ее лицо, Майкл хмыкнул под нос и почесал затылок:
- Что происходит, Лиззи? Ты же только что чуть не отбросила копыта в моей ванной, захлебываясь собственной рвотой. А сейчас разговариваешь, будто в тебе нет полкило кокаина.
Элизабет сжала кулаки до такой степени, что побелели костяшки пальцев.
- Что тебе нужно от Милены, Майкл?
- Впрочем, ничего особенного. Я подумываю на ней жениться.
Задохнувшись от удивления и нарастающей ярости, женщина резко встала с постели, но пошатнулась и едва устояла на ногах. Худое лицо, обрамленное редкими прядями волос вдруг резко побагровело, а желваки заходили ходуном. Майкл отступил шаг назад, оценивая ситуацию.
- Ты с ума сошел? – Рявкнула Элизабет. – Не смей даже приближаться к ней!
- Ты что, ревнуешь? – Майкл расслабленно усмехнулся и прищурился. – Она очень на тебя похожа. На тебя прежнюю.
Нервно заправив волосы за уши, женщина разгладила мятый халат дрожащей рукой. Да, выглядит она крайне хреново, тут он прав.
- Это не дает тебе на нее никакого права. – Произнесла тихо и уже менее пылко.
- Да я же шучу! – Он звонко рассмеялся и раскинул руки, желая ее обнять.
Не шутит. Элизабет до сих пор была напряжена, ожидая подвоха. Ноги подкашивались и к горлу подкатила тошнота.
- Зато посмотри, как быстро я привел тебя в чувство! Да я чертов гений! – Он хлопнул в ладоши, так и не дождавшись того, что женщина бросится ему в объятия.
- Да уж. – Тяжело опустившись обратно на постель, она сгребла под себя ноги. – Могу я попросить тебя уйти?
Одарив ее снисходительной улыбкой, Майкл, явно довольный собой, спустился обратно в свой кабинет.
- А что, неплохая идея, – пробормотал он вслух, подкручивая усики под носом, – и почему она раньше не пришла мне в голову?
От Элизабет не было больше никакой пользы, она не несла собой уже никакой ценности и шантажировать ею Роберта стало довольно скучно. Майкл покрутился перед зеркалом постукивая по полу тростью, прилизал растрепавшиеся волосы, прикрывающие на макушке лысину, еще раз подкрутил усики и довольно цокнул отражению, признав, что в целом, для 55 лет выглядит очень даже прекрасно. Завладеть женой и дочерью Роберта – вот это будет любопытная победа!
***
Вечер, 24 сентября, 1995 года.
Роберт уже получил известия о смерти Сары и теперь придумывал слова, чтобы сообщить об этом Милене. Они всегда были очень близки, но после того, как дочь поступила в Вашингтонский университет, Сара редко навещала особняк, разве что проведать или помочь по хозяйству Марте. Роберт был благодарен ей за воспитание дочери и за то, как она самоотверженно вкладывала всю себя в эту работу до тех пор, пока ей не диагностировали лейкоз.
Сама Сара никогда ничего у него не просила, просто жила и работала на совесть. И даже тогда, когда он обвинил мальчишку Бена в краже, она беспрекословно собрала вещи и уехала, не пытаясь защититься. Извиняться пришлось самому Роберту, так как владелец комиссионного магазина Аарон Йоффе вернул драгоценности и сообщил, что их заложила женщина по имени Элис Спейс – в этом имени Роберт сразу узнал свою бывшую жену, так как оно было придумано для ее сценического образа. Роберт несколькими отчаянными попытками все же убедил Сару вновь занять должность гувернантки и вернуться в особняк вместе с сыном, но Бен к тому времени уже уехал вместе с Конором в Твин Фоллс и отказался жить в особняке. Глупый подросток! С самого первого его появления Роберт ощущал какую-то непреодолимую силу в нем и стойкость характера, что в принципе было не свойственно Саре – его матери, которая была очень мягкой и рассудительной, такой же она и помогла стать Милене. Его дочь, словно бутон, раскрывалась от доброты и честности, ее искренность была неподдельной, а живой интерес ко всему придавал девочке образ любознательной натуры. Милена была его гордостью! Он ждал, когда она закончит университет, чтобы сделать своим заместителем и научить руководить корпорацией Shipyard Miller, однако дочь всем своим видом показывала, что власть интересует ее меньше всего.
Как и обещала, Сара выполнила свою работу добросовестно. Роберт налил себе виски, поднял бокал вверх, будто чокаясь с призраком:
- Все мы хотим счастья своим детям. Иногда ради этого нам приходится лгать.
Он сделал небольшой глоток даже не сосредоточившись на вкусе и вышел из кабинета:
- Марта!
Экономка быстро отозвалась и появилась в дверном проеме столовой.
- Сара сегодня скончалась.
Руки Марты сжали передник, а нижняя губа задрожала.
- Ой, да ладно тебе, – закатив глаза отмахнулся хозяин, – вы все равно с ней не ладили, но я счел должным сообщить эту новость, все-таки вы работали и жили под одной крышей.
- Мистер Миллер, – пролепетала Марта, шмыгая носом, – мы с Сарой тогда все обсудили, если вы на счет, э-э, кражи. Я извинилась, и она знала, что я защищаю Милену! Пожалуйста, не думайте, что я бессердечная или злая, прошу.
- Ты же помнишь, что осталась здесь только по ее просьбе? – Роберт поднял одну бровь и просверлил экономку взглядом.
- Конечно! И она знает, как я ей благодарна! – Марта внезапно поправила себя: – Знала. Мне правда ее очень жаль, мистер Миллер.
- Хорошие люди уходят первыми. – Задумчиво произнес мужчина и поджал губы. – Милена еще ничего не знает. Я поднимусь к ней позже и сообщу. Завтра ей на учебу, надо правильно подобрать слова, чтобы она не расклеилась.
Марта легонько поклонилась и ушла, оставив Роберта в глубоких раздумьях. Он вернулся в кабинет, поднял телефонную трубку и набрал номер врача Сары:
- Это Роберт Миллер, еще раз здравствуйте. – Деловым тоном выдал он, хотя внутри все сжималось от боли. – Сколько вы сказали, там осталось денег на счету?... Ага... Понял... – Он водил ручкой по листку бумаги, записывая сумму. – Нет, это не на благотворительность. В этом месяце я уже отправил вам чек. Подготовьте оставшуюся сумму, я позже заеду, чтобы все уладить и заберу. Спасибо.
Положив трубку, Роберт откинулся в кресле и провел рукой по щетине, будто сбрасывая маску с лица. Была причина оплачивать лечение Сары и содержать ее в личной палате, однако после смерти на счету осталась довольно большая сумма, чтобы просто так взять и оставить ее Медицинскому центру Вашингтонского университета. Возможно, эти средства понадобятся Бену на похороны. Встречаться с ним лично он не желал, так что оставалось придумать как передать эти средства.
Спустя некоторое время он поднялся на второй этаж и негромко постучался в дверь дочери, прислушиваясь.
- Дорогая? – Позвал он, не получив приглашения войти. – Можно?
Комната была пуста. На столе горела лампа, освещая раскрытые тетради и сложенные стопками книги. Аккуратно застеленная кровать также была пуста, и Роберт догадался, где может найти дочь. Спустившись в оранжерею, он увидел Милену сидящей на скамейке в тени ивы.
- Привет! – Махнула она рукой.
- Мог бы сразу догадаться, что ты здесь, – усмехнулся Роберт, присаживаясь рядом.
В фонтане за спиной тихо плескалась вода, создавая вокруг атмосферу умиротворения и спокойствия. За стеклянным потолком чернело ночное небо, навевая тоску с ощущением безнадежности.
- Дорогая, – Роберт развернул к ней колени и осторожно взял ее руку, – Сара Фокс сегодня скончалась.
Он почувствовал, как ее рука обмякла в ладони, а затем сжалась в напряжении. Подняв взгляд на дочь, он сам едва сдерживал слезы. Как вообще сообщают такие вещи людям? Бедная Милена! Она прерывисто втянула носом, набирая воздух в легкие, но Роберт опередил ее слова:
- Я знаю, что она была тебе очень дорога. Сара была чудесным человеком и нам будет ее не хватать, но так бывает, понимаешь. Она очень сильно болела, боролась...
- Папа, – Милена наконец перебила его, – мне больше не пять лет. Я знаю, что такое смерть, не нужно пытаться со мной об этом говорить, хорошо? Однажды я навещала ее, мы разговаривали, думаю, она теперь в лучшем мире.
- Когда ты к ней ездила?
- В том году, к ней и Конору. Я взяла адрес у Марты, потому что знала, что ты не одобришь.
Роберт нахмурился, будто расстроился:
- С чего ты взяла, что я не одобрю?
- Ну-у, она же больше не гувернантка, я решила, что ты сочтешь это неуместным.
- Мне жаль, что ты обо мне такого мнения, Милена. Ты виделась с ее сыном?
- С Беном? Нет, он до сих пор в Айдахо у своего отца. По крайней мере так было на тот момент.
Роберта передернуло, словно он увидел нечто омерзительное типа сколопендры или рожи Брауна.
- Я еще тогда подумала, что это странно. Его мать болеет, а он не приезжает чтобы ее навестить и поддерживать. Может быть из-за того, что они много лет жили порознь? Бывает такое, что близкие люди теряют связь? Мне не с чем сравнивать.
К такому мужчина не был готов. Он всего лишь счел себя тем, кто принес дурную весть. В голосе дочери слышались нотки отчаяния, а он не знал, что ответить.
- Не могу представить, что чувствует Бен. – Продолжила она полушепотом. – Ты сильно страдал, когда мама погибла? Она вообще была хорошим человеком? Может быть, это к лучшему, что я была совсем малышкой и не помню ее. Но Сара растила Бена, играла с ним, он помнит ее запах, тепло ее рук, заботливый голос. – Она помолчала, глядя в стеклянный потолок оранжереи. – Даже я помню.
- Что ты чувствуешь?
Милена смахнула со щеки слезу:
- Мне очень грустно. И тоскливо. Я не знаю, что нужно чувствовать, что правильно?
- Каждый переживает утрату по-своему. У скорби нет единого лица и голоса. Любая твоя эмоция правильная.
Девушка посмотрела на него с благодарностью.
- Мы поедем на похороны?
- Не считаю это хорошей идеей. – Вдруг нахмурился Роберт.
- Я так и знала.
Внутри себя Роберт напрягся, словно оголенный нерв, под ложечкой предательски засосало, словно паразит вытягивал из него остатки жизни. Он был уверен, что Сара не рассказала никому их секрет, но мысль, что Милена сблизится с Беном снова, пугала его. Однажды он уже разлучил их и сделал все, чтобы их судьбы никогда не пересеклись, но внезапная смерть женщины могла снова перевернуть все с ног на голову.
- Конечно, дорогая, если ты хочешь увидеть Бена после того, как он не ответил ни на одно письмо за все десять лет, то я не против. – Роберт вскинул уголки губ. – Тем более он уже давно вернулся в город. Мне звонил Конор Маккой, мы немного побеседовали. Странно, что ты этого не узнала.
Он знал, что это ее заденет. Милена сразу изменилась в лице, выпрямила спину и встала со скамейки; гравий хрустнул под ее туфлями.
- Ты прав, нечего мне там делать.
- Сара навсегда останется в нашей памяти, – одобрительно кивнул Роберт поднявшись, – как на счет ужина?