Хозяин Черного дворца
Когда риоммский акаш «Неупокоенный» выскочил из гиперпространства в системе Хотеп, никто из кадетов не стал задаваться вопросом «Почему?». Все и так отлично знали, с какой целью их сюда приволокли. А даже если б и нашлись уникумы, у кого с соображалкой не порядок, спросить старших им бы духу все равно не хватило. По крайней мере, так убеждал себя Килан Рейф, когда весь его отряд стоял вытянувшись по струнке перед огромным обзорным иллюминатором и выслушивал наставления генерала.
– Запомните, кадеты, – вещал Веертин, сложив руки за спиной, отчего черный китель натянулся на могучей груди, – у вас здесь только одна задача – вскрыть гробницу и обезвредить ловушки. Никаких трофеев. Никаких безделиц на память. Иначе, клянусь Тенями, покоя вам не будет ни на земле, ни на небе. Уж я об этом позабочусь.
Килан, как, в общем-то, и все его сокурсники, прекрасно знал, что генерал никогда не бросал слов на ветер и уж если пообещал провинившемуся все кары небесные, то угрозу исполнит во что бы то ни стало.
– Мы не занимаемся осквернением захоронений ради удовольствия или наживы, – продолжал генерал, расхаживая взад-вперед и хищным взглядом параксанского чешуйчатого ястреба изучая каждого из выстроившихся по стойке смирно подростков. – Мы не падальщики, кто бы что ни говорил. Наша цель проста – найти способ вернуть Тени, которых нас так безжалостно лишили. Запомните это!
Килан понимал, зачем Веертин затеял эту бессмысленную трепологию, но, даже появись такое желание, не посмел бы прервать главнокомандующего. В конце концов, даже самый последний идиот в отряде, понимал, куда ветер дует: перед Детьми Шуота наконец-то замаячило настоящее испытание! Это ли не достойно внимания? Хотя, тут Килан готов был признать, от великого Старейшины обычно ждешь чего-то похитрее. Ну не укладывалось в его кадетской голове, чем похищение давно истлевшего лейровсокго трупа могло помочь Детям вернуть утраченные Тени? С другой стороны, не будь Килан достаточно умен, чтобы понимать, что не всегда ответы лежат на поверхности, он не дослужился бы до статуса самого талантливого и перспективного кадета Риоммской Академии. В свои шестнадцать он уже командовал отрядом семнадцатилеток и в кратчайшие сроки стал одним из тех счастливчиков, кого генерал лично избрал в число Детей Шуота. Поэтому слушал Веертина с неослабевающим вниманием, тщательно укладывая в голове каждую из оброненных деталей, и ждал начало предстоящей миссии.
– Времени у вас будет лишь до того, как местное солнце сядет за горизонт. И ни минутой больше. Как только окажетесь внутри, сразу вызываете меня. И больше ни-че-го.
– И вы не полетите с нами сразу, генерал? – нелепейший вопрос прозвучал до того внезапно, что Веертин, казалось, на миг даже растерялся.
Килан нахмурился, но оборачиваться к подавшему без разрешения голос кадету не стал. Во-первых, он и без того знал, что Луо не отличался дисциплинированностью, а во-вторых, ему самому было интересно, отправят ли с отрядом «няньку». После подброшенной записки это серьезно усложнило бы все дело.
Веертин предпочел сделать вид, что не услышал вопроса. Отвернувшись к иллюминатору, за которым разрастался зеленоватый эллипсоид Хотепа XII, он прибавил:
– Не воображайте, будто это задание – игра. За столетия никто так и не разорил Черный дворец, а потому пробиться на его территорию будет непросто. Я мог бы дать несколько советов, но раз вы настолько самоуверенны, что позволяете себе прерывать собственного Старейшину, значит, справитесь своими силами. Разойтись!
«Стало быть, Черный дворец, да? – мысленно уточнил Килан, пока другие исподтишка бросали убийственные взгляды в сторону Луо. – Что ж, премного благодарны за подсказку, Старейшина».
Он уже был на полпути к выходу, когда неожиданно резкий оклик Веертина заставил его остановиться.
– К услугам Старейшины, – тут же склонил вихрастую голову Килан. Кстати, он был единственным в целом взводе, кому дозволялась не остригать накоротко свои черные и жесткие, будто проводки, волосы. Еще он знал, что многих кадетов этот факт выводил из себя, и потому нарочно делал все, чтобы прическа выделялась сильнее. Не объяснять же всем и каждому, что таков порядок на его родине. В Оке Манат, нельзя остригать волосы до тех пор, пока тебе не стукнет двадцать. А если это кого-то бесит, то тем лучше. Килан терпеть не мог, когда к нему хорошо относились. Видно потому никогда друзей и не имел.
– Оставь эту чепуху, – пророкотал Веертин. – Старейшина и так знает, что ты к его услугам. И подними взгляд. Хочу видеть, что ты действительно понимаешь то, о чем я скажу.
Килан подчинился. Едва встретившись взглядами с генералом, он тут же осознал, что тот скрывал куда больше, чем показалось вначале.
– Мы уже давно не были дома, – сказал Веертин чуть тише, – но слухи оттуда до меня все же долетают. И слухи тревожные.
По тону генерала Килан определил: случилось нечто непредвиденное, но, как и подобает отличному кадету, ждал, когда тот сам перейдет к сути.
Ждать долго не пришлось.
– Старейшина Риомма мертв, – выдал Веертин на одном дыхании весть, от которой даже циничный Килан с трудом удержался на ногах.
– Как так?
Генерал тяжело вздохнул, почесал большой горбатый нос, переглянулся с парой личных телохранителей-анаки, облаченными в темно-бордовые оплетки скульптурами застывших у входа, затем прибавил:
– Говорят, сам Тень постарался.
Килан довольно быстро взял себя в руки, так что к нему вернулась прежняя язвительность:
– Говорят?
Вопрос заставил Веертина огрызнуться:
– Кадет Рейф, не зарывайтесь!
Тот потупился:
– Виноват, генерал!
– Так-то лучше. – Веертин снова отвернулся к иллюминатору, притом сделал это с таким видом, будто смотреть на космический вакуум, окружавший безлунную планетку ему было куда приятней. – Я собираюсь отправить туда дознавателей. Хочу, чтобы они перевернули все вверх дном, но нашли мне доказательства.
Килан понимал, что сказанное генералом на самом деле не предназначалось для его ушей, но не мог отрицать того, что среди своего окружения тот доверял старшему кадету больше всего. Он понятия не имел, чем заслужил такое отношение. Возможно, чрезмерной упертостью на занятиях? Или воинскими талантами? А может... и тут, надо сказать, Килан сильно сомневался, все дело в его прошлом, связанным со станцией Тейрин и тем, что ему однажды удалось уйти от Тени живым?
– Ты слышал, что я сказал? – оклик, похожий на громовой рык заставил Килана вырваться из размышлений.
– Простите, генерал. Вы не могли бы повторить.
Смерив кадета разочарованным взглядом, Веертин снисходительно проговорил:
– Помнишь ли ты событие годичной давности, когда некто, объявивший себя воплощенной Тенью, напал на Хранителя станции Тейрин?
Стало быть, догадка подтвердилась! Много ночей подряд, после того, как ему удалось покинуть станцию и примкнуть к корпусу Веертина, Килану снилось то мертвенно-бледное, искаженное до жути безжизненной улыбкой лицо. Как Старейшина сказал? Объявивший себя? Ну, нет, тут кадет не готов был с ним согласиться. Тот, кто напал на Детей Шуота на Тейрин, по праву мог называть себя Тенью. Без сомнений.
Конечно, вслух он об этом не сказал. Только знаком согласился с вопросом генерала.
– Так вот, похоже, этот тип взялся за нас всерьез. Не представляю, каковы его ресурсы, но предчувствие меня терзает недоброе.
И Килан его понимал. Особенно после той странной записки, что нашел у себя после отлета с тренировочного полигона на Боиджии. В ней не содержалось ничего конкретного, лишь нелепый набор коротких фраз, напоминавших о Тейрин.
– Говорят, будто он обожает загонять своих жертв в ловушку, а после доводит их до того, что они сами начинают молить о пощаде, – проговорил Веертин.
Представив себе извивавшегося в сточной канаве Хранителя, Килан вздрогнул и спросил:
– Что будет, если вы вдруг столкнетесь с ним, генерал?
Веертин даже задумываться не стал и сказал, как отрезал:
– Пущу бластерный разряд себе в лоб. В отличие от Старейшины Калдани, на это-то у меня мужества хватит. – Затем помолчал немного, а после прибавил: – Другим эти детали знать ни к чему, но ты, как предводитель отряда, должен помнить об осторожности. Все время будь начеку. Пускай Хотеп считается дремучим захолустьем, нельзя отмахнуться от вероятности нежелательного внимания к нашему... предприятию.
Веертин не сказал, чье именно внимание предприятие может привлечь, но для Килана этого не требовалось. Его и так пробирала дрожь от одной мысли, что Тень каким-то неведомым образом может оказаться поблизости. Дрожь предвкушения, разумеется. Не страха. И все же вслух он сказал:
– Старейшине не о чем беспокоиться. Задача будет исполнена.
Инструктаж был, но Килану он сильно не помог. Все, что можно узнать о планете, на которую готовился приземлиться челнок, он и без того уже вызубрил. Благо инфосеть полнилась и не таким мусором. О том, что Хотеп XII считалась одной из самых ничтожных планет даже по меркам пограничных систем, догадался бы и школьник. Климат влажный, местность болотистая, а население по большей части состояло из местных примитивных амфибий, именовавших себя удо, а еще отщепенцев, основавших безымянный космопорт на краю Синей топи. В общем, дыра как она есть, чьей единственной достопримечательностью можно назвать лишь пресловутую гробницу лейра, что так приглянулась Веертину. О чем сведений в широком доступе не найдешь, сколько ни копай, а потому пришлось полагаться на слова генерала-старейшины.
– Может, все-таки стоило прихватить респираторы, – заметил один из шести в отряде Килана, с отвращением заглядывая в крошечный иллюминатор. Звали его Черенок. Как и другие, он был облачен в серо-зеленую кадетскую броню с алым оттиском на наплечнике. Оттиск изображал человеческий профиль, но с дорисованными и ярко выраженными монструозными чертами. Килан знал, кому принадлежало это бывшее когда-то красивым лицо, потому что сам приложил усилия, чтобы исказить прежнюю эмблему Детей Шуота, превратив ее в новую. – Чую, вонь там стоит будь здоров.
– Кстати, да, – подал голос второй кадет – Гас, коренастый анаки, чья синюшность резала глаз. – Могли бы хоть шлемы выдать.
– Суть в том, – Килан оторвал взгляд от эмблемы на чужом наплечнике, – чтобы мы прочувствовали, что представляет собой это место. Цель нашего появления здесь – не только поиски гробницы, но и обучение.
Кто-то понимающе кивнул, а кто-то нарочито громко фыркнул.
Гас, сдвинув черные брови, спросил:
– Как ты умудряешься так говорить? Ну, словно старик.
Килан не ответил. Ему нечего было сказать. Не объяснять же, что после столкновения с Тенью, он вообще забыл, что такое непосредственность и беззаботность.
Местом посадки выбрали не сам космопорт, а небольшую, но плотную на вид прогалину на его окраине. Аборигены-удо, едва заприметив корабль, тут же попрятали носы в норах. Зато взгляды колонистов и бездельников космопорта так и липли к узнаваемой броне кадетов.
– Говорил же, что задохнемся, – сморщив нос, пробубнил Черенок, затем неприязненно зыркнув в сторону местных, рыкнул: – На что уставились? Слово и дело Империи! Ковыряйтесь в своей грязи дальше!
Килан и рад был бы отвесить тому подзатыльник, да только перед незнакомцами устраивать спектакль не желал. Тем более что не все из них выглядели напуганными или подозрительными. На лицах кое-кого виднелся вполне отчетливый интерес. Притом особенно в этом отличился тощий попрошайка, выкатившийся едва ли не к самому трапу челнока. Грязный настолько, что натурального цвета кожи не разобрать, и облаченный в латанную-перелатанную тунику, он оказался единственным, кто разглядывал кадетов и притороченные к их поясам бластерные винтовки с неподдельным восхищением. Спутанные, будто гнездо болотной каракатицы, волосы почти целиком скрывали еще совсем не старое лицо. Подскочив ближе, он спросил:
– Ишь ты! И это откуда таких молодцев в наши края занесло, а?
– Не лезь не в свое дело, – посоветовал Килан, с трудом сдерживаясь, чтобы не сплюнуть. На попрошайку не только смотреть, даже находиться рядом с ним было невыносимо. Все-таки стоило послушать Черенка и захватить респираторы.
Кадет развернулся к своим, дав знак следовать за собой, и уверенно зашагал мимо космопорта, вдоль самой кромки топей. По правде говоря, Килан понятия не имел, с чего следует начинать поиски, но терять лицо перед командой не желал. Во всяком случае, не на глазах у зевак.
Попрошайка не отставал, будто нарочно нарывался на хорошую взбучку. Беззаботно пиная обутыми в драные сандалии ногами попадавшееся на пути грибы, он широко ухмыльнулся:
– Серьезные парни, стало быть, а? Крутые. Стало быть, и дельце у вас тут крутое. А то как же!
Неведомо как оказавшись чуть ли не вплотную к кадету, он взял и нарочито беззаботно пихнул того в плечо.
От такой бесцеремонности даже всегда сдержанный Килан моментально вскипел:
– Совсем страх потерял?! – Рука инстинктивно легла на рукоять бластера. – Хочешь, чтоб пристрелил, как собаку?
Но попрошайка будто не знал, что такое страх. Внимательнейшим образом выслушав отповедь, он с самым серьезным видом поинтересовался:
– А что такое собака?
Килан едва сам не зарычал, но тут Ламмия, единственная девушка в отряде, окликнула:
– Оставь ты его, Рейф. Времени в обрез. Зачем тратить его на всякую шваль...
– Шваль? – переспросил попрошайка, будто и впрямь не понимал о чем речь.
– ...Мы должны отыскать эту чертову могилу до того, как солнце сядет, – продолжала Ламмия. Остальные кадеты согласно закивали.
– Могилу? – снова подал голос попрошайка. – А вы не про Черный дворец, часом, а? Да? Я прав? Я ведь прав, да? – Затем резко крутанулся вокруг своей оси и радостно протянул: – У-у-у! До чего же круто!
Вот тут Килан уже не выдержал. Схватив попрошайку за мешковину, он приблизил его грязнющее лицо вплотную к своему и вопреки естественному отвращению вкрадчиво проговорил:
– Послушай ты, прилипала! Еще раз варежку откроешь, я тебе ее камнями под завязку набью, понял? У нас своя дорога, у тебя – своя. Вот и топай по ней, пока цел.
А тот будто и не ведал, что на свете существует такое чувство, как страх. Только и глядел на Килана до странного проникновенными грязно-зелеными глазищами.
– Меня зовут Супай.
Килан тут же оттолкнул его.
– Да мне плевать! Сказано тебе, скройся!
Ага. От него, похоже, дождешься.
– Но ведь я помочь могу! – попрошайка бодрой рысцой заскакал рядом.
– А мы просили? – хором воскликнули Килан, Черенок и Гас. Ламмия закатила глаза.
Попрошайка улыбнулся во все свои тридцать два гнилых, но удивительно ровных зуба:
– Так вам и не надо! Я ж это, как его, добровольно вызываюсь. Вы ищите дворец, а я один из немногих, кто знает, как его отыскать. Так-то.
Луо громко фыркнул:
– Ты-то? Знаешь, где находится Черный дворец?
– Ага, – живо закивал этот Супай, подскочив к здоровенному на его фоне динетину. – Бывал там. И не раз. Запросто покажу. И дорого не возьму.
Килан резко остановился, отчего прилипала, успевший немного отстать, налетел на него со спины. Стащив попрошайку с себя, кадет задал вполне справедливый вопрос:
– Если это правда и Черный дворец так легко найти, то почему его еще никто не разграбил?
Но тот и не думал смущаться. Снова ухмыльнувшись, Супай ответил:
– Так ведь все знают, что там всякая чертовщина творится. Призраки, ночная жуть там и прочее.
Гас выдохнул:
– Начинается...
Но Супай и глазом не моргнул. Стойко выдержав полный скепсиса взгляд анаки, он быстро закивал:
– Правда-правда! Даже удо туда не суются, хотя уж им-то собственных болот бояться нечего.
– Кто додумался строить дворец на болоте?
– Так ведь то гробница же! – заметил Супай, на этот раз с совершенно серьезным видом разглядывая каждого из кадетов. Руки при этом он сложил за спиной, отчего стал походить на молодого ученого. Только грязь и драное рубище все впечатление портили. – Гробницам положено быть неприступными. В самой чаще Синей топи есть озеро, посреди которого небольшой островок. А на островке стоит Черный дворец. Добраться дотуда вплавь не так уж и сложно. Если, конечно, не заплутать в чаще и не оказаться съеденным местными хищниками. Но на самом острове случается... всякое.
– Если все это так сложно, то почему ты еще жив? – спросил Черенок.
Килан не знал, был ли в его словах скрытый уничижительный подтекст, но попрошайка, вроде бы, не обиделся. Он вообще казался до ужаса толстокожим субъектом.
– Такой уж я скользкий тип, – с простодушной улыбкой развел руками Супай. – С меня все беды водой стекают. Всегда.
– Ага, – буркнул себе под нос Гас, – наверное, потому и отираешься в сраной глуши, куда ни один разумник носа не сунет.
Конечно, попрошайка его услышал. Но посмотрел на анаки весьма добродушно. Даже улыбнулся. Однако, что удивило сильнее, ни слова не сказал. Лишь развернулся и с все так же сложенными за спиной руками направился в сторону чащи.
Кадеты, разумеется, не спешили кидаться следом без ясно выраженного приказа лидера, но вопросительными взглядами Килана закидали.
А Килан размышлял. Связываться с местными ему не хотелось, но без проводника отряд может часами блуждать по болотам, если вообще не потеряется. Несмотря на имевшиеся в распоряжении карты, сканеры и челнок, отыскать гробницу лейра в гуще плотно жавшихся друг к другу высоких деревьев представлялось той еще задачкой. Веертин не зря ограничил их во времени, но было ли то нетерпение или страх – сказать трудно. В одном Килан оставался уверен: если Старейшина сам возьмется за дело, их маленький отряд точно больше никто не увидит. Дети Шуота ошибок не прощали. Особенно друг другу. Намного проще воспользоваться услугами грязного пустомели.
Но почему у него тогда такое чувство, будто его появление на их пути совсем неспроста? Еще и записка карман жгла.
– Эй, Рейф! – подбоченилась Ламмия. – Часики-то тикают. Пора двигать. Идем за ним или нет?
Еще раз взвесив все «за» и «против», Килан кивнул:
– Только не спускайте с него глаз. Мало ли что...
Как бы там ни было, самовызвавшийся проводник свое дело знал, это Килан мог сказать наверняка. Они уже успели зайти примерно на километр вглубь болот, но еще ни один не оступился, не сбился с пути и не стал жертвой местных зверюг, коих тут, кстати говоря, шастало немало. Килан то и дело выхватывал взглядом подозрительные тени, крадущиеся следом за ними на почтенном удалении. Кто это был, понятия он не имел, но слова с хозяйским видом вышагивавшего впереди Супая немного успокаивали.
– Древесные химеры. Трусливое племя. Они не нападут, пока не дождутся, когда кто-то из вас отстанет. – И хихикнул: – Упрямые сучки.
С каждым новым шагом Килан чувствовал, что воздух вокруг как будто тяжелеет. Отвратительная болотная вонь усиливалась и, казалось бы, тучи летающих кровососов, жадно впивавшихся в открытые участки кожи, должны были только возрастать. Но нет. Поредели, будто их кто-то невидимый разгонял.
– Странное местечко, – заключил Гас, наградив себя очередной пощечиной и размазав трупик насекомого по синей коже. – Отвратительное. Надо было брать не респираторы, а шлемы. Будь прокляты все лейры разом! И кровососы! Да они меня точно сожрут!
– Чем больше внимания ты на них тратишь, тем прилипчивее они становятся, – заметил Супай, на секунду оглянувшись. – Не маши руками, и жужжалы отстанут.
Гас только разозлился:
– Как же не махать, если они кусаются! Умник хренов!
Килан думал, Супай что-нибудь скажет, но тот только пожал плечами и легко перескочил с кочки на кочку.
Если по началу сомнения насчет выбора проводника Килана еще терзали, то к моменту, когда они выбрались к злополучному озеру и расположившемуся в центре острову, всякие сомнения отвалилась, будто старые болячки. Притом у всех. А как иначе, если прямо на них своим негостеприимным фасадом уставился тот самый Черный дворец?
Он и в самом деле был черным. Из чего сделан – дерева или камня, – с виду понять непросто, но в том, что это величественное и мрачное многоярусное строение внушало трепет всякому, кто хоть раз взглянул на него, сомневаться не приходилось. Искусная резьба украшала каждый из изогнутых коньков, а крышу венчала черная статуя человека в монашеском облачении. Иных скульптур не наблюдалось, и потому Килан вполне справедливо решил, что это сам хозяин дворца.
– Теперь ясно, почему они называют это дворцом, – проговорил он.
Луо присвистнул:
– Аж в пять этажей отгрохали. Надо же. И зачем только?
Ответил, разумеется, Супай:
– В древние времена на разных мирах было принято возводить усыпальницы и оборудовать их небольшими алтарями, где всякий желающий мог помолиться за душу усопшего. Здесь так же.
– Но кто бы стал поклоняться лейру, да еще и на болоте? – спросил Черенок.
На что Супай очень загадочно и крайне нетипично для такого простачка улыбнулся:
– Действительно, кто бы?
Никто не ответил.
– Как нам туда добраться? – стиснув зубы, спросил обычно молчаливый Дилл, второй анаки в их отряде.
На что Супай тут же закатил глаза.
– Вы, блин, на болотах! Вы что, даже не догадались с собой какие-нибудь лодки надувные прихватить? Тоже мне...
– А сам-то ты как туда добирался? – фыркнул в свой черед анаки.
– Вплавь, – процедил проводник. И что-то в его тоне показалось Килану настолько знакомым, что он с трудом заставил себя сосредоточиться на деле, а не на бессмысленном разглядывании попрошайки. Где б ему встречаться с этим чумазым? Не на Тейрин же, в конце-то концов!
– Переплыть и мы можем, – заявил мрачный Луо и без дальнейших рассусоливаний нацелился прямиком в водоем. – Делов-то!
Он уже почти по колено скрылся в воде, как вдруг Килана будто что-то ужалило и он закричал не в меру храброму кадету:
– Стой, Луо! Ни шагу дальше!
– Но почему? Этот же ныряет. С ним-то все в полном по...
Договорить Луо не успел потому, что именно в этот момент со дна озера всплыло нечто, похожее на живую лиану и без особых усилий уволокло динетина под воду, только плеск и остался.
– Луо!!! – беспомощно завопил Килан хором с остальной группой. Повинуясь инстинкту, он собирался броситься собрату на помощь, но удивительно сильная хватка доходяги удержала его на месте.
– Я бы этого не делал, – негромко заметил Супай, с жутким хладнокровием заглядывая Килану в глаза. – Вашего товарища уже не спасти.
– Ах ты, ублюдок! – крикнул Гас. Он подскочил к попрошайке и потащил его к вновь ставшей идеальной озерной глади. – Я тебя сам сейчас там утоплю!
– Гас, – вяло позвал Килан анаки. Шок мешал мыслить связно, но инстинкт говорил, что трогать проводника себе будет дороже.
– Почему ты не предупредил?! – Гас продолжал тащить невозмутимого Супая по траве. – Ты нас нарочно погубить тут задумал?!
– Гас! – крикнул Килан. – Остановись! Отпусти. Мы не должны его трогать.
– Что?! Ты его защищаешь?! Из-за него только что Луо утопили! Ты совсем ополоумел, Рейф?!
– Я сказал, остановись! Это приказ! Вообще никому не двигаться!
Те из кадетов, кто пусть и молчаливо, но явно разделяли точку зрения Гаса, недоверчиво переглянулись. Килану не нужно было смотреть в их сторону, чтобы понять, какие идеи рождались в их головах. Многие из Детей Шуота Веертина искренне не понимали, чем какой-то перебежчик заслужил честь стать их лидером, а заодно тайно (а то и не совсем) обсуждали идеи, как поставить выскочку с Тейрин на место.
Опустив руку на бластер, Килан обвел всех, кто был на поляне, суровым взглядом и насколько мог вкрадчиво проговорил:
– Кто хоть шевельнется, прикончу. Не раздумывая. – Затем повернулся к анаки и повторил: – Отпусти его, Гас. Ну же.
– Рейф прав, – неожиданно высказалась Ламмия, прежде наблюдавшая за сценой с той же отстраненностью, что и названный виновник трагедии. – Он и впрямь предупреждал о хищниках. Луо стоило внимательней слушать.
– Пошла ты, Шурф! – выкрикнул Гас, но мешковину попрошайки все же отпустил. – Ты такая же гадюка, вот что!
На то, чтобы страсти немного улеглись понадобилось около получаса. Солнце за это время успело опуститься к лесной опушке, отчего в роще вокруг дворца сгустились сумерки. Стоило поторопиться.
– Как нам попасть на тот остров? – Килан приблизился к Супаю, что, сидя в траве, отстраненно разглядывал обманчиво спокойное озеро. – Ты скажешь?
Не поднимая взгляда, попрошайка проговорил:
– Тварь накормлена. Можем плыть без оглядки.
Килан всерьез опасался, что не сумеет совладать с порывом и все-таки прибьет говнюка. Сжав пальцы в кулак так, что костяшки побелели, он сквозь крепко стиснутые зубы процедил:
– Лучше бы тебя этой твари скормили.
Супай, неожиданно подняв на Килана свои глазищи, чуть ли не с тоской пробормотал:
– Знаешь, а ведь я ей почему-то не настолько нравлюсь.
Заставить себя шагнуть в воду оказалось непросто, но муштра в академии и жизнь бок о бок с Хранителем помогли Килану перебороть внутренний страх. А его пример – остальным. На завершение задачи в запасе оставалось не более четырех часов. Супай, без понуканий, ступил в озеро первым и, пока благополучно не добрался до острова, никто из кадетов не двигался с места. Килан замыкал шестерку и выдохнул лишь когда его обутые в непромокаемые ботинки ноги ступили на пружинящую почву пологого берега. Несмотря на то, что физически они по-прежнему находились на территории болот, обычные для такой местности вопли животных и лиственный шум здесь звучали сильно приглушенными, будто пропущенными через особый фильтр.
– Что еще нам надо знать об этом месте? – спросил Черенок Супая, разглядывавшего прочные ворота главного входа. – Говори.
– Только то, что к его владельцу нельзя относиться неуважительно.
На этот раз никто рваться вперед очертя голову не спешил. Все застыли с выжидающими лицами, глядя на проводника. Если тот и понимал, к чему все шло, то виду не подал и, казалось, искренне воспрял духом, когда ему прозрачно намекнули, чтобы первым вошел во дворец.
О том, что самому строению многие сотни лет говорил не только заросший ползучей огнянкой фасад, но и глубоко опустившиеся в почву ступени, ведшие к главному входу. Супай вспорхнул по ним, точно сам был воплощением призрака, и, остановившись на крыльце, легонько стукнул в одну из громадных черных створок. Памятуя о предупреждении не относиться к хозяину здешних мест неуважительно, никто не посмел усмехнуться. Каждый из кадетов, включая самого Килана, задержал дыхание, мысленно молясь, чтобы с той стороны не ответили.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Супай рискнул войти внутрь. Створка, которую он толкнул, к удивлению прочих поддалась с легкостью и без малейшего скрипа, словно только что была прилажена на место.
Килана нельзя назвать разумником мнительным, но, несмотря на это, он прекрасно понимал, что когда имеешь дело с лейрами, ни в чем нельзя до конца быть уверенным. Даже абсолютно безумная на первый взгляд идея Веертина вернуть Тени с помощью того, чье тело было похоронено в Черном дворце, по итогу могла оказаться вполне действенной. И потому кадет уверенно шагал следом, не желая выпускать вызывавшего все больше подозрений проводника из виду.
Поскольку дворец, несмотря на свое громкое название, окон в принципе не предполагал, внутри оказалось не видно ни зги. Тех крох света, что падали через чуть приоткрытую створку не хватало, чтобы разогнать мрак даже на пару метров.
– Фонарики-то хоть прихватили? – съехидничал Супай.
Килан предпочел дать ответ действием – не в том смысле, чтобы ударить проводника (хоть руки чесались со страшной силой), а молча снял маленький, но мощный световой стержень с пояса.
– Что ж, мое уважение, – кивнул Супай, отодвигаясь в сторону.
Килан, не обращая на гуськом вошедших внутрь сопартийцев внимания, с тихим изумлением разглядывал внутреннее убранство гробницы. Лейрам, в отличие от куатов, тяга к богатству и внешнему лоску была чужда, а потому они не возводили величественные храмы и не обустраивали богатые усыпальницы. Даже их старая Цитадель на Яртелле служила оперативным штабом, где абсолютно все предназначалось какой-нибудь практичной цели. А вот Черный дворец поражал. Пускай мрачный, пускай угнетающий, он, тем не менее, хранил в себе все признаки того, что погребенная в его стенах персона, при жизни занимала очень высокое положение.
– Не то, к чему вы привыкли, скажи, а?
Лейров Супай! Килан с трудом сдержался, чтобы не огрызнуться. Вместо отповеди вконец обнаглевшему проводнику, он обратился к кадетам:
– Рассредоточьтесь по периметру. Осмотрите здесь все. Но ничего не трогайте!
– Может, хоть на память что-нибудь прихватить? – вставил Черенок.
– Старейшина сказал: ни-че-го! – с нажимом повторил Килан. – Лишь Тени знают, каких подлян тут понаделали.
– Умно, – снова подал голос Супай. – Тела лейров, как правило, предавали огню. Считалось, что после смерти те из них, кто отличался особенно крепкой связью с Тенями, мог оставлять блуждающий отпечаток своего «Я». На Параксе эти призраки называли блуднями.
– А тебя спрашивали? – вскинулся Гас, как-то странно втягивая шею, будто опасаясь, что со стропил на него вот-вот что-нибудь спрыгнет. Затем повернулся к лидеру: – Я-то думал, здесь пять этажей.
– Покойнику и одного больше, чем достаточно, – откликнулся Килан, с осторожностью продвигаясь вглубь усыпальницы. Было очевидно, что комната тут всего одна – она же главный погребальный зал. Четыре каменные колонны, украшенные искусной резьбой, поддерживали потолок, терявшийся в темноте наверху. Вдоль трех основных стен скромно возвышались статуи человеческих фигур, чьи наклоненные лица скрывали просторные балахоны, а ладони сжимали некие сферы из странного, струящегося серебристого материала. Сферы казались Килану знакомыми. У подножия каждой из статуй располагались приспособления для вознесения молитв, но, судя по виду, ими никто и никогда не пользовался.
Остановившись около одной из статуй, Супай с ноткой грусти проговорил:
– При жизни он имел необычайный почет, а после смерти оказался не нужен даже ближайшему ученику.
Килан решил, что ему не стоит обращать внимания на болтовню сумасшедшего, предпочтя задаться куда более насущным вопросом:
– Где саркофаг?
По логике вещей становилось понятным, что гроб с покойником должен находиться в самом центре зала, однако место на возвышении между колонн пустовало.
Супай, оторвавшись от мрачных дум, и на этот раз сказал с усмешкой:
– Детей Шуота видно за световой год! – Он отстранился от постамента со статуей и приблизился к Килану, уже даже не пытавшемуся скрывать, что готов прибить проводника, пусть только возможность подвернется. Остальные члены отряда, по-прежнему топтавшиеся у входа, несмотря на то, что получили вполне ясный приказ, взирали на двоих с раздражением.
– Говори, – процедил Килан, мысленно отметив внезапную оговорку.
– Я уже сказал, что лейры не хоронят своих. Либо сжигают. Либо...
– Либо, что?! – не выдержал Гас. – Какая еще тут может быть альтернатива?!
Супай развернулся и указал в сторону самой дальней стены, где, как изначально подумал Килан, стояло нечто вроде алтаря. Однако, присмотревшись получше, понял, что принял за алтарь огромный обсидиановый трон, на котором в лучших традициях древних царств, восседал скелет.
– Как мы его не заметили? – удивился Черенок.
Супай пожал плечами:
– Недостаток опыта нередко мешает примечать очевидное.
– Нет, ну можно я ему врежу, а? – чуть ли не взмолился Гас.
Килан дал знак всем оставаться на месте, сам же, между делом поглядывая под ноги, направился к мертвецу.
Чем ближе он подступал, тем отчетливей проступали детали, которые при первом взгляде, ускользнули от внимания. Несмотря на возраст, кости скелета были неестественно белыми, будто их долго и тщательно полировали, и оттого напоминали обыкновенный муляж, обряженный в истлевшие одеяния. Ни украшений, ни амулетов при трупе не наблюдалось. Чем этот тип мог так заинтересовать Веертина, все еще оставалось неясным.
Не став подходить вплотную, Килан полуобернулся и, выцепив взглядом Черенка, приказал:
– Свяжись со Старейшиной. Скажи, мы нашли его труп.
Черенок кивнул и полез в карман за передатчиком, а Супай вдруг звонко рассмеялся. Это было настолько неуместно и дико, что Килан почувствовал, как все его внутренности завязались узлом.
– Что смешного? – с трудом подавив дрожь, спросил он.
Но проводник и не думал смущаться. Встретив исполненный ненависти взгляд открытой улыбкой, сказал:
– Забавная оговорка, скажи? Его труп. Ха-ха. Прозвучало так, будто вы нашли труп самого Старейшины. Разве не смешно?
– Придурок, – хоть и шепотом, но вполне четко проговорила Ламмия.
Супай, казалось, только стал шире улыбаться.
– Эй, Рейф! – позвал Гас. – А, может, пора уже расплатиться с чудиком? Его работа тут вроде как выполнена. Чего ему отираться?
Предложение заставило напрячься всех. Мгновенно.
Кроме самого Супая, как ни странно.
Килан понимал, к чему клонил Гас, хоть всерьез и не рассматривал такого исхода. С самого начала, как только ступили на поверхность Хотепа, он знал, какого вида монетой придется расплатиться с проводником за оказанную им услугу, но предпочитал не думать об этом раньше, чем задача будет выполнена. А теперь... не представлял, хватит ли внутренней подлости так поступить.
Особенно, если взять в расчет истинную подоплеку их затеи.
С каждой секундой напряжение усиливалось, а Килан не спешил отвечать, продолжая разглядывать Супая. Своим всезнайством и непосредственностью попрошайка внушал все больше подозрений. И все же их было недостаточно, чтобы вот так запросто забрать чужую жизнь. Особенно после того, как проводник привел их к цели.
В мертвой тишине гробницы, звук возводимого кем-то из кадетов курка прозвучал едва ли не громче, чем сам выстрел. А Супай, по-прежнему будто бы ничего не понимавший и внимательно вглядывавшийся только в лицо Килана, спросил чуть ли не с удивлением:
– Так ты сомневаешься? Он об этом не предупреждал.
Что это значило, никто бы не ответил, однако прежде, чем судьба местного попрошайки трагически разрешилась, снаружи над дворцом послышался гул снижавшегося челнока. Килан незаметно выдохнул. Теперь судьба Супая будет зависеть от Старейшины.
Точные координаты, что скинул Веертину Черенок, избавили генерала от шастаний по болотам и привели прямиком к распахнутым дверям Черного дворца. Чересчур скорое появление не могло не натолкнуть на мысль, будто тот нарочно поджидал на низкой орбите, в любой момент готовый к высадке.
Минуты не прошло после приземления, как Веертин с царственным видом вышагивал по мрачной зале древней усыпальницы, щедро отсыпая похвалу бравым кадетам. По обеим сторонам генерала с мрачной уверенностью на лицах топали его бессменные телохранители-анаки.
– Отлично сработано, ребята! Просто превосходно! Шестеро пришли сюда, пятеро остались. От лучшего отряда академии другого я и не ждал.
Кадеты переглянулись, но вслух никто ничего не сказал. Килан понимал, о чем все подумали, и был с ними согласен. Но только отчасти. Глупо отправляться на заведомо опасную миссию и предполагать, что никого не заденет. Что касается потерь... что ж, тут стоило признать, они и впрямь обошлись малой кровью. Но вовсе не из-за своего мастерства, а благодаря (а, может, и вопреки!) усилиям кое-кого постороннего...
Веертин, точно услышав эти мысли, обратил внимание на Супая, привалившегося к одной из колонн со скрещенными на груди руками:
– А это у нас кто такой?
– Проводник, – не замедлил с ответом Килан.
Веертин довольно долго изучал попрошайку, затем выпятил нижнюю губу и с совершенно неуместной, на взгляд Килана, надменностью вопросил:
– Так это ты помог отыскать этот дворец?
Супай развязно кивнул:
– Ну я.
Веертин, не привыкший к такому поведению, слега опешил, но довольно быстро сумел взять себя в руки и, выдавив ледяную улыбку, обронил:
– Стало быть, к тебе обращаться с поклоном.
– Кланяться не обязательно. Денег будет достаточно.
Густые генеральские брови чуть вздрогнули.
– И сколько же мы тебе задолжали, позволь поинтересоваться? – при этом взгляд Веертина переместился с проводника на Рейфа. Тот уткнул глаза в пол. Ведь уговора о цене не было. Совсем.
Но Супай, будто не замечая всех этих переглядываний, запросто почесал промежность и выдал:
– Да много-то мне не надо. Так, чтоб хватило на пару дней в местной ночлежке. Разве что... ну, понимаете... интересно же, что вы собираетесь сделать с хозяином этого домика. Так вот, я просто хотел бы узнать, зачем он вам сдался. И все. Больше мне ничего не надо.
– И правда, – хмыкнул Веертин, снова оглядывая каждого из кадетов по очереди. – Цена более чем разумная.
Еще секунду они с Супаем обменивались совершенно неестественными улыбками, а после генерал легко снял с пояса бластер и единожды разрядил его в славного попрошайку – никто не успел пикнуть. Яркий синий росчерк, на долю мгновения осветив полутьму усыпальницы, заставил проводника удариться затылком о колонну, а после, без видимых признаков жизни, плавно сползти на мозаичный пол.
– Поверю, что именно так поступить вы и планировали, – заметил Веертин, небрежным движением убирая бластер на место.
И снова все промолчали.
А Веертин, видимо, на иную реакцию не рассчитывая, деловито хлопнул в ладоши и с нескрываемым энтузиазмом направился к скелету на троне.
– Надеюсь, ты действительно тот, за кого себя выдаешь.
Килан смотрел, как приплясывает Старейшина у постамента с троном, и почему-то никак не мог заставить себя забыть то чуть изумленное выражение на лице Супая, когда в него угодил выстрел. Неужели попрошайка мог оказаться настолько наивным, что в самом деле рассчитывал на хорошую награду? Или же он просто был куда лучшим разумником, нежели они все вместе взятые? Что, если все подозрения, что Килан возводил на него, были напрасны? Что, если Супай и впрямь ничего общего с Тенями и лейрами не имел? Можно ли тогда назвать его убийство действительной необходимостью? Стал бы кто-нибудь верить портовому бродяжке, если б тот вдруг решил поведать всему миру о группе риоммских кадетов, рыскавших в Черном дворце?
Ответ на все эти вопросы напрашивался сам собой и состоял всего из одного слова: «Нет».
Внезапный раздраженный вскрик, многочисленным эхом разнесшийся по погребальному залу, заставил Килана оставить угрызения совести на потом. Инстинктивно опустив ладонь на бластер, он не сразу сообразил, что возглас принадлежал Старейшине, а вовсе не потревоженному духу гробницы.
– Это что еще такое? – продолжал вопить тот. – Что это такое, я спрашиваю?!
Телохранители, не отстававшие от Веертина ни на шаг, вежливо посторонились, дав своему господину пространство для излияния праведного гнева.
Килан и другие кадеты, скучковавшись чуть поодаль бездыханного Супая и мало что понимая, воззрились на генерала, одним махом сбросившего скелет с трона. Резко развернувшись на каблуках, Веертин заметал молнии взглядом.
– Это подделка. Муляж, понимаете? Никакой это не лейр, а просто кукла! – Он пересек зал и, подскочив к Килану чуть ли не вплотную, ткнул пухлым пальцем тому в грудь: – Вас обдурили! Наверняка все это и вовсе никакая не гробница! Аттракцион для заблудших простачков! Коими весь твоей отряд, кстати, и оказался!
Веертин мог бы заплевать Килана целиком, только все равно не дождался бы возражений. Ежедневная муштра на протяжении нескольких месяцев из любого вылепляла истукана. При этом внешняя невозмутимость нисколько не препятствовала кадету на чем свет стоит поносить Старейшину и всех Детей Шуота вместе взятых мысленно. Когда Килан соглашался вступить в их ряды, ему обещали духовное просветление, а вовсе не рысканье по чужим могилам в поисках неизвестно чего.
– Ты даже не представляешь, как сильно я в тебе разочарован, кадет Рейф, – взяв себя в руки и по привычке оттопырив нижнюю губу, проговорил Веертин. – На твои плечи была возложена наипростейшая из задач – найти Черный дворец. И ты с ней не справился. – Он обвел взглядом кадетов: – Никто из вас с ней не справился! Я начинаю сомневаться, достойны ли вы звания Детей Шуота. Скорей уж вы просто дети. Никчемыши, на чьих руках кровь этого несчастного аборигена.
Веертин на ответ не рассчитывал и потому показался Килану до глубины души изумленным, когда его все-таки получил. Да еще и столь четкий, уверенный и с ноткой утомленности.
– И все же гробница настоящая, – проговорил некто. – И твои... дети об этом знают.
Несколько секунд прошли в полнейшем молчании, пока генерал искал в себе силы переспросить:
– Что? – обращался он при этом почему-то к потолку.
Усталый вздох походил на ветер.
– Я говорю, гробница настоящая. И твои дети об эт...
– Кто это сказал?! – Веертин так и подпрыгнул, не дав договорить, и бешено вращая глазами в сторону кадетов.
Смешком, что раздался в ответ, можно было крошить камни.
– Разве вы не в курсе, в чьи владения вторглись?
Даже Килана от этой фразы пробрало до мурашек, чего уж говорить о Старейшине, с благородного чела которого едва ли не дождь хлынул.
– Покажись немедленно! – взвизгнул он, а после жестом велел телохранителям высветить ту часть комнаты, где лежал сброшенный им же самим скелет.
Как только лучи фонарей, притороченных к дулам бластеров, выцепили из темноты белые кости, по-прежнему неподвижные и завернутые в истлевшее тряпье, пот проступил и у самого Килана. Правда, вовсе не потому, что он узрел в той части усыпальницы нечто противоестественное. Его напугало кое-что другое и находящееся намного ближе, у самой колонны – отсутствие трупа Супая. Неужто?..
Тихий смешок, раздавшийся будто бы отовсюду и зловещестью напоминавший невесомый ветерок над погостом, заставил Килана и других озираться. Но что толку вертеть головой, когда кругом сплошь темнота, с которой ни фонари, ни светошесты не справлялись?
– Я сказал, покажись! – выкрикнул Веертин.
Призрак, насмехавшийся над ними, недовольно хмыкнул:
– Разве ты здесь хозяин, чтоб распоряжаться?
Веертин беззвучно захлопал ртом. Похоже, вопрос застал его врасплох. Несколько секунд проведя в раздумьях, он наконец выдал:
– Так ты и есть?..
– Кто?
Молчание. И новый смешок.
– Ну? Кто же я?
Веертин выглядел так, будто не решался вслух произнести чужое имя. А может, просто его не знал?..
Еще один смешок, от которого волосы на затылке Килана зашевелились, перерос в продолжительный и холодный смех.
– Так тебе даже это неизвестно. Занятно. И все же ты посмел отправить сюда свою недоросль и осквернить мое жилище, мои останки!
Последний упрек, похоже, неслабо задел щепетильность Старейшины, и он чуть ли не выкрикнул в полутьму, с которой все это время общался:
– Какие еще останки?! Я с одного взгляда могу определить подделку! Этот скелет вообще ничего не стоит!
Тишина, послужившая ответом, заставила всех немедленно вооружиться. Нападение могло произойти в любое мгновение, пускай знать, кто конкретно должен нападать, они и не могли. На взгляд Килана, наиболее логичным поведением в сложившейся ситуации было отступление, но генерал такой исход даже не рассматривал. Лишь вылупился на медленно наливавшиеся потусторонним зеленоватым светом сферы, что сжимали в своих каменных ладонях статуи.
Впрочем, это была далеко не последняя странность, что поджидала их в гробнице.
Как только сияние шаров, заполненных, казалось, чем-то похожим на жидкий и движущийся сам по себе металл, набрало достаточно мощи, чтобы худо-бедно осветить все потайные уголки просторного зала, Килан осознал, что, помимо исчезновения тела Супая, изменилась еще одна деталь – трон больше не пустовал.
Там, откуда Веертин сбросил скелет, закинув ногу на ногу, восседала высокая, худая и черная, как и притаившийся в углах сумрак, фигура. И то ли дело было в призрачном свете, то ли в игре разбушевавшегося воображения, но, сколько бы Килан ни старался, разглядеть лицо разумника на троне не мог.
– Ну, вот теперь, думаю, можно познакомиться и поближе.
– Что это такое? – на всю гробницу прошептал Черенок, разглядывая темного незнакомца с не меньшим потрясением, чем остальные.
Разумник на троне рассмеялся игриво, будто и в самом деле находил ситуацию забавной.
– И впрямь, что же я такое? – спросил он, слегка подаваясь вперед. – Идеи найдутся?
Гас, кажется, хотел высказаться. Однако убийственный взгляд, которым Старейшина наградил анаки, заставил его заткнуться.
– Мы здесь не для того, чтобы в твои идиотские игры играть, – надменно процедил Веертин. – Изыди, нечисть! Ты не более чем иллюзия, призванная смущать легковерных!
Разумник на троне рассмеялся громче.
– Иллюзия, значит? Тогда, как ты назовешь это? – Фигура шевельнула длинными тонкими пальцами и в следующий миг двое генеральских телохранителей синхронно повернули головы в сторону, да с таким усилием, что их шеи громко и неприятно хрустнули, переломившись.
В одно мгновение Веертин остался без охраны.
Генерал, не раздумывая, бахнулся на одно колено:
– Владыка.
– Уже лучше, – с трона одобрили поступок. – Кто такие и зачем пожаловали?
– Мы называем себя Дети Шуота, и мы здесь затем, чтобы просить твоей помощи, о, владыка, – затараторил Веертин. – Теней больше нет, но мы дали клятву во что бы то ни стало вернуть их обратно.
Глядя на то, как услужливо гнется к полу Старейшина Детей Шуота перед неизвестной сущностью, Килан ощутил дрожь неприятия, прокатившуюся по телу. Причем неприятие это было адресовано вовсе не к тому, кто восседал на троне. Он столько времени убил на служение разумнику, в чьи идеалы свято верил, а этот разумник, при первом признаке угрозы, задирает лапки кверху и пресмыкается, точно параксанский уж-перевертыш.
– Теней больше нет? – между тем, переспросило безликое существо на троне. – Куда же они делись?
– Их уничтожили, владыка, – тут же отозвался вспотевший Веертин.
– Если Тени уничтожены, что же тогда помогло мне убить твоих телохранителей?
Вопрос оказался непростым, так что на этот раз Веертину понадобилось значительно больше времени, чтобы придумать ответ. Лейр же (или то, что от него осталось) стремительно терял терпение.
– Ну? Чего же ты молчишь, Дитя Шуота?
– А ты как думаешь, умник? – устав слушать бред, спросил Килан, а после навел винтовку на одну из статуй и одним прицельным выстрелом разнес на осколки сферу в ее руках. Звон был такой, что еще долгое время эхом в ушах отдавался, а серебристая жидкость, до того самозабвенно струящаяся по прозрачным стенкам, мгновенно испарилась.
– Ты что творишь?!! – заорал Веертин, вытаращив глаза, в то время как лейр, чья темная фигура только-только начала наливаться некой внутренней силой, болезненно съежился.
Килан улыбнулся.
– Надо же. Сказки не лгали.
Остальные кадеты, прежде избравшие тактику наблюдателей, нервно зашевелились, но с места никто двинуться так и не рискнул. Килан слышал, как они обмениваются недоуменными шепотками, но внимания обращать на них не стал. Его занимала лишь фигура на троне. Кое-как возвратившись в прежнее царственное положение, отпечаток лейра чуть подался вперед и яростно прошипел:
– Как ты посмел?!
Глянув туда, где по прикидкам должны были располагаться глаза фигуры, Килан передернул затвор и наконец-то позволил себе раскрыть истинную цель своего появления здесь:
– Глупо было выставлять свои останки напоказ. Рано или поздно кто-нибудь на них да позарился бы. – И выстрелил снова.
Вопль ярости и боли, пронесшийся по дворцу, в прямом смысле заставил старинные стены дрогнуть.
– Рейф, что ты делаешь? Остановись! Я приказываю!
Но Килан лишь отмахнулся, очередным выстрелом разрушив очередную сферу.
– Как ты узнал? – прошипело существо, скорчившись на троне, будто ему зарядили в промежность.
Этот вопрос Килан так же предпочел оставить без ответа. Пускай официально лейры и так считались давно вымершими, он, тем не менее, понимал, что даже с их ментальными проекциями шутить не стоит. Пока не избавишься от каждого из якорей, удерживавших призрак в реальности. Чем он и предпочел заняться вплотную.
Как только последняя из серебристо-зеленоватых сфер была уничтожена, погребальный зал вновь погрузился в полутьму, слегка разгоняемую фонарями кадетов. Фигура на троне казалась еле живой. Прежнюю форму держать она уже не могла и потому походила на трехмерную кляксу, с огромным трудом старавшуюся не расползтись по камню тонким слоем. Кадеты продолжали стоять в оцепенении и таращить глаза, в отчаянной попытке получить хоть какие-то объяснения. На Веертине от бешенства не было лица. А сам Килан чувствовал себя разумником, с честью исполнившим долг.
– Ты предал нас, – сквозь клокотание ярости, прошипел сквозь зубы генерал. – Ты предал Детей Шуота!
Килан не преминул возразить со всей пылкостью, какую еще ощущал:
– Я их спас! – И чуть понизив голос, прибавил: – Да и себя тоже.
Он снова повернулся к жуткому недосуществу, сжавшемуся на троне густой черной массой, но уже начавшей потихоньку рассеиваться.
– Вы ведь даже не знали, что это такое, верно, генерал?
Тот мог бы возмутиться неуставному обращению, но, похоже, и сам не прочь был получить разъяснения, а потому смолчал. Килан решил, что это знак согласия и начал сначала:
– Несколько месяцев назад, когда мы проходили сборы на Боиджии, я получил одно странное сообщение. Отправителя я не знал и вообще само сообщение казалось бессмысленным, но почему-то никак не оставляло в покое. Куда бы я ни шел, чем бы ни занимался, текст его застрял в мыслях.
– Что было в сообщении? – спросил Черенок, прежде чем сообразил, что ему не давали разрешения говорить. Впрочем, сейчас до соблюдения условностей никому не было дела.
Килан набрал несколько клавишей на наручном браслете и спустя полсекунды над его запястьем в воздухе появился грубый набросок тех самых сфер, которые только что уничтожили. Поверх рисунка шла короткая записка, как и рисунок, явно написанная от руки и отсканированная самим Киланом. В записке говорилось:
Помни о лжи Хранителя. Тени есть Тени. Сделанного не изменить. Даже с помощью блудни.
– Что это означает? – немедленно вопросил Веертин, сдвинув брови.
– До самого конца я и сам не знал, – поспешил оправдаться Килан, хотя смысла в этом не видел ни малейшего. Он уже успел убедиться, насколько никчемным был его Старейшина. – Но как только увидел это темное нечто на троне, сообразил.
– Как ты посмел об этом молчать?! Я твой Старейшина! – У Веертина был такой вид, будто лишь сила воли удерживает его от того, чтобы набросится на кадета.
Килан и на этот раз не дрогнул. Встретив испепеляющий взгляд генерала, он выдал:
– Боюсь, это больше не так, генерал. – И направил оружие в сторону Веертина.
Этот поступок, однако, Веертин не оценил. Восприняв его за дурную и несвоевременную шутку, лишь хохотнул.
И только когда действия Килана повторили остальные кадеты – все до единого, – вытаращил глаза и приоткрыл рот:
– Ч-что вы тут устроили, а?
Ламмия, Черенок, Гас, Дилл и Килан, не сговариваясь, с совершенно нечитаемыми выражениями на лицах рассредоточились по зале, взяв Старейшину в полукольцо. Тот даже невольно сделал несколько шагов назад.
– Ч-что еще за выходки?!
Килан, заняв место посередине, пояснил:
– Вы пытались воспитывать в нас ненависть к Тени, но при этом ждали благоговения к силе, что она собой представляла. Вы так привыкли видеть в нас лишь инструменты своих деяний, что даже не позаботились задуматься о том, что будет, если эти инструменты обретут свободу мысли. Я сбежал с Тейрин не для того, чтобы мстить Тени. Я лишь хотел избавиться от поводка Хранителя и всей этой чертовщины. А вы на меня лишь новый нацепили!
– И ты задумал мне отомстить?
– Нет, – взяв слово, качнул головой Гас. – Это не месть.
– Это вообще ничего общего не имеет с нашими желаниями, – неожиданно вставил Черенок.
– Но вы ведь уже знали, что станете далеко не первым Старейшиной Детей Шуота, кого убьют, – дополнила его слова Ламмия. – Мы больше вам не служим.
– Мы никому больше не служим, – закончил Килан и взвел курок.
– Дурак, – вдруг выдохнул Веертин, а затем, сверкнув глазами, уже выкрикнул: – Дурак! Тобой и всеми вами манипулируют! – Он тыкал пальцем в каждого из кадетов, будто слегка повредился умом. Секундная вспышка ярости быстро трансформировалась в глубокое сожаление. – Но большего вы и не заслужили. Теперь я это вижу. Этот... Динальт, он использует вас, чтобы натравить друг на друга, а затем раздавить, будто букашек.
Чуть менее внезапным для Килана, чем словесная поддержка со стороны сопартийцев, оказался выход живого и невредимого Супая.
– Признаюсь, с самого начала на то и был расчет, но теперь... – Он обвел взглядом кадетов, широко улыбнулся. – Я уверен, им вполне по силам найти собственный путь в этой вселенной. Без псевдорелигиозного бреда куатов.
Килан понятия не имел, сообразил ли Веертин, кто стоял перед ними, но на всякий случай портить Старейшине удовольствие открыть истину самостоятельно не стал.
– Ты! – выпалил тот. – Я же пристрелил тебя! Как же ты?..
Супай скромно потупился.
– Извините, что разочаровал, о, Старейшина. Не подозревал, что из меня выйдет настолько хороший актер.
Когда истина все же умудрилась пробиться сквозь туман страха, окруживший разум Веертина, он сдавленно просипел:
– Ты – Тень! – А после того, как получил подтверждение в виде смущенного кивка Супая, выхватил бластер и раньше, чем кто-либо успел среагировать, неожиданно для всех застрелился.
Едва труп Старейшины ударился о каменные плиты пола, кадеты разом развернулись и все, как один, нацелили бластеры на проводника.
– Эй, ребятки, полегче! – беззаботный тон не укрыл от внимания зловещие алые огоньки, заплясавшие в глубине глаз Супая.
– Опустите оружие, – скомандовал Килан и, если честно, сам удивился, что остальные его послушали.
Супай сверкнул неожиданно белоснежной улыбкой. Неужели все это время накладки носил?
– Так-то лучше, – он прошагал к останкам одной из расколоченных Киланом сфер и присел. – Честно говоря, я вовсе не был уверен, что эти штуки не заставят тут все взлететь на воздух. Пронесло.
– Что значит, не был уверен? – подала голос Ламмия, уперев руки в боки. Она тут же обратилась за разъяснениями к Килану: – И ты даже не убедился, что это безопасно? Просто поверил записке? Что ж ты, Рейф, за болван?
Впервые, с тех пор, как ступил под своды Черного дворца, Килан по-настоящему ощутил свою беспомощность. Зыркнув в сторону Супая, он лишь пожал плечами.
– Пришлось рискнуть.
– И риск оправдался, – поддержал его Супай. Или Тень. Или Риши Динальт, если уж быть совсем точным. – Вашими стараниями здешняя блудня не станет больше доставать местных жителей пакостями.
– Будто мы ради этого старались, – фыркнул Черенок.
– И все же, я вам благодарен. Как и те, кому больше не придется бояться наступления ночи и ждать, кому не повезет стать новой жертвой.
– Дешевая страшилка, – сплюнул Гас. – Этот ссаный призрак даже самого себя сожрать бы не смог.
Супай сделал вид, что обиделся.
– Много ты понимаешь, – пробубнил он, но, в конце концов, отодвинулся от осколков и посмотрел прямо на Килана. – Я знаю, ты сомневался, стоит ли мне доверять. Надеюсь, теперь понимаешь, что все непросто.
Килан не знал, что ответить, и потому лишь наблюдал за тем, как Супай медленно исчезает в темном проеме главного входа, оставляя кадетов один на один с последствиями принятых ими решений. Он вздохнул, бросил секундный взгляд на труп своего теперь уже бывшего Старейшины, затем окинул взглядом команду. Суровые лица ребят говорили о том, что они готовы преодолеть все, что их ждет. Орбита Хотепа оставалась под контролем «Неупокоенного», но личный челнок Веертина все еще ждал неподалеку. Захватить его проблемой не будет, а вот уйти от преследования...
Впрочем, даже эту задачу невыполнимой не назовешь.
Сняв с пояса бластер, Килан сказал:
– Ну, господа дезертиры, за работу.