Охотничья пора
Готта Двумелли понятия не имел, почему все в Галактике считали Риомм центром цивилизации. Нет, он, конечно, мог оценить блеск, каким столица Империи ослепляла всякого, кому доводилось ступать на ее поверхность, но... было во всем этом что-то нарочитое, ненастоящее.
Он-то знал, что много сотен лет назад, задолго до того, как Империя стала одной из главных движущих сил на арене галактической политики, планета Риомм была идиллическим миром, практически целиком покрытым водой. Сушу составляла лишь небольшая цепь архипелагов, на которых и зародилась раса разумных амфибий.
А потом пришли люди.
И, как водится, принесли с собой технологии, превратившие Риомм из нетронутого цивилизацией мирка в сверкающий экуменополис и главный оплот одной из самых могущественных держав Галактики, а расу аборигенов, некогда его населявшую,– в воспоминание.
За тысячи лет, прошедшие с тех пор, имя расы вытравилось из истории, но редкие следы ее существования еще виднелись то тут, то там.
И сейчас Готта по ним ступал.
Историком он себя, конечно, не считал, а в самом его интересе ничего академического, кроме чистого прагматизма, не было. И все же он понимал, что ни один уважающий себя охотник за головами не полезет туда, где прежде не бывал, без предварительного сбора информации. А Готта в этом плане проявлял свойственную всем хэфу дотошность и въедливость.
Он хорошо подготовился и, перед тем, как прилететь на столицу столиц, тщательно изучил риоммскую историю и местные нравы. Так что теперь, стоя на карнизе одной из высоток, с интересом разглядывал черную океаническую гладь, разбивавшуюся о толстые сваи почти в полукилометре под ногами.
Хотя стоило бы посмотреть совсем не туда.
Готта и впрямь мог считаться довольно педантичным, но кое-чего в его арсенале все-таки не хватало.
Опыта.
Так уж вышло, что в свои семьдесят лет он едва переполз подростковый рубеж, и теперь всеми правдами и неправдами (что в среде хэфу считалось вполне приемлемым) старался заработать репутацию. Хватался за любой заказ, какой только попадался, не задумываясь ни о том, сколько за него платят, ни даже, чем это в итоге ему самому может аукнуться. Готта готов был на все. А в итоге...
А в итоге едва не прохлопал, как предмет его наблюдения, покинул свой дом и, поймав одно из пролетавших мимо аэротакси, быстренько унесся в неизвестном направлении.
Прищелкнув маленькими жвалами, Готта проворчал:
– Вот ведь...
И все же, несмотря на неопытность, круглым дураком он не был.
Во всяком случае, ему самому так хотелось думать.
Пока черно-желтый флаер стремительно набирал высоту, вливаясь в одну из воздушных магистралей, Готта сорвал с плеча пневматическую винтовку и, тщательно прицелившись, выстрелил датчиком слежения. Крошечное устройство прицепилось машинке прямо под фюзеляж.
Поздравив себя с успехом, охотник закинул винтовку обратно на плечо и резво запрыгнул в припаркованный у края уступа мотофлаер.
Завести машинку – полсекунды, а дальше самое интересное.
Готта редко признавался себе, но в охоте его привлекали отнюдь не убийства и даже не приятный уху звон риммкоинов, а именно слежка. Особенно та ее часть, когда жертва еще сама не подозревает, что за ней пристально наблюдают.
Готта ухмыльнулся и запустил встроенную в бортовой компьютер флаера программу-следопыт. Через мгновение на небольшом дисплее высветился путь ускользнувшего из-под носа такси. Чувство возбуждения прокатилось по телу приятной волной. Вдавив акселератор до упора, он стартанул с места и, стараясь держаться редких затененных уголков между сверкающих небоскребов острова Мас Пирей, сел жертве на хвост.
Сведений о том, кого преследует, у Готты было не так уж и много. Он знал, что Хаззи принадлежала к расе рептилоидов-мектов и что ее страсть к пыльце райса в определенных кругах стала едва ли не легендарной. Возрастом дамочка на пару десятков лет отставала от самого Готты, но в ее случае это считалось скорей недостатком, чем достоинством. Не все биологические виды старели так же медленно, как это делали хэфу. И уж тем более, не все из них могли похвастаться столь же удачным строением тела. К примеру, несчастная (а тут иначе не скажешь) Хаззи к своим пятидесяти годам раздобрела настолько, что с определенного ракурса вполне могла бы сойти за Великую Матерь Улья на сносях.
Непрошеное воспоминание о той, что подарила жизнь ему и еще нескольким сотням его братьев и сестер, заставило Готту поморщиться. В отличие от остальных представителей своего вида, он страшно гордился тем, что все-таки сумел вырваться из-под тотального контроля и наполнить свою жизнь иным смыслом, нежели беспрекословное служение во благо Улья. Не все из его родичей, кому повезло очутиться на свободе, сумели оценить свое счастье. Многие страшно тосковали по дому, жутко страдая без указаний Матери, чувствовали свою непричастность к общему делу и, в конце концов, погибали.
Но Готта не такой.
Пускай, очутиться вне родного мира ему пришлось и не по собственной воле, он никогда об этом не жалел. Даже искренне поблагодарил своего «освободителя».
После того, как пристрелил и присвоил все его вещички, разумеется.
Но с Хаззи так легко разделаться не получится. Из файла ее досье, полученного от нанимателя, охотник знал, чем мекта зарабатывала на жизнь. В кругу риоммских вельмож и тех, кого таковыми назвать нельзя было даже с натяжкой, она слыла весьма недурным информационным брокером. Занималась торговлей секретами (в основном на руку Риомму), но с некоторых пор перешла дорожку кому-то очень и очень могущественному. Как именно – в файле не упоминалось, но Готта мог предположить, что, скорей всего, снюхалась с теми, кого ему и надлежало вычислить.
Готта сверился с данными маячка. Такси информаторши только-только миновало Шпили Императрицы Винтари и теперь нацелилось в сторону Дипломатического Округа, где, по сведениям того же нанимателя, ее ожидало заключение некой сделки. И если охотник все правильно понял, то именно этого ему и следовало не допустить.
Готта, несмотря на дотошность, признавал правила игры, и если наниматель желал оставаться в тени, не имел привычки ему в этом мешать. Заказы на работу он всегда получал через шифрованные сообщения в инфосети, а уж после принимал решение, стоит углубляться в детали или нет. Нет, он не диктовал условия, прекрасно понимая, что пока не вправе называть себя серьезным игроком, и все же к выбору подходил с воображением. Чем интересней, тем лучше.
А в этот раз все должно было оказаться жуть как интересно.
Не надо слыть гением, чтобы понять, с какой легкостью он мог избавиться от Хаззи, не теряя времени на ненужную слежку – один выстрел в голову и дело сделано. Суть заключалась в том, что Готте следовало выяснить, с кем именно у его цели встреча. И если эта личность вызовет у него определенные подозрения (это бред, конечно, но именно так и говорилось в послании нанимателя), то Готта должен очень быстро и без лишнего шума убрать второго. По каким таким критериям ему следовало определять подозрительность второго субъекта никто, разумеется, и словом не обмолвился. Сам, мол, догадайся. Разумеется, это зародило в голове Готты подозрения, но сам вызов и до нелепости высокая плата, заставили его позабыть о всякой придирчивости. В Галактике охотников пруд пруди и конкуренция между ними, особенно когда Империя все крепче затягивала гайки, жестче с каждым днем.
Такси жертвы, вырулив на одну из верхних и наименее запруженных магистралей, будто нарочно старалось оставаться на виду. Доступ на такую «верхотуру» получали исключительно имперские воротилы и прочая элита, так что Готта даже не стал пытаться просочиться туда. Он с большим удовольствием остался плестись ниже, в самой гуще потока разномастных аэрокаров, откуда наблюдать оказалось значительно удобней.
О том, к какому из конических небоскребов Дипокруга Хаззи направлялась, Готта лишь догадывался, и все равно прикидывал, где будет лучше оставить мотофлаер, чтобы с безопасного расстояния, никем незамеченным, наблюдать за тайной встречей. Он и подумать не мог, что преследуемое такси, сделав изящный финт дюзами, проскочит над ощетинившимся антеннами, будто риоммский еж, куполом Агентства межзвездных отношений и резко возьмет вниз, уносясь прямо к черте Старого Пирея, где со времен колонизации планеты местные жители занимались рыбной ловлей.
Охотник удержался, чтобы не присвистнуть, хотя примерно понимал, для чего Хаззи устроила все это представление. Нет, дело не в том, что она заметила слежку, – такого промаха, даже несмотря на малый опыт, Готта ни за что бы не допустил. Суть в том, что дамочка оказалась слишком опытной рыбкой в мутной водице и шансы случаю не оставляла.
Готта рыбу не переносил на физиологическом уровне, но нисколько не осуждал тех, кто ее добывал и ею питался. И все же, приближаясь к насквозь пропахшей пристани рыботорговцев, с трудом удержал содержимое собственного желудка на месте.
Стоило отдать Хаззи должное: никто на Риомме в здравом уме не выбрал бы для тайных встреч место, подобное этому. С не самых давних пор, Старый Пирей слыл дырой, в которую ни один уважающий себя делец и носу не сунет без крайней на то необходимости. И причиной тому, конечно же, служила не мерзопакостная вонь протухших даров океана, а вполне конкретная группа подростков-головорезов, присвоившая себе кричащее прозвище «Дети Шуота». Готта понятия не имел, что это название значило, и чем конкретно занималась банда, но, изучая Риомм, не мог не запомнить. Слава о них шла дурная. Притом настолько, что даже местная полиция не рисковала вмешиваться.
Почему? Никто толком не знал.
То ли эти дети были настолько неуловимы, то ли пользовались безоговорочной поддержкой кого-то из верхов. В любом случае, соваться к ним без спроса себе было дороже.
Хаззи, похоже, ни о каких трудностях, связанных с Детьми Шуота, не подозревала. Иначе не объяснить, как ей удалось уболтать таксиста привезти ее сюда. Да еще и после заката.
На этот раз Готте пришлось взять много выше, чтобы не выдать себя раньше времени. Выбираться из транспортного потока пришлось осторожно, но все равно какому-то идиоту это не понравилось. Он со всей дури надавил на клаксон. В обычной ситуации охотник непременно одарил бы нахала парой ласковых, но работа требовала внимания. Мысленно послав ублюдка на корм потомству Улья, Готта присмотрелся к одной весьма удачно расположенной высотке и без лишних усилий припарковался в тени ее антенн. Бинокль он с собой никогда не брал, а вот винтовка, до этого момента бесхозно болтавшаяся на спине, пришлась как раз кстати. Пристроив ее у края настила между энергопарами, Готта поймал в прицел только что выбравшуюся из такси Хаззи и принялся выжидать.
Флаер информаторши улетел, только фукнуло, а сама она тем временем воровато оглядывалась, то ли предчувствуя, что за ней наблюдают, то ли недоумевая, что могло затащить ее в эту дыру. А, может, и все вместе.
Со своего насеста Готта видел причал как на ладони. Океан плескался у самой кромки, но шум его напрочь заглушали посторонние звуки, доносившиеся с висячих улиц. Шум двигателей, вой полицейских сирен, жужжание автоматических погрузчиков, до отказа набивавших рыбой трюмы космических барж и небольших частных фрахтовиков.
И ни одного живого лица на всю округу.
Не считая самой Хаззи, разумеется. Та, к слову, интереса к творящейся поблизости рутине не проявляла. Впрочем, как и к океану. Запустив пухлую чешуйчатую руку в карман комбинезона, она достала маленькую коробочку и вынула оттуда уже свернутую понюшку. Райс, понял Готта, как только информаторша вставила по одной такой понюшке в каждую из ноздрей.
У всякой расы имелись слабости, а мекты всегда считались особенно чувствительными к пыльце дерева райс. Сам охотник знал, что в Галактике существовали планеты, на которых райс свободно растет прямо на улицах, но на Риомме с деревьями по очевидным причинам было довольно туго, а потому достать пыльцу считалось той еще задачкой. Впрочем, не секрет, что бизнес Хаззи приносил весьма неплохой доход и потому позволял ей без усилий удовлетворять свои скромные слабости.
Время шло, а к информаторше никто не спешил приближаться. Мекта успела снюхать уже, наверное, седьмую по счету понюшку, а сам Готта пожаловаться себе на затекшую спину, когда в поле зрения наконец-то показалась фигура.
Если быть точным, фигур было несколько, но всех их практически не было видно из-за густевшего в той части причала мрака и черных лохмотьев, на них надетых.
Едва заметив движение на периферии, Хаззи тут же спрятала коробочку с райсом обратно в карман и вынула бластер.
Готта напрягся. Он с трудом представлял, чего ему ждать от этой истории, но, как и положено хорошему работнику, тщательно исполнял указания. Сказали же, наблюдать за встречей. Вот он и наблюдал. Хотя, зря, пожалуй, с собой подслушивающее устройство не прихватил. Придется как-то выкручиваться.
Группка Детей Шуота (а в том, что это были именно они, сомнения испарились, как только охотник увидел их нелепые самодельные маски) между тем окружила информаторшу полукольцом, а один из них, самый высокий и в наиболее пестро разукрашенном наморднике выступил вперед и что-то проговорил. Хаззи, оружия не опуская, ответила, хотя держалась при этом весьма заносчиво. Она определенно пыталась втолковать что-то этим... детям и даже навязать. Или нет?
Готта не был тем, кто, допустив ошибку, готов посыпать голову пеплом всю оставшуюся жизнь, а потому даже не расстроился, сообразив, что разговор информаторши и Детей Шуота зашел в очевидный тупик. Только усмехнулся про себя, а после еще и слегка прибалдел. Потому что никак не был готов к тому, что в этот момент один из детей вдруг резко повернет голову и ткнет пальцем в сторону той самой крыши, где он и засел!
Остальные Дети, как по команде, скопировали движение предводителя и будто бы что-то злобно завопили – с такого-то расстояния не услышишь, сколько ни старайся. Но Готта не был бы охотником за головами, если б тут же бросился бежать. Пускай козырять многолетним опытом он не мог, зато отличался неплохой выдержкой и упрямством. Перед ним стояла задача, которую предстояло исполнить.
Пока Дети и Хаззи о чем-то спорили, при этом даже не пытаясь скрыться с поля видимости, Готта хорошенько прицелился в информаторшу и уже приготовился нажать на спуск, как вдруг что-то тяжелое ударило его по голове, заставив отключиться.
Открывать глаза было больно и, что еще более непривычно, страшно.
Готта не мог похвастаться большой любовью к сюрпризам, а потому к нападению исподтишка отнесся крайне настороженно. Впрочем, в те моменты просветления, когда сознание периодически возвращалось, охотник не забывал прикидывать, как именно этим лейровым Детям удалось устроить такую ловушку.
Как и, конечно же, зачем.
Прислушавшись к тишине, Готта так и не сумел понять, был ли кто-нибудь рядом или он здесь один.
В том, что охотника могли оставить без присмотра засомневался бы и ребенок, и потому Готта пошевелился, давая похитителям понять, что готов к разговору. Видеть место, в которое его приволокли, он не мог из-за грязного мешка, надетого на голову, но запах, заставлявший все естество в буквальном смысле переворачиваться, говорил за себя. Охотника уволокли в свое логово Дети Шуота и теперь, хочешь не хочешь, с этим придется как-то разбираться. Винтовку, разумеется, отобрали. Та же участь постигла и спрятанные в голенищах сапог метательные ножи и поясную сумку с гранатами. Даже генератор силового щита умудрились скрутить. Хитроумные засранцы. Хорошо хоть совсем не раздели!
Когда на его телодвижения реакции не последовало, Готта прочистил горло и насколько мог громко спросил по-риоммски:
– Ну и, типа, тут есть кто-нибудь? Ау?
Ответ прилетел почти мгновенно и оформлен был в виде сильного пинка под ребра.
– Заткнулся бы ты, папаша, – голос принадлежал одному из подростков.
На всякий случай, Готта решил подкрепить догадку. Подавив боль от удара, он нарочито беззаботно хохотнул и выдал:
– Папаша?! Да мне всего семьдесят!
– Дед значит, – фыркнул кто-то второй. Судя по голосу, девчонка. – Тем проще.
– Проще для кого?
Но вместо ответа охотника ожидал еще один пинок. И на этот раз намного более болезненный.
Ойкнув, Готта инстинктивно поджал колени к груди, хотя боевого настроя не растерял. Наоборот, подобные выходки лишь подзадоривали его, побуждая к действию, даже несмотря на кажущуюся безвыходность. Если б эти дети хотели прикончить охотника, то сделали бы это давно, не заморачиваясь. А раз он все еще жив, стало быть, им что-то от него нужно. Может, даже новая работенка наклюнется?..
Вдруг что-то где-то заскрипело, похожее на открывшуюся дверь, и слабый порыв воздуха принес внутрь дыры, в которую бросили охотника, новую порцию рыбной вони. Хорошо, что на голове был мешок, а то он и впрямь выблевал бы все внутренности. Кто-то уверенно прошагал, позвякивая каблуками по металлическому настилу, и остановился в паре метров от хэфу.
– Он что ли?
Ага! Вот и наша Хаззи. Пускай Готте прежде и не доводилось беседовать с информаторшей, ее хриплый голосок с сильным дейфийским акцентом он бы ни с чем не спутал. Интересно, как давно она стала играть заодно с Детьми Шуота?
Наконец мешок с головы исчез, и охотник смог рассмотреть место, куда его притащили, а заодно и тех, кто это сделал.
Обычная грязная и тесная конура, ничего примечательного. Кроме разве что пары тюфяков, притулившихся в углу и старого раздолбанного осциллографа, заменявшего стол. На столе стояли несколько пустых плошек и пара щербатых кружек. Короче говоря, уютное гнездышко.
Помимо самого Готты, этой Хаззи и еще пары подростков в лохмотьях, никого внутри больше не наблюдалось.
– Милое местечко, – буркнул охотник.
Один из Детей, тот самый парень, что приветствовал его по пробуждению, порывался пнуть снова, но на этот раз был остановлен властной рукой Хаззи. Сама мекта глядела исключительно на Готту и пристальности ее взгляда позавидовали бы даже лейры.
Охотник невольно улыбнулся:
– Привет.
– Кто такой? И зачем следил за мной?
Готта усмехнулся. Допрос прям как в самых серьезных сетевых драмах.
– Что смешного, насекомое? – голос паренька из-за маски звучал приглушенно, отчего в голове сам собою возник вопрос:
– Тебе хоть удобно в этой штуковине? – Готта пошевелил затекшей шеей, между делом отмечая, что его оружие покоится на одном из тюфяков. Умники, блин...
– Ты лучше за себя переживай.
Хаззи тем временем гнула свое:
– Кто тебя нанял?
Готта почесал переносицу.
– Если не дура, то сама должна понимать, что мне об этом неизвестно. Думай, кому на мозоль наступила.
Хаззи побледнела, однако не побоялась присесть и с чувством проговорить прямо охотнику в лицо:
– А может, отдать тебя им? Пускай порезвятся.
Речь, конечно, шла про Детей. До Готты доходили слухи насчет сопляков, таскавших на себе самодельные маски и совершавших порой просто невообразимые зверства во славу Теней. Особой заинтересованности они в нем никогда не вызывали. Подумаешь, еще одна группка оголтелых фанатиков. После странной заварушки, случившейся в Рваном Рукаве около года назад, группок, подобных этой, наплодилось столько, что не сосчитать. Впрочем, стоило отдать должное, по части жестокости с Детьми Шуота сравниться могли разве что сами лейры.
И куаты, о которых ни в одном приличном обществе теперь и говорить-то было нельзя.
Поскольку приличным обществом, тут и не пахло, Готта решил идти ва-банк.
– А они, типа, у тебя на побегушках или как? Из одной чашки кормитесь?
Он знал, что поплатится за дерзость, и, зажмурившись, уже приготовился к очередному пинку, но оказался приятно удивлен, когда такового не последовало. Разлепив один глаз, охотник быстро оглядел пленителей и понял, что те явно затеяли нечто поинтересней банального избиения. Об этом намекали их молчаливые переглядывания и короткие кивки друг другу.
– Ты тоже не понимаешь, чего они переглядываются? – спросил Готта, обращаясь к Хаззи.
Информаторша не удостоила его и взглядом. Только обратилась к очевидному главарю шайки за разъяснениями:
– Что вы задумали?
– Не твоего ума дело! – мгновенно ощетинилась девчонка. – Ты не одна из нас!
Хаззи и бровью не повела. Будто невзначай опустив руку на притороченную к поясу кобуру, она повторила вопрос. И прибавила:
– Было бы неплохо, если б вы поняли, что и я могу доставить вам неприятности. Не стоит дерзить.
Готта думал, что тут-то ее и прихлопнут, а ему не придется даже напрягаться, но ошибся. Удивительно, но Дети почему-то пригасили свой норов и даже изволили объясниться.
– Оттащим его к Старейшине, – сказал главарь. – Он поймет, как с ним поступить.
Теперь пришел черед удивляться и Хаззи. Пустив волну по чешуйкам на лбу, она спросила:
– Зачем? Разве не проще прикончить? Это же хэфу! Они и так бесполезны, пока им лет триста не стукнет, а этот еще и охотником заделался!
Но парень в дурацкой маске отрицательно качнул головой и заговорил не свойственными его возрасту фразами:
– По нашим меркам он молод, а значит, представляет определенную ценность для Старейшины. Нас и без того немного. Важен каждый потенциальный адепт.
Готта прищелкнул языком, а Хаззи сразу заметно сдулась. Похоже, подобный вариант развития событий она не рассматривала в принципе. А ведь на торговле информацией живет. М-да.
– Так вы только поэтому его и не прибили?
И пока ответа самих Детей не последовало, охотник, по-прежнему оставаясь на грязном полу, поспешно вставил:
– Я им благодарен!
Хаззи изогнула состоявшую из ромбовидных чешуек бровку:
– То есть, ты на это и рассчитывал?
Стоило отдать ей должное, соображала информаторша и впрямь хорошо. Однако сам Готта не готов был вот так запросто соглашаться с ее подозрениями. Взвесив в уме последствия, он посмотрел на Хаззи самым честным из своих взглядов и сказал:
– Сама понимаешь, что я работаю за деньги, а наемникам в наше нелегкое время приходится несладко. Особенно новичкам. Пока ты не заработал репутацию, ты – никто и ни один серьезный игрок с тобой работать не станет. Всем известно, что Дети Шуота постепенно набирают силу, и когда их триумф случится, я хочу оказаться на стороне победителей. – Готта не сомневался, что ему никто не поверит, но озвучить это все-таки должен был. Хотя бы ради того, чтобы его просто услышали.
– Зачем так усложнять? – поинтересовалась Хаззи. Сложив руки на весьма объемистой груди, она выглядела точь-в-точь прокурор на одном из слушаний в Риоммской Верховном Суде – космическое самомнение и бездна подозрений. – Ты мог просто выйти с ними на связь...
– И дать кучу поводов без разговора прикончить меня? – усмехнулся Готта. – Я же не идиот.
– А вот это уже решит Старейшина, – оборвал его главарь и без долгих предисловий схватил за шкирку и вздернул на ноги. Силы в тощих ручонках мальчишки оказалось на порядок больше, чем можно было ожидать, и потому охотник едва не взлетел над настилом.
– Эй! – возмутился он, с трудом устояв на ногах. – Только без грубостей!
– Не тебе указывать, папаша.
Готта усмехнулся нелепому оскорблению, но спорить не стал. Он чуял, что момент истины близится, а прерывать его бессмысленными пререканиям жуть как не хотелось.
– Ну? – спросил он, одновременно пытаясь стряхнуть с себя прилипшую ржавчину. – И далеко отсюда этот ваш Старейшина?
Охотник и не надеялся на ответ, но ждал, что Хаззи хотя бы выскажется. Однако она тоже молчала, с мрачным видом о чем-то усиленно размышляя. Наконец она выдала:
– Я с вами.
Готта уж было приготовился, что кто-нибудь из сопляков все же осадит информаторшу, но с еще большим удивлением обнаружил, что никто не стал противиться. Он, конечно, не знал, насколько хорошо Хаззи была знакома с таинственным Старейшиной Детей Шуота, но оставался убежден, что тот далеко не каждого жалует аудиенцией. Стало быть, причина брать ее с собой имела определенный вес. А вот насколько – еще предстояло выяснить.
Помимо воздушного транспорта, рассекавшего небеса днем и ночью, Риомм мог похвастаться и обширной сетью подводных туннелей, связывавших разбросанные над океаном рукотворные острова в единый живой организм. По таким хордам со сверхзвуковой скоростью носились магнитные поезда. Временами, правда, случалось, что некоторые из транспортных веток приходилось перестраивать или углублять, что в итоге привело к тому, что под покровом океана появилось несколько заброшенных, но вполне пригодных к использованию артерий. Само собой, контрабандисты, наркоторговцы и прочие столичные маргиналы не могли не воспользоваться столь щедрым подарком судьбы. И Дети Шуота, судя по всему, исключением не стали.
Готту втянули на борт магнитной вагонетки вслед за Хаззи и другими салагами, прежде чем та на полной скорости бросилась в путь. Встроенные компенсаторы работали кое-как, но от перегрузок худо-бедно спасали. Охотник знал, к кому они направлялись, а вот куда именно – вопрос пока оставался открытым. Кабинка вагонетки, несмотря на тесноту, иллюминаторами все же оказалась снабжена, а потому позволяла полюбоваться подводными красотами Риомма сквозь прозрачные стенки туннелей. И, говоря по совести, посмотреть здесь действительно было на что.
Воды Риомма не могли похвастаться девственной чистотой и прозрачностью, а их обитатели – разнообразием и цветастостью форм, но это не мешало обзору. Сигнальное освещение поддерживающих городские постройки свай и маячки хорд, привлекали к себе порой невообразимо странных созданий, обычно обитавших на дне, чем создавали иллюзию сказки – таинственной и жутковатой. То и дело мимо проскальзывала какая-нибудь зубастая образина, а в следующий миг ею уже закусывала рыбка побольше. Все в Галактике слышали о знаменитых риоммских катранах, но вот воочию их увидеть Готта даже не мечтал. А когда все-таки увидел, мысленно постановил, что ни за какие коврижки не согласится войти в местные воды.
– И долго нам пилить? – спросил охотник, дабы немного скрасить ожидание. Бег вагонетки не замедлялся ни на секунду, а времени прошло никак не меньше часа. У Готты даже задница успела занеметь. Путы с его рук так никто и не снял, а потому размяться не получалось.
Ни Хаззи, ни главарь, до сих пор свою маску так и не стащивший, ему не ответили. Зато предложила соплячка, державшая при себе все его нехитрое вооружение:
– Хочешь, долбану башкой об стенку? Мигом время пролетит.
– Благодарю покорно, но не нужно, – осклабился Готта.
– Тогда заткнись и жди.
Грубиянка, постановил охотник, но жаловаться и хамить в ответ не стал. Он и не надеялся выудить хоть крупинку информации, а вот попытаться вывести из равновесия – да. Тем более что, как Готта сам понял, двигались они далеко за пределы Старого Пирея.
– Ваш Старейшина, что, на дне морском проживает? – с тонко выверенной усмешкой поинтересовался он.
– Разумеется, нет, – моментально встрепенулся главарь. – Он достаточно богат и влиятелен, чтобы не обретаться на задворках.
– Обретаться на задворках? – нелепо оттопырив нижнюю губу, переспросил Готта. – Эй, парень! Тебя что, в институте благородных девиц воспитывали? Откуда словечки?
Кое-кто из салаг гаденько захихикал. Даже, невзирая на маску, скрывавшую лицо, было ясно, насколько сильно предводитель Детей смутился. И при этом не попытался как-то урезонить хихикавших. Что показалось охотнику весьма странным, ведь не будь у него хоть сколько-нибудь значимого авторитета, вся эта шайка его вряд ли стала бы слушаться.
– Не обращай внимания, – вдруг обратилась к Готте Грубиянка. – Корри у нас всамделишный принц. – И сама тут же во весь голос расхохоталась.
«Принц» не выдержал и гаркнул:
– А ну заткнулись! – Смех оборвался, будто по щелчку. Корри перевел видневшийся в прорезях взгляд на охотника: – Я был среди первых Детей Шуота на станции Тейрин, пока Тень не заявилась туда и не прикончила Хранителя и остальных. Мне повезло сбежать и спрятаться на одном из акашей, где я и познакомился со Старейшиной. Он привез меня сюда и снабдил всем, чтобы заново собрать ячейку. Нас, таких ячеек, несколько по всей Галактике и когда мы достаточно окрепнем, то объединимся и сумеем показать Тени, чего на самом деле стоим.
– Тени? – тупо переспросил Готта, стараясь тщательно утрамбовать все вышесказанное в своей голове, затем повторил чуть более уверенно: – Ах, Тени. Той самой, да, о которой в последнее время все никак не затыкаются сплетники?
– Ну-у, – протянула Грубиянка, с таким выражением, будто ничего более очевидного на свете не видела, – да. О той самой.
– Но разве Детям Шуота не положено ей поклоняться? – удивив всех, с совершенно серьезным видом спросила Хаззи. Похоже, в этом вопросе она была весьма хорошо просвещена. Что и не удивительно, учитывая вид ее деятельности. Притом, что на Риомме тему с Тенями, лейрами и всей произошедшей год назад историей предпочитали не задевать.
– Тень предала нас! – выпалил Корри и так тряхнул головой, что маска съехала на бок. – Она напала на Хранителя, убила других детей! Чем вы слушали?!
Хаззи прокашлялась.
– Но разве потакание желанием этой Тени не есть ваша первостепенная задача?
Корри с пылом припечатал:
– Тень уже не та!
Брови Хаззи поползли вверх.
– Ох, какие громкие слова из уст подростка. Скажите, пожалуйста!
Но вопреки ожиданиям, Корри не потерял самообладания, лишь выпалил:
– Я был там и видел, что она сделала с моими братьями.
Чутье подсказывало Готте, что не все слова парня стоило считать правдой, но спорить он не стал, предпочтя вернуть разговор в нужное ему самому русло.
– Так твой новый покровитель из правящей верхушки Риомма? – уточнил охотник. – Что ж он вам местечко посолидней не подобрал? Почему доки?
– Каждый из нас должен доказать свое право быть частью Детей.
– Так вы всего-навсего шпионы этого Старейшины? – не без разочарования спросил Готта. Что за радость использовать озлобленных на весь белый свет подростков в своих целях?
– Мы – Дети Шуота! – напыщенно и в унисон ответили Корри и Грубиянка. – Мы служим Теням, даже если они сами этого не хотят!
«У-у-у, – с сочувствием подумал Готта, – это ж надо было так уверовать во всю эту чушь!»
Местом назначения оказался остров, расположившийся чуть ли не на другой стороне экватора. Не менее блистательный, чем знаменитый на всю Галактику Мас Пирей, но чуть более скромный и не такой населенный. Зато, как вспомнил Готта, способный похвастаться тем, что именно в этих тянущихся к небесам пиках обитали самые зажиточные разумники Риоммской Империи.
– Мас Ноуда? – выдохнул он, едва движение вагонетки замедлилось. – Шутите? Да нас завернут, едва только на платформу выйдем. Тут же гвардейцы на каждом шагу! Больше, чем во дворце...
Корри фыркнул, а грубиянка добавила:
– Ага. Размечтался. – Затем ткнула пальцем на карманы главаря, откуда тот в ту же секунду извлек ключ-карту. Без долгих проволочек вставив ее в разъем у тяжелых двустворчатых дверей, он быстро ввел код и издевательски изобразил, будто створки распахиваются лишь благодаря мановению его руки.
– Будь ты таким волшебником, Тень бы никого не убила, – буркнул Готта, но внутрь просторной и богато изукрашенной лифтовой кабинки все-таки вошел. Ну как вошел? Был бесцеремонно впихнут, аккурат следом за Хаззи.
– Обычно мы не наведываемся наверх всей толпой, но ради такого случая Старейшина сделал исключение, – сказал Корри, входя последним.
– Благороднейший человек, – неискренне хмыкнул Готта и протянул стянутые проводом руки: – Может, все-таки уберете это?
– Размечтался.
Пока возносились к сияющим роскошью апартаментам Старейшины, охотник то и дело поглядывал на Хаззи, чье усеянное мелкими чешуйками лицо с каждым мгновением теряло цвет. Готта понимал, что подобное развитие событий скорей всего в ее планы не входило, но мог лишь посочувствовать. Он и сам не был готов, что его, по сути, простенькая заказная миссия выльется в нечто настолько несуразное. И ладно бы Дети Шуота. К этим провонявшим рыбой помойным крысам еще привыкнуть можно. Но вот знакомство с кем-то столь высоко взобравшемся (в прямом и переносном смысле) значительно бередило покой. Ну да, он слышал про Старейшину, но уж никак не предполагал, что им окажется не какой-то там спятивший на Тенях фанатик, а самый настоящий воротила!
Ход лифтовой кабинки замедлился как раз в момент, когда Готта начал представлять себе, каким может оказаться этот Старейшина. Легкий музыкальный звон возвестил о том, что они достигли нужного этажа, двери распахнулись.
Когда Готта шагнул на устланный толстым ковром пол коридора, то поначалу слегка растерялся. Не от утонченной роскоши, так бросавшейся в глаза, разумеется, а из-за мертвой тишины, царившей в просторных комнатах вокруг. Если б не вполне очевидные следы чьего-то присутствия, вроде приглушенного сияния настенных светильников и кое-каких личных предметов быта – оставленной кем-то на низком столике книги, – можно было запросто решить, будто пентхаус покинут, и никто в нем не живет. Окна во всю стену открывали вид на бескрайнее черное полотно океана, простиравшееся насколько хватало глаз, и будто вздымавшиеся прямиком из воды исполинские конусы, сверкающими спиралями оплетавшими островные пики. Пускай Готта и не считал себя особо впечатлительным, но даже он не мог пройти мимо такой красотищи и хотя бы чуть-чуть не полюбоваться.
– Топай, – подтолкнул его нетерпеливый Корри. – Еще налюбуешься. Возможно.
Охотник, чьи руки по-прежнему оставались связанными куском старого провода, неловко вкатился в... должно быть, гостиную. Во всяком случае, на это намекало неприлично большое количество разнокалиберных диванов и кресел, рассредоточенных по всему периметру.
– Недурно, – искренне восхитился он, пока Хаззи торопливо сворачивала очередную понюшку райса и запихивала ее себе в ноздрю.
– Тебя никто не спрашивает, – пихнула его в бок Грубиянка и по-хозяйски прошагала к одному из самых больших диванов, где бесцеремонно устроилась с ногами. Собственную маску она стащила в тот же миг, как только задница опустилась на белоснежные подушки, открыв худое и ничем не примечательное личико обычной портовой воровки. Пошарив немытой рукой в стоявшей поблизости вазе с фруктами, она выудила оттуда спелый шуурф и, будто вампир, присосалась к его мякоти. – Ну и чего застыли?
– Возможно, как порядочные гости, ожидают приглашения хозяина.
Никто из сопляков не ожидал резковатого ответа, что, по мнению самого Готты, казалось слегка странным, ведь они вторглись в чье-то жилище.
Чуть выгнув бровь, охотник вместе с вздрогнувшими Детьми устремил взгляд к дальнему проходу во внутренние помещения пентхауса, откуда с грацией мешка, набитого навозом гофаев, выкатилось похожее на большой воздушный шарик существо о двух тоненьких ножках. К какой из многочисленных рас оно себя относило, охотник, увы, не знал, но зато мог поклясться, что, несмотря на весьма нелепый вид, самомнения и властности ему было не занимать.
Едва услышав сказанное, Грубиянка моментально вскочила с дивана и, неуклюже спрятав фрукт за спину, отвесила низкий поклон. Корри, прочие Дети и даже Хаззи (видимо, за компанию) тоже поклонились. И лишь сам Готта остался стоять, будто вкопанный, и с откровеннейшим подозрением рассматривать хозяина апартаментов.
– Так вы и есть Старейшина? – спросил он, стоило ходячему шарику протиснуться между письменным столом и высоким креслом и с тяжким кряхтением опуститься на последнее.
Несколько секунд ушло у существа, чтоб отдышаться, затем сфокусировать взгляд двух больших блюдцеобразных глаз на лице охотника и чванливо осведомиться:
– Не достаточно внушителен, по-твоему? – Ответа оно ждать не стало и лишь широким жестом указало всем на диваны: – Ну, садитесь уж, раз явились.
Все, будто загипнотизированные, гуськом потянулись вглубь комнаты и расселись. Готте выпала честь занять кресло прямо напротив Старейшины, отчего лоснящаяся физиономия последнего недовольно сморщилась.
– Хэфу, значит, – протянуло существо с нескрываемой брезгливостью. – Там, откуда я родом, насекомых обычно травят.
Готта проглотил шпильку, не моргнув и глазом. В том, что этот шарик в прямом и переносном смысле считал себя лучше других, ничего особенного не было. Благодаря роду деятельности, охотник давно расстался с предубеждением против разнообразия видов разумников и шовинизм почти не воспринимал. Пройдет еще немало времени, прежде чем галактическое сообщество избавиться от таких нелепостей. Что до обиды... ради дела он был готов закрыть на нее глаза. До поры, разумеется.
Между тем, Старейшина перевел взгляд на Корри:
– Ты сказал, он охотник? Хороший охотник не попался бы в руки таких недоумков, как вы. Стоит ли он того, чтобы быть частью нашего скромного братства? Не проще ли избавиться?
И снова вопросы, которые, как понял Готта, должны были проверить степень его хладнокровия. Нелепая попытка, на которую даже ребенок бы не повелся.
Кое-что охотник все же уточнил:
– Будь они недоумками, разве вы стали бы их обучать?
Старейшина фыркнул, отчего его многочисленные подбородки пошли волной.
– Значит главный недоумок здесь все-таки ты, да?
Готта послал ему скромную улыбку:
– Вы обо всех судите по первому впечатлению?
– Опыт заставляет, – откликнулся Старейшина. – Разбираться во всякого рода шелупони не такая уж и большая наука. Тем более, если имеешь дело с ней каждый день.
– Ваша правда, – со знанием дела кивнул Готта. – Мой опыт пускай и не настолько велик, но шелупонь я чую за световые годы. И потому хочу дать вам понять, что взять меня в свою секту будет куда более выгодным шагом, чем попытка избавиться.
– Попытка? – хихикнул шарик в кресле.
– Попытка, – серьезно повторил охотник.
Но Старейшина возразил:
– Ты жив лишь потому, что этот негодник решил, будто в тебе есть нечто интересное. – Тоненьким пальцем с наманикюренными ноготками он ткнул в сторону Корри, все еще скромно прячущегося за маской. – Он сказал, что на тебя стоит взглянуть. А поскольку я крайне великодушная личность, то отказывать в столь маленьких просьбах не привык. И вот я смотрю на тебя, охотник, и понимаю, что той пользы, что нужна мне и моим Детям Шуота, ты не способен принести. Только проблемы. А поскольку из-за беснующейся Тени проблем у нас и без того хватает, тебя не ждет ничего, кроме смерти. – Старейшина поднялся и направился обратно в сторону дверей, из которых появился. На лице его при этом не отражалось ничего, кроме наисмертельнейшей скуки. – Когда закончите, велите роботам прибрать здесь все.
Судя по всему, последняя фраза служила сигналом к действию и предназначалась Корри.
– Эй, погодите! – внезапно привстала Хаззи. – Старейшина, а вы не торопитесь с выводами?
Шарик на мгновение замер на месте и обернулся с таким видом, будто только сейчас заметил мекту в числе своих гостей.
– Сомнения довели нескольких моих собратьев до могилы, – ответил он, скорчив недовольную мину. – Утрата всякой осторожности позволила им проморгать момент, когда Тень уже дышала в затылок. Я такой глупости не допущу, отсеяв всех, кто вызывает хотя бы малейшие подозрения.
– Но мне-то вы шанс дали! – возразила она, чем донельзя удивила самого Готту. Вот уж от кого не ожидал поддержки!
– Потому что долгое время наблюдал за тобой, – вяло ответил Старейшина. – Каждый из нас несет ответственность за ту группу Детей Шуота, что вверена на отведенной ему планете. Те, кто сглупил, уже поплатились за это. Я к их числу не примкну. А потому повторяю: охотник не должен уйти отсюда живым. Ясно?
– Что ж, – сказал Готта с наигранным сожалением, пока Дети, точно под гипнозом, синхронно кивали словам хозяина, – тогда мне очень неловко будет вас разочаровывать. Тут такое дело... Видите ли, не все из Старейшин оказались столь же умны, чтобы держать язык за зубами. Не все способны молчать, когда к их лбу приставлено дуло бластера. Некоторые с большим удовольствием готовы сдать всех, ради призрачного шанса остаться в живых. И вас, уважаемый Старейшина Риомма, сдали. Со всеми потрохами.
Первые несколько секунд промелькнули в гробовом молчании, пока Старейшина-шарик осмысливал все сказанное. Дети Шуота при этом будто пошевелиться боялись. Едва ли целиком понимая, что происходит, они только растерянно переглядывались и ждали, что же скажет их предводитель.
Но предводитель все молчал и молчал, пока, наконец, не разразился громогласным хохотом, а отсмеявшись, поинтересовался:
– И что же? Как ты планировал разделаться со мной без оружия, да еще и со связанными руками? Надеялся, что я от смеха помру, что ли?
– Честно говоря, я не очень-то уверен, что подобный метод сработает, – как ни в чем не бывало сказал Готта.
– Тогда как же?
Все, кто был в комнате, застыли, ожидая ответа. Охотник для проформы выдержал паузу и наконец сказал:
– Ну, для таких случаев обычно используют напарников. – И, хитро подмигнув, обратился к Хаззи: – Не так ли, старушка?
Та ничем не показала, будто что-то услышала, лишь вынула бластер и, нацелив его в тушку остолбеневшего Старейшины, с невозмутимостью дверной ручки сказала:
– Прости, дорогуша, но Тень хочет, чтоб таких, как ты больше не было. – И выстрелила.
Промахнуться в мишень, подобную местному Старейшине, было бы трудно даже слепому, а Хаззи никогда на зрение не жаловалась. Во всяком случае, Готта этого не помнил, и потому без всякого удивления наблюдал за тем, как тучное тело с прожженной в грудине дырой медленно оседает на пол.
Работенка и впрямь оказалась непыльной.
Дети Шуота, конечно же, повскакивали с мест и завизжали, но охотник довольно быстро их утихомирил. Вообще-то, бить детей, пускай почти успевших перешагнуть порог зрелости, ему удовольствия не доставляло, но ради дела можно было немного и поступиться принципами. Тем более что на деле ни Корри, ни Грубиянка, ни тем более остальная мелочь серьезного сопротивления не оказали. Разве что разбежаться попытались. Конечно, безуспешно. Те, кто сумел оказаться ближе всех к выходу, Хаззи шибанула из парализатора.
– Ну вот, – посетовала она, убирая бластер за пазуху, – на себе их что ли теперь тащить?
Готта в ответ лишь пожал плечами:
– Сама знаешь приказ.
Подойдя поближе к мекте, он позволил ей перерезать ножом провода на руках, затем схватил Корри и без лишних церемоний водрузил себе на спину.
– Как думаешь, что Тень с ними сделает? – поинтересовалась Хаззи, втаскивая последнее бессознательное тело в кабинку лифта.
Шпили некоторых из риоммских башен доставали до нижних слоев стратосферы, но туда Готта ни за что не рискнул бы взобраться. Во всяком случае, без кислородной маски и антигравитационного ранца – падать уж больно высоко. Потому местом для встречи пришлось избрать строеньице пониже. Частная и продуваемая всеми ветрами площадка, вроде бы, принадлежала представительству Тетисс, но уверенности в этом у охотника не было. Да и зачем ему такие подробности, когда работа закончено, а все, что оставалось – завершение сделки?
Как только он выбрался из лифта, понял, что его уже ждали. Одетый в черное худощавый молодой человек, сцепив за спиной руки, рассеянно разглядывал панораму предзакатного Мас Пирея. Услышав шаги охотника, он обернулся. На удивительно бледном лице проступила едва заметная улыбка:
– Полагаю, в успехе сомневаться не следовало?
Встав рядом с Тенью, которого видел впервые, но о котором уже так много знал, Готта нервно кивнул:
– Старейшина мертв. – Удивительно, но в присутствии этого юноши он испытывал необычную для себя робость. Конечно, почти все разумники Галактики теперь знали, кто такой Тень и что он собой представляет, но лишь единицам доводилось (к счастью или нет) сталкиваться с ним лично.
– А дети?
– В квартире Хаззи. Она за ними приглядывает. Через часик придут в себя, тогда и потолкуем.
Тень кивнул.
– Хорошо бы, кто-нибудь объяснил им, к чему могла привести эта вера в Детей Шуота. А может, и показал альтернативу. – Почесав гладко выбритый подбородок, он прибавил: – Хм...Может, удастся пристроить их в тетийсский приют? Хотя бы на время.
Готта не был склонен к переживаниям за то, чего не касалось его напрямую, но тут, немного помявшись, предложил:
– Вообще-то, если уж на то пошло, я бы хотел оставить себе того Корри. Парнишка, вроде, не полный придурок. Из него выйдет неплохой помощник. Позволите?
– Если он сам не будет против, – пожал плечами Тень.
– Думаю, что не будет, – искренне отозвался Готта, затем быстро через встроенный в наручи терминал проверил состояние своего счета. Заранее оговоренная сумма, успевшая поступить на баланс, грела душу. – А вы весьма щедры. Особенно для того, кого считают олицетворением вселенского зла.
Тень усмехнулся и, скромно потупившись, ответил:
– Деньги-то не мои. На самом деле, я вообще беднее боиджийской мыши.
Готта захлопал глазами, но в подробности вдаваться не стал. Какая ему, в сущности, разница, чьими средствами распоряжается наниматель? Главное, чтоб платили хорошо и вовремя.
– Ну-с, – сказал он, – если понадобится еще кого-нибудь убрать, дайте знать.
Улыбка Тени в тот же миг испарилась. Глянув на Готту большими и удивительно проникновенными глазами, он сказал:
– Надеюсь, что все же не понадобится. Но буду иметь в виду. Спасибо. – Готте показалось, или в глазах Тени и впрямь мелькнули алые огоньки?
Решив не испытывать терпение собеседника, охотник отсалютовал и, бросив мимолетный взгляд на снижавшийся над платформой корабль, направился обратно в сторону лифта. В голове сам собой всплыл образ своевольного Корри. Сколько ж сил придется убить на то, чтобы уговорить мальчишку работать с ним?
Впрочем, сколько бы ни понадобилось, отступаться Готта не станет. Ведь все только начинается.