Линия S

Дом Джисона был тихой гаванью, или, по крайней мере, должен был ею быть. Он влетел внутрь, захлопнул дверь на все замки и прислонился к ней спиной, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из грудной клетки. Перед глазами все еще плясали алые призраки – сплетения нитей над головами сотен людей, откровенные тексты, выжженные в его сознании. И та, только что зародившаяся, тонкая, зловещая ниточка от Чанбина… к нему.

«Нет, нет, нет», – бормотал он, зажмуриваясь, втискивая кулаки в глазницы. Но стоило открыть глаза, как мир снова представал в своем новом, отвратительном обличье. Даже здесь, в прихожей. Над пустым вешалками висели слабые серебристые нити – следы прошлых визитов друзей, воспоминания. Без подробностей, без стыда. Утешение? Нет. Напоминание о том, что он теперь видит *все* виды связей.

Он доплелся до кухни, налил стакан воды дрожащими руками. Вода расплескалась по столу. Он смотрел на капли, пытаясь сосредоточиться на чем-то реальном, простом. Но даже здесь – слабая алая нить тянулась от ручки холодильника куда-то вверх, к родительской спальне. Текст был тусклый, старый: *Парк Миён (42) -> Парк Чунсок (44): 17.02.2025, этажерка в гостиной. Длительность: 7 мин. Использована защита: Нет.* Джисон фыркнул с горечью. Даже родители не были святыми в этом новом мире. Он отвернулся, чувствуя себя последним подонком.

Внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть так, что стакан выскользнул из рук и разбился о кафель. Сердце ушло в пятки.

– Джисон? Ты там? Это мы, Сынмин и Феликс! – донесся снаружи спокойный, узнаваемый голос Чонина. Ошибочка. Сынмин. Джисон замер. *Они*. Двое из тех, чьи секреты он уже подсмотрел. Или… не секреты? У Сынмина не было алых нитей. Может, с ним будет безопаснее?

Он медленно подошел к двери, заглянул в глазок. Да. Сынмин в своем вечном свитере с оленями, с аккуратно уложенными волосами и легким беспокойством в глазах. И Феликс – в яркой ветровке, мокрый от дождя, но все еще пытающийся улыбаться. Над их головами, как и у всех, висели нити.

*Над Сынмином:* Чистое серебро. Несколько нитей: одна яркая – к Джисону (дружба?), другая – к Бану (уважение?), еще пара – к другим членам банча. Ни одной алой. Ни единой. Джисон почувствовал слабый прилив облегчения. Островок.

*Над Феликсом:* Преобладали серебристые нити дружбы, тянущиеся к их компании. Но… были и алые. Три. Не такой густой рой, как у Чанбина, но они были. Яркие, недавние. Одна тянулась куда-то в сторону центра города, другая – в район их школы, третья – в незнакомом направлении. Джисон невольно сфокусировался на ближайшей, школьной нити. Текст всплыл, четкий и безжалостный:
*Феликс Ли (17) -> Ким Седжин (18): 05.12.2024, пустая классная комната после собрания клуба танцев. Длительность: 22 мин. Использована защита: Да. Особые пометки: Первый раз для Седжина.*

Джисон сглотнул. Седжин? Старшеклассник из футбольной команды? Феликс никогда не упоминал… Он отдернулся от глазка, как от раскаленного металла. Его тошнило от этой навязчивой, грязной осведомленности.

Стук повторился, настойчивее.
– Джисон, открой, пожалуйста. Мы волнуемся, – голос Сынмина звучал мягко, но твердо. – Ты убежал как ошпаренный.

Джисон глубоко вдохнул. Спрятаться не получится. Он щелкнул замками и открыл дверь.

– Привет, – выдавил он.

– Боже, чувак, ты выглядишь как дерьмо после запоя! – Феликс шагнул первым, его солнечность была чуть натянутой, глаза бегали по лицу Джисона, оценивая ущерб. От него потянулась яркая серебристая нить к Джисону – дружба, забота. Но Джисон не мог оторвать взгляда от тех трех алых линий, пульсирующих над его светлыми волосами. Они казались такими… чужими. Такими несовместимыми с его улыбкой. Одна из них, Джисон заметил, была чуть толще других, та, что вела в центр города. *Сколько раз? С кем?* – пронеслось в голове, и он тут же поймал себя на этом, сгорая от стыда за собственное любопытство.

– Впусти нас, тут дождь, – Сынмин аккуратно прошел мимо, его взгляд был внимательным, аналитическим. Он снял мокрые кроссовки и поставил их аккуратно. Его собственная, чистая аура серебристых нитей казалась почти священной на фоне хаоса в голове Джисона. – Что случилось? Ты кричал что-то про нити… красные нити? – Сынмин смотрел прямо на него. – И Чанбин… он что-то сказал? Сделал? Мы видели, как ты на него посмотрел перед тем, как убежать. Как будто… увидел что-то ужасное.

Джисон закрыл дверь, оперся о нее лбом. Холодный деревянный щит. Как объяснить? Как сказать «Я вижу, с кем вы трахались, где, как долго и использовали ли презерватив»?

– Я… я не знаю, – его голос сорвался. – Голова. Галлюцинации, наверное. После матана. Шесть уроков подряд…

– Бред, – мягко, но категорично парировал Сынмин. Он подошел ближе. – Ты не из тех, кто сходит с катуток из-за интегралов. И ты смотрел не на Чанбина, а… над ним. И над всеми нами. – Его художническое восприятие уловило нюансы. – Что ты видел, Джисон?

Феликс уже разливал найденный на кухне сок по стаканам. Его движения были привычными, домашними. Но Джисон видел, как одна из его алых нитей – та, что шла в неизвестном направлении – дернулась, словно от внезапного импульса. *Партнер думает о нем? Вспоминает?* Мысль была навязчивой и отвратительной.

– Красные… линии, – выдавил Джисон, отходя от двери и садясь за кухонный стол. Он уставился на свои дрожащие руки. – Они… над головами. У всех. Тонкие, алые. Как… как паутина. Они соединяют людей. Тех, кто… – он сглотнул ком, – кто занимался сексом. И я вижу… вижу все. Имена. Даты. Места. Длительность. Защита… или нет. – Он поднял глаза, полные ужаса и мольбы. – Это называется «Линии S». И я единственный, кто их видит. Минхо думал, что я обдолбался.

Тишина повисла густая, тяжелая. Даже Феликс замер со стаканом сока в руке. Его улыбка исчезла без следа. На его лице смешались недоверие, шок и… страх? Джисон видел, как его алые нити чуть заметно вибрировали.

– S? Как… Sex? – спросил Феликс тихо, его акцент стал чуть заметнее.

Джисон кивнул, не в силах говорить.

– И… ты видишь их у меня? – голос Феликса был почти шепотом. Он поставил стакан, не допив. Его пальцы сжали край стола.

Джисон сжал веки. «Нет, нет, не спрашивай…»
– Да, – прошептал он. – Три. Одна… к Седжину. Пятого декабря. Классная комната. После танцев.

Феликс резко вдохнул, как будто его ударили в живот. Он отступил на шаг, лицо побелело. Его глаза расширились от чистого ужаса и стыда.
– Как… Как ты… – он не мог закончить. Седжин. Секрет. Разоблачен. Джисон видел его сокровенное. Видел *этот* момент. Феликс посмотрел на Сынмина, ища поддержки, но тот был сосредоточен на Джисоне.

– А у меня? – спросил Сынмин спокойно, слишком спокойно. Его карие глаза были непроницаемы. – Что ты видишь над моей головой, Джисон?

Джисон посмотрел на него. Серебро. Только серебро. Чистота. Но… приглядевшись, в самом центре этого сияния дружеских связей, он заметил одну-единственную, очень тонкую, едва заметную алая ниточку. Она была старой, почти угасшей, и тянулась… в никуда? Или к кому-то, кто больше не был в их жизни? Текст был размыт, нечитаем, как выцветшая надпись.
– Почти… ничего, – честно сказал Джисон. – Только дружеские связи. Серебряные. Но… есть одна. Очень старая. Слабая. Алая. Я не могу разобрать детали. – Он видел, как в глазах Сынмина мелькнуло что-то – боль? Облегчение? – Было… давно?

Сынмин отвел взгляд, кивнул почти незаметно.
– Да. Очень давно. В другой жизни, кажется. – Он сменил тему, его голос снова стал практичным. – И Чанбин? Ты увидел что-то у него, что так тебя напугало?

Джисон содрогнулся. Образ Чанбина с его ройником из десятков алых нитей, каждая – история использования, флирта, мимолетной страсти с циничными пометками…
– У него… их много, – прошептал Джисон. – Очень много. Как… как паутина. Они везде. К девушкам. К парням. Из школы. Из клуба. И… – он замер, холодный пот выступил на спине, – …и одна. Новая. Очень тонкая. Она… тянулась ко мне.

Тишина снова воцарилась, но теперь она была ледяной. Феликс ахнул, прикрыв рот рукой. Сынмин замер, его аналитический взгляд стал острее.

– К… тебе? – переспросил Феликс, не веря ушам. – Но ты же… Чанбин же знает, что ты не… что ты… – он запнулся, не зная, как сформулировать.

– Что я не в его вкусе? Что я не ищу ничего подобного? – горько закончил Джисон. – Он Чанбин, Феликс. Для него это вызов. Игра. Еще одна ниточка в его коллекции. Он посмотрел на меня… перед тем как я убежал. И я *увидел*, как эта нить появилась. С текстом: «Чанбин -> Джисон». С вопросительными знаками вместо даты и места. – Он сжал кулаки. – Он уже решил. Он… метит меня.

– Сука, – выдохнул Феликс, шокированный. – Он же твой друг! Ну, типа того…

– Друг? – Джисон горько рассмеялся. – После того, что я вижу? Друзья не используют друзей как трофеи. А его нити… они все о трофеях. О похвальбе. О «длительности» и «быстро». – Он встал, начал метаться по кухне. – А Хёнджин? Ты знаешь, что я увидел у Хёнджина? Одна нить. К продюсеру Пак Чживону. С пометкой «Финансовая договоренность». Это не любовь, Феликс. Это… работа. И я это *знаю*. Я вижу это над его головой каждый раз, когда смотрю на него! А Чонин? Спокойный, умный Чонин? У него нить к Джунхёку из баскетбола. В раздевалке. После тренировки. – Джисон остановился, задыхаясь. – Как мне смотреть им в глаза? Как мне быть с ними рядом, зная ЭТО? Зная, что Чанбин уже мысленно меня раздел и положил на свою постыдную полку?

Слезы наконец хлынули, горячие и бессильные. Он снова упал на стул, опустив голову на стол. Он чувствовал себя грязным шпионом, вуайеристом, проклятым.

Сынмин подошел первым. Положил руку ему на плечо. Теплую, твердую. Джисон увидел, как от точки касания протянулась яркая серебристая нить между ними – поддержка, понимание? – перекрывая на мгновение ужас алого мира.
– Это… чудовищно, – тихо сказал Сынмин. – Невыносимо. Но ты не один, Джисон. Мы здесь. Мы – твои друзья. Настоящие. – Он посмотрел на Феликса, который все еще стоял бледный, но кивнул в ответ.

– Да, чувак, – Феликс подошел ближе, его голос дрожал, но был искренним. – Мы… мы не бросим. Даже с этими… чертовыми нитями. Особенно с ними. Чанбин… мы поговорим с ним. Накостыляем, если надо. Он не тронет тебя.

Джисон поднял заплаканное лицо. Он видел их искренность. Видел серебристые нити между ними троими, ставшие ярче от этой сцены. Но он также видел алую нить Феликса, ведущую к Седжину, которая чуть дернулась, будто в ответ на его волнение. Видел едва заметную старую алую нить Сынмина, напоминающую о какой-то давней боли. И видел, как в дверном проеме кухни, на уровне глаз, висела слабая алая нить его матери, ведущая к ручке холодильника. Правда была везде. Она была невыносима.

– Как жить с этим? – спросил он шепотом, смотря на своих друзей сквозь призму их связей, чистых и нечистых. – Как смотреть на мир, зная ВСЕ?

Ответа не было. Только дождь, стучащий по стеклу, и гулкая тишина, наполненная невидимыми, но для Джисона – ослепительно яркими – алыми паутинами человеческих интимностей. Его дар был проклятием, разрывающим ткань его реальности. И он только начинал понимать, насколько глубоко эти алые нити уже впились в его жизнь.