Охота на лисицу

Сай просыпается под мерное попискивание аппаратов. Сознание выплывает из белой мути постепенно, подключая органы чувств, как пилот перещелкивает один за другим тумблеры на панели управления.

Первое чувство - пересохший язык, отчаянно жаждущий воды. Горький, неприятный привкус. Затем слух - ритмичный писк, тихое гудение, неясные приглушенные шаги и голоса, видимо, за дверью. Осознание запаха заставляет сразу же распахнуть глаза, резкий, металлический и едкий больничный запах дезинфекторов, медицинских инструментов и крови. Картинка опознается не сразу, хотя Сай уже догадывается, что увидит.

Выкрашенный белым потолок, экран телевизора в углу под потолком, потом спинка кровати и угадывающиеся под одеялом ноги, трубка капельницы, аппараты, на которых цифрами и графиками отображена её жизнь. В больницу Сай прежде попадала всего лишь раз, но не узнать обстановку сложно.

Она пытается вспомнить хоть что-нибудь, потянуть из клубка спутанных мыслей ныть и нанизать на неё события ровными бусинами. Вот встреча с Тони, драка, чужие зубы на лапе, лис, припавший к земле в позе покорности. Хотя не во всех деталях, но восстановить порядок событий до этого момента она может вполне сносно.

Дальше только вспышками, урывками. Вот кто-то склонился над ней и что-то не то говорит, не то кричит. Лео или Дерек? Глаза у них одинаковые, серые со светло-карим, почти рыжим. Потом, судя по покачивающейся картинке и ощущениям - её куда-то несут. Потолок автомобиля и жуткий звук сирены, от которого разрывается мозг - видимо, скорая. Чьи-то руки, взволнованные голоса, яркий, слепящий свет.

И всё сопровождается такой болью, что даже от воспоминаний подкатывает тошнота.

Попытка приподняться, чтобы осмотреться получше, проваливается. Левая рука абсолютно не слушается. Так было, когда в детстве она сломала руку и ходила с гипсом. Подняться на одной правой, в которой торчала игла капельницы, не удается. От собственной слабости и жажды мутит.

К счастью, с тихим шорохом открывается дверь, и Лео проскальзывает в палату.

- Проснулась? - улыбка у него просто светится радостью и облегчением, так что она даже предпринимает слабую попытку улыбнуться в ответ.

- Пить, - удается прохрипеть ей непослушным от жажды языком.

После первой пары глотков жить становится лучше. Лео показывает кнопки, чтобы управлять спинкой, и она приподнимает себя, чтобы наконец нормально оглядеться. Больница такая чистая, новая и стильная, что даже волоски на затылке дыбом встают. Лис не кладут в такие больницы. Они ходят в свои, где в приемном отделении койка за койкой отделены застиранными шторками, а медсестры гремят в проходах тележками со сломанными колесами.

В голове вопросы наскакивают друг на друга и перемешиваются, как лисята во время игры, так что не понять, где чей хвост и чьё ухо. Она открывает и закрывает рот, не зная, за что хвататься первее, пока наконец не выдает самое важное.

- Девочки?

- Они у Дерека, с ними всё хорошо, - улыбка Лео отдает горечью, но он старается, - Я привезу их навестить тебя, как будет можно.

- Можно? Им нельзя выходить из квартиры, Лео, о чем ты, - от паники Сай снова пытается сесть, но только барахтается в одеяле.

- Я тебе всё расскажу по порядку, как ты немного придешь в себя, - Лео успокаивающее кладет руку на её, - В тебя закачали столько наркоза и обезболивающего, что на троих людей хватит. Врач говорит, ты никак не могла успокоиться и постоянно куда-то рвалась.

Куда-то. К сестрам, конечно.

- Скажи пока, что случилось после того, как появился Дерек. Я почти ничего не помню, - решив и правда отложить сложные разговоры на потом, она откидывается на подушку и неловко поправляет сбившуюся больничную сорочку.

Сначала она даже не понимает, что видит. Мозг отказывается обрабатывать информацию, которая противоречит всему, что он знает.

Левая рука, отчаянно кроткая, оканчивается округлой культей, тщательно перевязанной бинтами. Нет даже локтя. Просто обрубок.

Ей хочется то ли закричать, то ли истерически расхохотаться от абсурдности увиденного. Но ничего не меняется. Руки нет. Этот простой факт не укладывается в голове. Это ужасно, ужасно. ужасно неправильно.

- Сай, - почти нежно зовет её Лео, заставляя отмереть и перевести на него взгляд, - Я... Мне жаль. Кости оказались раздроблены, а для остановки кровотечения наложили жгут. Врачи просто не смогли...

Он замолкает. Она молчит тоже.

Мысленный подсчет потерь сменяется на попытки радоваться тому, что она выжила, и обратно, и качели эти такие быстрые, что кружится голова. Перед глазами всплывают тренировки - бокс она забросила, выпустившись из школы. Но почему-то именно эта мысль, тот факт, что она уже не будет боксировать, прибивает её к земле.

Собственные слезы кажутся чужими, когда она тянется вытереть щеки. Одну щеку.

- Уйди! - кричит она, и Лео, кинув на неё долгий тревожный взгляд, подчиняется.

Вой зверя заполняется этаж, но никто не решается прервать его.

***

В палате в общем-то неплохо, но невыносимо скучно. Медсестры меняют капельницы, носят еду, помогают ей дойти до туалета - и почти всегда молчат. Сай быстро понимает, что дело в ней. В том, как их взгляды задерживаются на подергивающемся хвосте, когда иголка входит под кожу. В том, как они стараются не смотреть ей в глаза. Сначала она злится. Потом смиряется.

Воспринимает их как призраков или безмолвных големов, сказочных существ, чья цель - следить за её жизнью и здоровьем.

Врач, в отличие от них, оказывается гораздо более приятной женщиной. Она сочувственно улыбается, объясняя, почему пришлось ампутировать руку, как всё будет заживать и чего ожидать. Ободряюще похлопывает по ноге под одеялом. Даже принесла ей электронную книгу, как только узнала, что пациентка более менее пришла в себя и теперь постоянно скучает в палате.

Ей страшно, невыносимо хочется увидеть девочек. И в то же время она понимает, что это будет только тогда, когда она выйдет из палаты и вернется... Куда? В квартиру Дерека? Лео?

О том, что оба брата не появляются несколько дней, она старается не думать.

Гораздо интереснее думать о том, что же на самом деле произошло. Тот момент, когда что-то сдвинулось в её голове и словно взорвалось, а потом Тони припал к земле, словно на него давили сверху. Она давила. Потому что это ощущение его сопротивления, утекающих сил, напряжения воли... Она точно их помнит.

Но ведь не могло же это быть правдой? Не могло?

Нет, всякий лис с детства знает истории про трехвостых и их невероятные способности. Те самые, благодаря которым армия Железного лиса почти стерла Сонору с лица земли. Те самые, за которые люди возненавидели лис так сильно, что вырезали почти всех, кто остался на континенте. И всех, у кого было три хвоста, от младенцев до стариков.

Но в последний раз, когда Сай проверяла, хвост у неё был один. В этом сомневаться не приходится.

Стук в дверь прерывает её бесконечные хождения по кругу одних и тех же мыслей.

- Войдите!

Сначала она чует знакомый запах, почти не верит, но они правда входят в палату. Одетые в какие-то совсем детские для них платья, но фантастически красивые всегда. Первые секунды странного ступора, словно узнавания, кажутся невероятно долгими, но время срывается на бег вместе с девочками, когда они бросаются к ней.

Лисс практически запрыгивает на кровать, только ступни висят в воздухе, прижимается к груди, всхлипывая. Сай зарывается носом в её макушку, прижимает к себе, вдыхает родной запах. Сэди стоит возле, словно боится задеть что-то из капельниц и торчащих из неё трубок.

Сай хочет протянуть к неё руку, притянуть поближе. Получается только вытянуть вперед перебинтованный обрубок. В ужасе ахнув, Сэди сначала застывает, а потом всё же бросается вперед, обнимая и Сай, и Лисс.

Лео остается тихо стоять у двери.

Им требуется время, прежде чем они становятся способны на что-то кроме объятий, слез и беспорядочных слов любви. Девочки, согнанные с кровати зашедшей убрать капельницу медсестрой, чинно усаживаются на стульчики возле кровати.

Она наконец поднимает взгляд на Лео, словно приклеившегося к стене у двери.

- Это не опасно? Разве им можно в город? - с тревогой спрашивает она, - У них даже не прикрыты уши.

Лео наконец подходит ближе, протягивая ей планшет, который до сих пор держал в руках опущенным.

- Это будет сложно пересказать, поэтому я хочу показать тебе новости, - она медленно, неуверенно берет планшет одной рукой, - Но я уверяю тебя, что они в безопасности и могут выходить в город.

Возникла секундная заминка, когда устроив планшет с упором в живот, Сай осознала, что не может включить репортаж. Сэди, тут же сориентировавшись, нажала на плэй.

Ещё до слов диктора, по первому кадру она сразу узнает родную резервацию. Правда, потом камера перемещается - за забор, откуда нет выхода. Громадина Приюта ночью в свете прожекторов выглядит карикатурно и жутко. Диктор же поставленным, удивительно ровным голосом вещает.

- Произведено задержание чиновников, которые злоупотребляли своей должностью и устроили в резервации подпольную лабораторию. По нашим данным, проводились несанкционированные исследования на незаконно задержанных лисах, есть неподтвержденные сведения о сексуальном насилии и работорговле. Арестованы директор приюта, в здании которого находилась лаборатория, а также все представители администрации резервации до выяснения личной ответственности.

На кадрах тем временем бравые полицейские в бронежилетах и шлемах оцепили здание и начинают штурм. Впрочем, это скорее шоу - спустя несколько секунд кадр сменяется, и вот они уже выводят людей в наручниках, которые никак не сопротивляются. Следом выходят лисы, и у Сай вся шерсть встает дыбом.

Взрослые и совсем дети, они щурятся под светом прожекторов, на многих из них больничные сорочки или растянутая, словно бы застиранная одежда. Она видит синяки. Видит перебинтованные руки и ноги. У одного из лис нет ушей, только хвост, полуоблезлый и плотно прижатый к ногам.

Последним из здания выходит Дерек. Как настоящий герой, без шлема, с маленькой лисичкой на руках - лет пять, не больше, она наверное едва научилась принимать человеческую форму. Зареванная, завернутая в какой-то плед. Доверчиво прижимается к нему.

Пока полицейские на видео сажают арестованных в машины, а медики спешат помочь выведенным лисам, диктор продолжает:

- Освобождено 35 лис разных возрастов, от пяти до тридцати лет. На заднем дворе продолжаются раскопки, по предварительным оценкам экспертов, там захоронены несколько десятков жертв. В расследовании этого ужасающего преступление примет отдел особо тяжких преступлений. Служба отлова отстранена, ведется расследование по факту сокрытия преступления и подделки документов по инспекциям.

В кадре Дерек крупным планом. Девочку уже унесли. Кто-то за кадром держит микрофон.

- Во время одного расследования я допрашивал лиса, который, как выяснилось, сбежал из этого места. Я мог просто передать его суду, поскольку имел достаточно доказательств, но он рассказал мне о чудовищных вещах, которые творили с ним люди в этой... лаборатории. Я решил проверить некоторые документы, и обнаружив явные несоответствия, начал расследование совместно со Службой безопасности. Благодаря побегу этого лиса и его свидетельствам мы вскрыли огромный гнойник на теле нашей страны. Нам предстоит ещё много работы, но я счастлив, что хотя бы эти лисы могут получить лечение и впоследствии вернуться домой к своим родным.

Его слова звучат как речь. Заранее заготовленная речь, которую он блестяще исполняет. Возмущение, гнев, боль, сочувствие. В этот момент он выглядит даже красивым. Ему уложили волосы? Дерек в кадре совершенно не похож на того хмурого, враждебного, невыспавшегося детектива, что она видела.

- Вы это сделали, - говорит она медленно, - Спланировали, осуществили и подали так, как вам нужно.

- Поскольку ты единственная родственница, мы добились разрешения легализовать их в городе, несмотря на побег. Всё это делалось не без ведома людей с высокими должностями, и они на многое пойдут, чтобы эта огромная вонючая куча запачкала их как можно меньше, - Лео мягко забирает планшет из её ослабевшей руки.

- Девочки, оставите нас на пару минут? Потом я уйду, а вы сидите хоть до конца часов посещения.

Сэди встает и молча берет Лисс за руку. Теперь стало заметно, что она старшая, словно пока Сай тут лежала, она резко и неожиданно повзрослела и даже как будто вытянулась. Когда за ними закрывается дверь, у неё ноет сердце так сильно, словно вот-вот остановится.

- Прости, что долго не появлялся, - он присаживается на освободившийся стул, - Это всё, вся эта политика... Потребовалось время и очень много связей нашего отца. Конечно, всё только началось, но я верю, что теперь Дерек из них оригами сложит, но доберется до верхушки и всех причастных. Как бы ужасно это не звучало, но весь этот ужас в какой-то мере нам на руку...

Он устало трет глаза, и тогда Сай замечает, что под ними залегли темные круги.

- Мы давно готовили план по тому, как начать кампанию за права лис. Моего фонда недостаточно, нам нужны реальные перемены, и отец с этим согласился. Мы планировали делать всё постепенно, но теперь, - Лео смотрит на темный экран планшета, хранящий в себе ужасы происходящего, - Раз уж так вышло, надо срочно хвататься за этот шанс. При правильном подходе множество людей будут возмущены и в ужасе от всего этого достаточно, чтобы мы заговорили о радикальных переменах. Быстро всё не случится, но хоть что-то мы должны отвоевать.

Лео переводит взгляд на неё, смотрит долго, внимательно, словно изучает заново.

- Нам понадобится твоя помощь. Ты можешь отказаться и вы втроем вернетесь в резервацию, мы это устроим. Но если ты согласишься, мы сможем сделать так много для всех остальных лис. Я знаю, что не имею права просить, я уже в долгу у тебя за спасение моей жизни, но я прошу не за себя. Это намного больше.

- Что я могу сделать? Я просто лиса.

- Ты - одна из жертв этой несправедливости. Свидетель беззакония. Если ты согласишься выйти на публику, рассказать свою историю, показать людям, через что лисы проходят... Возможно, они смогут тебя услышать.

Больше всего на свете ей хочется вернуться домой. Взять девочек, вернуться в дом, ходить на работу, бегать в лес, собираться семьей на ужин.

Но дома больше нет. Там больше нет родителей, и Сай с ужасом думает о том, не лежат ли их тела в земле на заднем дворе Приюта. Невозможно вернуться к той, прошлой жизни, её больше нет, остались только руины всего того, что она любила, и они втроем стоят среди обломков.

- Что будет с девочками? Что будет... со мной? - в горле встает ком, сквозь который с трудом пробиваются слова.

- У девочек будет всё, я тебе обещаю. Мы разберемся с учебой. Они будут частью нашей семьи, - он делает паузу, словно боится продолжить, - Как и ты. У нас достаточно денег и власти, чтобы вы ни в чем не нуждались.

Он берет её за руку, задумчиво поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони. Словно набирается храбрости сказать что-то.

- Это будет трудно, даже опасно. Тебе придется столкнуться не только с теми, кто хочет помочь лисам. Никто из нас не может предсказать, какой масштаб это примет. Но если у нас есть такой шанс - его нельзя упускать. Пожалуйста... Ради Тони и других, кто там страдал.

Перед глазами встает образ черного лиса, покрытого шрамами снаружи и внутри. Участь, от которой она спасала девочек. Сколько ещё таких приютов в других резервациях?

Сможет ли она вернуться в резервацию и не просыпаться снова и снова в ужасе, ожидая, что ещё с ними могут сделать?

- Хорошо. Я сделаю это.