Готэм

***

Последний раз Освальд видел Эдварда на фото в газете. Не на главной странице, конечно, а где-то на пятой, в узкой колонке на три абзаца с маленьким фото. Убийство Дейла Дэвиса даже не назвали ужасающим или потрясающим, нет, ничего такого. Просто несколько сухих фактов и приговор: невменяем.

Новый пациент Аркхема, вот кем стал Эдвард Нигма, и это заставляло Освальда жалко стонать сквозь зубы. Мерзкое, дерьмовое место, в котором совсем недавно убили, о, он был в этом абсолютно уверен, его отца, а теперь его единственный из оставшихся близкий человек оказался там же. Он даже не смог добиться присутствия на суде, не смог предложить ему адвоката, всё пошло через жопу с самого начала. Тогда, последней своей надеждой, он решил обратиться к Джеймсу Гордону.

Небольшой бар неподалёку от центра был тихим и пустынным, туда Освальду удалось заманить Джима, под предлогом "посидеть после работы, у меня есть важная информация". Он даже чёртову бутылку виски им на стол поставил, с орешками, чтоб их за ногу. Джим лениво пережёвывал орешек, глядя в свой бокал, а затем поднял взгляд на Освальда.

- Очень странно, что вы оба прибыли из Нью-Йорка, как и жертва Эдварда, - он скривился, неочищенный кусочек шелухи попался на зуб и противно хрустнул. - Ты не хочешь мне ничего рассказать?

- Я не знал лично этого Дилана или как его там, - не соврал Освальд. - Я думаю, он напал на Эда, а у моего друга давно проблемы с контролем эмоций. Почему ты даже не попытался рассмотреть превышение самообороны?

- Очень странно, - повторил Джеймс. - Твой друг всегда носит с собой взрывчатку на прогулки по Докам?

- Это случайность, - стукнул бокалом о столешницу Освальд. - Джим, - он поднял на него умоляющий взгляд. - Я тебя знаю, ты не можешь мне не помочь, поэтому я пришёл к тебе. В Аркхеме убили моего отца, Эда там тоже убьют!

- А мне кажется, это ни черта не случайность, Пингвин, - наклонился к нему детектив, дыхнув терпким запахом алкоголя. - Как с этим связан Фальконе? Кто этот парень Дейл? Он накосячил перед доном? Зачем вы приехали в Готэм? Почему он оказался в Готэме?

Освальд приоткрыл рот в удивлении, несколько морщинок сбежали по его лицу. Он, конечно, понимал, что Джим Гордон человек не очень проницательный, но чтобы тот настолько смотрел в другую сторону от истины, он даже подумать не мог. Душный запах нагретой древесины и разлитого пива стягивал лёгкие, не позволяя как следует вдохнуть.

- Ты задаёшь вопросы, на которые у меня нет ответов, - выдавил он, внутренне усмехнувшись своему наблюдению. А Джим по-своему трактовал его паузу и удивлённый взгляд.

- Я обязательно узнаю, что вы оба скрываете. И посажу вас, и Кармайна Фальконе, и всех, кто к этому причастен, если понадобится.

- Ох, Джим, - Освальд обречённо взмахнул руками. - Я даже не представлял, что разговор окажется настолько непродуктивным. Я действительно надеялся, что тебе есть дело до всех жителей Готэма, а не только до тех, кто ходит по его улицам.

- Это всё, что ты хотел мне сказать? - моргнул Джим своими голубыми глазами, морщина усталости пересекала его лоб. Освальд встретил его ледяным взглядом, атмосфера между ними так и искрила недоверием и пренебрежением.

- Что бы ты не считал, у тебя никаких доказательств.

- Ну-ну, - криво ухмыльнулся Джим. - Это дело времени.

Освальд снова отравился ядом разочарования, а нечего было очаровываться, одёрнул сам себя он. Бар давил на него, давили стены, затхлость, шум идиотской музыки из колонок, полутьма и тихий смех за дальним столиком. Он хотел сказать что-то ещё, но махнул рукой на попытки достучаться, тяжело поднялся и взявшись за свою трость, вышел прочь, оплатив счёт на выходе.

Джеймс Гордон оказался слеп гораздо больше, чем могло показаться, а его угрозы говорили о том, что пытаться сотрудничать с ним - себе дороже. Освальд только что насадил себе на задницу ещё проблем в виде хвоста из неуёмного детектива.

Значит короткий путь не в его случае, проговорил мысленно Освальд, ведя автомобиль до особняка, в котором со дня исчезновения Эдварда стало совсем пусто и одиноко. Даже маленькая рыжая девчонка Айви куда-то пропала, ушла в свой лес и не вернулась. Эхо старины и одиночества разносилось по пустым коридорам, пялясь с картин лицами давно умерших людей.

***

- Запись номер двести пятьдесят семь. Мистер Нигма, что вы видите?

Эдвард попытался открыть рот, но его стянуло невидимым электрическим зарядом. Челюсти сжимались на амортизирующем кляпе, грозясь прокусить его. Если бы кляпа не было, он бы давно остался без зубов.

- Не пытайтесь отвечать, ваше подсознание в дуэте с моим аппаратом справятся без участия вашего речевого центра. Просто сконцентрируйтесь.

Боль. Пальцы вжались в рукоятки кресла, дёрнулись, но запястья были надёжно закреплены кожаными ремнями. Больно. Нет, не надо. Сквозь щель шкафа, сидя в темноте, скорчившись в три погибели, он видел ноги. Они казались звериными лапами, тяжело и быстро ступали влево и вправо по комнате. Он ощущал грядущую опасность, беду. Кто-то кричал, но Эдвард не мог разобрать слов.

- Сконцентрируйтесь.

- Не трогай его! Прекрати!

Снаружи раздался грохот падающей мебели. Эдвард прижался спиной к стенке шкафа. Сверху на него свисали еловыми ветвями какие-то колючие кофты, пиджаки, он затаил дыхание. Звон стекла, бутылки, брошенной о стену. Дробящийся звук, который отдался в голове эхом и тихим, убаюкивающим шёпотом.

- Не дыши, Эдди. Тихо. Тихо. Тише.

Руки сами собой прижались к груди, когда шаги снова приблизились к шкафу. Хищник принюхивался, выжидал момент, чтобы броситься на беззащитную жертву. Ещё один крик, снова неразборчивый. Глухой удар. Отчаянный стон. Кому-то, кто был снаружи требовалась помощь, это был кто-то, кто очень сильно нуждался в нём. Эдди ненавидел себя за слабость. Он почти было рванул вперёд, как туман закрутился в его голове, а успокаивающий шёпот стал почти воплем.

- На месте! Оставайся на месте, Эдди! - это был приказ, тело перестало слушаться, замирая в противовес желанию ринуться вперёд, вжималось всё глубже в лес затхлой и шершавой ткани. Стенки шкафа скрипнули.

- Держите фокус. Фокусируйтесь, что вы видите?

Шаги снова приблизились. Щель резко стала широким потоком режущего света и страха. Дверь распахнулась, глаза Эдди расширились, он открыл рот и закричал, забился в ужасающей агонии неминуемого. Он увидел всё, а потом свет померк.

Его затянуло в темноту подсознания, и он больше не мог ни видеть, ни слышать, только существовал без тела, без разума, в полной, абсолютно непроницаемой пустоте.

Щелчок, как переключатель, вернул его в бело-голубое свечение. Глаза открылись, он понял, что абсолютно мокрый. Пот стекал по его лицу, он попытался сжать челюсти, но не смог - мешал кляп. Розовые очки за стеклом, как будто он в аквариуме, блокнот и ухмылка. Какая-то женщина нажала на рубильник, возвращая ему боль.

- Запись номер двести пятьдесят восемь. Мистер Нигма, что вы теперь видите?

Рыжие волосы метались прядями. Это не реальность, он листал фото. Одно за другим. Клац. Клац. Клац. Клавиша мыши подчинялась его пальцу, размывая изображения, несущиеся единым видеорядом. Улыбка. Глаза. Очки. Запястья. Улыбка. Снова. По кругу.

- Мы избавимся от него.

- И что нам это даст?

- Он не будет её бить.

- И что нам это даст?

- Какого ответа ты от меня ждёшь?

- Она должна быть благодарной и понимать, на какую жертву ты ради неё пошёл. Лучше ей бояться тебя.

Кто вёл этот бессмысленный диалог? Эдвард? Его двойник? Совершенно незнакомые люди без лиц, такие же невзрачные и анонимные, как тот, что щёлкал по мышке. Пустые и несуществующие, как тело Тома Доэрти, вдруг неожиданно пропавшего.

Красные пятна мушками заплясали перед глазами. Пространство наполнилось обломками костей, впившимися в лёгкие, разрубающими ткани и плоть, жужжанием занесённой пилы, брызгами густой, бардовой, запёкшейся крови, ошмётками и вонью железа, вскрытой брюшной полости, содержимым черепной коробки. Горько-солёным вкусом на губах.

- Мистер Нигма, мы слишком ушли в метафоры. Вернитесь, пожалуйста, и покажите нам, что вы сейчас видите.

Человек, стоящий на расстоянии вытянутой руки напротив, протянул руку и дотронулся до плеча, сделал шаг и вошёл в его тело, заменяя собой. Его руки стали его руками, его ноги его ногами, его разум сплёлся и подавил разум Эдварда. Тот, кто стоял перед ним - был он сам.

- Поразительный случай. Атипичное расщепление идентичности. Защитный механизм работает не как у обычных людей, не как у обычных больных.., - бормотание и скрип карандаша по бумаге.

Эда закрутило обратно во тьму, сквозь которую он не слышал продолжения приговора. Ему даже нравилась эта пустота, если бы можно было сказать, что ему в таком состоянии может что-то нравиться или не нравиться. Он сопротивлялся возвращению в серо-голубое помещение к новому витку боли, но щелчок всегда возвращал его, как бы он не пытался цепляться за ничто. Да и за что уцепишься в ничто, и чем, когда ты сам ничто.

Щелчок. Запах спирта, хлорки и каких-то едких медикаментов. Кислый вдох сквозь высохшие ноздри прорезал слизистые. Он впервые смог издать какой-то звук своим саднящим горлом. Тело выгнулось дугой, трещали кожаные ремни, каждая мышца забилась невыносимым напряжением.

- Запись номер двести пятьдесят девять. Мистер Нигма, что вы видите? Сфокусируйтесь на ощущениях.

Жёлтые тюремные коридоры. Шаги. Дурацкий звук шорканья бежевых штанин бежевой робы. Бум. Бум. Бум. Звуки всё тише, каждое следующее биение глуше предыдущего, загоняет Эдварда в темноту, отдаляет взор, утапливает в себе.

- Я знаю, что делаю. Доверься мне. Я знаю, чего ты хочешь. Я помогу нам.

- Великолепно. Вторая личность полностью подавляет основную. Пытается заменить её собой. Я бы попробовал их разделить. Что думаете, мисс Пибоди, найдётся у нас подходящий материал?

- Достанем, - грубый женский голос, чуть скрипящий, как плохо смазанная петлями дверь.

- Сделайте запросы, это будет прорыв! - истерические нотки в голосе поднялись и рассыпались в темноте.

Загадочник заметался в сознании, коридоры становились всё уже, сжимая его собой, как смыкающиеся рёбра клетки. Он остановился, громко дыша ртом.

- Мистер.., - тяжёлый вздох донёсся сквозь туман видения Загадочника. - Простите, я не знаю, как вы называете себя, покажите нам, что вы видите. Мы очень хотим, чтобы вы поделились с нами своим видением. Эдвард Нигма сейчас не с нами?

Ярость застелила второе сознание, она затапливала основную личность всё глубже, по инерции пытаясь её защитить, прикрыть собой. Ревущее нечто, сильнейшая часть синергии, попыталась прорвать плотину из импульсов, которыми сковывала их разум машина. Но каждый толчок вызывал лишь больше боли, сжигая атом за атомом его сознание и тело.

- Он выходит из-под контроля, показатели падают.

- Мы не можем сейчас выключить, он вышел из-под контроля. Он опасен.

- Кризисная перезагрузка.

Загадочник орал внутри Эдварда, пытаясь выгрызть себе путь наружу. Он уже чувствовал, как возвращается чувствительность тела, как напрягаются, рвутся сдерживающие его ремни. Уже чувствовал под своими ногтями горло того, кто посмел играться их с Эдом сознаниями. Отчаянный импульс, как торпедой, был перебит электрическим зарядом. Всё существо пронзила сжигающая боль, как будто они попали в самое ядро земли, подлетели к солнцу и распались. Последний вопль оказался настоящим, зубы прокусили кляп. А затем каждый из миров умер.

Маленький экранчик выключился, и доктор Стрэндж, утёр капельки пота со лба. Отложил блокнот с драгоценными данными в ящик стола. Вытащил кассету из устройства и посмотрел на неё, как на величайший дар, рождественское чудо, любовь всей своей жизни. Мисс Пибоди равнодушно разглядывала через стекло больного. Тот обмяк в кресле и, казалось, почти не дышал.

- Кажется, сдох.

- Всего лишь небольшая перегрузка. Два сознания могут вынести намного больше, чем вам кажется, - сыто улыбнулся Хьюго. - Но ему понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя. Зато какие данные мы получили!

- Лечение?

- Транквилизаторы и больше ничего. Диету. Больше жидкости. Хотя мистер Нигма вряд ли будет способен в ближайшие дни что-то есть. Нужно проверить его зубы, кажется, я слышал звук ломающейся челюсти.

Мисс Пибоди молча прошла в кабинет, призывая санитаров. Те вскинули обмякшее тело Эдварда Нигмы на носилки и отнесли в его камеру.

***

Джеймс Гордон всё никак не мог выкинуть из головы последний диалог с Пингвином, а также предпоследний, в котором тот сообщил ему, что убийство Уэйнов как-то связано с прошлым и надвигающимися на город переменами. Где-то глубоко внутри казалось, что разгадка этой тайны лежит между историческими архивами Готэма и лечебницей Аркхем. Поэтому после нескольких ночей дурных снов и предчувствий, он, не предупредив никого о своём визите, встал на два часа раньше и поехал на остров Нэрроуз, где стояло это неприветливое заведение.

Обширные своды холла встретили пропахшей медикаментами мерзлотой. Стук ботинок разносился под потолком зычным эхом, словно в заброшенном здании. Ленивый охранник на входе посмотрел на него безразличным взглядом и промямлил.

- Запись?

- Я к Хьюго Стрэнджу, - ответил Гордон, ожидая, что его тут же вышвырнут. Ни ордера, ни адекватной причины для визита у него не было, только значок фантомным спасителем согревал карман брюк.

Охранник, надув щёки, выдохнул запахом сэндвичей с ветчиной, и поднял трубку аппарата. Что-то промямлил в неё и отвернулся от Джима. Тот так и остался стоять, недоумевая, можно ли ему идти вперёд или лучше развернуться и уносить ноги. В нетерпении пальцы его подрагивали.

- Детектив Гордон, - услышал он шаги с противоположной стороны коридора. Откуда-то из глубин лечебницы, по лестнице спускался главврач. Дужки очков некомфортно вдавливались в кожу на его висках. Он протянул ладонь для рукопожатия. - Я знал, что вы захотите меня навестить. Экскурсию?

- Да, у меня есть к вам несколько вопросов, мистер Стрэндж.

- Для вас просто Хьюго, - добродушно улыбнулся ему мужчина и поманил рукой за собой. - У больных как раз время завтрака. Посмотрите, как у нас всё цивильно.

За прозрачными дверьми, пересечёнными решёткой, скрывался ещё один коридор, а в конце него - помещение, оборудованное под огромную клетку. Белые лампы и пыльно-бирюзовые стены, нарастающий с продвижением вперёд гул, длинные ряды столов в клетке и больные, которые были заперты под замок.

- А вот и столовая, - подтолкнул Джеймса к клетке доктор. - Осматривайте, только близко не подходите. Некоторые пациенты могут вести себя немного.. несдержанно.

Джеймс принюхался, едой здесь и не пахло, хотя на столах стояли миски с какой-то густой кашей. От одного из столов выросла длинная, худая фигура и быстрым шагом прошла к клетке. Она преследовала детектива несколько шагов по периметру, глядя прямо ему в глаза. Растрёпанная чёлка падала на лоб обрывками, а глаза щурились.

- О, Джимбо-Джимбо. Что ты здесь делаешь, Джим? Ты меня навестить пришёл, Джимбо? Я и сам к тебе скоро приду, - протяжно произнёс Эдвард, подходя ещё ближе и хватаясь пальцами за прутья решётки. Лицо его было довольным, даже несмотря на обширные синяки под глазами, широкая надменная улыбка бесила Джима. Он не сдержался и рыкнул на него.

- Гори в аду, Нигма, ты абсолютно больной.

- Уже горю, - беспечно произнёс Эд. - Благодаря тебе. Но это ненадолго, - он кокетливо махнул головой. - Эта ловушка всего лишь одна большая головоломка, - он покрутил пальцем в воздухе, а затем приложил его к виску. - А головоломки - мой конёк. В них я непобедим.

- И я снова тебя засажу.

- Увидим-увидим, - как болванчик помотал головой Эд, а Джим отвернулся, стараясь больше не смотреть ему в лицо. В спину он чувствовал прожигающий взгляд и тихое рычащее дыхание.

- Мой любимый пациент, - нежно улыбнулся Эдварду подошедший Хьюго, Джим не увидел реакции Эда, но услышал его урчащее недовольство. - Немного импульсивный, но мы с этим справляемся. Если желаете, можем опросить парочку самых спокойных? Узнаете у них об условиях содержания, убедитесь, что всё в порядке, - развёл руками Стрэндж, не обращая никакого внимания на звон решётки, которую раздражённо дёргал Эдвард.

- Нет, - Джиму хотелось отсюда сбежать, от этого запаха безумия и звуков рычания, фырканья и звона посуды из столовой. Малодушно, но кто ж его мог упрекнуть в малодушии, если не он сам. - Я бы хотел задать вам несколько более личных вопросов.

- Задай их мне, Джимбо, я с удовольствием с тобой поболтаю! - крикнул Эд. Охранник стукнул его дубинкой по пальцам, цепляющимся за прутья решётки.

- Наедине, - понизил голос Джим, не оборачиваясь на столовую и игнорируя явное нарушение правил обращения с больными.

- Хорошо, - интимно ответил ему Стрэндж. - Прогуляемся немного. Я покажу вам коридор с камерами, там сейчас как раз никого нет.

Пару минут Джим шёл следом за подозрительным главврачом, слушая стук своей обуви об пол и шарканье его мягких мокасин. Сквозь окна проходили лучи света, но не обогревали стылые коридоры. Всё здесь было как-то неправильно, таинственно и даже чудно. Было душно, но Джима знобило, кожа под рубашкой стала холодной и липкой. Наконец Хьюго Стрэндж остановился и развернулся к нему лицом, показывая всем видом, что готов отвечать на вопросы.

- До меня дошли слухи, что здесь недавно был убит человек.

- Кто же?

- Элайджа Ван Даль, ваш пациент, не так ли?

- Да-да, грустная история. Я работал с ним ещё со времён частной практики. Он давно болел, и дыра в его груди стала настолько большой, что сердце не выдержало. Но при чём здесь убийство?

- Его сын утверждает, что его именно убили. Странное совпадение, что пациент умер, спустя недолгое время после того, как попал к вам, не думаете?

- Я понимаю, как это выглядит, но могу предоставить вам заключение, которое предоставил его сыну. Освальд мнительный молодой человек, и я его подозрений не осуждаю, это действительно трагедия, но никакого злого умысла или врачебной халатности, - мягко пояснил Стрэндж.

- Что вы знаете о Совином Суде? - на волне разговора резко свернул тему Гордон.

- О, Совиный Суд? - с интересом переспросил Стрэндж. - Интересное название. А он сейчас где, этот суд? - спросил он так, как будто уже начал в своей голове выдавать Джиму диагноз и прописывать лечение.

- Есть подозрения, что он связан с пятью семьями основателями Готэма. Вы сейчас делаете вид или действительно не понимаете, о чём я говорю? - грубовато уточнил Джим, наклоняясь к его лицу. Он кое-что вычитал в отчёте, который наконец-то дошёл к нему из архивов, и среди всей этой белиберды прошлого уловил некую связь с происходящим в настоящем. Стрэндж ласково стрельнул в него взглядом из-под очков, а затем расплылся в мягкой улыбке.

- Понимаете, детектив, я приезжий, историей не интересуюсь. Мне больше по душе такие науки, как медицина, биология и генетика.

- Но вы ведь имеете какие-то соображения насчёт убийства семьи Уэйнов? - на секунду Джим увидел, как лицо напротив потеряло краску, маленькая мышца под левым глазом дёрнулась.

- Я.., - начал он, но с другого конца коридора послышались быстрые шаги. Врач молниеносным птичьим движением повернул голову на звук. К ним по коридору спешила крепко сложенная женщина в медицинском халате с обеспокоенным лицом.

- Профессор Стрэндж, - произнесла она грудным голосом. - Вы срочно нужны в блоке Б, код жёлтый, - и замолчала.

Джим напрягся, ожидая, что сейчас услышит что-то ещё, но доктор и его коллега смотрели друг на друга несколько секунд, а затем Хьюго обратился к Джиму.

- Простите, я вынужден оставить вас, не могу надолго отвлекаться от работы, - он поджал губы с выражением непритворного сожаления на лице. - Когда нагуляетесь, попросите любого из охранников проводить вас до выхода, - он пожал ему руку и ушёл вместе со своей коллегой. Их шаги стихли вдалеке и оборвались скрежетом металлической двери.

Гордон остался один в тишине коридора, но чувство, что за ним кто-то неотрывно следит, не отпускало. Он задрал лицо. Точно, вот оно, камеры. Но в камерах нет ничего необычного в заведениях подобного типа, решил он. Вдруг тихое пение достигло ушей, заунывный вой на грани слышимости, складывался в мелодические потоки. Он прислушался и медленно побрёл на звук.

Мимо, как во сне, проплывали открытые пасти камер, за которыми скрывалась пыльная полутьма. Раздвижные двери были открыты, не пришлось даже отодвигать створы, а звук пения становился всё громче. Джим, как заворожённый шагал вперёд, пытаясь нащупать нить, подобно Тесею в лабиринте Минотавра. Здание изнутри оказалось более извилистым и запутанным, чем можно было подумать. Поворот за поворотом словно отделяли его от внешней жизни.

В кармане пиликнул телефон, на мгновение выводя Джима из сонного состояния. Люциус Фокс прислал сообщение: "Детектив Гордон, чем вы сейчас заняты?"

Джим безразлично посмотрел на эти слова и махнул рукой, даже не удосужившись ответить.

Наконец, он дошёл до распахнутой двери кабинета, из которого исходил привлёкший его звук. Большое медицинское кресло-кушетка с прикреплёнными к нему ремешками встретило его внутри. А пение - всего лишь радиоточка, закреплённая на стене. Помехи искажали мелодию, отчего она казалась заунывной и потусторонне манящей.

Джим присмотрелся к креслу и помещению. Наблюдательный пункт за стеклом, кляп для рта, какой-то аппарат, странно похожий на пыточную машинку током. Никаких пятен крови, ошмётков разбросанных органов, как в кабинете доктора Франкенштейна, никаких следов борьбы, кроме может.. Нет, ничего. Лишь маленькое пятнышко на спинке кресла, тёмное, с неровными краями, даже не кровь скорее всего, а потёртость от старости.

Дверь с глухим лязгом захлопнулась за спиной, отрезая путь к обходу. Джим резко обернулся и, подбежав к ней, подёргал за ручку.

- Эй! - крикнул он в облупившийся потолок. - Кто это сделал? Выпустите!

Он подхватил на руки мини-тележку с инструментами, те водопадом посыпались на пол, издавая ужасный шум. Замахнулся и ударил в стекло, ни царапины. Бронированное, только рукам стало больно. Он замахнулся ещё раз.

С потолка опустился удушливый туман. Джим закашлялся, газ наполнял его лёгкие, мутя голову. Ноги резко перестали поддерживать тело. Последним кадром затухающего зрения, он увидел в видении или яви, было уже не разобрать, ухмыляющееся лицо мисс Пибоди за бронированным стеклом.

***

Сознание возвращалось с трудом и не сразу, фрагментарно. Он приоткрыл веки, свет ударил по глазам, заставив заскрипеть горлом.

- Э-кх, - попытался он встать, замахал руками, но его тут же прижали к дивану обратно.

- Лежите смирно, - раздался знакомый голос. Гордон разлепил глаза и увидел перед собой лицо Люциуса Фокса.

- Люциус, - он еле ворочал языком. - Что ты тут делаешь? Где я?

- Это была счастливая случайность, - раздражённо ответил ему Фокс. - Я забрал вас из лечебницы, спасибо потом скажете.

- Что там произошло? Я не понимаю, - он снова попытался подняться, но тошнота подкатила к горлу вместе с темнотой к глазам, и его чуть не вывернуло прямо на бардовый коврик на полу квартиры. О, он очнулся на диване, уже неплохо. И ещё отлично, что он не успел позавтракать, потому что кислота жгла пищевод наступающими волнами.

- Отлежитесь пару часов, я сообщу капитану Барнсу, что вы приболели. Вам стало плохо, вы перетрудились, - продолжил Фокс, видя, как Джим всё ещё совершает слабые попытки встать. - Вы у меня в квартире. Почему не ответили на смс?

- Там.. В Аркхеме что-то.., - Гордон с силой выдохнул, слова отказывались складываться в членораздельные предложения. Скапливались во рту кислым сгустком, грозящимся вырваться наружу с желудочными соками. - Совиный Суд. Я думаю, они все связаны. Стрэндж.. Ох, блять, - на этом его силы закончились.

Фокс присел рядом, подавая стакан воды. Лицо его было жёстким и будто вырезанным из камня, обычно добрые и мягкие глаза, светились раздражением.

- Мне позвонили из Аркхема, сказали, что детективу стало плохо. Везение, что я оказался рядом. Заканчивайте с этим, серьёзно, - он потрепал его по плечу.

- Но.., - Джима жутко тянуло в сон, перед глазами расплывались жёлтые пятна.

- Будете копать, и следующий шаг станет смертельным, - услышал он жёсткую отповедь, которую можно было принять за бред утекающего разума. Что ты сказал, хотел спросить он, но снова потерял сознание.