3. Скелет неизвестного
Ши Си уже давно признал, что знакомство с Хэ Тайаем было величайшим несчастьем в его земной жизни. В имени приятеля определённо недоставало одной черты — по заслугам стоило назвать его «Хэ-дохляк». Другие переживали ночное бдение с наставником Юаньчжи без происшествий, при нём же ни с того ни с сего произошло убийство, даже два, причем совершенно необъяснимых! Что ещё абсурднее — одно из них касалось безымянных останков, и лишь небесам известно, кем был человек, превратившийся в белые кости. Вытаращив глаза, он свирепо уставился на приятеля, но негодник, поскольку ничего не видел, продолжал считать себя талантливым и раскованным господином, очаровавшим множество девиц!
— Я уже проверил, в последнее время в Цзяньчжоу пропало много людей, потому неясно, входит ли жертва в их число.
По свидетельству осмотрщика трупов, скелет принадлежал мужчине. Поскольку от него остались одни кости, неясно, когда его лишили жизни, однако, судя по нескольким сохранившимся суставным хрящам, смерть наступила не ранее пары месяцев назад. Настоящие останки наставника Юаньчжи отыскались под постаментом, однако кости рассыпались и уже не сохраняли подобие человеческого облика. Толстый слой пыли действительно оказался золой, откуда она взялась, выяснили легко — в крыше святилища Белых костей было слуховое окно, достаточно высыпать в него золу, и она, просыпавшись через полог и занавес, равномерно распределится на постаменте. Иных улик не нашлось, старика Цю и неизвестного мужчину убил, по всей вероятности, один и тот же человек. Хотя старик Цю, ввиду почтенного возраста, был подслеповат, всё же мог заметить, что останки подменили, поэтому его отравили на всякий случай.
Главный вопрос — кому при жизни принадлежал этот новый скелет? Но к этой загадке не вело ни единой ниточки. Неужели убийство в Цзяньчжоу так и останется нераскрытым?
За семь-восемь дней дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Мужчина в синем, назвавшийся Ку Чжи, путешествовал по цзянху, но, так как он появился в подозрительное время, Ши Си не позволил ему покинуть Цзяньчжоу, если только не докажет, что не причастен к убийству.
Но этого Ку Чжи как раз и не мог доказать.
Так что вынужден был остаться.
Остаться — и помогать господину Ши выращивать кур. Не так давно Ши Си купил жемчужного турача, но за несколько дней его отсутствия птица стала считать хозяином того человека, что заботился о ней это время. В порыве гнева он купил ещё и курицу, а Хэ Тайай из молчаливой солидарности подарил ему петуха, так что теперь по двору приказа бегали цыплята.
В пятом лунном месяце всё дышало весной. Ку Чжи сидел во внутреннем дворике из голубовато-серого кирпича и, изогнув уголок рта в бледной улыбке, наблюдал, как пушистые цыплятки беспорядочно носятся за курицей и склёвывают муравьёв из стен.
Вообще-то он выглядел незаурядным человеком — с ясным, проницательным взглядом, не старше двадцати семи-двадцати восьми лет, в самом расцвете сил. Крепкие и чистые руки выдавали в нём мастера меча, однако оружия он при себе не носил.
Глядя, с каким видом он наблюдает за птенцами, казалось, будто его всё устраивает.
— Что это ты задумал делать с моими цыплятами? — спросил Ши Си, вернувшись из судебного зала. — А где этот малый, приносящий в жизнь дохляков?
Ку Чжи замер, не сразу сообразив, что он спрашивает о Хэ Тайае.
— Ушёл.
— Он тоже подозреваемый в убийстве, с чего решил, что может уйти? — От гнева Ши Си вытаращил глаза и встопорщил усы. — Куда направился этот негодник?
— Не знаю.
Хэ Тайай спокойно разгуливал по Цзяньчжоу.
Пусть он и был незрячим, прекрасно знал город и шагал по улицам как человек с превосходным зрением.
— Здравствуйте, молодой господин Хэ, — приветствовали его со всех сторон.
В ответ он кивал и улыбался.
— Это я подобрал, с чего вдруг должен отдать тебе?
— Она валялась в переулке за моим домом, так что моя!
— Не отдам! По-моему, это перчатка. Наверняка уронил дядя, который делает человечков из свиной кожи. Он хорошо ко мне относится, так что забрать должен я!
— Верни!
Орава детей на улице шумела и ругалась из-за какой-то вещи. Хэ Тайай только вышел из лавки солений и пряностей под названием «Аромат на девять ли», как в грудь ему врезался ребёнок, и что-то холодное и мягкое шлёпнулось на тыльную сторону руки. Налетевший на него мальчишка, похоже, больно ударился носом и некоторое время сидел на земле.
— Где болит? — Хэ Тайай погладил его по голове. — На обратном пути будь осторожнее, здесь опасно, когда ездят повозки.
— Глупый сяо-Лю отбирает у меня перчатку из свиной кожи! Господин Хэ, скажите господину Ши, чтобы схватил его! — Врезавшийся в него мальчик, Чаншэн, был сыном хозяина лавки солений, его звали молочным именем Сяошэн.
— Перчатку можно купить, но у тебя только одна, а вот если поранишься, твои отец и матушка будут переживать. — Хэ Тайай поднял его на ноги, заодно ощупал «перчатку из свиной кожи» и слегка переменился в лице.
Он почувствовал на «перчатке» успевшие уже стать мягкими мозоли на всех пяти пальцах и почти до запястья — это вовсе не перчатка из свиной кожи.
А ужасающая перчатка из человеческой кожи!
— Так эту вещь подобрали в переулке за твоим домом? — с улыбкой спросил он Сяошэна.
— Не знаю, её... дурак сяо-Лю нашёл.
— Я нашёл её на улочке Сяогу, с каких пор она относится к твоему дому? Да оттуда до твоего дома ещё двести шагов!
— Тайай-гэгэ купит вам по человечку из свиной кожи, не ругайтесь из-за перчатки, хорошо?
— Но это же я подобрал...
— Дядюшка... — Хэ Тайай помахал лао-Чжану, который на другой стороне улицы торговал куклами из свиной кожи.
— Я хочу Красного зайца, коня большеголового Гуань Юя, и чтобы он мог стоять и не падать.
— А я хочу красавицу, как моя матушка, хочу небожительницу...
Хэ Тайай с улыбкой расплатился. Он не видел признательного взгляда прекрасной хозяйки из лавки солений напротив.
Говорили, что хозяйка «Аромата на девять ли» — настоящая красавица, увы, он не мог оценить её внешность. Сунув за пазуху перчатку из человеческой кожи неизвестного происхождения, Хэ Тайай продолжил непринуждённо прогуливаться по улицам города — пока наконец не зашёл в зал Девяти рыб выпить вина.
Оказывается, он всего лишь вышел за выпивкой.
Под вечер слегка опьяневший и довольный Хэ Тайай вернулся в приказ и едва ступил за порог, как господин Ши набросился на него с руганью.
— Проклятый Хэ-дохляк! Ты понимаешь или нет, что сейчас ты подозреваемый? Подозреваемый! Который должен по-честному смиренно оставаться в приказе. Я и так не стал запирать тебя в тюрьме, раз ты добровольно явился в суд, а ты платишь мне тем, что носишься где вздумается! Хэ-дохляк, тебе жить надоело, помереть хочется? Если надоело, то не порти мою безупречную репутацию — станут ведь говорить, будто я дал сбежать преступнику...
— И давно он такой? — с улыбкой спросил Хэ Тайай у Ку Чжи, который, сидя на ступенях, наблюдал за цыплятами.
— Где-то большой час. — Тот уже очень долго слушал, как Ши Си снова и снова разражается бессмысленными проклятиями. — Кажется, он потерял одного из цыплят.
— Ши Си, — терпеливо обратился к другу Хэ Тайай. — Если в следующий раз ты захочешь, чтобы я остался и приглядел за твоими птицами, можешь сказать прямо.
Ши Си остолбенел.
— Обещаю не отлучаться за вином, — добавил Хэ Тайай.
— Хэ Тайай! Ах ты злодей-убийца, насмехаешься над чиновником! — Придя в себя, Ши Си от смущения вспыхнул гневом, дрожащим пальцем указывая на приятеля. — Ю Цзыси, Янь Шидун! Схватить его и заточить в темнице!
Эти двое были личными охранниками Ши Си.
— Господин Ши, на этот раз заточить по-настоящему или только для вида?
Ши Си уже давно мечтал бросить приятеля в тюрьму — всякий раз, когда Хэ Тайай доводил его до бешенства, он принимался кричать, чтобы его заперли в темнице, но, поостыв, понимал, что нет никаких улик, доказывающих, что тот совершил убийство.
— Погоди у меня, вот найду доказательства твоей вины, назначу тебе тридцать больших палок, прикажу надеть шейную колодку в сотню цзиней и брошу в тюрьму!
Ку Чжи издал смешок, и Ши Си остолбенел.
— Прежде видел, как чиновники притесняют простой народ, а сегодня увидел, как простой человек обижает чиновника, — с улыбкой пояснил тот.
— Он не простой человек, — сердито буркнул Ши Си, — а смутьян.
Ю Цзыси с Янь Шидуном обменялись беспомощными взглядами и пожали плечами — гороскопы Хэ Тайая и Ши Си были несовместимы, вот они и ругались изо дня в день.
Наступила ночь.
Ши Си, Хэ Тайай, Ку Чжи и остальные при свете ламп разглядывали перчатку из человеческой кожи.
— Это в самом деле слой кожи, снятый с руки человека. — Ю Цзыси, прежде чем Ши Си его образумил и вернул к законной жизни, был опытным вором, некогда грабил гробницы и насмотрелся на мертвецов. — Вот следы от ногтей, а морщинки и складочки такие тонкие, что это никак не может быть свиная кожа.
— Говоришь, Дохляк, её подобрали на улочке Сяогу? — спросил Ши Си.
— Так дети сказали. Думаю, им можно верить, — задумчиво проговорил Хэ Тайай. — На углу Сяогу и Маовэй. Ребята поссорились, потому что задний двор дома одного из мальчишек выходит как раз в переулок Маовэй. Можно предположить, что эту вещь обронили, поворачивая с Маовэй на Сяогу, либо наоборот.
— Уж не с руки ли того скелета эта кожа? — спросил Ку Чжи.
— У меня такие же подозрения. Хотя доказательств нет, но по всему выходит, что между ними определённо есть связь, — пробормотал себе под нос Ши Си. — Лао-Ю, завтра проверь окрестности этих улиц, узнай, нет ли кого пропавшего или с отрубленной рукой.
— Есть.
— Прочеши там всё, вдруг найдётся ещё что-то подозрительное.
— Есть.
— Господин Ши, невозможно, чтобы кожа так сохранилась без обработки, — кашлянул Ку Чжи. — Неужели этот убийца настолько отвратителен, что не просто соскоблил мясо с костей, но ещё и выдубил кожу? Тогда он не просто убивает, а развлекается.
— Пусть даже это убийство, к чему переносить скелет в святилище Белых костей, неужели преступник не боится, что его обнаружат? — вставил Ю Цзыси. — На его месте, убив человека, я бы поспешил сжечь труп, а не тратил столько сил на всё это.
— Неужто я столкнулся с безумцем, который убивает ради развлечения? — почесал голову Ши Си. — Убивает... и сдирает кожу... — От своих же слов у него волосы встали дыбом. — Хэ-дохляк, ты просто звезда бедствий, до срока обрушиваешь на меня несчастья.
— Если преступник в самом деле убивает ради развлечения, допустим, он срезал мясо с костей и содрал кожу ради забавы или даже из насмешки над властями, тогда зачем он отравил старика Цю? — медленно проговорил Хэ Тайай. — Его отравили с вполне очевидной целью — чтобы он не обнаружил подмену останков. Если же наш преступник — безумец, напротив, он должен надеяться, чтобы скелет заметили побыстрее — посмотреть, как люди будут ужасаться, или похвастать своим мастерством. В противном случае, через несколько дней новый скелет будет не отличить от старого, и тогда только Небесам останется известно, чьи это останки. Если убийца устроил всё это ради развлечения, разве не разочарует его такой итог?
Уж на что господин Ши любил поспорить с приятелем, но тут даже он не нашёл возражений.
— Смерть старика Цю тоже очень странная, — помолчав, заговорил Ши Си. — В еду подсыпали обычный порошок мышьяка, однако преступник по какой-то причине добавил яд в четыре блюда из пяти, оставив овощи нетронутыми. Сложно разгадать, с какими намерениями.
— Ничтожный Ку жизнью клянётся, что той ночью в святилище не было никого, кроме нас с Хэ-сюном. Если старика убили не мы, то это дело злых духов, — бесстрастно произнёс Ку Чжи.
— Яд подсыпали не обязательно той ночью... — пробормотал Ши Си.
— Оставим пока вопрос, как отравили старика Цю, — снова заговорил Хэ Тайай. — Жаль, что он мёртв, ведь тот, кто подменил скелет, должен был провести ночь в святилище Белых костей. А раз старик мёртв, мы не узнаем, кто же это был.
— Старик Цю был уже глуховат и подслеповат, если кто-то тайком пробрался в святилище в третью ночную стражу, он и не заметил бы, — на сей раз Ши Си нашёлся, что возразить. — Кроме костей мертвеца, в храме никаких сокровищ, с чего ему бояться воров?
— Нет, святилище Белых костей зависит от этого скелета. Пусть почтенный Цю был глуховат и подслеповат, он остерегался желающих посягнуть на легендарные останки, поэтому по ночам был настороже, — пробормотал Хэ Тайай. — К тому же, не так давно он на самом деле прогнал нескольких нацелившихся на скелет воришек, так что, полагаю, останки мог подменить... кто-то из гостей, заплативших, чтобы провести ночь в святилище. Старик Цю ночевал в маленьком домике на заднем дворе, только когда в святилище были посетители — обычно он спал в главном зале храма.
— Легенду об останках святилища Белых костей знают все жители Цзяньчжоу, — перебил Ши Си.
— Городской житель, способный заплатить за ночь в святилище Белых костей, не вызвав подозрений у почтенного Цю... должен, по крайней мере, не испытывать недостатка в деньгах, — усмехнулся Хэ Тайай. — Старик был несколько надменным и старался урвать выгоду, где можно. На слишком бедного он посмотрел бы свысока и прогнал. Если же особенно хорошо нажился на посетителе, наверняка захотел бы похвастаться. Но старик Цю ничего не сказал, значит, человек, который провёл ночь в святилище Белых костей, ничем не выделялся.
— Раз ничем не выделялся, его не вычислить, — закатил глаза Ши Си. — Но я уже выяснил, что старик Цю был жадным до мелкой выгоды, так что приказал тщательно проверить его вещи — и среди них не обнаружилось ничего подозрительного.
— Я же не вижу. Так что это за вещи?
— Несколько комплектов потрёпанной одежды, побитые сундуки, две-три изъеденных червями книги с сутрами наставника Юаньчжи, несколько связок медяков, ещё мебель, повседневные принадлежности — не слишком отличается от твоих вещей, разве что всё похуже.
— Да, проблема... — вздохнул Хэ Тайай, а потом вдруг спросил: — А кошка? Вы ведь её забрали? Нехорошо будет, если она умрёт с голода.
— Кошка? — вмешался Ю Цзыси. — Да она сама увязалась за Шидуном в его комнату, целыми днями пытается сцапать его турача, только шум стоит.
— Наверное, только она и видела, кто же провёл ночь в святилище Белых костей, подменил останки и убил старика Цю... — медленно проговорил Хэ Тайай.
От его слов остальные похолодели, представив, как глубокой ночью на глазах кошки произошло убийство, и почувствовали, как по телу бегут мурашки.