Переполох
Туман спускается на Уайтчепел, как грязная простыня, затягивая переулки в сырую пелену. Газовые фонари горят тускло, их свет дрожит в подступающей тьме, отбрасывая длинные, колеблющиеся тени. Воздух тяжел – в нём смешались запахи горелого угля, пива и чего-то кислого, гниющего в сточных канавах.
Даня аккуратно и неспеша идёт по переулку и видит одиноко стоящую даму, которая при виде него начинает улыбаться.
— Прекрасная ночь, не так ли? — спрашивает он и видит, как девушка поправляет свою шляпку.
— Верно, — отвечает она. — Хотите провести эту ночь со мной?
Кашин слегка посмеивается от её прямоты и кивает.
— Но не бесплатно — добавляет девушка, шагая рядом с парнем по темноте.
— Сколько же вы хотите?
— 6 пенсов.
— Право, что же вы! — возмущается Даня. — Вы заслуживаете намного больше.
Девушка улыбается уголком рта на его слова и смущённо одергивает край платья.
— Наверное такой щедрый господин захочет снять комнату? — интересуется она, надеясь на положительный ответ.
— Это совершенно ни к чему. — отрезает Даня и ведёт девушку за собой к углу здания.
Она уверенно шагает рядом и увидев ближайшую бочку наклоняется над ней, задирая подол платья. Кашин пристраивается сзади, проводя рукой по изгибам её тела.
— Я надеюсь, вы ничего не забыли? — спрашивает девушка, намекая на защиту.
— Не беспокойтесь. — отвечает парень и руки его приближаются к тонкой шее, надавливая на неё.
Слышатся тяжёлые вздохи, и прежде чем девушка понимает, в чем дело, руки Дани полностью перекрывают доступ к кислороду, давят сильнее и тело обмякает, падая на бочку.
Кашин убирает руки и сразу тянется к карману пиджака, доставая заточенный нож.
— Помогите! Пожар! — слышится испуганный голос в нескольких метрах. Парень поворачивает голову и видит испуганную девушку в платке, которая смотрит прямо на него и громко кричит, привлекая внимание патруля.
Быстро убрав нож, Кашин берет в руки чемодан и быстро скрывается за переулком, уходя с места совершенного преступления.
— Пожар! Пожар! — не прекращается крик девушки и рядом тут же оказывается двое полицейских в синей форме.
Девушка показывает на тело возле бочки и полицейские направляются прямо к нему.
— Доложи инспектору Чарльзу Хэнсону. — говорит один полицейский другому, и тот, услышав приказ, бежит в другую сторону. — А ты стой на месте.
Девушка в платке останавливается, не решаясь ослушаться.
Проходит 10 минут и из-за поворота появляется инспектор со своим сержантом. Подходя к месту преступления Чарльз внимательно осматривает тело.
— На шее только следы удушья и все, — констатирует он. — Видимо, не успел сделать то, что хотел.
Сержант достает фотоаппарат и начинает фотать жертву.
— Девушка, вы видели того, кто это сделал? — поворачивается Чарльз к свидетельнице.
Та хмурится и небрежно отвечает:
— Допустим видела, и что с того?
— Генри, отвези её в участок. — отдает приказ Хэнсон и снова поворачивается к бездыханному телу.
Сержант подходит к девушке, грубые мужские руки хватают её за плечо и подталкивают к повозке.
— Хэнсон, патруль передал, что рядом совершенно ещё одно нападение! — подбегает полицейский с взволнованным видом.
Инспектор отдает приказ убрать тело остальным, встаёт и быстрым шагом спешит на место другого преступления.
Миновав пару переулков, Чарльз Хэнсон подходит к углу паба и видит на тротуаре лежащее тело. Полицейский, стоявший рядом, отворачивается, чтобы не видеть этот ужас.
Взгляд внимательных глаз инспектора падает на лужу липкой, бордовой крови, изуродованные конечности с аккуратными и ровными порезами, словно резали овощи или фрукты, а не человеческую кожу.
Глаза жертвы устремлены вверх, брови приподняты, а рот слегка приоткрыт. Одно ухо отсутствовало, а черные спутанные волосы клочьями лежали рядом.
— Такое ощущение, что убийца врач или мясник, — тихо проговорил Чарльз, ещё раз осматривая ровные порезы.
Возле головы лежала вырезанная матка и прочие внутренние органы.
Полицейский повернулся и что-то прошептал инспектору, на что тот кивнул.
В то же время. Комната Дани.
Парень вернулся домой, скидывая с себя пиджак и шляпу. Взяв со стола платок, аккуратно провел по лезвию, очищая его от свежей крови. Нож отправился в шкаф, а чемодан на стол. Открыв его, на лице Дани появилась улыбка.
Печень, отрезанное ухо, сердце — лежали рядом друг с другом, ещё теплые и не задетые лезвием ножа.
Закрыв чемодан, мысли Дани вернулись к той девушке, которая его увидела. Сука. И почему её понесло в такой поздний час в этот переулок?
"Надо было прирезать её на месте..." — подумал парень и убрал чемодан в шкаф.
В узких кирпичных коробках, где ютятся бедняки, ещё горят редкие огоньки. Где-то слышно как плачет ребёнок – долго, монотонно, пока пьяная мать не рявкнет: "Заткнись, а то всыплю!". На чердаке одного из домов горит свеча. Там, за занавеской, кто-то пишет. Может быть, дневник. Может быть, письмо. Черт его знает.
Белая, ни в чем не повинная луна отбрасывает свет на бульвар, по которому сегодня туда-сюда бегает патруль что-то крича.
Кашин берет платок и чистой его стороной убирает капельки пота со лба. Взгляд парня натыкается на кусок бумаги и чернила, и неожиданная мысль появляется в его голове.
Раннее утро. Полицейский участок "Commercial street"
— Итак, мадам, расскажите, что вы видели? — спрашивает Чарльз, стоя напротив девушки.
Та сидит за столом, сложив руки на груди.
— Вы хотите, чтобы я вам рассказала, как он выглядел?
— Да, — спокойно отвечает Чарльз, скрывая нетерпение.
— Почему я должна вам это говорить? — хмурится она.
— Я знаю, что вы не очень хорошо относитесь к полиции, Эмма. — вздыхает инспектор. — Но тогда вас два раза ловили за проституцией.
— Вы хотите сказать, что я проститутка?
— А разве это не так?
Тяжёлый вздох. Руки девушки крепче сжимаются, пытаясь защититься.
— Да, я проститутка. Но хочу вам сказать, что я работаю теперь на швейном заводе, и сегодня из-за вас я потеряла эту работу. — Взгляд девушки становится злым. — Куча бедняков ждет своей очереди, чтобы занять чье-нибудь место на заводе.
Рядом стоявший сержант понимающе кивает и продолжает наблюдать за диалогом. За диалогом между человеком, который хочет защитить Лондон и людей, живущих в нем от преступника, и девушкой, которая очень хорошо может помочь следствию.
— Эмма, я всё понимаю. — старается сгладить разговор Чарльз. — Но вы можете помочь следствию. Я могу приставить к вам охрану, чтобы...
— Мне не нужна охрана. — перебивает девушка и встаёт. — Извините, мне надо идти.
Она поднимается из-за стола и разворачивается, шагая к двери.
— Вы забыли перчатки, — отвечает Чарльз и подаёт её черные кожаные перчатки.
Девушка их забирает, взгляд её пару секунд задерживается на лице инспектора, но она тут же разворачивается и уходит из участка.
— Что будем делать, Хэнсон? — спрашивает сержант.
— Я знаю, что делать.
Обед. Возле питейной "The Ten Bells".
Город только что узнал.
Солнце стоит в зените, но свет его мутный, пробивающийся сквозь дым и копоть фабрик. Воздух густой, словно сделанный из дешёвого пива и пота тысяч рабочих, высыпавших на улицы в короткий перерыв.
Мальчишки в рваных брюках и кепках, с лицами, вымазанными сажей, бегут по тротуарам, размахивая свежими номерами. Их голоса, пронзительные и хриплые, перекрывают грохот экипажей:
— УБИЙСТВО В УАЙТЧЕПЕЛЕ! ЖЕНЩИНА ИЗУВЕЧЕНА!
— СЕНСАЦИЯ! ПОЛИЦИЯ В ТУПИКЕ!
Один из них, щуплый, с бледным лицом, тычет газетой в лицо прохожему:
—Всего пенни, сэр! Прямо тут – все подробности, как ей кишки вынули!
Прохожий, бледный клерк в поношенном сюртуке, морщится, но достаёт монету и забирает газету.
— Ну и кошмар, — хмурится Роберт, разглядывая этих мальчишек и прохожих, которые скупают газеты.
— Да уж, — вздыхает Даня. — Что ни день - то сущий ужас.
Приятели идут по бульвару, обходя стороной толпы людей.
Люди останавливаются, сбиваются в кучки. Женщины ахают, прижимая руки ко рту. Одна крестится, шепча: Господи, помилуй...
Рабочие с завода, с ещё чёрными от угля руками, мрачно переглядываются. Один бормочет: "Опять этих шлюх режут...", а торговцы бросают свои лотки, толкаясь, чтобы прочесть заголовки. Продавец устриц, жирный и краснолицый, орёт: "Дайте и мне газету, чёрт возьми!"
Свернув за угол Даня с Робертом видят перед собой священника и людей, которые стоят вокруг него и шепчутся.
Он стоит с горящими глазами и вопит, размахивая Библией:
— Это кара Господня! Покайтесь, грешники!
И его голос тонет в общем гуле.
Мужчины минуют толпу людей и идут дальше, наслаждаясь солнечным днём.
— Представь себе, вчера привезли столько чудесной ткани, — начинает рассказывать Роберт, щуря свои карие глаза от солнечных лучей. — И новый шелк, и фетр, и кожу!
— Я так понимаю, завтра предстоит много работы, да? — усмехается Даня и снимает шляпу, крутя её в руках.
Роберт смеётся и кивает. А потом замечает на руке друга темное пятнышко.
— У тебя на руке что-то, — произносит он и тычет пальцем на руку рыжего.
Тот удивлённо смотрит и быстро стирает пятно с руки.
— Вчера рисовал, забыл вымыть руки, — отмахивается Даня с улыбкой.
Роберт понимающе улыбается и кивает.
— А что рисуешь? Покажешь? — заинтересованно спрашивает он.
— Как нибудь обязательно покажу, — с улыбкой отвечает Кашин и идёт следом за другом в маленькую бакалейную лавку.
Лавка ютилась в узком проёме между пивной и ночлежкой, её вывеска — потрёпанная табличка с надписью "J. Higgins. Groceries & Provisions" — скрипела на ржавых петлях. Дверь, покосившаяся от сырости, звякала колокольчиком при каждом посетителе.
Зайдя внутрь, мужчины сразу почувствовали специфический запах. Воздух был густой, пропитанный запахами солёной сельди из открытой бочки у входа, чёрного перца и лаврового листа — в мешочках на полках. Чувствовался запах сыра и скипидара, которым протирали грязные прилавки.Приятели подошли к полкам, на которых стояли банки с вареньем, свечи, солонина и чай для бедных — смесь пыли и веточек.
— Неплохой товар тут, — заметил Роберт и показал пальцем на стену. — И цены приятные.
На стене были написаны ценники мелом на грифельной доске:
- Хлеб — 2 пенса
- Селедка — 1 пенни
- Чай — 3 пенса.
— Добрый день, чем могу быть полезна? — послышался голос молодой девушки из-за прилавка.
Парни одновременно обернулись и сняли шляпы.
— Добрый день мадам. Будьте добры, селёдку и булку хлеба, — улыбнувшись, попросил Роберт.
Взгляд Дани прошёлся по чертам лица девушки и волосам. Зелёные, словно изумруд глаза, тонкие губы — где-то он видел уже это лицо...
"Точно! Когда я шел с питейной в дождь, я столкнулся с ней, она ещё нелепо извинялась..." — вспомнил рыжий, продолжая взглядом следить за ней.
Девушка положила на прилавок рыбу и хлеб.
— Вам, мистер, что-нибудь нужно?
Даня резко моргнул и невнятно произнес:
— Нет...то есть да...то же самое, что и моему другу.
Продавщица улыбнулась и скрылась опять за прилавком. Роберт повернулся к смущённому Кашину и увидев его лицо, сразу все понял.
— Она тебе нравится что-ли?
— Что? Нет, я просто...задумался... — шикнул Кашин и увидел как на прилавке появились остальные продукты.
— 3 пенса с каждого, — промолвила девушка, протянув руку.
Парни расплатились и, забрав продукты, вышли из лавки.
— Её кстати Элизабет зовут, — подмигнул Роберт, надевая шляпу на голову.
Кашин снова стушевался и стал отнекиваться: "да она мне совсем не нравится!", "мне все равно, как её там зовут!". Роберт лишь рассмеялся и хитро улыбнулся, пока они шли обратно к центральной улице.
Вечер. Парк Виктории.
Девушка в платке шла по дорожке, как вдруг услышала голос за своей спиной:
— Подождите!
Обернувшись, она увидела инспектора Чарльза, который тяжело дышал, очевидно, пытаясь догнать её.
— Я же сказала, что ничего вам не скажу.
Чарльз улыбнулся и подошёл ближе.
— Я сказал на заводе, чтобы вам вернули работу, объяснив ситуацию. Что вы помогали следствию.
Эмма недоверчиво покосилась и стала слушать дальше.
— А так же я приставил к вам охрану.
— Я никого не заметила. — ответила она.
— Вас охраняет один из лучших полицейских, поверьте мне. — произнес Чарльз. — Прошу вас, скажите мне, как выглядел тот, кого вы увидели.
Эмма тихо вздохнула и полностью развернулась к мужчине.
— Он был высокого роста, лет 25-30. В шляпе, по виду настоящий джентльмен.
Губы инспектора растянулись в улыбке.
— Спасибо. — коротко ответил он. — Я обещаю, что мы найдем преступника.
Инспектор развернулся и тут же был готов пойти прочь, как услышал за спиной голос Эммы:
— А ещё от него пахло абрикосами.
— Спасибо, — ещё раз сказал Чарльз, и с задумчивым лицом быстро зашагал прочь.