Правосудие
Ночь убийства Мери.
Я шел по бульвару за молодой девушкой, и когда она свернула домой — проследовал за ней. Тихо, аккуратными шагами, которые невозможно было услышать. Длинный коридор, незаметная дверь в скромную комнатушку...
Она зашла в комнату, устало стянула с себя накидку и шляпку и прошла вглубь комнаты. Взяв со стола бутылку джина, жадно прикоснулась к горлышку сухими губами.
Ноги её слегка подкашивались от усталости — работать по ночам ночной бабочкой работа совсем не из лёгких.
Опустившись на кровать, Мери прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки за окном. Слабый ветер проникал в комнату, слегка покачивая занавески, где то слышались ругань пьяниц и детский плач.
— Неплохой джин, — оценивающе сказал я.
Девушка открыла глаза и повернула голову в сторону прозвучавшего голоса.
Возле стола и стоял я, в шляпе и пальто, но лица моего не было видно из-за маски, только глаза хищно светились в темноте.
— Вы...вы кто такой? - начиная паниковать, спросила Мери, приподнимаясь на кровати.
Я усмехнулся и подошёл ближе, слегка наклоняясь, и прошептал:
— Вам не стоит волноваться, более того, я полностью понимаю, как вам не легко живётся. — улыбка на моем лице стала шире. — Я облегчу ваши страдания.
Я придвинулся ближе, лезвие уже ждало своего часа. Оно сверкнуло в тусклом свете керосиновой лампы, будто подмигнуло мне. А девушка не делала совершенно ничего — даже не пыталась убежать, что меня немного расстроило.
Первый удар — быстрый, точный, перерезал горло прежде, чем она успела вскрикнуть. Тёплая кровь хлынула на простыни, на мои руки, на пол. Она захрипела, глаза расширились от ужаса, но было уже поздно. Я чувствовал, как её жизнь вытекает между моих пальцев, и это было... прекрасно.
Но я не остановился. Нет, это было только начало. Лезвие снова задвигалось, рассекая плоть, открывая то, что скрыто под кожей. Под мышцами показались кости, внутренние ткани и органы. Они плавали в смеси крови и мяса. Я работал методично, почти с любовью — ведь я дарил ей бессмертие, пусть и в ужасе.
Кишки, ещё тёплые и скользкие, выскользнули наружу, и я свесил их с кровати вниз, как драгоценности. Печень... да, печень была особенно интересна. Я вырезал её аккуратно и бережно и оставил между её ног. Достав рукой из её груди сердце, которое ещё слабо пульсировало в моих руках, я заботливо положил его в свой чемодан.
Глаза её испуганно замерли и смотрели на потолок, безжизненные и пустые. Лицо её было слишком хорошо, и я не медля сначала отрезал её тоненький фарфоровый носик и алые губы и так же убрал в чемодан. Лезвие прошлось по её лицу, удар за ударом — и лицо её превратилось в разорванный кусок мяса.
Кровь везде. На стенах, на мне, даже на потолке — брызги от моего усердия. Я вдыхал этот запах, медный и тяжёлый, и он опьянял сильнее, чем джин. Она уже не дышала, но я всё ещё чувствовал её — в тепле её внутренностей, в пульсации, что ещё не угасла до конца.
Я вышел в ночь, оставив за собой только тишину и свою подпись — работу, которую газеты потом назовут "делом рук маньяка". Но только я знал правду — это правосудие.
Настоящее время, 8 утра. Мастерская Роберта.
— Приветствую, мой дорогой друг! — радостно воскликнул Роберт, встретив на пороге мастерской Даню. — Не опоздал, молодец!
— А как иначе? — Даня слегка улыбнулся и поправил свои рыжие волосы на голове, проходя вглубь помещения.
Здесь пахло клеем, шерстью и потом. Воздух здесь был густым от пыли — мельчайшие частицы фетра и шелка оседали в воздухе.
Столы, заставленные инструментами разных форм, занимали большую часть комнаты. На одних лежали полуготовые цилиндры, на других — заготовки для дамских шляп с проволочным каркасом. В углу, у окна, стояла печь с раскалёнными железными прутьями — для разглаживания швов и придания материи нужной формы.
— Ну что, за работу? — с улыбкой спросил Роберт и получив ответный кивок головы рыжего, продолжил говорить. — Найди у дальнего стола в шкафу на нижней полке тёмно-синий фетр и принеси сюда.
Даня прошел вперёд к шкафу и огляделся.
На полках в беспорядке громоздились рулоны ткани — чёрный шелк для траурных шляп, яркая ткань для кокетливых беретов, грубый фетр для рабочих кепок. Банки с клеем, щетки с жесткой щетиной, мотки лент и перья фазанов, окрашенные в ядовитые зелёные и алые оттенки. В углу валялась корзина с кроличьими шкурками — их мех шёл на дешёвые шапки.
Кашин взял нужную ткань и невольно посмотрел в окно.
Из открытой форточки доносился гул улицы — крики разносчиков, скрип колёс, лошадиное ржание. Но здесь, в мастерской, время текло медленнее, пропитанное потом, кровью от уколов иголок и вечной пылью, которая оседала в лёгких.
— Вот. — подал ткань другу Даня. — Много сегодня заказов?
— Не мало, но до вечера вполне управимся, — ответил тот и положил ткань на стол.
Принявшись за работу, Роберт подсказывал Дане, что именно нужно сделать и какую форму придать шляпе, чтобы угодить заказчику.
В это же время. Полицейский участок "Commercial street"
— Генри, ну где тебя черти носят!? - недовольно крикнул инспектор Чарльз, нервно постукивая пальцами по столу.
Послышался топот ботинок в коридоре и в кабинет ввалился запыхавшийся сержант, держа что-то в руках.
— Прошу прощения, задержался по дороге! — отчитался парень. — На улице была драка, пришлось остановить.
— Ты снимки принес?
— Да, конечно, — ответил Генри и передал снимки, которые он крепко сжимал в руках. — Пришлось долго ждать, чтобы их получить.
Чарльз взял черно - белые снимки и внимательно рассмотрел их.
После убийства был сразу же отдан приказ зафиксировать каждый сантиметр комнаты. На снимках была сама жертва, стол, пол и стены.
Размышления инспектора отвлёк телефонный звонок. Раздражительно вздохнув, мужчина взял трубку и прислонил к уху.
— Инспектор Чарльз слушает.
— Добрый день, это из участка "Leman Street Police Station"
— Ближе к делу, — нетерпеливо ответил Чарльз, крутя в руках снимки.
— К нам поступили документы о недавнем убийстве, просим явиться в участок, для совместного сотрудничества, — послышался голос из трубки, а затем голос оборвался и послышались гудки.
Чарльз бросил трубку и подпёр голову кулаком, смотря на Генри, который стоял рядом.
— Вечером идём в "Leman Street Police Station", — сказал инспектор и заметил перемену в лице сержанта. — Я тоже не в восторге, этим идиотам это дело нахрен не надо. Как всегда — лишь бы потом отчитаться перед руководством.
18:00, мастерская Роберта.
— Хорошая работа! — довольным голосом сказал Роберт, рассматривая готовые шляпы и фуражки. — Просто загляденье.
Даня устало смахнул со лба капельки пота и надел на голову шляпу.
— Идем?
— Конечно, наша работа на сегодня окончена, — ответил Роберт и выйдя из мастерской, закрыл дверь на ключ.
Парни пошли по бульвару, разговаривая и наслаждаясь последними лучами заходившего за горизонт солнца.
Тёплый воздух густеет, пропитанный гарью фабрик и запахом пережаренного жира из уличных жаровен. Солнце, низкое и красное, как затухающий уголь, пробивается сквозь смог, окрашивая кирпичные стены в грязно-розовый оттенок.
Торговцы сворачивают лотки, выкрикивая последние цены:
— "Две устрицы за пенни!"
— "Свечи! Дешёвые свечи!"
Дети в рваных рубахах носятся по мостовой, выхватывая у прохожих кошельки или объедки. А лошади фыркают у обочины, запряжённые в телеги с гниющими овощами.
— Как хорошо, когда нет дождя. — с улыбкой произнес Роберт, оглядываясь по сторонам.
— Это точно, — подтвердил Даня идя рядом со своим другом.
Пройдя по дороге, парни свернули на небольшую улочку и Роберт повернулся к Кашину.
— Меня дома ждут дела, так что увидимся завтра на работе, — произнес он и протянул руку Дане.
Даня пожал руку в ответ и развернулся, чтобы пойти на главную улицу.
Рабочие по этой улице бредут с фабрик, лица их в саже, а руки в мозолях. Они заходят в пабы, где за пенни нальют мутного пива. Проститутки уже выходят на промысел: поправляют чулки и красят губы дешёвой помадой. Тут же полицейские в синих мундирах лениво прохаживаются по главной улице.
Даня идёт мимо, разглядывая каждого прохожего: этот — пьяница, этот — мошенник, а этот — садист, который по вечерам бьёт свою жену. Все написано у людей на лице, как бы они не пытались это скрыть.
С такими мыслями Кашин вернулся домой, тихо закрыв за собой дверь. Последние лучи солнца проникали через окно, отбрасывая свет на деревянный полусгнивший пол.
Даня подошёл к рабочему столу и открыл шкафчик.
Длинные острые и маленькие аккуратные ножи лежали в ряд, а рядом с ними щипцы, скальпель и ножницы. Достав один из ножей парень положил его на стол и взгляд его наткнулся на чемодан, в котором лежало всё самое драгоценное.
Час прошел, а за ним и другой и на Уайтчепель спустилась кромешная тьма. Закончив подготовку, Даня надел шляпу и пальто осмотрелся в комнате ещё раз. Убедившись, что он ничего не забыл, парень взял в руки чемодан, в карман пальто положил нож и двинулся в сторону двери.
"Интересно, кто попадется сегодня?" — подумал он, открывая дверь и выходя на мрачные и темные улицы города.