глава 4
Домой я пришла поздно. Уставшая, с кучей вопросов в голове.
Почему следственный отдел занимается кражей?
Кто украл книгу?
Почему нет ни одного следа?
Какого черта Вэлла зовут Стас, и он работает в следственном отделе?!
Судя по тишине, мамы дома не было. Видимо, она все еще разбирается с книгой. Хотя, мне все ровно.
Признаться честно, я была даже воодушевлена. Во мне проснулся азарт. Хотелось разгадать это дело.
Верно, говорят, работать следователем идут либо мазохисты, либо те, кто очень любит это дело. Потому что в здравом уме никто не согласится на такое.
Сняв обувь, я прошла дальше по коридору к себе в комнату. Открыв замок, я застала лежащего у себя на кровати Вэлла.
Комнату тускло освещала настольная лампа. На улице солнце уже зашло за горизонт. На синем небе лишь сияла одинокая луна. А Вэлл – или Стас – расслабленно лежал у меня на кровати и рассматривал фото в золотистой рамке. Мигом, подойдя к нему, я выхватила фото и поставила на место. Теперь этот человек вызывал во мне больше злости, чем страха.
— Кто это? — поднял на меня свои карие глаза парень.
Его лицо ничего не выражало. Только если скуку. В следственном отделе он выглядел не так расслабленно, как тут. Словно два разных человека.
Два разных человека.
Может...
— У тебя есть брат-близнец? — резко спросила я, игнорируя его вопрос.
У меня было четкое чувство, что меня водят за нос. И в моих силах было лишь водить за нос других.
Расслабленное лицо сменилось веселым. Парень начал улыбаться и даже усмехнулся. Нет. В следственном отделе был он.
— Нет, — покачал парень головой и поднялся на локти. Он вновь кивнул на фото в рамке, — ты не ответила на вопрос.
Я перевела взгляд на фото. На нем была я и Аня. Мы с ней стояли в обнимку и улыбались. Так по-настоящему. Как ни странно, именно на фото с ней я улыбаюсь искренне. Именно эта девушка может вызвать у меня настоящую улыбку и смех. Именно ее я боюсь потерять больше всего на свете. Именно она заставляет меня сиять. Именно она спасала меня и всегда была рядом. Именно она являлась моей наградой за все страдания. Я так всегда считала.
Девчонка, от которой пахнет теплом и летом. Девчонка, у которой вторые имена – веселье и комфорт. Девчонка, с которой мы в детстве делали куличи из песка и расплачивались везде листьями с деревьев. Я готова поклясться, что девяносто процентов моих счастливых воспоминаний связаны именно с ней.
Мы с Анькой познакомились в детском доме. Как – не помню, хоть убей. В восемь лет меня забрали, а она осталась. Но буквально через полгода Аню выбрали ее новые родители. И повезло ей больше, чем мне. Ее мама – Евгения Александровна – очень любит свою дочь, хоть и приемную. В отличии от моей. Сказать честно, в детстве я жутко завидовала ей. Плакала от злости на этот мир со словами «почему ей все, а мне – ничего?». Но сейчас, когда мне не десять, а двадцать один я благодарна, что эта участь выпала мне, а не ей. Потому что такая судьба просто сломала бы ее. Аня, безусловно, девочка сильная, но я бы предпочла пережить все заново, чем позволить ей повторить мою судьбу.
Я прошлась взглядом по нашей фотке в рамке. У нее дома стоит точно такая же. В груди стало тяжело. Казалось бы, три года без нее как-то жила, разве не привыкла? Но разве за три года можно отвыкнуть от человека, который был для тебя всем на протяжении двенадцати лет?
Мы пытались успокаивать друг друга фразами по типу «мы же будем на связи», «будем приезжать друг к другу», но на деле все оказалось намного сложнее. У каждой из нас своя жизнь и свои проблемы. И каждая из нас всегда предпочитала молчать о проблемах до последнего. Чтобы не расстраивать, не тревожить. Детский дом повлиял на нас. Что у меня, что у Ани были приступы тревожности. И если Аня попала в хорошую семью и приступы тревожности в подростковом возрасте были не настолько сильными, то у меня дело доходило до панических атак. Так что лучшая подруга предпочитала не тревожить меня по пустякам, зная, что я буду жутко переживать. Точно также и я.
Но это не значит, что мы не плачем друг другу в трубку о том, как соскучились. Расстояние между нами убивало меня. Аня жила в Казани. Там она мечтала жить всю сознательную жизнь, так что после успешной сдачи экзаменов тут же подала документы в Казанский университет. И когда ее приняли, я была рада за нее. Честно. Но после радости на плечи опустился тяжелый груз осознания. Больше никаких гулянок допоздна. Больше никакого веселья за одной партой. Ничего не будет как прежде.
Я скучала. Безумно скучала. Ни у меня, ни у нее не было времени постоянно звонить друг другу. Так что мне оставалось лишь занимать свою голову всем чем угодно, лишь бы не поддаваться тоске.
Взрослеть тяжело. Очень.
— Подруга моя лучшая, — коротко ответила я. — Слушай, Вэлл или Стас все-таки? Как мне тебя называть? — укоризненно посмотрела я на него.
Стас усмехнулся и прикрыл глаза. А затем пронзил меня взглядом. Клянусь, у меня такое чувство, словно во мне теперь дыра. Умеет же он. Может, на курсы ходил? По пронзанию взглядом.
— Не злись, Земная. Всему свое время, — с каким-то странным выражением лица говорил он. Но меня такой ответ не устроил.
— Что значит «всему свое время»? Стас, скажи мне честно...
Я не успела договорить, как парень меня перебил:
— Вэлл. Для тебя я Вэлл.
Я застыла. Лицо парня стало серьезным, вновь пугая меня. Он встал. Я сделала шаг назад, увеличивая расстояние между нами, словно в случае чего это могло мне хоть как-то помочь. Вэлл заговорил тише, окутывая меня своим голосом со всех сторон. Паника вновь накрыла волной. Я тонула.
То есть для него я настолько неважная личность, что он говорит мне называть его по кличке? Серьезно блин?
— На работе мне тоже тебя Вэллом звать? — вопреки внутренней тревоге я смело вскинула голову и посмотрела прямо в карие глаза.
— Нет. На работе я для тебя Стас.
Его лицо перестало выражать какие-либо эмоции. Вот только внутри меня сейчас был ураган. Ураган из тревоги, обиды и безысходности. В голове лишь звучал вопрос «что делать???». Словно в мозгу кто-то опять нажал тревожную кнопку, и все тараканы начали бегать из стороны в сторону. Ненавижу это чувство.
— Зачем ты пришел? — вдруг решила перевести тему я. Все ровно он мне ничего не расскажет про себя.
Вэлл повернул голову в сторону окна. Я могла видеть его профиль. Ровный нос, острые скулы. После каждого его появления в комнате пахло пеплом и дымом. Он что, у костра ночует? Длинный черный плащ вытягивал его и без того высокий рост.
Моя тревога кричала мне бежать. Я не знаю, по какой причине я так сильно боялась Вэлла. Наверно потому что он черт знает, как нашел меня, пробрался ко мне в квартиру и заставил меня заключить с ним сделку?!
Глупая.
— Мне нужно кое-что сделать, — внезапно посмотрел мне в глаза парень.
Далее последовало щекотливое чувство в мозгу. Я такое уже испытывала. Только... когда?
Нет, я такого не испытывала. Совсем с ума сошла? Хочешь сказать, что у тебя мозги чешутся?
А следующие несколько минут я вообще не помнила. Проснулась я уже лежа у себя на кровати. Первые полминуты я не могла осмыслить, что произошло. У стола стоял Вэлл. Его силуэт тускло освещала настольная лампа. Он с чем-то возился. В комнате жутко пахло спиртом. Я поморщилась.
Вроде ничего не изменилось. Я что, в обморок упала?
Такое было один раз. От переутомления я потеряла сознание прямо в школе, ударившись головой о пол. У меня еще было легкое сотрясение.
Я нахмурилась и чуть приподнялась на локтях. Затем почувствовала, что какая-то повязка впивается мне в руку. Когда я резко повернула голову, то увидела небольшой кусочек бинта, повязанный на сгибе локтя. Такую повязку обычно делают, когда кровь сдают из вены.
ЧТО ЭТО, МАТЬ ВАШУ?!
Сердце заколотилось, словно бешеное. Я мигом приняла сидячее положение и крикнула:
— Какого черта?!
Вэлл медленно, не спеша, обернулся. Только сейчас я заметила, что его плащ висит у меня на стуле, а рукав водолазки закатан выше локтя. На его руке точно такая же повязка. Лицо спокойное. Сейчас он больше походил на ученого, поставившего очередной эксперимент. И, судя по всему, этим экспериментом была я!
АДЕЛИНА, КОГО ТЫ ВПУСТИЛА В ДОМ?
Я готова была закричать. Так сильно и громко, что меня услышали бы даже в космосе. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Если раньше я испытывала тревогу, то сейчас я действительно боялась за свою жизнь.
— Тише, Аделина, — спокойно сказал Вэлл, трогая свою повязку. Я как можно сильнее вжалась в изголовье кровати. Если бы вместо него сейчас было окно, я с удовольствием выпрыгнула бы.
Он медленно и задумчиво поднял на меня глаза. А я лишь, теряя рассудок, затараторила:
— Я хочу расторгнуть договор. Я не хочу никакой сделки, — сбившимся голосом говорила я, — в ее условиях не было сказано, что ты будешь проводить надо мной опыты!
Я почти кричала. Паника поглотила меня полностью.
В ответ парень лишь усмехнулся.
— Я не провожу над тобой опыты, — покачал головой он.
— Я даже не хочу знать, что ты сделал с моей кровью! — была на грани истерики я, — ты просто псих. Чокнутый псих! Я хочу расторгнуть договор!
Воздуха было мало. Еще чуть-чуть и я начну задыхаться. От паники к горлу подкатили слезы.
Но Вэлл лишь улыбнулся. Просто улыбнулся, мать твою. Как маленькому ребенку улыбаются взрослые. От безысходности по моим щекам потекли слезы. Я чувствовала, как у меня немеют конечности.
— Милая Аделина, — протянул Вэлл, — неужели ты думаешь, что после всего я тебя так просто отпущу? В договоре как раз написано, что сделка расторжению не подлежит.
Такого не было. Даю голову на отсечение, такого не было!
Слезы текли. Мне отсюда не выбраться. Это конец. Ловушка. Я просто пойду на опыты. Он будет по кусочку отрезать от меня, прикрываясь книгой. И меня никто не найдет. Потому что я никому не нужна.
Борись, дура!
— Ты врешь. Такого не было!
И в мгновение откуда-то из-за пазухи парень достал тот самый листок. Вэлл аккуратно положил его мне на кровать. Видимо понял, что слишком уж я его боюсь. Когда я забрала лист желтой бумаги, на котором ровным почерком было написаны условия сделки, то у меня появились первые седые волосы.
Аделина Х обязуется отдать Вэллу Х книгу Умерших, которая находится в музее ее матери.
Вэлл Х обязуется найти родителей Аделины Х, а также познакомить ее с ними прежде, чем та отдаст ему книгу. После нахождения книги Вэлл Х обязуется закрыть музей Ольги Х, приемной матери Аделины Х.
Все условия сделки обговорены лично. Сделка совершается добровольно, по обоюдному согласию. В случае невыполнения договоренностей с одной стороны, вторая имеет полное право убить или нанести тяжкий вред здоровью стороне, не выполнившей условия сделки.
Если хоть одна фраза в документе сделки может обернуться против Аделины Х, то Вэлл Х обязуется сделать все, чтобы ничего не угрожало ее жизни, здоровью и благополучию.
Сделка расторжению не подлежит.
И две кровавые подписи внизу. Я клянусь, этой строчки не было!
Это незаконно.
— Даже если так, — сделала глубокий вдох я, — документ нотариально не заверен. Моего ФИО и даты рождения тоже не стоит. Я могу прямо сейчас разорвать эту бумажку, и все закончится.
Мой голос охрип. Я знала, что говорю все правильно. Что у него нет ничего против меня.
— Рви, — просто пожал плечами Вэлл.
Тут ко мне пришло осознание. Эта бумажка ничего не значит. Она ничего не изменит. Он не отстанет от меня. Не отстанет, пока не получит желаемое. Ему не страшен закон. Ему не страшно ничего. Вэлл выглядел как человек, готовый идти по головам ради цели.
Этот договор был лишь для меня. Чтобы я лучше шла на контакт. Чтобы я больше доверяла ему. Чтобы чувствовала себя относительно в безопасности. Он просто манипулятор. И гипнотизер. Раньше я в них не верила, но теперь даже не знаю, как объяснить все происходящее.
Слезы катились. Я поняла, что попала в ловушку.
— Аделина, — спокойно сказал Вэлл, словно бы успокаивая меня. Но в тоне скользили нотки безразличия, — я не пытаюсь навредить тебе. В твоих интересах быстрее найти книгу и получить обещанное.
Улыбнувшись, он просто забрал свой плащ и вышел из комнаты, оставляя меня в истерике. Я подбежала к двери и закрыла ее на замок.