Восьмая

Прошло две недели с момента, когда Дарлен Уилсон очутилась в больнице. Её состояние уже было лучше, но нормальным назвать его нельзя. Родителям посоветовали хорошую частную клинику в другом городе, поэтому вся семья готовилась к переезду. Сесилия Уилсон решила, что нужно навсегда закрыть завесу этого города. И Эдвард во всем её поддерживал, отменяя все свои концерты и планы.
После случившегося с его дочерью он осознал, что все эти эмоции ничего не стоят. А самое главное у него уже есть, но он ни капли этого не ценил и не заслуживал. Он боялся смотреть на свою дочь, и та тоже не горела желанием с ним увидеться. Эдвард винил себя во всем.

—Ты как?—Джошуа сел на край кровати, держа в руках большого плюшевого медведя.

—Наконец-то начинаю осознавать, кто со мной разговаривает. Джош, зачем ты сделал это с собой?

—Все в порядке, Дэри, сейчас мы должны думать о тебе. Кэмерон спас меня, за что я буду благодарен ему всю жизнь. Кстати, вы с ним уже говорили?

Как бы не старался Джошуа делать вид, что все нормально, но посмотреть ей в глаза он не мог. Пока Кэмерон каждый день боролся и старался что-то сделать, Джошуа был слабаком и опустил руки. Ему казалось, что жизнь больше не имеет смысла. Сейчас он ужасно себя за это винил. Ему назначили курс лечения у психотерапевта, антидепрессанты и групповую терапию. Мать смотрела на него с жалостью и опасением, всякий раз проверяя не запер ли он дверь. Теперь Джошуа представил каково было бы его подруге вернуться на его могилу. Он стыдил себя за то, что мысленно считал её уже мёртвой, как и Вайолет. Но поднимать эту тему он не хотел.

—Джош, мы с родителями навсегда уедем из Кларксвилла. Так будет правильно. Я буду лечиться и стараться жизнь заново. Я не хочу держать его в этом кошмаре.

—Он любит тебя, Дарлен, и он не бросит тебя. И я не смогу.

—Джош, нам нужно оставить все это в прошлом,—дрожащим голосом произнесла Дарлен.—Все люди здесь напоминают мне об этом даже своим присутствием. Прости. Тебе пора идти.

И Джошуа не стал возражать. Выходя из больницы, он снова встретил Кэмерона, сидящего на ступеньках. Каждый день в течении двух недель он проводил у больницы.
—Эй, люди ещё не думают, что ты псих?—садясь рядом, спросил Джошуа.—Хотя не мне говорить.

—Как она? Все ещё не хочет меня увидеть?

—Кэм, я знаю её. Она хочет только лучшего для тебя. Твой отец метит в мэрию, а за ней уже по пятам ходят журналисты, пытаясь облить грязью. Ей нельзя здесь оставаться. Нам обоим нужно её отпустить, чтобы спасти.
—Нет, я в это не верю. Я нужен ей. Никогда, слышишь, её не отпущу!

Кэмерон снова разозлился и поплелся куда глаза глядят. Домой ему возвращаться не хотелось, поэтому он как и всегда ошивался у полицейского участка. За две недели не было ни одного похищения девушек, а несколько дней назад Дарлен дала свои показания. Кэмерон доставал Роберта Ханта своим присутствием и, кажется, все уже к этому привыкли.
Дарлен попыталась подняться с кровати. Те препараты, которые ей давали для стабилизации состояния, делали из неё едва ли не призрака, а психолог, которого предложили врачи, вызывал чувство отвращения и гнева. Дарлен выглянула в окно и взглядом провожала Кэмерона за ворота. Она знала, что тот приходит каждый день, чтобы поговорить и ждёт. Но девушка больше ничего не чувствовала. Поклялась себе забыть те слова, которые он оставил после себя.
Теперь она — никто. Восьмая, которую оставили в живых. Огромное счастье для ее семьи. Но она была настолько растеряна, что не могла в это поверить. Эйприл похоронили, и Дарлен туда не смогла прийти. Не смогла рассказать Джошуа о том, что именно пережила Вайолет. Их было семь. Семь девушек, которые никогда не смогут рассказать свои счастливые истории.
Дарлен больше не могла плакать. Словно это умение испарилось. Никаких чувств. Заставляла себя улыбаться, чтобы держалась мама. Но на самом деле ничего не чувствовала.

Сесилия Уилсон с самого утра занималась оформлением документов и разбирательствами с полицией о том, что они хотят покинуть город. Вероятно, если бы не близкое общение с Робертом Хантом, ей бы вряд ли это позволили пока идёт расследование. Но она знала, как на него надавить. Подписывая кучу формальностей, Сесилия на прощание взглянула на Роберта. И теперь она вспомнила все.

—Спасибо тебе за все, Роб,—сказала она, приятельски обняв детектива.—Ты сделал для нас больше, чем кто-то ещё. Я всю жизнь буду тебе благодарна.

—Я уже близок, Сесили. Я найду его и накажу.
Роберт взял её за руку и взглянул прямо в глаза. Она видела это безмолвное предложение остаться. И сейчас она почувствовала, что упустила счастливую жизнь много лет назад из-за мужчины, который не стоил этого.

—Я не хочу, чтобы он сидел в тюрьме, понимаешь? Я хочу, чтобы он умер, как жалкое насекомое...и сгнил в земле. Прости меня, Роб, за то, какой я была в молодости. Я часто о тебе вспоминала,—Сесилия обратила внимание на его кольцо и успокоилась.—Я не вернусь в этот город больше и сделаю все, чтобы спасти свою дочь. Надеюсь, ты поймешь меня однажды. И простишь.

—Я буду ждать, Сесилия. Один намёк, ты же знаешь.

—Знаю, Роберт. Прощай.

И в этот раз она ушла навсегда. Он больше не пересечется с ней на праздниках в городском парке, не увидит её улыбки в продуктовом магазине и не сможет уловить сладкий аромат её духов. Она не изменяла своим принципам  и Роберт знал, что она никогда ему не позвонит, но чувствовал, что должен довести расследование до конца ради неё. Чтобы она знала, что он хороший человек.
Сесилия Уилсон обняла свою дочь и помогла собрать её вещи.

—Мам, мне ведь нужно с ним поговорить,—тихо произнесла Дарлен.

—Он ждёт у машины с твоим отцом. Перед тем как выходить отсюда я должна позвонить. Реши. Уходить ему или нет? Кажется, этот парень так просто не сдаётся.

—Я должна оставить его в этом городе, мам, мне так тяжело.

И Дарлен снова закрыла глаза. Казалось, столько времени подряд человек не может находиться в стрессовом состоянии и привыкает ко всему, но девушка не могла себя останавливать. Каждый раз, когда она закрывала глаза, видела перед собой мёртвое тело Эйприл и отрывки из видеозаписей. И тот рассказ Миссионера. Дарлен не все рассказала детективу Ханту, потому что не могла вспомнить. По словам врачей, её мозг заблокировал некоторые фрагменты из памяти и очень сложно все это вернуть. Поэтому Дарлен понимала, что госпитализация в той частной клинике ей необходима.

—Кэмерон, не говори ничего, что может её растроить,—грубо предупредил Эдвард, когда его дочь вышла на улицу.

У Кэмерона словно подкосились ноги. Дарлен выглядела так, словно ничего не произошло, но её неловкие движения и потерянный взгляд говорили об обратном.

—Уезжаешь?

—Да.

—Я могу приезжать к тебе на выходных в клинику?

—Доктор Риморн говорит, что твоя любовь и постоянное сострадание с жалостью будет препятствовать моему лечению, —тихо ответила Дарлен, опуская взгляд.

—Что он сделал с тобой, мой мышонок,—не сдерживаясь, Кэмерон прижал Дарлен к себе со всей силы и поцеловал её в макушку.

—Ты должен жить своей жизнью, Кэм. Отпусти меня, закончи колледж и найди себе хорошую работу. Твоему отцу не нужны такие проблемы.

—Что ты такое говоришь? Мне плевать на всех. Я люблю тебя, Дарлен, я буду всегда ждать, когда ты ко мне вернёшься.

—Я не вернусь, Кэм, я должна спасти себя сама. Нам нужно попрощаться, понимаешь? Я уезжаю со своей семьёй.

—Я все равно буду всегда присматривать за тобой,—сказал Кэмерон, пока слеза скатывалась по его щеке.—Я успокоюсь только тогда, когда придушу его своими руками. Вдруг он вернётся?

И Дарлен подняла свои измученные и пустые глаза.

—Не должен вернуться. Кэмерон, это не ты меня спас и не детектив Хант. Это Миссионер меня отпустил. Я была в аду и видела, как жизнь покидала тело пятнадцатилетней девочки. Там не было Бога.

—Дэри, прошу тебя, не поступай так с нами.

—Кэмерон, мне пора ехать. Пожалуйста, не звони мне.

Он сжал её руку, падая на колени.

Сердце восемнадатилетнего парня разбилось вдребезги. Он хотел забрать её и увезти подальше всех, но знал, что не сможет делать вид, что все нормально. Ненависть пожирала его изнутри, а слова о том, что он бы не спас её, сделали только больнее.
Он должен убедить себя, что достаточно того, что она будет жива.

—Я полюбил тебя, Дэри. Я всегда буду тебя любить. Но я сделаю все, чтобы тебе стало легче. Если когда-то передумаешь — я буду ждать.

И девушка ничего не ответила. Подошёл Эдвард Уилсон, пожал руку Кэмерону и увёл свою дочь в машину. Дарлен выпила заранее приготовленную таблетку успокоительного и провалилась в сон.
—Ты должен быть с нами там, Эдвард. Если ты уйдёшь — мы разведемся. Но сейчас нашей дочери нужны мы оба,—не скрывая презрения, сказала Сесилия Уилсон.
Маленькая Ева не понимала большей части происходящего, но видела состояние своей сестры и держалась, чтобы не заплакать.

—Папа, а в каком городе мы теперь будем жить?

—В городе, где все начнём сначала и будем счастливы, малышка.

Сесилия снова посмотрела на мужа. Когда они проезжали мимо полицейского участка, она видела, как Роберт Хант курил на крыльце и почувствовала странное чувство внутри. Возможно, жизнь её детей была бы другой и не привела бы к такой ужасной ошибке, если бы не Эдвард.
И в какое-то мгновение её не покилала мысль, что она должна была остаться здесь с детективом Хантом и впервые почувствовать, что такое настоящая любовь.
Но сейчас она сделает все, чтобы помочь своей дочери.
Дарлен спала, обнимая младшую сестру, а в её сне все равно был Он.
И она дернулась, боясь, что на самом деле никакого спасения не было. Но, открыв глаза, она сильнее прижала свою сестру к себе и заплакала.
Только к вечеру они добрались к этой клинике. Пока мистер и миссис Уилсон разговаривали с лечащим врачом, Дарлен осматривала свою новую палату.

—Мама говорит, что тебе помогут и ты снова будешь весёлой. Я отдам тебе своего пингвина, хорошо? Чтобы тебе не было страшно ночью без нас.

—Я люблю тебя, Ева.
Дарлен посмотрела в окно, и фрагменты воспоминаний врезались в её голову, сбивая все мысли.
—Таков мой замысел, Дарлен. Я ждал спасения много лет и я пытался бороться с этим чувством. Но моя миссия в том, чтобы очистить их от скверны понимаешь?—он продолжал свой рассказ уже второй час.—Я думал, что ты одна из них, но теперь я понял...почему меня к тебе так тянуло. Господь сказал мне, что именно ты спасешь меня. Обещай рассказать людям обо мне. Я знаю, что ты любишь писать. Обещай, что все узнают, какой я.
—Ты дашь мне жить спокойной жизнью и не вернёшься, чтобы убить меня?
—Я никого не убивал, Дарлен, я очищал их, чтобы помочь обрести покой. Они все в этом нуждались. Они находили меня и чувствовали, что им это нужно. Я освобождал их, дарил им покой и счастье.

—Почему передумал насчёт меня?

—Господь дал мне осознание. Мы ещё встретимся, Дарлен, потому что ты узнала какой я на самом деле. И ты должна дать мне голос и шанс быть услышанным.

—Что, если меня захлестнет ненависть? Ты должен понимать, что я свидетель всего этого. И я не на твоей стороне.

—Время покажет. Мы все должны испытать боль для того, чтобы создать что-то прекрасное. Теперь часть меня навсегда останется в твоей душе.

—А если тебя поймают?

—Когда они найдут тебя — я буду уже далеко. Но я не оставлю тебя. За тобой будут присматривать.

Мне было ужасно мерзко слышать эти слова, но я держалась из последних сил. Что бы он не говорил я знала, что нужно соглашаться со всем. Главное — выбраться живой. Я впервые поняла, насколько люблю жизнь и хочу бороться. Бороться ради тех, кому он не дал повзрослеть, встретить хорошего человека, измениться и прожить счастливую жизнь. Я должна жить ради них всех, чего бы мне это ни стоило.
Сейчас я не могу справиться с виной выжившего — это говорит мне доктор. И, кажется, это действительно так. Я пишу это в надежде, что когда-нибудь кто-то узнает историю обо мне и девушках, которые просто хотели быть счастливыми. Но я боюсь начинать рассказ о дьявольском создании, мучителе и ублюдке, называющем себя избранным Господом.
Я боюсь его слов. Кто будет за мной присматривать? Кто-то с ним заодно? Полиция никогда не сможет его отыскать? Я не хочу принимать его мир. Я не хочу рассказывать людям о том, что он когда-либо существовал. Я хочу, чтобы он умер как помойная крыса. Он — ничтожество и я не хочу быть благодарной за право продолжить жизнь. Никто не может решать, кому жить, а кому умирать.
Я сделаю все, чтобы найти его и закончить его замысел. Чтобы никто и никогда не стал его следующей жертвой.

Дарлен удалила два последних предложения от страха, что кто-то из врачей заберёт и проверит её ноутбук. Она боялась, что навсегда потеряет рассудок и останется здесь среди других психопатов. Ей просто хотелось верить в то, что она сможет когда-то жить счастливо.
И она должна стараться ради себя, ради своей маленькой сестры и ради Кэмерона, хоть сама и отказалась от него. Новые таблетки действовали ещё быстрее — Дарлен снова провалилась в крепкий сон.
В это время в одном из баров Кларксвилла Кэмерон уже не считал, какой идёт бокал виски. Он пил, пытаясь заглушить боль внутри себя.

—Водки, пожалуйста,—послышалось слева,—Она уехала, да?

—Хант, вы как всегда строите из себя роль отца. Кстати, мой папаша очень обрадовался, что Дарлен уехала и бросила меня. Сказал, для его предвыборной компании связь с жертвой маньяка была бы ужасом.

—Что ты ему ответил?

—Врезал и свалил из дома.

—Заслужил. Но тебе надо поработать над агрессией.

—Вы сказали, что отпустили её, потому что она так решила. Я не верил, что это возможно. Но теперь я, кажется, что-то начинаю понимать. Ей так лучше. Но я боюсь, что он вернётся за ней. Вдруг она не в безопасности.

—Я напряг все свои связи. В той клинике лучшая охрана и полицейские осведомлены всем. Она под защитой. Ты должен отпустить её.

—Что бы что? Быть сорокалетним мужиком, женатым на нелюбимой женщине и всегда думать только о ней? Чтобы видеть, что она живёт с каким-то уродом?

Роберт Хант усмехнулся.
—Может и так. Но всяко лучше, чем доставать её и мешать приходить в себя. Ей сейчас нужны врачи и минимум напоминаний о случившемся.
—А что делать мне? Поступить в колледж по связям своего отца и всю жизнь просидеть в кресле?
—Для начала перестать пить и решать все вопросы кулаками, Кэмерон. Мы должны довести это дело до конца, а для этого ты пойдешь учиться. Знаешь, мне нужен напарник, а делиться важными частями этого делаь с выпускником, даже и таким настырным, я не имею права.

—Думаете, это хорошая идея? Наверно, я не хочу, чтобы он просто сгнил в тюрьме. Я хочу убить его, это нормально?

И Роберт ничего не ответил. Этой ночью он напился со школьником, рассказывая ему всю свою историю любви с Сесилией Уилсон.
А завтра Роберт Хант снова приступит к этому делу и будет продолжать делать все, чтобы его раскрыть.