Восьмая

—Я хотел просто передать кое-что. Но твоя сестра...с ней, кажется, нет смысла спорить,—нехотя начал Кристофер, сидя на скамейке,— Не умею поздравлять словами. Так что вот.

Он кивнул в сторону подарочного пакета и уже собирался уходить.

—Почему ты не пришёл?—прямо спросила Ева,—Да что с тобой не так? Ты не сводишь с меня взгляд в школе каждый чёртов день, а потом делаешь вид, словно я сама себе все придумала.

—Но я не делаю такой вид,—поправляя свои взъерошенные волосы, заверил Кристофер. Он смотрел как всегда прямо, ни на секунду не отводя свой взгляд, отчего напор Евы куда-то подевался.

—То есть что?

Этот бессмысленный вопрос рассмешил Кристофера.

—Ты очень красивая. И по видео в сети, кажется, у тебя был неплохой праздник для новенькой. Теперь ты в центре внимания.

—Спасибо. Но было бы куда лучше, если бы ты не строил из себя злодея и объяснил, почему так себя повёл.

—Зачем тебе это? Я хотел, чтобы у тебя была нормальная веселая жизнь.

—А ты, значит, депрессивная натура и с тобой я точно скачусь на дно?

—Я не буду извиняться за свою выходку, Ева. Все получилось как я и хотел. Доброй ночи.

И он, не дожидаясь очередного недовольного ответа, сел на свой старенький велосипед и поехал.
Ева с интересом стала разглядывать пакет и заметила там красивую рамку и маленькую записку.

«Я вижу тебя такой. Если не понравится — выбрось. А рамка всегда пригодится. С днем рождения, выскочка.»

Ева сложила свёрток бумаги и недовольно хмыкнула. Её больше всего на свете раздражало, когда кто-то называл её выскочкой. Хотя в чем-то это было на неё похожее. Она не стеснялась выражать свое собственное мнение на уроках даже в новой школе, чем, вероятно, и руководствовался Кристофер МакМартин. В руки Евы попал рисунок обычным карандашом. Дыхание перехватило, когда она узнала себя на портрете.
В её руках на рисунке были лилии. И если это было дело рук самого Кристофера, то ему явно удалось впечатлить Еву.

—Это не моё дело, но вроде как этот пацан не лучшая затея для девчонки,—Джейкоб как всегда отличился своей прямолинейностью.

—Пусть он сам расскажет ей о своих тайнах, —недовольно сказала Дарлен,—Если, конечно, он не наркоман или что-то в этом роде.

Ева задумалась, после чего незамедлительно ответила:
—Что бы это ни было — расскажи, детектив, а то спрашивать у своих подруг я не хочу. Школьные сплетни не лучший повод добиться правды, а сам он вряд ли скажет мне больше пяти слов.

После одобрительного кивка Дарлен, Джейкоб начал:
—Этим летом его старшего брата обвиняли в изнасиловании старшеклассницы. К слову, старшему МакМартину вроде уже тогда исполнилось девятнадцать. И все это было у них под нехилыми наркотиками. Но родители девчонки отказались от суда. Мол, она вроде как не имела никаких претензий. Семейка небедных католиков...никто не ожидал такого от дочери. Не прошло и месяца, как они свалили из города и сделали все, чтобы дело замялось. Но история интересна тем, что брата твоего таинственного друга все же посадили за хранение и распространение, и следствию, как ни странно, в этом помог Кристофер. Так вот уж такая история, девчонки.

Ева была ошарашена этой информацией не меньше, чем Дарлен. От такой информацией о подростковой жизни у старшей сестры перехватило воздух и она уже хотела запретить даже произносить имя этого парня в её доме.

—А он сам? Похож на брата? Такой же наркоман?—поинтересовалась Ева.

—Да нет же, в том и суть. За ним ничего плохого не было замечено, но думаю он оттого и скрытный, что не хочет тебя в это ввязывать. С одной стороны это благородно. Но тебе уж решать, если он успел тебе понравится.

—Ева, я откручу твою голову и засуну в уличный фонарь,—нервно заверила Дарлен.

—Не надо нотаций. Я сама все прекрасно понимаю.—задумчиво ответила Ева,—Честно, я за сегодня уже наелась. Спасибо за праздник вам всем, я очень устала.

—Ненавижу её упрямство,—устало сказала Дарлен, садясь на край собственной кровати. Джейкоб же без особого стеснения снял с себя футболку и улегся рядом. —Я теперь переживаю за неё в миллион раз больше.

—Это ничего не изменит, голубоглазка. В лучшем случае она перестанет с тобой советоваться, а в худшем — свяжется не с теми. Чем больше говорить о запретном, тем больше хочется об этом думать.

—Из тебя поддержка так себе,—с ухмылкой произнесла Уилсон.—Я уверена, что моя сестра свяжется именно с этим парнем. У нас это семейное — влюбляться в каких-то смазливых мерзавцев.

—И это я-то мерзавец?—возмутился Реймонд,—Погоди, вот и твоё первое признание.

Дарлен почувствовала, как её тело вновь покрывается мурашками. Сейчас она поняла, что парень перед ней сводил её с ума одним лишь своим взглядом. И хуже всего было то, что она никак не могла этому противостоять. Она считала, что связь с Реймондом не закончится ничем хорошим, а принесёт ей много боли, но впервые ей так хотелось поддаться внезапным чувствам.

—Ты очень милая, когда сердишься, Дарлен,—спокойно прошептал парень, пока та умостилась на его плече,—Завтра последний день моего отпуска. Могу я пригласить тебя кое-куда вдвоём?

—Ты же знаешь, что у меня нет времени на свидания, детектив.

—Пока твой отец может присмотреть за Евой и мне не надо становиться в очередь за твоим вниманием, то не могла бы ты быть менее упертой? Одно свидание. У тебя нет права отказаться. Завтра в восемь вечера.

—Убедил,—поддалась Дарлен,—У тебя один шанс, чтобы впечатлить меня.

—Не заставляй меня менять мои правила. Мы же решили больше не торопиться,—сжимая бедро девушки, томно произнёс Джейкоб.

—Я не боюсь тебя, детектив.
И это прозвучало словно вызов, поэтому Джейкоб без раздумий поцеловал девушку. Его рука уже касалась внутренней стороны бедра, отчего Дарлен сжала его плечо. Она не хотела, чтобы он останавливался. В её теле словно произошёл высоковольтный разряд от одного прикосновения.

—Тебе пора домой, я не хочу, чтобы все происходило так снова,—остановилась Дарлен.

—Спокойной ночи, голубоглазка.

Она все ещё не могла отдышаться, хоть Джейкоб Реймонд уже вышел из комнаты. Ей хотелось, чтобы он вернулся и заставил её передумать о своих словах, но этого не произошло.
В голове Джейкоба проносился ураган непонятных ему мыслей, что его только больше настораживало. Он чувствовал, что именно с ней ему становится по-особенному комфортно, поэтому засыпать в холодной кровати ему не удавалось. В голове был лишь её образ и лишь её глаза.

Уже днём Дарлен встретилась с Кэсседи в одном из кафе в центре города, чтобы обсудить написание статьи и выбрать вместе с Льюисом фотографию. Но Дарлен витала в облаках и совсем не могла думать о работе. И, казалось, что все в её жизни налаживалось. Дарлен впервые захотела не убегать от собственных чувств и не прятаться за маской безразличия. Ей хотелось лишь поскорее дождаться вечера, чтобы вновь насладиться его присутствием.

—Дарлен Уилсон, могу я с тобой поболтать?—внезапно появившаяся женская фигура заставила девушку вернуться в реальность.

Дарлен вышла на улицу и наконец-то прервала молчание:
—О чем? У нас с вами есть что-то общее?

—Достаточно фамильярности. Меня зовут Дженнифер, и я невеста Джейкоба Реймонда, с которым, как оказалось, у тебя закрутился роман. Ты, как я уже узнала, новенькая здесь, поэтому я не сержусь. Джейк всегда был таким, что стоило одной симпатичной мордашке покрутить своей задницей у его носа, так он сразу же завязывал со мной и пускался во все тяжкие. Но я не стану ходить вокруг да около, ты вроде как опекун и тебе не стоит иметь здесь ни с кем проблемы, да?

Дарлен словно окатили ледяной водой прямо посреди улицы и она почувствовала себя более униженой, чем на день всех святых в старшей школе, когда завистливая и ревнивая одноклассница вылила ей на волосы пунш. Но теперь-то Дарлен двадцать пять. Такие выступления явно не для неё. Она одарила свою новую знакомую в этом городе сожалеющим взглядом и без промедления ответила:
—Поговори со своим, как ты выражаешься, женихом, сама. Я не стану лезть во всякие любовные треугольники. И если бы я знала такие подробности его жизни, то точно бы не стала тратить на него своего времени. И тебе, вероятно, стоит прислушаться того же.

—Я тебя не виню,—лицемерно улыбаясь, перебила Дженнифер,—Просто он такой человек, понимаешь, ему всегда нужно во всем рыться и всех разгадывать. Так он чувствует свое превосходство.

—Мне пора, спасибо за объяснения, Дженнифер,—не желая больше и секунды своего времени тратить на этот спектакль, ответила Дарлен.

Пришлось соврать собственным друзьям, чтобы поскорее поехать домой. Настроение было испорчено. Не то, что бы в сердце Дарлен возродились сомнения по поводу Джейкоба. Скорее, она была далеко не глупа, чтобы отрицать неадекватное поведение той девушки.

Но не посмотреть правде в глаза Дарлен не могла. Она точно не хочет тратить свои нервы на подобные выходки. Ей не раз за свою жизнь приходилось вместе с мамой выпроваживать постоянных воздыхательниц собственного отца.

И поэтому Дарлен по-настоящему разочаровалась в нем. Она чувствовала, что в нем присутствует что-то опасное и теперь понимала, что Джейкоб Реймонд прекрасно мог пользоваться девушками для поддержания собственного эго и, вероятно, не собирался ни на ком жениться.

И отец, и Ева не могли не заметить ужасное настроение Дарлен, но прекрасно знали, что в такие моменты её лучше не трогать.

—Котёнок, не пообедаешь с нами? Я сегодня уезжаю.

И снова Дарлен почувствовала унизительное разочарование. Сегодня был неудачный день, а отец попался ей под горячую руку.

—Тебя и вправду хватило на пару дней! Ты лучший отец во всем мире! На моё день рождения обойдись, пожалуйста, поздравительной открыткой.

—Я продаю свою квартиру, чтобы купить себе маленькую здесь, в Гейнсвилле. Вернусь после концерта.

—Я тебя предупреждала, чтобы ты не давал никаких обещаний. Ты все время обманывал меня...нихрена ты не вернёшься,—голос Дарлен уже почти сломался, едва ли не переходя в слезливый крик,—Не переживай, я справлюсь. Я и твоя младшая дочь точно не подохнем с голоду, пока ты будешь попивать виски с какими-нибудь шлюхами!

Ева не хотела это слушать, поэтому выбежала на улицу. Дарлен явно переборщила, но извиняться перед отцом не собиралась. Поэтому она решила закрыться вместе со своей злостью в собственной комнате. Она облажалась, наивно поверив, что может кому-то доверять. В ней не было и капли сомнения, что отец наплюет на свои обещания и вернётся только после очередного запоя, словно ничего и не происходило.

И больше всего её раздражало не то, что она подпустила именно Джейкоба к себе слишком близко и позволила себе быть слабой, а именно поведение отца эти дни. Она позволяла себе рыдать в своей комнате, прекрасно понимая, что именно ей сейчас был нужен отец, и та слезливая песня на дне рождения расстрогала её до глубины души.

В это время уставшая от скандалов Ева плелась по едва знакомым улицам, не желая возвращаться домой. Иногда она хотела попросить отца больше никогда не приезжать к ним, но не могла себе это представить. Ева знала, что не одной ей было больно, когда он уезжал, но не говорила об этом с сестрой. Дарлен не призналась бы в этом даже под дулом пистолета.
Ева уже дошла до какой-то автомастерской, когда её заставил остановиться знакомый голос.

—Чего тут ошиваешься?—спросил Кристофер, после чего Ева обернулась. Он выглядел грязным и странным в рабочей одежде.
Хоть и Ева после рассказа о нем решила прекратить какое-либо общение, но именно сейчас по стечению обстоятельств он мог стать её единственным слушателем.

—Брожу по дорогам в надежде быть раздавленной снегоуборочной машиной.

—Сейчас осень, Уилсон.

—Значит, у меня есть много времени для размышлений о значимости моей жизни,—печально заявила Ева, присаживаясь на бордюр.

—Поссорилась с предками?

—Не ссорилась. Сестра ненавидит нашего отца больше всего в своей жизни и, кажется, я её начинаю понимать.

—Почему? Я дважды пересматривал видео твоего дня рождения. Вроде он хороший. Такое шоу устроил, да и песня была трогательная.

Кристофер МакМартин вытер об свои не менее грязные штаны руки и уместился рядом.

—На этом его роль в нашей жизни, пожалуй, и заканчивается. Всё что он может — петь красивые песни и также красиво обещать, что изменится. Если бы была жива моя мама, то все было бы по-другому. Я бы не узнала Гейнсвилл, не запала бы на тебя и никогда бы не узнала о твоих тайнах.

—Так, значит, тебе рассказали о моем брате и о том, что я его засунул в тюрьму.—Кристофер задумчиво посмотрел на небо, словно кто-то оттуда должен был подкинуть ему идеи для оправданий. Но МакМартин ненавидел перед кем-то объясняться, поэтому и заделался в школьные изгои по собственной воле.

—Извини, я не должна была об этом говорить.

—Ненавидеть кого-то, даже если он твой родственник — нормально.

—Не знаю. Я люблю своего отца несмотря ни на что.

—Значит ты слишком добрая для этого мира, Ева. Ладно, мне пора работать.

—Тебе шестнадцать. Ты вообще в курсе, что ты не должен работать?

—Но эта мастерская моего отца. Я просто ему помогаю оплатить все штрафы, которые оставил нам мой братец. Не знаю, по-моему, твоя сестра не такая. Держись за неё.

—Спасибо, Кристофер. В школе ты снова будешь делать вид, что мы не знакомы?

—Это для твоей же репутации. Кстати, тебе очень идёт белый цвет.

Ева недовольно хмыкнула и уже направилась в сторону своего дома. Теперь она знает, где сможет найти МакМартина и, кажется, эта дорога станет любимой для её прогулок. Ева ещё недолго гуляла в парке, раздумывая о том, как скоро отец позвонит и сообщит новые оправдания. Её смутила чёрная большая машина, которая, казалось, была и у мастерской, но Ева быстро переключила свое внимание на Джейкоба Реймонда, который просиживал свои штаны прямо на лестнице у входа.

—Она не выйдет к тебе, детектив Реймонд,—уныло заверила Ева.

—Ты же знаешь, что я не отстану. Впустишь меня?

—Отец уехал. Не знаю, что успело пройти между вами, но тебе лучше повременить с разговорами. Я знаю свою сестру лучше всех. Она никогда не подпускает к себе никого слишком близко. И, видимо, в этот раз она как всегда сдаётся.