Восьмая

—Уже нашла себе кого-то в новой школе?—спросил отец, наблюдая за тем,  как младшая дочь набирает гору одежды в свои руки.—Помню, какой Дарлен была в твоем возрасте.  Не было отбоя от мальчиков. Я думал, что снесу бошки всем. 

Ева устало подняла на него глаза. Ей хотелось высказать паршивому отцу все прямо, но она сдерживалась из последних сил. На самом деле Ева по-детски и наивно цеплялась за редкие желания отца проводить с ней время. В отличие от старшей сестры, Ева все ещё любила его всем сердцем.

—Все сложно. Есть один парень, но, кажется, у него не самая лучшая репутация.

—Это у вас семейное. Ваша мама бросила своего ботана ради меня ещё в старшей школе,—с грустью вспомнил Эдвард. Вспоминать об умершей бывшей жене он не любил. Особенно в Еве осталась та приятная улыбка и, казалось, в смехе младшей дочери он мог бы раствориться.

—Тогда я уже в понедельник стану осматриваться вокруг, чтобы найти себе достойного ботана,—намекнула Ева.

Сейчас она подумала о том, какой бы счастливой сложилась их с Дарлен жизнь, если бы мама не выбрала их отца. Она чувствовала некую вину перед старшей сестрой за то, что лишила её мечты и большого города.

Эдвард не мог найти подходящих для ответа слов.  Месяцы после смерти его самой большой любви в жизни были мучительно долгими, в которых он то и дело писал песни и напивался до беспамятства. Однажды он проснулся и, взглянув на себя в зеркало, увидел лишь потрепанного алкоголика, который в погоне за собственной мечтой полностью забыл о своих детях. Даже сейчас понимал, что надолго его не хватит, поэтому не брался обещать остаться навсегда.

Иногда Эдвард Уилсон ставил под сомнение свое психическое состояние и размышлял над тем, что всю жизнь внутри него было словно два человека. Одна сторона Эдварда любила свою семью и спокойно уживалась с монотонной и скучной работой. А другой Эдвард Уилсон был настоящим мерзавцем, которому всегда нужен был адреналин.

Поначалу он держал себя в узде, а его возлюбленная Сесилия была его музой. Отцом Эдвард стал намного раньше, чем планировал, но деваться было некуда — Сесилия решила с ним или без него стать матерью. И тогда Эдвард понял, что сильнее не полюбит никого в этой жизни. Так и появилась Дарлен. Сесилия была слишком умна, чтобы пытаться лишать  своего мужа карьеры, поэтому никогда его ни в чем не упрекала.

Даже когда Эдвард по глупости решил развестись и укатить подальше со своей любовницей  Энн — Сесилия глубоко вздохнула и пожелала ему счастья. Но он никогда без неё не был счастлив.

И Сесилия Уилсон знала, что он не сможет прожить без неё и недели. Он был привязан к ней и не мог без неё дышать, как бы не пытался доказать самому себе, что является птицей свободного полёта. Вновь они не регистрировали брак, но до самой смерти Сесилии между ними все ещё была любовь.

Эдвард часто ненавидел господа за то, что он отнял у этого мира такую удивительную женщину и первое время умолял, чтобы болезнь перешла к нему. Он считал себя плохим человеком, но, как известно, рак не выбирает только плохих.

Вот  за что Дарлен ненавидела отца больше всего, так за его трусость перед умирающей женщиной. Он не смог с ней попрощаться и смириться в том, что больная и измученная проклятой болезнью женщина и была его музой Сесилией.

Он был безмерно благодарен матери своих детей за то, что она воспитывала их без ненависти.
Хотя Эдвард явно её заслуживал и по сей день.

Ева была олицетворением всего хорошего, что было в его жизни, а таинственная старшая дочь  Дарлен ему напоминала лишь  самого себя.
Пускай она не была одержима музыкой, но писательство в её жизни передалось явно от отца. Эдвард приучал свою дочь любить красивые слова через свои песни, но Дарлен видела отца насквозь и считала его пустышкой. Поэтому она всегда была помешана на контроле и никогда не могла принять то, что так сильно на него похожа.

Он облажался, когда не смог помочь и предотвратить того, что его дочь несколько лет назад попала в логово психа, но тогда он впервые в жизни искренне молился за то, чтобы она осталась жива. И её чудесное спасение заставило отца семейства на долгие годы засесть дома.

Сейчас он боялся собственную дочь и не знал, как с ней заговорить. Он гордился тем, что она заботилась о своей сестре, пока Эдвард опустил руки. И он ненавидел себя каждой клеточкой собственного тела. Для него Дарлен была холодной каменной стеной, за которой где-то вдали прятался его котёнок.

Сегодня Дарлен действительно позволила себе расслабиться.  В таком красивом облегающем платье она чувствовала себя максимально уверенной и красивой, чем явно цепляла многих мужчин в своём окружении. Кэсседи знакомила её со своими друзьями. Спустя несколько бокалов вина Дарлен писала заметки в своём телефоне для будущей статьи,  красноречиво преувеличивая масштаб изменений. Вероятно, какая-то часть средств ушла далеко не в ремонтные работы,  но Дарлен считала, что это уже не её дело.

—Тот коп весь вечер не сводит с тебя  глаз,—подметила Кэсседи,—Вы будто школьники на осеннем балу. В его глазах так и слышится "Я сорвусь с цепи и обуздаю тебя прямо на столе".
Текила чуть ли не полилась фонтаном из носа Льюиса, после чего он несдержанно рассмеялся.

—Ты как всегда красноречива, Кэсси,—стеснительно ответила Дарлен, поворачивая голову.

Джейкоб стоял около своего напарника, который ему о чем-то рассказывал, держа в руках большой стакан пива. И когда их взгляды сошлись, то Дарлен почувствовала некое волнение.

—Между вами что-то есть?—бестактно спросил Льюис.

—Он мой сосед. Я, кажется,  его отшила.

—Ты что? Нет, ты издеваешься?

Брови Кэсси поднялись так высоко от возмущения, что на лбу выделились мимические морщины. Ещё в старшей школе Кэсседи Кук была влюблена в Джейкоба и считала его красивее всех греческих богов. А когда они оба вернулись в город после учёбы, то страсть в сердце Кэсседи была значительно меньше. Но она не отрицала, что возраст и хорошая физическая нагрузка сделала Джейкоба ещё более сексуальным и мужественным.

—Сейчас маленькая Кэсси взорвётся от негодования. Она сохла по Джеки-секс-символу-Гейнсвилла ещё  с пелёнок.

—Теперь я счастлива с Заком и  жду, когда смогу вас с ним познакомить.—перебила она.

По рассказам Кэсседи в голове Дарлен представляла этого парня совершенно странным. Зак  не так давно получил работу в научном центре и очень часто ездил в другие города по работе.

Никому из окружения не было понятно,  что такая огненная и открытая Кэсси нашла в этом чудаке. Но их крепкая дружба переросла в настоящую страсть и любовь после того, как Кэсси напоила его на одной из вечеринок. И Зак оказался не таким уж застенчивым биологом,  помешанным на исследованиях, а вполне себе обычным парнем.

Впрочем, они отлично дополняли друг друга, хотя Кэсседи  понятия не имела, как её не раздражала куча экспонатов в своей квартире и мини-лаборатория в углу гостиной.  Вероятно, она терпела его любовь к науке также, как и он принимал одержимость своей девушки быть в центре внимания и писать свежие сплетни в газетах. 

Кэсседи вновь рассказывала о том, что они с Заком решили найти общее хобби, которое устраивало бы обоих.

А Дарлен задумалась о своём влечение.  В её голове сложился пазл, как она в старости подпитывается воспоминаниями Джейкоба о раскрытых жестоких преступлениях и посвящает ему книгу.  И они были бы отличной парой, если бы Дарлен не боялась этого как огня.

Раньше ей не случалось так быстро начинать испытывать к кому-то чувства, если это можно было так назвать. Дарлен Уилсон все делала последовательно и всегда запрещала себе нырять в омут с головой.
Почему-то она чувствовала экстремальный нрав Джейкоба и то, что внутри него кроется буря.

Это одновременно и отталкивало, и притягивало. Внезапно Дарлен остановила взгляд на строках, какие писала в своих заметках. Её писательский талант иногда брал над ней верх и вместо описания новой мебели бара уже красовались рассуждения на тему того, что из себя представляет Джейкоб Реймонд.

—Потанцуем, голубоглазка?—отголоском пронеслось над Дарлен. На миг ей показалось, что её фантазии наполнились слуховыми галлюцинациями, но стоило поднять голову, чтобы понять реальность.

Джейкоб Реймонд был не плодом её фантазии. Хотя атмосфера была далека от романтичной, но диджей отдал должное и включил подходящую музыку по просьбе своего школьного приятеля ДжейРея. Такая кличка прилипла к нему ещё с младших классов, но об этом, к счастью, не знали в полицейском участке. Джейкоб следил за тем, чтобы его образ был более угнетающим и серьёзным, так что весёлый ДжейРей должен был остаться капитаном спортивной команды на футбольном поле, но не в жизни детектива.

—Конечно, —медлительно ответила Дарлен, за что была осуждена пристальным взглядом Кэсси.

Когда грубая мужская рука нежно прижала её к себе, Дарлен едва ли сдерживалась, чтобы не затрястись как девятиклассница, которую впервые пригласили на школьный бал.

—Ты так вливаешься в эту атмосферу,— томно произнёс Джейкоб,— Словно все тебя знают всю жизнь. И я себя ловлю на мысли, что мы с тобой знакомы вечность, но ты так и не поддалась моим чарам.

Дарлен хмыкнула. Обычно такие самовлюбленняе парни  казались ей легкомысленными и точно не для длительных серьёзных отношений.

Будь они на несколько лет помоложе, то ДжейРей был бы явно послан куда подальше. Школьницей Дарлен не ошивалась с плохими ребятами, а уж тем более после того психопата все грубые парни были для неё страхом номер один. Но было в Джейкобе Реймонде что-то необычайно притягательное. Его хотелось разобрать по полочкам и достать все потайное и сокровенное, что было в сундуках его сердца под тяжёлыми железными замками.

—О каких чарах идёт речь, детектив? Что-то я их не припоминаю,—недовольно ответила та. Дарлен уверенно подняла голову и снова утопала в его тёмных глазах. Джейкоб улыбнулся.
—Мне кажется, что внутри ты настоящая милашка, голубоглазка. Просто жизнь сделала тебя такой. И я непременно попытаюсь растопить твой лёд.

—Люблю уверенных людей. Они напоминают мне о том, насколько я люблю обламывать чужие убеждения.

—Значит  такая на самом деле Дарлен Уилсон?—не унимался парень, — Злая мачеха из сказки? Или все-таки золушка?

—На самом деле мне даже самой себя сложно понять.

—Если бы были книги про салемских ведьм, забирающих сердца красивых охотников, то ты бы была главной героиней.

—Это звучит куда лучше, детектив Реймонд.
И Дарлен улыбнулась. Их зрительный контакт не прервало  даже то, что следующая песня явно не подходила для медленных танцев.

—Отдыхай, голубоглазка. Надеюсь, ты не напьешься так сильно,  что мне придётся нести тебя на руках. И да, я провожаю тебя домой сегодня.

Джейкоб произнёс ей на ухо, обжигая своим горячим дыханием её кожу, после чего направился на улицу к своему напарнику.  Джейкоб  закурил сигарету и смотрел куда-то вдаль, размышляя об этой девушке. Ему почему-то стало очень приятно от одной лишь мысли, что минуту назад она была в его объятиях. Он давно такого не испытывал. Джейкобу всегда нравились такие яркие девушки, способные за себя постоять. Но он боялся кого-либо подпускать к себе близко, поэтому к двадцатисеми годам был все ещё холост.

Но одиноким и обделенным женским вниманием Джейкоб Реймонд не был с тех самых времен, как только в его жизни появился спорт и шумные компании. Вероятно, его тренер по футболу перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что ДжейРей стал полицейским. Хотя Джейкоб до сих пор вспоминал своего тренера лишь добрым словом, ведь именно тот помог ему завязать с наркотиками и плохой компанией. Тогда это было больше похоже на протест отцу, которого волновали лишь преступники и собственное повышение.

И Джейкоб чувствовал, что желание стать полицейским с самого детства было в его сердце. Конечно же, на втором месте после мечты стать всемирноизвестным футболистом. Или музыкантом. Тот парень с большими амбициями вырос и превратился в копию своего отца. Но семью создавать не спешил. Страх стать таким же жестоким был слишком сильным.

Джейкоб потушил окурок и под очередную болтовню своего напарника поплелся внутрь. Он смотрел на Дарден издалека, не желая вмешиваться в их компанию. На один момент его рассмешило, что в роли подруги его соседка решила выбрать именно Кэсседи Кук, ведь та ещё с самого детства казалась ему прилипалой. Но позже он взглянул на своего коллегу Мартина и все стало на свои места. Джейкоб, как и Дарлен,  был окружён постоянной болтовней.
Дарлен аккуратно поправила свои локоны, оголяя шею, и смеялась, когда Льюис показывал ей фотографии. Как бы он не старался скрыть второй подбородок жены мэра, но все былобезуспешно. И, вероятно, если он не найдёт хороший кадр, то на этот раз останется без своей головы.

Джейкоб почувствовал,  как его тело напряглось, а непонятная злость окатила его волной. Но он старался придти в себя и понимал, что не мог ревновать Дарлен, ведь та ничем не была ему обязана.

На миг его даже раздражало, что ей было действительно весело не в его компании. Но он старался радоваться тому, что девушка хоть сейчас выглядела счастливой, а не злой железной леди. И поэтому он терпел, что в её окружении был другой парень.

Когда плеча Джейкоба коснулась женская ладонь, то он недовольно хмыкнул. Перед ним стояла та самая Дженнифер, с которой он около месяца назад перестал коротать свои одинокие вечера. Точнее, ему не хотелось ничего серьёзного, а Дженни наивно полагала,  что сумела его заинтересовать. В ней он видел не более, чем сексуальное развлечение, но сейчас его не интересовало даже это. Он заметил недовольный взгляд Дарлен и понял, что точно ей небезразличен.
Будь Джейкоб сейчас в выпускном классе, то заставил бы её ревновать.
Но сейчас он считал себя более взрослым и умным для таких спектаклей. И близилось время закрытия.