Маргарет

Ночью мы отправились домой.

Проезжая по каменным улочкам под цоканье копыт и мерный стук колёс, мы сидели тихо, без разговоров. Видно вечер был тяжёлый: глаза у Фёдора Васильевича то и дело закрывались против его воли, а голова периодически падала на плечо Маргарет.

Маргарет же, сидя напротив меня, не желала о чём-либо говорить, и даже смотреть на меня ей не хотелось. Глаза её бегали по сторонам, а когда становилось совсем грустно – на небо. Кажется, она их прятала.

Как это больно – видеть мучение близкого и быть способным только на наблюдение.

Вскоре мы выехали из-за поворота, и за соснами появились крыши замка. Ворота открылись, и наша повозка въехала во двор.

Мне стало дурно после ночной поездки на холодном воздухе под писк и жужжанье насекомых. Я пошёл в ванну, чтобы умыться. В маленьком коридоре за лестницей было темно, но меня это не заботило – моя голова ужасно болела, тогда мне просто хотелось быстрее уйти спать. Но, уже протягивая руку, чтобы дёрнуть за ручку и войти, я услышал плач. Неистово ревела женщина где-то поблизости, но так приглушённо растягивая вздохи и всхлипы, что казалось, будто эхо доносит её плач из далёких коридоров или подземелий.

Обернувшись, я заметил маленькую дряхлую дверь, о которой уже успел забыть. Из-под неё дул, посвистывая, ветер, отчего дверь тихо скрипела. А плач всё также тянулся, завывая, будто мне это чудилось. «Может головная боль сводит мой рассудок с ума?» - подумал я, рассматривая дверь.

В одно мгновение плач умолк – эхо донесло до меня последние звуки. Помотав головой, я решил, что не стоит задерживаться в тёмном коридоре - нужно идти в спальню.

Ступеньки, а после и половицы, поскрипывали за каждым моим шагом, лишь больше нагоняя мне усталости и сонливости своими мелодиями. Я уже не чувствовал ног и рук, а глаза заполнялись чернеющим помутнением.

Захлопнув дверь, вяло и ненароком взглянув на синее небо и сад, я тут же повалился на кровать. Но я в доли секунд вскочил, когда осознал, что мелькнуло за окном в саду.

Там, по каменным дорожкам, среди умирающих кустов кралось знакомое бордовое пятнышко. Упершись в подоконник, я выглядывал сквозь сонливость её, до последнего пытаясь убедиться, что всё это помрачение моего рассудка.

Что же Маргарет искала в такой поздний час?

В лицо ударил порыв ветра, и огромная дверь захлопнулась за мной. Я сошёл с крыльца, завернул за угол, вглядываясь в темнеющий сад. Нос мой уже замёрз к тому моменту, как я нашёл её взглядом: Маргарет блуждала по тропинкам около изгороди. Она мирно прохаживалась, будто оставаясь во сне.

Ветер в эту ночь стал неистово холодным, будто дул он с неживого места. От таких мыслей становилось дурнее – эти опасения вынуждали зорко разглядывать лес за изгородью.

А Маргарет что-то тянуло именно туда, наружу. Я уже шёл к ней. И с каждым шагом мне становилось только тревожней.

- Почему ты здесь? – нахмурившись, спросил я Маргарет после её испуганного вздоха (она шла, опустив взгляд, а потому не видела, как я свернул на её тропу).

Оцепенение от испуга испарилось, улетев паром изо рта далеко в лес. Сомкнув губы и вновь опустив голову, она пошла тем же мерным шагом по тропинке. Она провела меня к ограде.

Проведя белыми руками с синеющими тенями по холодным железным прутьям, Маргарет долго вглядывалась в тёмный лес за ручьём, что звонко журчал под завывания ночного ветра у подножия холма.

Будто под лесную мелодию вытек на освежающих волнах ветра её медленный и ласковый голос – никогда он таким нежным не был. Я даже не сразу осознал, что Маргарет что-то сказала – уж больно сладко она это произнесла, вливая слова в сумрачный пейзаж.

Она повторила: «Кажется, так пахнет жизнь...»

И только лишь она знала – вопрос это или нет.

Спустя несколько зеркальных и кристальных переглядок Маргарет продолжила пение только уже печальным голосом:

- Ты же всё слышал? – взглянула она на меня ещё раз с какой-то надеждой в глазах, что вот-вот выпустят чистые ручьи, как здесь, за оградой. Тёмные кудри облепили её бледное лицо, отчего она казалась неживой.

- Мы слышали её слова, - опустил я голову, остерегаясь её жалобного взгляда. – Паша лишь отнекивается.

Повисло какое-то холодное молчание.

- Я никогда не была настолько слепа... - отвела она взгляд куда-то вдаль. – И я, кажется, до сих пор ничего не вижу. Я не верю – ничему не верю! – выливая свою злость, Маргарет оттолкнулась от железных прутьев, которые уже успела обогреть своими щеками, отдав им всё тепло.

Я лишь с какой-то сонливостью, возникшей из-за тягости проблем, вслед за ней отпрянул от ограды и прижался к ней спиной, наблюдая за неспокойными шагами Маргарет туда-сюда. Её мерная ходьба вводила меня в сон, но вскоре она остановилась и выдала:

- Знаешь... - приподняла она голову, выпрямившись. – Я не верю им, - она увидела моё недоумение и тут же, смягчившись, стала пояснять: - То есть я думаю, что они преувеличивают, поступают глупо и эгоистично. Паша не считается с чувствами женой, ведь ходит в непристойные заведения, портит тем самым и свою честь, и её. А Инга пытается держать его на коротком поводке, словно он станет дрессированным псом!

- Инга сказала, что не потерпит боле и разведётся...

- Она не сделает этого, - вздёрнула она бровью, кивнув в сторону.

- Ты хочешь всё оставить так, как есть?

- Я не знаю... думаю... – она тяжело вздохнула, отведя взгляд.

Маргарет поникла. Она будто вновь погрязла в своих мыслях, что заставляли её хмуриться. А я лишь смотрел на неё и ждал, пока она объяснит мне новые догадки. Что-то гложило её.

- Я всё думаю о её словах насчёт Оли, - резко начала Маргарет. - Инга будто в бреду твердила о ней... - впала она в свои мысли. – Она что-то сказала Инге, из-за чего та пришла в бешенство. Что-то о Паше? Что?!

- Ей было плохо, вот она и сказала, не обдумав, - подошёл я к Маргарет и уже протянул руки, чтобы обнять, но она вырвалась, отпрянув, словно дикий зверь.

- Нет, ты не понимаешь, – выпучила она глаза. – Все говорят против неё. Будто она во всём виновата... И сейчас Инга приплетает её к своим проблемам!

- Маргарет, что ты... Ты бредишь! О чём ты говоришь? – ярость вспыхнула во мне.

- Оля не виновна в том, что придумали мой брат со своей женой!

- Они живы, а Оли нет! Забудь уже про неё! Не сходи с ума, Маргарет! Разве ты не видела, не понимала, что в ней давно не было здравого ума? Ей бы вместе с деверем в психушку!..

О, Боже, лучше бы призрак настиг меня и совершил свою страшную месть! Как же я мог позволить себе такую вольность?

Это осознание быстро пришло ко мне. Я смог лишь промычать слова прощения ей вслед. А след её уже простыл.