Маргарет

Дневник Андрея Долотова

Вскоре нас позвали к столу отужинать.

Сидя напротив высоких окон в чёрной узкой раме, я видел всю прелесть погасающего заката над бескрайним лесом. Золотой свет мягко падал и медленно распластался по полу, перетекая яркой полосой по столу, придавая поджаренному мясу аппетитный блеск.

Вкусная еда и мирный пейзаж успокаивали меня и мои мысли. «Нужно что-то делать, куда-то спешить, что-то решать!» - трепетал я весь день лишь о подобном, а сейчас я, кажется, думал о себе. Голова моя пустовала, даже. Это очень необычное чувство.

Я поднял глаза, оторвался от еды, и увидел пристальный взгляд Маргарет. Я понял – сейчас что-то начнётся, а значит, нужно быстрее есть и уходить.

- Маргуша, - ласково начала Аглая Николаевна, - дорогая наша Анна Павловна сообщила мне приятную новость!

«Не успели», - подумал я.

- И какую, матушка? - продолжила Маргарет свой ужин, будто показывая своё безразличие.

- Аркадий Иваныч, - сделала крёстная весёлый заводящий акцент на звуке «р», - прибудут с семьёй на именины Машеньки Зимовой. Думаю, Николай Аркадьич будет рад вновь встретить тебя. На балу ты была весьма огорчена. Что же с тобой сталось? – она вздохнула и продолжила: - Да и к тому же вы весь вечер болтали! – взглянула крёстная на меня. – Не поймите меня неправильно, но... Маргарет, тебе нужно больше времени уделять жениху.

- Боюсь, Аглая Николаевна, с вашим огромным и искреннейшим вниманием к их семье выродок городничего женится на вас, - сказал ей муж.

- Не говорите такой чуши, - скалясь на мужа и еле сдерживая гнев, чтобы не вызвать скандала, сказала Аглая Николаевна, взваливая томный яростный взгляд на крёстного, - Фёдор Васильевич. Мне много стоило поиметь этого знакомства. А если бы не ваши грубость, гордыня, безразличие (о, могу говорить о вас много!) и другие ваши ужаснейшие качества и пороки, которые только и любит дьявол, - меня бы не считали подобной вам!

- Аглая Николаевна, где ваше благородие? – возмутился Фёдор Васильевич.

Крёстная не смогла ничего ответить: у неё случился приступ кашля, отчего она вся покраснела. Но это не конец их ссоры: в выражениях они после не скупились, но мы решили не портить себе вечер таким ужином и просто удалились.

Нигде вы не найдёте такую семью, как эту. Правы простые горожане в том, что Сосновские – семья странная, и знать их, и дружбу водить, значит удивляться их нраву. Но нет, они не едят сырое мясо на завтрак и не пьют человеческую кровь вместо чая перед сном (об этом обычно говорят простолюдины), скорее они пьют по капле души своих детей – изводят, но заботятся об их материальном благосостоянии. Лишь об этом.

Поплотнее закрыв хлипкую дверь за собой, я уселся на кровать, от скрипа которой скривилось моё лицо. Голова моя пустела при долгом взгляде в пол. Старенькое покрытие и потускневший узорчатый ковёр, который привёз Фёдор Васильевич из Персии. Сразу я вспомнил его приезд из какого-то путешествия по военной службе с Малой Азии. Лет десять уже прошло. Тогда всё как-то проще было: не было проблем, обязанностей, ссор, убийств... либо не было всех этих недопониманий и конфликтов между крёстными, либо они хорошо их скрывали. А за эти года что произошло? Они стали ругаться за семейным ужином. Не стесняются ссор и не боятся поднимать руку друг на друга. Похоже весь дом в страхе: все знают, что одна избивает, а другой... порочит чести девушек. Но самое главное, для благородной графской четы, что эти сведения остаются внутри страшного замка. Тогда бы городничий точно не согласился бы на брак своего сына с Маргарет.

Маргарет! Я отвлёкся от причины смутного настроения. Долг моей службы – защита простых граждан от произвола, но, к сожалению, в реальной жизни это правило мне не поможет. Что же делать? Как спасти её?

В дверь постучали. «Кто там?» - «Это я». После этих слов дверь со скрипом приоткрылась, а за ней стояла, прислонившись, будто скрываясь от глаз в стенах, Маргарет: «Я войду?»

Я кивнул, потупившись немного, так как не знал, что и думать; я встал и смотрел на Маргарет, пока она медленно закрывала дверь за собой, чтобы та больше не произнесла ни звука.

- Я не могу сидеть в одиночестве, – прошептала она, подбежав ко мне.

Мы посидели немного в тишине, но вскоре мне это надоело.

- Маргарет, прошу, объясни мне всё.

- Прости меня, - начала она, опустив взгляд, - я замучила тебя своими домыслами, которые сама бы сочла дикими и невозможными, если бы мне о них рассказала Оля.

«Значит, ты обхитрила меня, Маргарет? Подвал, вызовы духов – всё это, чтобы заманить меня в свои интриги? Ну, тебе удалось...»

- Ничто она мне не рассказывала. Я жестоко с пугающим любопытством вторглась в жизнь уже покойной Оли. Я нашла её дневник в матушкином подвале – тогда мне открылись все её мысли, переживания, мечты, планы и безумия. Она заразила меня этим! – уже глядела она на меня красными глазами, а на нижних веках копились слёзы. Последовал тяжёлый вздох. Маргарет отвернулась, достала платочек и, скрыв лицо непослушными кудрями одним лишь слабым движением головы, вытерла глаза и щёки. – Потеря ребёнка, - начала она, - и жалкое существование после предательства её гадкого мужа не оставили в теле моей подруги той Оли, которую я знала, которая доверяла мне, как раньше. Ах, Оленька! Когда я узнала о смерти сына в день его рождения, я думала, что Оля убьёт себя! Но сталось только хуже: она обезумела. Никакой печали, никаких слёз, только безумные глаза, дрожащие руки и звенящий натянутый голос сумасшедшего. Я видела её так редко! А всё от того, что она стала избегать встреч со мной. Ох, Андрей, я бы помогла ей! Я бы спасла её! Почему она отвергла меня и предпочла порочить свою же честь всякими сомнительными действиями?

Маргарет было сложно смириться с тем, что близкий человек не смог довериться ей, не смог попросить помощи, обратиться за поддержкой. Она изводила себя мыслями, что она не так надёжна или дорога.

- Слёзы не лучше безумия, Маргарет. То, что стало с Олей, спасло её от греха. Она продолжила жить под влиянием помутневшего разума. Ведь в её положении после стольких жестоких горестей, посланных судьбой, было только два выхода – смерть или безумие.

Слушая меня, Маргарет уже спешно и тревожно расхаживала по комнате, а после остановилась ко мне боком, устремив взгляд далеко за острый лес.

- Что же ты признал, что её убили?

Слёзы её уже высохли. На лице появилась лёгкая презренная ухмылка – Маргарет не ждала моего ответа.

После какой-то паузы я сказал:

- Я уже ездил к этой Багровской.

- И что же? – она перебила меня заинтересовавшись.

- Она не стала мне ничего говорить, - вспомнил я досаду и ярость, появившиеся после встречи с хозяйкой заведения.

Маргарет тут же поникла.

- Это была последняя надежда... – пробормотала она.

- Я схожу к ней ещё раз, – прервал я. – Сегодня!

- Я с тобой, – добавила она с моим же воодушевлением, если эту необходимость можно так назвать. – Я хочу слышать правду.

«Если она расскажет, конечно!» - подумал я, вспоминая эту нахальную даму. Но я вспомнил то, что должно было вспыхнуть в моих мыслях:

- Ты пойдёшь в бордель? – скривил я улыбку в нечто, что выдавало мой стыд за её предстоящие действия. Я уже представлял, как она распахивает эти старые бордовые шторки, войдёт с наивной улыбочкой, сосредотачивая взгляд пошлых мужчин «высшего общества» на себе, сядет на край дивана и с той же маской уверенности прикажет: «Хозяйку сюда!»

Хотя нет! Это вовсе не Маргарет. Маргарет бы вошла и суровым взглядом разнесла всех гостей и, волоча в кулаках подол, прошла бы прямо в кабинет хозяйки, громко захлопнув дверь.

Нет. Даже в такой ситуации, она проявила бы исключительную сдержанность, манеры и уважение к тем, кто вызывает отвращение – эту маску матушка упорно мастерила для неё несколько лет. Но, может, настоящая Маргарет перевернула бы весь бордель, если бы на то появилась необходимость?

- Она может выйти, – предложила она другой, более разумный, но невыполнимый, план. – Тогда я с ней поговорю... - с её игривым взглядом исподлобья придавал угрожающую особенность её словам.

- Я попытаюсь... – на вздохе сказал я, думая, как это сделать.