Маргарет

Тринадцать вёсен назад

***

После похорон Натальи Никифоровны Андрея забрали его крёстные родители, жившие в особняке среди мрачной чащи. Теперь каждые каникулы и праздники он вместе с Пашей возвращался из гимназии сюда, а не в зашарпанной квартирку в Мирне.

Раньше он в поместье бывал редко. А сейчас это его дом. Как этот угрюмый замок из страшной средневековой баллады можно назвать домом?

Но благо мальчик быстро освоился благодаря новоиспечённым брату и сестре. Пашу он знал – они учились в одном классе. А вот Маргариту он толком и не видел. Только сейчас они познакомились и крепко сдружились. И всё вроде стало забываться...

В один ясный летний день дети играли в саду. На деревянной реечной скамейке сидела молодая темноволосая нянечка, одетая в простое бежевое платье с белым фартуком, обшитого по краям широкими рюшами, в карманах которого она носила мотки шерстяных ниток и спицы. Рядом, за железной оградой, заросшей в яркой и сладко пахучей сирени, журчал ручей у подножия холма. На ветвях вишен пели и болтали скворцы. Солнце щекотало щёки и макушки...

- Паша, ты знаешь, как называются эти цветы? – нахмурено разглядывая яркие бутоны, спросила маленькая Маргарита, подойдя к брату.

- Ах, барышня! – подскочила няня, что, сидя на лавочке рядом под вишней, увлечённо вязала до этого. – Что же вы наделали...

Паша только после испуга молодой няни обратил внимание на сестру:

- Ты вырвала мамины цветы? – испугался и он.

Выпученные от страха глаза окружавших давили на девочку, и та, надув покрасневшие щёки и сузив чёрные брови на белом лбу, расстроилась.

- Маменька будет ругаться... - сглотнув ком в горле, тихо добавил Паша.

Маргарита ещё больше распереживалась: губки задрожали, а глаза зажмурились, пуская слёзы ручьями.

- Ну, тише, тише... - приобняла девочку няня. – Ничего страшного! Ваша матушка не будет ругаться... если вы принесёте ей этот букет, - она, широко и приятно улыбнувшись, пытаясь спрятать тревогу, вытерла слёзы на яблочных щеках Маргариты.

Няня знала насколько суров и грозен нрав графини, хотя не успела проработать и месяца. Но всё же была радость в подобном напряжённом состоянии: дети привыкли к ней и вроде как полюбили.

Послышались разъярённые голоса и лязги копыт и колёс о булыжник: за невысокой каменной оградой, что находилась в конце сада, через главные ворота заехала повозка, а из неё вышел граф.

Дети, заметив отца издалека, мигом ринулись к веранде, что выходила прямиком в сад.

- Куда же вы? – крикнула няня, а после утихла, вздохнув. – А где Андрей? Андрей!

- Ну!.. – в нетерпении выбросила Аглая Николаевна, цепляясь за руки хмурого мужа, что только что вошёл в библиотеку. – Как? Что сказали? Полиция ведь приезжала... Да?..

Фёдор Васильевич тихо и, не обращая внимания на жену, сел за стол. Его мысли и без того терзала тревога, напоминающая о последних напастях, преследовавших его и всю фабрику.

«Фёдор Васильевич, расскажите же, как мог случится так инцидент? - Инцидент?! – Как такое могли допустить? – Эта смерть понесёт большую ответственность, - Это же убийство?.. – Я – убийца? – И что будет дальше? Что делать?!»

Эхом, жужжащим в ушах, доносились до него и его головных болей резкие фразы и надоедливые расспросы жены.

- Ну, Федя! Не молчи!

- Приезжали! Приезжали!..

- Ну... - выпучила она глаза, выпячиваясь вперёд, ожидая объяснений.

- Установила полиция, якобы по вине предприятия умер фабрикант. Следствие заведено, суд будет.

- Ох! И что же теперь будет! – вознесла она в порыве руки, а после в панике и тревоге начала протаптывать дыры в ковре. – Ох, Федя, Феденька!..

- Да успокойся ты! И так тошно, ещё ты тут.

А Аглая Николаевна на такой яростный ответ, да ещё и в её сторону, озлобилась: остановилась, выпрямилась и, скрестив руки на груди, выпучила на мужа твёрдый взгляд оскаленной обиды. Ожидая от него какой-либо реакции и не дождавшись её, графиня взмахнула руками и воскликнула:

- Не будет мне покоя!

Ещё некоторое время они сидели в такой тишине под светом закатного солнца, чей золотой палящий свет лился на них из высокого окна меж книжными шкафами. Она смотрела на него, а он тупо в пол.

- Мама! Папа!

В библиотеку вбежали Паша и Маргарита.

- А где няня? – нахмурилась Аглая Николаевна, увидев детей одних, без присмотра.

Звонкие голоса успокоили и обрадовали отца. Усталость будто исчезла, и Фёдор Васильевич с распростёртыми для объятий крупными руками встретил бегущих детей.

Отпрянув после от отца, Маргарита подошла к матери и протянула три цветочка с помятыми стволами и лепестками.

- Я принесла тебе букет! – широко улыбнулась девочка.

Поджав губы и хмуро сузив брови, графиня смотрела на дочь, еле сдерживая гнев.

«Сколько я раз говорила не рвать цветов с моей клумбы?!»

«Что ещё натворили эти дети?!» - Аглая Николаевна метнула грозный взгляд на сына, что прятался за старческой рукой отца.

«И где нянька!»

- С тебя не убудет, Аглая, - пробормотал Фёдор Васильевич, чтобы дочь не услышала.

В дверях появилась няня с Андреем. Не подавая виду своей тревоге, что вот-вот выступит покраснениями на лице, девушка смотрела то на графа, то на Маргариту, то на Аглаю Николаевну.

- Где ты была? Почему не следишь за детьми?! – воскликнула графиня. – Уведи их!

Быстро подойдя, взяв Маргариту за руку, она увела троих из библиотеки.

- Не дети, а наказание! – взвыла мать.

- Сама виновата, - пробормотал граф.