Глава десятая
Мое солнце больше не светило... Я кинулся к ней, звал ее, просил очнуться. Но она не шевелилась. Я упал перед ней на колени и, сняв со штыря, крепко прижал к себе. Рыдал во весь голос, умолял ее открыть глаза, звал на помощь, но никто не откликался. Она была теплой, но не дышала... И пульса уже не было. Я понимал, что она мертва, но не хотел в это верить. Казалось, что она просто без сознания и в любое мгновенье может открыть глаза. Но этого не происходило. Я не знал, что делать, просто сидел на земле, заливаясь слезами и покачиваясь. Держал ее на руках, утыкаясь носом в ее волосы. Я хотел верить, что это просто ночной кошмар. Пытался себя в этом убедить. Но все было тихо. Ее кожа все еще была такой же бархатной, но быстро холодела. Ее лицо побледнело. В нем больше не было жизни. Я даже пару раз набирал номера то скорой, то полиции, но так и не нажал кнопку вызова. Девушка, посреди зимней ночи в одной рубашке, в моей рубашке, и домашних тапочках... на ее руках красовались ссадины от наручников.
Я понимал, что в ее смерти обвинят меня. Я любил ее. Мое сердце рвалось на части, я хотел позвонить в полицию и все рассказать, но мне хотелось жить дальше... Я придумывал разные отмазки, оправдания, думал, что скажу полиции, пытался придумать какие-то объяснения, что бы мне хотя бы дали срок поменьше. А потом подумал, что если они обыщут мой дом, то найдут множество улик, указывающих и на других девушек. Я просидел, держа ее на руках минут тридцать, пока она заметно не остыла. А потом решил, что нужно избавиться от тела. Я добежал до дома, схватил кусок полиэтилена в гараже и, усевшись в старый отцовский шевроле, поехал к трибунам. У меня болело сердце, как будто в него воткнули кинжал, голова трещала, а в глазах все расплывалось. Я хреново видел дорогу, но несся на полной скорости. До сих пор не понимаю, как тогда смог доехать, не попав в аварию. Я даже дышать нормально не мог, задыхался... Подъехав вплотную к трибунам, взял кусок полиэтилена и аккуратно завернул в него тело Миранды. Я будто бы боялся сделать ей еще больнее. Положив тело в багажник и сделав глубокий вздох, сел за руль и полетел обратно домой, продумывая варианты. Недалеко от города был небольшой каньон. Небольшой, но довольно глубокий. В нем было полно диких койотов, и я решил, что это место и станет могилой моей любимой девушки. Но ехать туда на машине... Это было слишком опасно, на нее давно не было страховки, да и прав на нее у меня не было. Я привык гонять на мотоцикле. И если бы меня остановили полицейские...
Я даже представлять это не хотел! Когда загнал машину в гараж, я вцепился в руль со всех сил и бился об него головой. Наверное, думал, что от этого мне станет легче. Но потом смог найти в себе силы. Нельзя было терять время, все же ночь не бесконечна.
На заднем дворе у нас под землей было бомбоубежище, оставшееся еще со времен холодной войны с Советским Союзом. Я там не был уже лет десять, а сейчас про него вспомнил. Оттащил туда тело Миранды и положил на пол посреди главного помещения. Мне мгновенно пришла в голову идея, как довезти Миранду до каньона. Я сбегал в гараж и взял все необходимое. Сев рядом с ней, погладил ее по лицу. Просто смотря на ее бездыханное тело, я просидел несколько минут, как бы прощаясь, а затем трясущимися руками завел бензопилу... И тут же на все подземное убежище вновь раздалось мое истерическое рыдание. Я пилил ее плоть, куски мяса и брызги крови разлетались во все стороны, попадая на пол и стены комнаты. Меня сильно трясло, звук режущихся костей пронзал мой мозг как тысячи игл. Я старался делать куски поменьше, чтобы койоты наверняка их обглодали, а затем складывал в мусорные пакеты, которые впоследствии засовывал в огромный походный рюкзак. Лишь ее голову я оставил целой, она была прекрасна, и я просто не мог совсем уничтожить эту красоту.
Аккуратно сложив все мешки в рюкзак, я с трудом надел его на плечи и сел на мотоцикл. Даже и не думал, что куски мертвого тела могут быть настолько тяжелыми. Я летел по трассе. Ужас от осознания того, что в рюкзаке за спиной расчлененный труп моей любимой девушки поглощал меня, пожирал изнутри. Я еле мог держать руль, еле мог смотреть вперед. Глаза болели, как будто их залили щелочью... Когда я приехал к каньону, долго смотрел вниз. Сомневался, стоит ли это делать, но ведь пути назад уже не было... Я посмотрел на свой рюкзак, и, прошипев сквозь зубы «Миранда, прости...», подтащил его к обрыву. Я сел на край, свесив ноги с обрыва, и закурил, а затем трясущимися руками вытащил первый пакет и кинул вниз. Я наблюдал, как стая диких собак с рыком разодрала пакет, растаскивая части тела в разные стороны. Голодные и измученные зимой звери дрались за куски, взвывая и кидаясь друг на друга. Я кинул следующий мешок... Сидел на краю обрыва и курил сигарету одну за другой, без перерыва, наблюдая за тем, как койоты жадно обгладывали кости моей первой и единственной любви. Я не кидал следующий, пока они не дожирали предыдущий. На вой и запах сбегались и другие... их становилось все больше. Напоследок я оставил мешок с головой. Прижал его к себе, уткнувшись носом в черный целлофан. Мне не хотелось ее отпускать... Несмотря на то, что это все, что от нее осталось. Мои руки больше не тряслись, слезы не текли... Осталась только боль, страшная, тупая боль, заполнившая мою душу, поглотившая сознание. Я последний раз посмотрел на ее лицо, просвечивающее сквозь целлофановую пленку, и кинул мешок вниз. Одна из диких шавок тут же схватила его и унеслась вглубь зарослей каньона. Я выкинул окурок и шатающейся походкой направился к мотоциклу. В моей голове не было мыслей. Там была черная непроглядная тьма. Абсолютная пустота и боль, заполняющая и разум, и грудь... Я ехал обратно, не думая о дороге, я будто ехал в никуда. Мне казалось, что мир кончился... что его больше нет, что нет ничего вообще. В одно мгновенье все перестало существовать, а дорога, это только остаточные образы в моем сознании. Но мир существовал, он никуда не делся, он был там же, где и раньше.
Я подъехал к дому, загнав мотоцикл в гараж, скинул рюкзак и отправился к бункеру. Я шел, не замечая ничего вокруг, пока не услышал крик: «Демиан! Где Миранда?». Я обернулся, это была Эльза. Она стояла на моем заднем дворе со злобным выражением лица. Когда я повернулся к ней, она шарахнулась назад, увидев мои окровавленные руки и одежду. Она начала испуганно кричать: «Где Миранда? Ублюдок! Тварь! Что ты с ней сделал?». Я прорычал «Не кричи...», но она не заткнулась. Тогда я подлетел к ней и схватил в охапку, крепко зажав рот. Она начала дико вырываться, но в моем организме было столько адреналина, что в тот момент со мной, наверное, и пятеро полицейских бы не справилось. Не то, что хрупкая девушка. Я грубо скинул ее в убежище, так что она упала на спину, и сам спустился следом. Когда Эльза увидела, лужи крови на полу, она в панике забилась в угол комнаты и начала истерически кричать, долбить кулаками по стенам, умолять о помощи. Но бункер имел значительную толщину стен и находился под землей. Звуконепроницаем совершенно... Такого ужаса, как в ее глазах, я еще никогда в жизни не видел. Она билась, как птица в клетке. Закрывала лицо судорожно трясущимися руками. Вдавливалась в угол, будто бы могла там спрятаться.
Эльза просидела дома после возвращения с вечеринки несколько часов, но так и не смогла уснуть, переживала за подругу. Поэтому посреди ночи отправилась ко мне домой. Но, ни меня, ни Миранды там уже не было. И поэтому она решила подождать. И это было самой большой ошибкой в ее жизни. Из-за этого она оказалась тогда у меня в бункере.
Когда я подошел к ней, она с такой силой вдавилась в стенку, будто пыталась сквозь нее просочиться. Ее глаза были так широко открыты, дикий страх заставил побледнеть до цвета кожи покойника. Я схватил ее за волосы и затолкал в небольшой отсек, закрыв дверь снаружи. Она долбилась в дверь, истерически крича и захлебываясь слезами. Но мне тогда некогда было ей заниматься. Мне нужно было избавиться от улик. Я снял с себя все вещи и закинул их в стирку, по-быстрому собрал все вещи Миранды, а также все свои секс-игрушки, и скинул их в бомбоубежище. Вход в него давно замаскировали клумбой, чтобы вид не портил, поэтому его сложно было заметить, и я подумал, что там это никто не найдет. Я отмыл всю комнату, сменил постельное белье, отдраил полы, даже подумал, где могли остаться ее отпечатки и все протер. Комната сверкала, и в ней не было ничего компрометирующего, кроме пары порно-журналов, которые я специально положил рядом с кроватью, типа забыл случайно убрать. Подросток все же, надо соответствовать. А потом я не выдержал и, упав на кровать, вырубился.